Операция «Олимп»

Операция «Олимп»

Вскоре после вступления в должность руководителя венской резидентуры советской внешней разведки очередной почтой я получил только «для личного сведения» резидента ориентировку о том, каких государств шифрдокументы требовались для нашей криптографической службы. Документ был кратким, в нем в порядке важности перечислены капиталистические страны. При этом предлагалось в дальнейшем всю шифрованную переписку по теме шифров вести без упоминания национальной принадлежности, указывая только номера в соответствии с указанным перечнем.

Зная, какое первостепенное значение во внешней разведке придавалось добыче иностранных шифрдокументов и информации об используемых западными государствами криптографических аппаратах и электронном оборудовании, я наметил рабочий план предварительных мероприятий по изучению венского дипломатического корпуса. В нем намечалось тщательно изучить те иностранные объекты, посольства, консульства и торговые представительства, которые относились к государствам, указанным в ориентировке Центра.

При этом, зная об операции «Карфаген», а также имея опыт операции «Сирена», я наметил изучение возможности ТФП в любом из вариантов: классическом и без участия агентов; смешанной операции с изъятием документов при помощи агентуры, по типу операции «Карфаген»; и, наконец, ТФП в хранилища шифров только через агентуру.

В указанных целях, исходя из требования максимальной конспирации, пока не привлекая других разведчиков, я лично просмотрел весь агентурный и оперативный аппарат резидентуры. Выяснил, что имевшийся у нас надежный агент Эн, работавший в австрийской госполиции, имел естественный доступ к служебным архивам, относившимся к иностранным объектам. Через него представлялась возможность собрать подробную информацию об интересовавших резидентуру в указанном плане иностранных посольствах.

В целях зашифровки перед агентом нашего конкретного интереса, через разведчика, руководившего агентом Эн, было поручено собрать все возможные сведения об обстановке вокруг двух десятков иностранных дипломатических представительств, включая и те шесть-восемь, фигурировавших в указаниях Центра.

Через ряд других агентов, вращавшихся в дипломатических кругах или работавших на технических, подсобных должностях в отдельных посольствах, таких, как наш агент Амур, участвовавший в операции «Сирена», резидентура приступила к изучению работы интересовавших нас представительств. При этом уделялось внимание тому, как ведут себя главы этих учреждений в выходные и праздничные дни, кто в нерабочее время остается в служебных помещениях, когда послы и другие ответственные дипломаты выезжают на более или менее длительное время из страны, например, в отпуска.

Одновременно ряду разведчиков, в первую очередь, имевших опыт наружного наблюдения, я поручил провести наблюдение за зданиями интересовавших меня посольств, установить обстановку в их ближайшем географическом окружении, посты полицейских, режим дорожного движения и прочее.

В результате такого подготовительного изучения я смог отобрать три объекта, значившихся в ориентировке под номерами 2, 4 и 5, которые представлялись наиболее оптимальными с точки зрения возможности осуществления операции ТФП первого или второго вида.

Одновременно резидентура работала по подбору кандидатов для возможного агентурного ТФП в указанные объекты по третьему варианту.

Понимая все особые трудности ТФП без какого-либо участия агентуры, в Центр направили просьбу узнать через другие резидентуры внешней разведки, в первую очередь в странах, обозначенных номерами 2, 4 и 5, о том, нет ли у них агентурных возможностей в МИД этих стран для получения интересовавших нас сведений о кадрах, работавших в Австрии в их представительствах. Нас интересовали возможные наводки на кого-либо в объектах 2, 4 и 5, характеристики послов, руководителей секретно-шифровальных отделов посольств (СШО) и т. д.

Совершенно неожиданно из Центра поступило сообщение, что резидентура внешней разведки в стране № 2 имеет проверенного агента — технического сотрудника министерства иностранных дел Гермеса. Агент однажды сообщал резидентуре, что его уговаривали выехать на работу техническим работником в какое-нибудь посольство. Гермес по специальности электротехник и освоил электронное оборудование дипломатических представительств, в том числе и используемые ими сигнальные и защитные устройства.

