Глава 49 «Серьезная ошибка»

Глава 49

«Серьезная ошибка»

«Нет сомнения, что у Саддама Хусейна теперь есть оружие массового поражения, – заявил 26 августа 2002 года вице-президент Дик Чейни. – Нет сомнений в том, что он его накапливает, чтобы использовать против наших друзей, наших союзников и против нас самих». Министр обороны Дон Рамсфельд был аналогичного мнения: «Нам известно, что у них есть оружие массового поражения. Здесь спорить не о чем».

17 сентября Тенет представил собственные мрачные предостережения на секретных слушаниях перед сенатской комиссией по разведке: «Ирак предоставлял «Аль-Каиде» различные виды помощи – в боевой подготовке, в изготовлении взрывчатки, а также в области химического, биологического, радиологического и ядерного оружия». Свое заявление он базировал на признаниях одного-единственного источника – Ибн аль-Шейха аль-Либи, эмира военного тренировочного лагеря. Его почти сутки продержали в крохотной, площадью пару квадратных футов, камере и грозили долгими пытками. Узник согласился давать показания только после того, как ему перестали угрожать. Тенет так и не подкорректировал этот факт в своих отчетах.

7 октября, накануне дебатов в конгрессе о том, надо ли ввязываться в войну с Ираком, президент Буш заявил, что Ирак «обладает химическим и биологическим оружием и производит их». Потом он предупредил, что «Ирак в любой день может принять решение предоставить биологическое или химическое оружие какой-нибудь террористической группе или отдельно взятому террористу». Это создало дилемму для Тенета. За несколько дней до этого его заместитель Джон Маклохлин возразил президенту во время дачи показаний сенатской комиссии по разведке. По приказу Белого дома Тенет выступил с заявлением о том, что «между нашими представлениями о растущей угрозе со стороны Саддама и взглядом президента, выраженным в его речи, нет никаких противоречий». Это было последнее, что ему следовало бы произнести, и Тенет знал об этом. «Не следовало так поступать», – заявил Тенет почти четыре года спустя. За годы государственной службы он проявил себя порядочным человеком. Но под тяжестью прессинга, который он испытал после событий 11 сентября, выпятился его единственный и главный недостаток – всепоглощающее желание понравиться и выслужиться перед начальством. Репутация Тенета дала трещину, что не могло не сказаться в целом на ЦРУ. Под его руководством агентство произвело на свет худшее произведение в своей длинной истории: специальную оценку национальной разведки под названием «Иракские программы производства оружия массового поражения».

Национальная оценка – квинтэссенция авторитетного мнения американского сообщества разведки, созданная ЦРУ и распределяемая с ведома и разрешения директора Центральной разведки. Фактически это его мнение.

Этот доклад был санкционирован членами сенатской комиссии по разведке, которая считала, что было бы разумно собрать улики, прежде чем ввязываться в войну. По их запросу аналитики ЦРУ потратили три недели, чтобы собрать и изучить все, что агентство узнало от спутников-шпионов, от иностранных разведывательных служб и от завербованных иракских агентов, дезертиров и добровольцев. В октябре 2002 года ЦРУ доложило, что угроза не поддается количественной оценке. «У Багдада есть химическое и биологическое оружие», – говорилось в секретной оценке. Саддам развивал и укреплял свои ракетные технологии, накапливал смертоносные запасы и возобновил ядерную программу. «Если Багдад приобретет достаточное количество ядерного топлива из-за границы, – говорилось в докладе, – то сможет создать ядерное оружие в считаные месяцы». И что ужаснее всего: ЦРУ предупреждало, что Ирак мог осуществить химическую и биологическую атаки на территории Соединенных Штатов.

ЦРУ подтвердило все, что говорил Белый дом. Но агентство говорило намного больше, чем фактически знало. «У нас не было достаточного количества источников информации в Ираке, – признался два года спустя Джим Пейвитт, руководитель секретной службы. – Была лишь жалкая горстка». Агентство выдало массу аналитических заключений на основе всего лишь горстки разведсведений. И все бы ничего, если бы и эта горстка представляла хоть малейшую ценность.

ЦРУ, как серьезный институт американского правительства, утверждало, что американские солдаты или шпионы найдут вышеупомянутые улики сразу после вторжения в Ирак. На самом деле это была дьявольская авантюра. Если бы Ричард Хелмс узнал об этом, то, наверное, его сердце не выдержало бы, но благо он уже успел почить к тому времени. Отдавая дань заслугам Хелмса, ЦРУ переиздало часть речи, которую он произнес за несколько лет до своей смерти. Полный текст речи хранился в архивах агентства, и ее сила с годами не померкла. «Иногда нам трудно понять силу общественной критики, – говорил Хелмс. – Критика нашей эффективности – это одно, а критика нашей ответственности – совсем другое. Полагаю, что мы, как важное подразделение правительства, являемся вполне законным объектом общественного беспокойства… Однако наиболее болезненным я нахожу ситуацию, когда публичные дискуссии уменьшают нашу полезность нации, подвергая сомнению нашу целостность и объективность. Если нам не верят, то у нас нет цели».