«Во что бы то ни стало ликвидировать Кронштадт в течение ближайших дней…»

«Во что бы то ни стало ликвидировать Кронштадт в течение ближайших дней…»

Л. Троцкий стремился как можно быстрее подавить Кронштадтское восстание. 10 марта он направил записку в Политбюро ЦК РКП(б), в которой писал: «Кронштадтом можно овладеть только до оттепели. Как только залив станет свободным для плавания, установится связь Кронштадта с заграницей. В то же время остров станет недоступным для нас <…>. Нужно во что бы то ни стало ликвидировать Кронштадт в течение ближайших дней. Это может быть достигнуто только путем мобилизации значительного числа боевых коммунистов и ответственных работников в Петроград». Троцкий отмечал, что надежды на сдачу из-за отсутствия продовольствия совершенно неосновательны, так как «до открытия навигации продовольствия у восставших хватит», и призывал принять «исключительные меры», так как «ни партия, ни члены ЦК не отдают себе отчета в чрезвычайной остроте кронштадтского вопроса»^{52}.

Ленин, обсудив по телефону с Зиновьевым вопрос об использовании части делегатов X съезда РКП(б) для подавления мятежа, предложил направить в Петроград К.Е. Ворошилова и других делегатов съезда[23]. Делегаты X съезда РКП(б), прибывшие для участия в штурме Кронштадта, направлялись на «усиление военно-административной и политической работы» и назначались, как правило, особоуполномоченными в воинские части и учреждения. Так, К.Е. Ворошилов был назначен Военно-политическим комиссаром Южной группы войск, А. Бубнов[24], Е. Равикович[25], М. Флерова[26], В. Затонский[27], Г. Пятаков[28] и другие — особоуполномоченными в составе Южной группы войск.

11 марта Тухачевский сообщил Главкому о сосредоточении войск, прибытии дополнительных сил, занятии позиций тяжелой артиллерией особого назначения (ТАОН). Он отметил, что артиллерия Южной группы производит плохое впечатление, поэтому он заменяет начальника артиллерии: «Налегаю вовсю на организацию огня; весь Кронштадт как на ладони, и, по-моему, при хорошем огне мы его разобьем <…>. Словом, усиленно готовимся и организуем штурм, который я считаю делом серьезным». Каменев полагал, что «самое скверное — это начало оттепели». Он признавал необходимость ускорить события, так как «потом не доберешься никак до Кронштадта». Хотя Тухачевского тоже пугала оттепель и «политические персоны» торопили его начинать штурм Кронштадта, он не спешил атаковать до прибытия подкрепления. Каменев, соглашаясь с тем, что «горячиться нельзя», призывал ускорить подготовку штурма: скорее сосредоточивать артиллерию, «ни тратя ни минуты, произвести “пристрелку”, возможно быстрее нанести поражение авионами и артогнем, ну и атаковать, когда будут для этого силы»[29].

В подавлении восстания принимали участие и заградительные отряды, которым предоставлялись большие полномочия: расстреливать на месте всех дезертиров и паникеров; при взятии фортов задерживать и расстреливать всех мятежников, «пленных быть не должно», не допускать, чтобы красноармейцы после взятия Кронштадта расходились по домам, вступали в разговоры с мятежниками или разбегались.

Намеченное на 14 марта наступление на Кронштадт пришлось отложить — 79-я бригада 27-й дивизии не выполнила приказ о выходе на боевую позицию. Причиной отказа красноармейцев выполнить приказ послужила их боязнь выходить на лед залива, порожденная слухами о якобы погибших подо льдом десятках тысяч курсантов. В 23 часа 45 минут 15 марта Тухачевский подписал боевой приказ войскам 7-й армии на штурм крепости Кронштадт в ночь с 16 на 17 марта.

Артиллерийский огонь начался в 14 часов 16 марта и продолжался до вечера. Движение войск на Кронштадт началось в 3 часа утра 17 марта.