Естественно, мы доложили Центру, что посольство № 2 по проведенной нами проверке может явиться объектом нашего ТФП. Поэтому настоятельно просили поручить резидентуре в стране № 2 принять меры к тому, чтобы Гермес постарался выехать в Австрию.

Мы продолжили поиск подходящих кандидатов для привлечения к участию в ТФП. А через несколько месяцев на столе у меня появилась телеграмма из Центра, зашифрованная личным шифром резидента. Через полчаса я читал: «Гермес направляется МИД № 2 в Австрию. Условия связи с ним высылаем почтой. Продолжайте тщательное изучение объекта № 2 с известной вам целью. Шеф».

Лучшего сообщения из Центра я давно не получал. Начинался напряженный процесс подготовки и затем осуществления ТФП в посольство № 2, которое мы будем именовать «Олимпом». Со сложностями этого процесса я познакомился на операции ТФП «Карфаген». Операция «Олимп» оказалась для меня первой проверкой на практике накопленного до этого теоретического опыта в этой захватывающей области разведывательной деятельности. Предстояло держать сложный экзамен.

Агент Гермес, как показало его участие в операции «Олимп», не зря носил этот псевдоним. Его ловкость, сообразительность и способности были под стать его греческому мифическому предшественнику.

По ориентировке Центра Гермес был проверенным в сложных заданиях агентом. Резидентура № 2 прочила продвинуть его на дипломатическую должность. Шансы такого продвижения Гермеса были довольно реальными благодаря тому, что он являлся родственником одного из руководителей ведомства иностранных дел, протекцией которого агент как раз и воспользовался для получения назначения в посольство в Австрии. Это обстоятельство было нами использовано в интересах ускорения операции ТФП.

Гермес имел высшее техническое образование, но тяготел к дипломатии. Был холост, так как не желал осложнять семейными заботами свое положение до получения перспективной службы.

Учитывая сложность руководства агентом в процессе подготовки и осуществления операции «Олимп», я решил поручить эту задачу одному из наиболее опытных разведчиков контрразведывательного направления в резидентуре Петру. Предупредил Петра, что он должен решать все вопросы работы с Гермесом только лично со мной и делать это максимально самостоятельно, без привлечения других сотрудников резидентуры. Петр стал готовиться к установлению связи с Гермесом.

Для того, чтобы Петр понимал важность работы с Гермесом и ответственно подходил к обеспечению безопасности встреч с этим агентом, я раскрыл ему замысел проведения с помощью Гермеса операции ТФП с целью изъятия шифров из «Олимпа». При этом указал ему на два возможных варианта: первый, после тщательного изучения обстановки внутри «Олимпа» и получения максимально достоверных сведений о системе охраны СШО (секретно-шифровального отдела) посольства помочь физическому проникновению туда наших спецагентов с тем, чтобы произвести вскрытие сейфов и копирование содержащихся там шифрдокументов; второй, произвести все эти операции с помощью Гермеса, тщательно инструктируя его, то есть примерно по схеме использования агента в операции «Карфаген».

Второй вариант, естественно, был для нас предпочтительнее, но значительно сложнее, так как совершенно неизвестным оставалось, сможет ли Гермес приблизиться к СШО, причем настолько близко, чтобы изучить действующие там охранные и защитные преграды, начиная с системы сигнализации, замков и запоров на входных дверях и кончая системой сейфов, в которых хранятся шифры.

Окончательное решение, какой вариант станет для нас рабочим, мы оставляли до знакомства с Гермесом, а через него — с внутрипосольской обстановкой в «Олимпе».

Место встречи с Гермесом было сообщено нами ранее в Центр вместе с условиями явки, поэтому Петр смог заранее разработать маршрут выхода на встречу, включающий особые меры безопасности, перепроверки на предмет выявления возможного наружного наблюдения со стороны противника.

