Глава одиннадцатая. Провал акций «Цеппелина»

Глава одиннадцатая. Провал акций «Цеппелина»

Лейтенанту Константину Сумцову удалось успешно легализироваться в абвере. Он содействовал выводу в расположение Красной Армии подростков, обучавшихся в диверсионной школе возле Касселя, чем активно способствовал провалу операции абвера по подготовке подростков-диверсантов, завербованных германской военной разведкой. Благополучно вернувшись в СМЕРШ, лейтенант Сумцов в октябре 1943 года обратился с рапортом о направлении на зафронтовую работу, однако руководство посчитало это слишком рискованным.

– У немцев твоя личность запечатлена. И из Орши ты как-то для них странно, непонятно исчез. Не будем рисковать, – полковник Тимофеев, начальник отдела контрразведывательной работы в тылу противника, был непреклонен.

– Товарищ полковник, так бомба в ту же воронку дважды не попадает… – гнул свое Сумцов.

– Ну, ты, лейтенант, не воронка, – хмыкнул Тимофеев, добавив: – Будешь задействован в розыске осевших в нашем тылу вражеских агентов.

И Сумцов из ведения отдела по проведению контрразведывательной работы у противника в целях выявления каналов проникновения его агентуры в части и учреждения Красной Армии – 4-го отдела – перешел в ведение 3-го отдела ГУКР СМЕРШ – борьба с агентурой противника (парашютисты). Этот отдел возглавлял генерал-майор Барышников. Он же занимался и проведением радиоигр. Организуя радиоигры, советская контрразведка ставила перед собой оперативную задачу парализовать работу вражеских спецслужб, прежде всего абвера и «Цеппелина», по основным линиям их деятельности: ведение шпионажа в прифронтовой полосе и на главных транспортных коммуникациях страны; стратегическая разведка в промышленных районах Урала, Сибири, Азии; проведение на территории СССР диверсий и террористических актов против военных, советских и партийных руководителей; создание в Советском Союзе так называемого фронта сопротивления или «пятой колонны» путем объединения различного рода враждебных государству элементов и обеспечения их необходимым вооружением; организация вооруженных выступлений против советской власти в национально-территориальных образованиях. Из множества радиоигр можно назвать несколько: «Загадка», «Туман», «Разгром».

Отдел, осуществлявший контрразведывательную работу в тылу противника, имел штатную численность 25 человек, и, по мнению Сумцова, его принадлежность к этому отделу была весьма полезна. «Начальству, конечно, виднее. На то оно и начальство. Разумеется, и для отдела по борьбе с агентурой я тоже нужен. Могу быть опознавателем, особенно агентов Варшавской школы».

Дед Мусий, он же Васыль, а по паспорту Василий Андреевич Мусиенко, в обласканный солнцем день собрался за сеном. Эх, погода! Порыбачить бы… Но дело есть дело.

Подъехав к стогу, дед Мусий заметил непорядок – стожок покосился на сторону: кто-то выдернул из него несколько охапок. Оглядевшись по сторонам, дед подошел к кустарнику и увидел: за кустами, на охапке сена, сидит человек в гимнастерке и перебинтовывает ногу. Мусиенко инстинктивно отпрянул, но встретился с взглядом неизвестного. «Кто такой? Что делает в лесу? И как мне быть?» – завихрились мысли в голове деда.

Он спросил:

– Не надо ли помочь, добрый человек?

Неизвестный поднялся, прихрамывая, выбрался из кустов:

– Вот беда… Ногу подвернул… От своих отстал. Может, дедушка, подвезешь меня в Путилу? В долгу не останусь.

– А как же сено?.. Коровенке-то ведь нужно…

– Христом богом прошу, – взмолился незнакомец. – Хочешь, часы дам? – И он снял с руки часы и протянул деду: – Бери, только до Путилы довези.

– Ну, разве что за часы… Это можно. – И Мусиенко взял часы…

Получив согласие, неизвестный сказал:

– А еще лучше отвези меня в Шепот.

– Можно и в Шепот, – дед набрал сена на повозку, подошел к незнакомцу и услужливо предложил: – Опирайся на меня, добрый человек, и залазь на возок.

– Если ехать не по шоссе, а проселочной дорогой, будет ближе?

– Но по шляху немного ближе, – ответил Мусиенко. – Та мени все одно, куды скажете… – Вытянул из кармана часы, хитро улыбнулся: – За такой трофей хоть на край света!