По условиям встречи Гермес через месяц после приезда в Австрию должен был начать появляться в обусловленном пункте каждую вторую субботу месяца. По нашим расчетам, первая встреча с ним Петра должна была состояться в начале мая, но агента на встрече не оказалось. Тот же результат ожидал нас в июне. Петр стал беспокоиться и предложил осторожно проверить в госполиции через агента Эн факт приезда Гермеса в страну. Однако я решил воздержаться, чтобы не подвергать опасности расшифровки наш интерес к агенту и к «Олимпу» даже перед таким проверенным агентом, как Эн. Решение оказалось правильным, Гермес вышел на встречу в июле, и наша работа с ним началась в форсированном темпе.

К этому времени мы уже обстоятельно разобрались во внешнем облике «Олимпа». В общих чертах это было трехэтажное здание старинной постройки не без претензий на архитектурное мастерство. К «Олимпу» примыкал тенистый сад, доступ в который мимо въездных ворот перед парадным подъездом «Олимпа» был довольно простым. Через невысокую металлическую ограду с боковой улочки можно было под покровом ночи без особых трудностей оказаться в саду, в тени старинных ветвистых каштанов, создающих плотную тень.

Основной подъезд выходил на довольно оживленную улицу, рядом находился постоянный полицейский пост. Помимо главного, парадного входа, в здании имелась одна дверь, постоянно запертая и не освещенная в ночное время. По нашему предположению, это был запасной выход. Рядом с дверью на уровне второго этажа имелось небольшое окно, постоянно занавешенное изнутри шторой. Заметить, была ли там решетка, снаружи не удалось. Все окна первого этажа имели прочные с виду металлические решетки. На окнах второго и третьего этажей их не было видно, однако наличие решеток не исключалось, особенно если где-то там размещался СШО.

Уже на первой встрече Гермес обрадовал нас сообщением, что в «Олимпе» он встретил знакомого шифровальщика, который знал о его родстве с шефом в МИДе на родине и встретил его приветливо. Это счастливое для нас обстоятельство создавало реальные предпосылки приближения агента к помещению СШО. Гермес информировал, что, как он и ожидал, ему поручили обеспечивать все электронное хозяйство «Олимпа», включая охранную сигнализацию, освещение, работу телетайпа и телевизоров. Кроме того, советник посла предупредил его, что он будет пару раз в месяц дежурить в СШО в дневное время, во время отсутствия там шифровальщика.

Поскольку в дальнейшем развитии операции ТФП шифровальщик будет часто фигурировать в моем рассказе, назовем его для удобства Бахусом, чтобы он органично вписывался в обитель мифических богов, и посла — Зевсом, как хозяина Олимпа.

Гермес проинформировал Петра, что в «Олимпе» на третьем этаже постоянно проживает только посол. Дежурство возле парадного входа в дневное время постоянно несет специальный швейцар-охранник. После его ухода включается сигнализация, за включение и выключение которой отвечает дежурный вахтер, который постоянно находится в небольшом помещении вблизи главного входа в здание. Действующая охранная сигнализация СШО, а также на всех окнах первого и второго этажей находится под его контролем. Включать и выключать ее в СШО имеет право только Бахус.

Имеющийся в «Олимпе» выход в сад постоянно закрыт изнутри на засов со специальным замком, ключ от которого хранится в СШО у Бахуса.

Петр поручил Гермесу составить детальный план «Олимпа» с указанием всех мест размещения его сотрудников, наиболее подробно описать СШО и расположение там предметов мебели, сейфов, наличие каких-либо аппаратов (шифрмашин, телетайпа, телефонов), схему охранной сигнализации.

Агенту было поручено идти на максимальное сближение с Бахусом, выяснить режим его работы, поведение вне службы, увлечения и хобби, слабости характера.

Некоторое время спустя Гермес уже мог доложить, что он близко сошелся с Бахусом, которого привлекала возможность пользоваться автомашиной Гермеса, на которой агент прибыл в Австрию. Гермес установил, что Бахус любит итальянское вино, охотно принимает приглашения агента на чашку кофе с рюмкой вина и вообще делится с ним своими интересами и проблемами. Так, он жаловался, что, являясь единственным шифровальщиком, лишен возможности воспользоваться отпуском даже во время отсутствия посла. При этом сообщил, что посол все праздники проводит в Швейцарии, где у него есть хорошие друзья. Там он иногда проводит до двух недель.

Сообщая эти сведения, Гермес отметил, что было бы целесообразно попробовать подсказать Бахусу, что он — Гермес — в свое время на специальных курсах знакомился с техникой шифрования и даже имел предложение стать кадровым шифровальщиком, но отказался. Он мог бы под руководством Бахуса быстро освоить шифровальное дело, чтобы на короткое время, пока не будет посла, подменить Бахуса и дать ему возможность передохнуть после тяжелой работы.

Петр одобрил идею агента, добавив, что можно предложить Бахусу воспользоваться во время отпуска его машиной, если Бахус согласится съездить на ней в Италию, и привезти «беспошлинно», как дипломат, вина себе и для Гермеса. Агент подтвердил, что он убежден в согласии Бахуса на такую сделку.

Одобрив действия Петра, я предложил ему готовить в случае положительной реакции Бахуса и посла осуществление ТФП по второму варианту.

В течение сентября-октября наш план получил определенные очертания. Агент преуспел в укреплении своих отношений с Бахусом. К концу октября в ответ на предложение Бахуса посол «Олимпа» направил в свою столицу запрос на согласие временно использовать Гермеса в качестве шифровальщика по совместительству, то есть без дополнительных расходов МИДа. Согласие было получено без задержки, чему способствовало письмо Гермеса своему родственнику с просьбой помочь ему хоть немного приобщиться таким образом к «дипломатической» деятельности.

В течение первой половины ноября Гермес не только успешно освоил уроки, данные ему Бахусом, но под его наблюдением самостоятельно зашифровал и расшифровал ряд телеграмм посла, присовокупив к своим обычным сообщениям и их содержание, которое оказалось интересным в информативном плане.

Теперь Гермес уже смог описать подробно содержимое сейфов Бахуса, их замков, сообщил, что и где хранится. Бахус показал ему и содержимое второго сейфа, где находились резервные шифрдокументы и новые шифрключи к ним в специальных упаковках. Гермес подробно описал, как выглядели эти упаковки.

На одной из ноябрьских встреч Гермес передал фотографии внешнего и внутреннего вида первого сейфа, которые он сделал во время «тренировочного» сеанса работы, отпустив Бахуса выпить кофе и вина в ближайшее кафе.

Теперь мы имели все необходимое, чтобы с помощью агента наши специалисты смогли беспрепятственно войти в «Олимп» во время ночного дежурства Гермеса. В Центр были направлены материалы для изготовления ключа к замку на засове двери запасного выхода, образцы упаковок резервных шифров, секреты электронных замков сейфов. Когда Бахус под давлением Гермеса попросил посла о недельном отпуске, приуроченном к отъезду посла из страны, то получил согласие при условии, что в его отсутствие Гермес обеспечит все необходимые шифровальные работы; разрешил посол и кратковременную поездку Бахуса в Италию.

Так мы узнали дату отъезда посла — последняя декада декабря — и на этот период запросили прислать в Австрию двух специалистов по вскрытию и закрытию специальных упаковок с шифрдокументами.

Приближался день, вернее, ночь «X», по завершении которой мы могли либо быть со щитом, либо на щите… Мы с Петром разработали до мельчайших подробностей план доставки специалистов через сад, их проникновение через запасной вход в «Олимп» и в СШО, где Гермес должен предоставить в их распоряжение все имеющиеся в СШО документы и секреты. Но мы имели в виду не только одну операцию ТФП в «Олимп», а обеспечение такой возможности на будущее, когда в «Олимпе» уже не будет работать наш агент Гермес. То есть проведение операции ТФП без участия агента.

В этих целях специалисты из Центра должны ознакомиться с системой охранной сигнализации и предусмотреть возможность ее отключения без помощи Гермеса. Надлежало им исследовать и небольшое зашторенное окно на первом этаже вблизи СШО с точки зрения использования его для проникновения в «Олимп» с целью открытия имеющимся ключом запасного входа.