– Тогда лучше проселочной!

– Что ж, проселочной так проселочной…

Неизвестный, забравшись на повозку, попросил:

– Прикрой меня сеном. Что-то знобит… Если кто остановит, обо мне молчи.

Мусиенко прикрыл неизвестного охапкой сена, взял в руки вожжи, и лошадь тронулась с места. Приближался вечер.

– Потихоньку едем, добрый человек. Вот и дорогу нашел покороче.

Стемнело. «Кто он? А ведь это чужой…» – продолжал размышлять дед Мусий.

Дорога то поднималась в гору, то шла под уклон. Неизвестный, укрытый сеном, молчал. «Наверное, уснул», – решил Мусиенко. Надвигалась темная громада города. «Сторожинец!» – определил дед.

Повозка свернула к воротам двухэтажного кирпичного дома и, заскрипев всеми четырьмя колесами, остановилась.

– Приехали, Шепот! – громко объявил Мусиенко.

К повозке подошли два вооруженных пограничника.

– Принимайте подарунок, товарищи! – с облегчением вздохнул крестьянин.

Один из пограничников осветил фонарем повозку. Из-под вороха сена появился человек, оглянулся вокруг и медленно свесил ноги с повозки, попробовал улыбнуться. Затем вдруг перевернулся через голову, одним махом спрыгнул с повозки и, охнув, бросился бежать по улице.

– Стой! Руки вверх! – раздался грозный окрик, и короткая очередь автомата нарушила тишину.

– Не стреляйте! – взмолился беглец. Уйти ему было некуда.

Мусиенко показал чекистам часы и рассказал о том, где и как он встретил незнакомца.

– Думал вражина купить меня за часы! – возмущался дед.

– Молодец, товарищ… – стал благодарить его появившийся майор.

– Дед Мусий, Мусиенко я.

– Вы правильно поступили, товарищ Мусиенко, – сказал заместитель начальника областного управления НКВД.

Обыскав задержанного, чекисты нашли у него только половину мужской расчески. На допросе он твердил одно:

– Красноармеец я! От своих отстал!

Он назвал номер воинской части, фамилии командиров, которые служили в ней. Сказанное задержанным следовало проверить. Он же стал возмущаться:

– А почему вы меня допрашиваете? Я что, арестован?

– Нет, не арестован. Мы устанавливаем вашу личность, так как у вас нет никаких документов.

– Ясно. Тогда пишите: фамилия – Сидоров, имя – Петр, отчество – Иванович, – отчеканил задержанный.

– Это ваша настоящая фамилия?

– Другой у меня нет и никогда не было.

– Год и место рождения?

– Тысяча девятьсот шестнадцатый. Одесса. Безобразие! Я так это не оставлю. До чего дошли: своих хватают! – грозил чекистам задержанный.

Чекисты послали на то место, где дед Мусий обнаружил неизвестного, оперативную группу, которая должна была тщательно осмотреть все вокруг. Пограничная собака Буран отрыла под кустами вещмешок. А там рация, пистолет ТТ, боеприпасы, микрофотоаппарат с непроявленной пленкой, две шифрованные записки, спрятанные в гильзы, карта. Когда найденное под кустом предъявили «красноармейцу», он коротко ответил:

– Не мое.

С «красноармейца» сняли всю одежду и тщательно проверили каждую складку. Был обнаружен пропуск для обратного прохода через линию фронта к немцам, отпечатанный на узкой полоске тонкой бумаги и завернутый в резину. На пропуске на немецком языке был написан следующий текст: «Особое задание, немедленно доставить в 1Ц СД». Когда это показали задержанному, он ничего не ответил. Молча сидел на табурете с невозмутимым видом, не опуская глаз. Задержанного доставили к генералу Королеву, начальнику Управления контрразведки фронта. Не каждый день в СМЕРШ попадали такие вражеские агенты, как этот «Сидоров». Задержанный категорически отказался отвечать на вопросы. Королеву запомнились поджатые губы «Сидорова», холодный взгляд в сторону. Такой будет молчать сутками.