В дни, предшествующие операции, я часто прогуливался с женой по улицам ночной Вены и лично издалека осмотрел «Олимп». Невольно мне показалось, что наш «Олимп» так же неприступен для простых смертных, как и греческий. Но ведь и мы, думал я, не простые смертные, и нам положено дерзать не менее, чем греческим богам. Вот только о наших, нет, не подвигах, а деяниях едва ли кто когда-либо узнает. На этом в то давнее время я и остановил свои размышления, которые сейчас уже можно продолжить. И совсем по-другому.

Много тайных дел советской внешней разведки сегодня преданы гласности. Одни из них, постыдные, такие, как террористические акты, о которых недавно отважился громогласно заявить бывший исполнитель грязных замыслов Берии Судоплатов П. А. Исполнителями других — безусловно, великих — были беззаветно служившие интересам Отечества разведчики-нелегалы Абель, Бен и многие другие, чьи имена с гордостью ныне произносим. Вот мне и подумалось, что наша операция ТФП в «Олимп» тоже создавалась и осуществлялась во имя укрепления оборонной мощи Родины в ее противостоянии с противником в «холодной войне», во имя разоблачения антисоветской деятельности, к которой причастен был и «Олимп». Ведь даже еще не читая шифртелеграмм, исходящих из «Олимпа», мы знали многое об активной подрывной деятельности государства, которое представлял «Олимп», против нашей страны и всего социалистического содружества.

Когда же наше правительство узнало, благодаря добытым нами шифрам, о сокровенных секретах «Олимпа» и его конкретных делах и делишках в Австрии и с ее территории против стран Восточной Европы, ему стало легче противопоставить этим враждебным деяниям свои внешнеполитические акции. В этом и состоял наш служебный и патриотический долг перед Отечеством, это и помогало нам выдерживать немыслимое нервное напряжение, ведь любая случайность, не поддающаяся никакому учету, могла сорвать все наши усилия. Либо еще хуже, взорваться бурным дипломатическим скандалом, последствия которого для всех нас легко было предвидеть.

На последней перед операцией встрече Гермес сообщил, что Бахус с необыкновенной готовностью согласился на поездку в Италию за вином для Гермеса и перед отъездом подробно рассказал о содержимом обоих сейфов. Показал тщательно опечатанную упаковку с секретом замка от второго сейфа с резервными шифрдокументами, подчеркнув, что вскрывать эту упаковку он может только с разрешения посла или советника «Олимпа», показал, где хранится ключ от закрытого выхода в сад. Дал ряд советов, как Гермесу следует вести себя с советником, который проявляет излишнюю подозрительность.

С Гермесом был согласован график действий его и наших специалистов, точное время отключения сигнализации, открытия резервного выхода в сад и всех последующих действий наших специалистов. Были обусловлены сигналы «опасности», «начала операции», «благополучного ее исхода». Все сигналы Гермес должен был подавать, включая и выключая свет в СШО.

Учитывая ранние декабрьские сумерки, начало операции было назначено на 11 часов ночи. К этому времени два наших исполнителя будут находиться в переулке у изгороди сада. По сигналу Гермеса они быстро окажутся в саду и через пять минут подойдут к запасному выходу. Точно в этот момент Гермес откроет дверь и впустит их внутрь «Олимпа». Далее специалисты действуют по своему плану: один обрабатывает первый сейф, открытый Гермесом, второй вскрывает пакет с секретом второго сейфа. Через 15 минут второй сейф должен быть открыт, и оба переключаются на обработку всего, что там хранится. На это должно уйти не более двух-трех часов. К двум часам ночи второй сейф должен быть уже закрыт, секрет его замка и замок — опечатаны. С ключа сделан слепок.

На обработку первого сейфа по плану отводился еще час и к трем часам утра при благополучном течении операции все должно быть завершено.

Еще один час остается на изучение системы сигнализации с участием Гермеса и проработку возможности ТФП через небольшое окно в соседней с СШО туалетной комнате. Завершение операции — не позже четырех часов утра.

Когда Петр, забрав обоих специалистов с собой, отбыл по маршруту выхода к объекту, мы обусловили оперативную сигнализацию о ходе операции и сигналы по рации для Петра от нас на случай опасности или каких-либо непредвиденных обстоятельств. Мне оставалось терпеливо ожидать первых сообщений о том, что операция «Олимп» началась благополучно.

Как докладывал Петр, примерно за пять минут до появления ожидавшегося сигнала Гермеса о готовности встретить и впустить наших людей в «Олимп», от него внезапно поступил сигнал, предупреждавший о том, что он не готов к этому.

Немедленно, как было обусловлено с Гермесом, Петр ретировался с исходной позиции вместе со специалистами и направился по резервному маршруту, о чем и сообщил мне условным сигналом. Оставалось ждать до двенадцати часов, когда будет предпринята вторая попытка входа в «Олимп».

В этот часовой промежуток вынужденного дополнительного ожидания я еще лучше понял переживания Анатолия Ивановича Лазарева, когда он, не зная, что произошло у агента при проведении операции «Карфаген», мучительно дожидался утреннего сигнала от него. Такие ожидания, когда решается судьба твоих подчиненных и тщательно подготовленных операций, когда на карту поставлена твоя репутация, необычайно мучительны. Легче самому участвовать в деле, чем находиться в неведении о происходящем. Такие ситуации мне доводилось переживать не однажды, с каким же огромным облегчением в четверть первого часа ночи получил я лаконичное сообщение Петра, что все в порядке. Это означало, что наши люди вошли в «Олимп» и приступили к работе.

С этого момента выделенные мною разведчики вели усиленное наблюдение за окружающей «Олимп» обстановкой, готовые дать сигнал опасности в случае появления каких-либо признаков ее.

Эти ночные часы тянулись для нас страшно медленно. Но я не переставал мысленно следить за тем, как напряженно, экономя каждое мгновение, уверенно работают там, внутри «Олимпа», два наших мастера вскрытия, «олимпийских» секретов, привычными движениями многоопытных рук распахивая заветные для каждого разведчика шифрдокументы, которые скоро окажутся в распоряжении других, не менее опытных рук наших криптологов. Сознание, что наш общий труд будет многие месяцы помогать вскрывать тайны коммуникационных линий противника и давать важную информацию нашему руководству, было наградой за наши ночные бдения, нервное напряжение и переживания.

Уже под утро, когда стрелки часов показывали шестой час утра, Петр появился и доложил, что операция завершилась и всем можно отдыхать. Специалисты подтвердили Петру, что Гермес действовал четко по согласованному с нами плану и существенно облегчил им работу по вскрытию сейфов и их содержимого.

Петру предстояла встреча с Гермесом вечером наступающего дня. Важно было выяснить причины отсрочки входа в «Олимп» и обстановку в СШО после операции. Тем более что через пару дней должен был вернуться из поездки в Италию Бахус, и было важно дополнительно проинструктировать агента о поведении с ним. Нельзя было допустить малейшего шанса обнаружения Бахусом каких-либо следов проведенной операции.

Дальнейшая работа с Гермесом показала, что его положение не только оставалось прежним, но еще больше укрепилось. Бахус остался чрезвычайно доволен своим отдыхом и выразил агенту благодарность, обещая положительно рекомендовать его послу «Олимпа».

Как проинформировал нас Гермес, он был вынужден на час отложить начало операции в связи с неожиданным телефонным звонком советника посла, тот был намерен заглянуть в посольство и послать краткую телеграмму по важному вопросу. К одиннадцати часам он еще находился в «Олимпе», хотя уже ушел из СШО, где Гермес заканчивал зашифрование его телеграммы. Она действительно содержала важную для нас информацию о беседе советника на прошедшем приеме в другом натовском посольстве. Петр одобрил действия Гермеса и выдал ему крупное денежное вознаграждение.