«Крепкий орешек, – подумал Королев, – но не таких раскалывали. Никакой он не Сидоров, это ясно. Подготовленный агент, но не абвера – СД. И это уже интересно. Не так много у нас информации об этой спецслужбе противника. Задержанный агент хотел добраться до Путилы и в Шепот. Почему туда? В период немецкой оккупации Черновицкой области немцы в селе Плоском Путильского района и в Шепоте готовили диверсантов-разведчиков. На краткосрочных курсах в селе Плоское было подготовлено около 200 диверсантов. А вокруг школ и курсов по подготовке разведчиков-диверсантов немцы насаждали агентурную сеть среди местного населения. Предстоит основательно поработать с задержанным агентом. Через него, возможно, получим выход на оставленных на нашей территории агентов». Однако этому замыслу не дано было осуществиться.

Молодой боец из комендатуры СМЕРШа Миша Умняков конвоировал пойманного агента. Ему еще не доводилось видеть настоящего диверсанта. Умняков испытывал смешанное чувство любопытства и неприязни к захваченному врагу. Интуитивно ощущал исходящую от него опасность. Умняков и агент медленно поднимались по ступеням лестницы. Агент слегка прихрамывал. На площадке второго этажа конвоируемый внезапно подскочил к окну, мощным ударом ноги выбил раму, выпрыгнул во двор, побежал. Не размышляя ни секунды, Умняков прыгнул следом, но приземлился явно неудачно, сильно ушибся. Он дал очередь по убегавшему диверсанту. «Сидоров», перегнувшись пополам, упал на землю.

О случившемся моментально узнал Королев. Его возмущению не было предела:

– Идиотизм! Детский сад какой-то!

По аппарату ВЧ-связи он подробно доложил о происшедшем начальнику 3-го отдела ГУКР СМЕРШ генерал-майору Барышникову. В конце разговора Барышников коснулся судьбы красноармейца Умнякова.

– Да, умудрил этот боец Умняков! Он где сейчас?

– В госпитале.

– Наказывать не надо.

– Он сам себя крепко наказал – лежит без движения.

В заключение Барышников сказал:

– Николай Андрианович, продолжай работу по агенту СД. На днях тебе в помощь прибудет лейтенант Сумцов.

Начальник Управления контрразведки СМЕРШа Королев еще раз внимательно рассматривал карту, найденную на месте обнаружения чужака дедом Мусием. На карте были едва заметные знаки – наколки иглой на населенных пунктах Вижница и Шепот. Такая же наколка на обозначении города Молотов[19]. Дежурный по Управлению доложил генералу о прибывшем из Москвы лейтенанте Сумцове. Его опыт зафронтового разведчика был чрезвычайно важен, особенно как опознавателя вражеских агентов.

К кому шел убитый агент СД? Чекистам предстояло решить эту очень непростую задачу. Немало агентов было оставлено гитлеровцами на «оседнике» в тылу Красной Армии, чтобы заниматься диверсиями, террором, вести разведку предприятий и других военных объектов.

Если в первый период войны, когда глубокий тыл быстро превращался в передовую, у чекистов отсутствовали стабильный и надежный агентурный аппарат и оперативные учеты и у контрразведчиков основным оружием были профессионализм и интуиция, то с созданием органов СМЕРШ эффективность разоблачения вражеской агентуры значительно повысилась. Была выстроена и отлажена эффективная система агентурно-оперативных мер, работавшая надежно, и она редко давала сбои. Вражеский агент или гитлеровский пособник рано или поздно «прокалывался» перед умело подведенным к нему контрразведчиками агентом или осведомителем. Немало гитлеровских агентов, пособников, карателей «засвечивались» в розыскном списке, а на последнем этапе войны и после Победы «всплывали» из тайных архивов гитлеровских спецслужб. За борьбой с агентурой противника стояла напряженная и кропотливая работа контрразведчиков 4-го отделения отдела контрразведки НКО СМЕРШ армии, третьих отделов Управления СМЕРШ фронта и Главного управления контрразведки СМЕРШ.

Начальник 3-го отдела ГУКР СМЕРШ генерал Барышников в сообщении Королева обратил внимание на пометку карты задержанного агента СД – город Молотов. Он еще раз внимательно прочел протокол допроса Петра Таврина. Агенты «Цеппелина» Таврин, его жена и сподручная Шилова были направлены гитлеровской спецслужбой с целью совершения террористического акта против Председателя Совнаркома СССР и Государственного Комитета Обороны Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина. Семейный дуэт Шилова – Таврин вошел в историю тайной войны как исполнитель покушения на И. В. Сталина. Об этом деле написано достаточно много.

Из протокола допроса Таврина Петра Ивановича

Данный текст является ознакомительным фрагментом.