Когда посол «Олимпа» возвратился и узнал от Бахуса о четком исполнении Гермесом обязанностей шифровальщика, он обещал направить в МИД рекомендации зачислить его на дипломатическую службу. Как мне стало известно, уже после возвращения из Австрии Гермес успешно сдал экзамены и был аттестован как дипломатический сотрудник, пока низшего ранга, но с зачетом стажа его работы в Австрии. Не менее успешно он продолжал сотрудничать и с нашей внешней разведкой.

Прочное положение Гермеса имело важное значение и для нас. Еще до его перевода из Австрии операция «Олимп» с его участием проводилась еще раз. Но сделанный ею задел обеспечил нашей резидентуре уверенное ТФП в «Олимп» уже в его отсутствие, в безагентурном варианте.

В результате успешного решения задачи по добыче шифрдокументов страны № 2 резидент и участвовавшие в операции «Олимп» разведчики, в первую очередь Петр, были удостоены высоких государственных наград.

Опыт проведения этой операции ТФП дополнил мое теоретическое представление о специфике такой деятельности практическими знаниями о том, как может проводиться ТФП в условиях капиталистической страны. Это было существенным дополнением того опыта, что я приобрел, изучая операцию «Карфаген». Операция «Олимп» помогла мне в дальнейшем при решении аналогичных ТФП во время работы в Польше, облегчила получение у Центра согласия на совместное проведение с поляками таких операций.

Слушая доклад Петра о встрече с Гермесом после завершения операции «Олимп», когда, по его словам, агент с энтузиазмом рассказывал о выполнении наших поручений, я задумался об этом психологическом феномене. С нескрываемой гордостью докладывал Гермес о том, как с его участием, по его подсказке проходила операция, и можно было подумать, что агент убежден: без него мы ничего бы не сделали. Ясно, что он считал свою роль если не решающей, то главной.

Видя это, Петр, как опытный агентурист, поддержал это настроение Гермеса, хвалил его за сообразительность и четкие действия, закладывая в его сознание еще большую готовность исполнять наши задания в будущем. Это был правильный психологический подход, подтвержденный длительной работой разведчика с агентами.

Вспомнился мне агент Жорж Пак, двадцать лет самым активным образом сотрудничавший с внешней разведкой не за деньги, не из идеологических убеждений, а лишь из собственного тщеславия. Он хотел играть заметную роль в исторических событиях, свидетелем которых был. В 1943 году, когда Пак был завербован советским разведчиком, будучи сотрудником администрации де Голля, передавая нам информацию о своем патроне и его действиях, он считал, что в известной мере своим сотрудничеством воздействовал сразу на двух влиятельных фигурантов международных событий — на Сталина и де Голля. Затем позже стал оказывать влияние на политику Хрущева в отношении Запада в период разгоравшейся «холодной войны», справедливо полагая, что предоставление исчерпывающей информации по НАТО способствовало воздействию на позиции как Советского Союза, так и Запада.

В чем лежали истоки этого тщеславия: в невозможности самому продвинуться на высокие посты и открыто влиять на события или во врожденном стремлении управлять из-за ширмы, оставаясь невидимым? Это не играло роли.

Я думал, какие чувства, кроме естественного служения Отечеству, патриотической гордости за свою Родину, вызывают такую глубокую заинтересованность, увлечение разведывательной деятельностью у меня, моих коллег. Ведь они, как правило, мало говорят о долге, обязанностях. Но подчас с каким энтузиазмом докладывают о достижении положительных результатов своих разведывательных действий.

Какие чувства рождаются в душе разведчика, когда он добывает самые-самые сокровенные секреты того или иного западного государства?

Раздумывая над этим, анализируя свои чувства в аналогичных ситуациях, я приходил к выводу, что они, эти чувства, были сродни тем же переживаниям и представлениям о своей роли, что имелись и у агента Пака.

Ведь читая переданные нам Гермесом шифртелеграммы посла «Олимпа», мы как бы приобщались к тем событиям, о которых докладывал посол своему министру иностранных дел. Невольно разведчик становился рядом с послом и его натовским собеседником, который теперь, по существу, сообщал свои важные сведения о действиях НАТО не только послу, но и разведчику. А когда передо мною лежали материалы о глобальных военно-агрессивных замыслах американского командования, добытые из американского диспетчерского центра во Франции в результате операции «Карфаген», разве рядом со мною мысленно не маячили фигуры американского президента, его государственного секретаря, других министров, толпа европейских союзников США в лице глав правительств, для которых предназначались указания и директивы главных заправил в НАТО.

Опять же вспомнилось мне, что я чувствовал, когда, будучи еще малоопытным разведчиком, в 1947–1948 годах являлся начальником англо-американского отделения в информационном управлении ПГУ. Тогда почти каждую неделю ко мне поступали из лондонской резидентуры материалы так называемой «замечательной пятерки». Читая протоколы заседания британского кабинета, состоявшегося еще только накануне, я не просто вчитывался в слова и содержание высказываний премьера и его министров, а воображал, что сам слушал их, как бы присутствовал на заседании. Ведь я невольно приобщался к сильным мира сего и, более того, мог позволить себе критическое отношение к их мыслям и оценкам с тем, чтобы свои критические замечания изложить в сопроводительной записке для нашего правительства. Как гордился я в тот момент, что принадлежу к разведке, способной добывать такую информацию.

Вот так невольно рождается чувство, что я не простой смертный, а что-то вроде настоящего греческого Гермеса, готового обвести вокруг пальца и самого хозяина Олимпа, как это нам удалось сделать с нашим земным «Олимпом». И мы, разведчики, оказываемся способными обмануть не только британского премьера, но и американского президента, и их спецслужбы. Разве не этого результата добились сотрудники советской внешней разведки, завербовав Эймса, оставив с носом и Рейгана с Бушем, и нынешнего президента Клинтона, и директоров ЦРУ Гейтса и Вулси.

Делясь с читателями этими мыслями, я далек от того, чтобы преувеличивать роль разведки. Нет, главным ее качеством, которое считаю очень важным, является ее общественная скромность. Дело разведки добывать сырье, фактические сведения, а политические выводы остаются за вершителями государственной политики. Это не исключает обязанность разведчика делать свои выводы, оценки и прогнозы, высказываемые для политического руководства. Но только в форме соображений и возможных предложений.

Не могу не согласиться со словами английского писателя Джона Ле Карре (Ньюсуик. 1983. 7 марта. с. 45): «Довольно плохо иметь неэффективную разведку, но совсем не иметь никакой было бы катастрофично для государства».

Для принятия решений разведка не имеет ни полномочий, ни возможностей, да и никогда не должна иметь их.

В этом убеждает лишний раз опыт ежовско-бериевских попыток поставить разведку и спецслужбы над государством.

Пример Андропова, пятнадцать лет успешно руководившего КГБ и, казалось бы, аккумулировавшего в своих руках огромные властные возможности, особенно характерен. Он ни разу не дал повода ревнивому к своей властной монополии Брежневу заподозрить его в чем-то, подобном действиям предыдущих председателей КГБ — Серова И. А., когда он помог приходу к власти Хрущева, Шелепина А. Н. и Семичастного В. Е., замышлявших попытаться спихнуть «стариков». Ведь за эти действия и Серов, и Шелепин с Семичастным были «награждены» смещением со своих постов.

Более того, Андропов, став Генсеком, полностью доверился своему бывшему заместителю Чебрикову В. М., не пытаясь устанавливать над ним свой личный контроль путем окружения своими соглядатаями, как это делал Брежнев, приставив к Андропову двух своих доверенных — Цинева Г. К. и Цвигуна С. К. в качестве первых заместителей председателя. В этом сказалось еще одно позитивное качество Андропова: его доверие к своим подчиненным, основанное на уверенности в себе и своих способностях.

Уезжая из Австрии в октябре 1970 года, я увозил с собой новый опыт работы по немцам, против БНД, которая слыла одной из опытнейших специальных служб Запада и опасным противником, а также практический опыт борьбы с агентурой ЦРУ.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.