Глава 9

Глава 9

«Голд» и «Джуно»

В

старинном нормандском городе Кан в то утро жители проснулись гораздо раньше обычного. Когда подтвердились сведения о высадке воздушного десанта, в штабе 716-й пехотной дивизии, который размещался на авеню Багатель, развернулась лихорадочная деятельность. Живший неподалеку юный боец Сопротивления наблюдал, как мчались туда и оттуда нарочные. Сам-то он прекрасно понимал, что происходит. Мать, всегда притворявшаяся, будто знать не знает о том, чем занимается сын, спросила: «Это высадка?»[101] Он не ответил на вопрос. Мать отвернулась и занялась делами: набрала воду из-под крана в бутылки, потом поджарила картошку – на случай, если отключат воду и газ.

Растерянные жители выходили из квартир на лестницу или перекрикивались, распахнув окна.

– Думаете, это оно?

– Ой, не может быть, чтобы у нас.

– Жаль тех бедолаг, что сейчас на берегу, – что с ними будет?

– Не тревожься, к вечеру они уже будут здесь. Фрицы вон в какой панике!

Марианна Дор, которую еще раньше разбудил шум самолетов, тоже поинтересовалась у мужа, не высадка ли началась. Пьер Дор, ректор местного университета, тайно назначенный де Голлем на пост префекта департамента Кальвадос, коротко ответил жене: «Именно так». Марианна Дор приходилась сестрой Франсуа Куле, которого Ш. де Голль назначил комиссаром республики в области Нормандия, однако об этом брат ей ничего не говорил. Несмотря на все опасения офицеров ВШ СЭС, голлисты умели хранить секреты.

К шести часам утра домохозяйки осаждали все булочные в Кане, раскупая багеты. К тому времени немецкие солдаты, замечая толпы, устремлялись к ним и отбирали хлеб себе. Не забывали они и выносить бутылки вина из кафе и ресторанчиков.

Некоторые юноши, взволнованные происходящим, вскочили на велосипеды и помчались к побережью – посмотреть, что же там. Приходилось объезжать стороной немецкие войска, которые выдвигались на оборонительные позиции. Когда мальчишки вернулись, новости быстро разлетелись по всему городу. Один велосипедист промчался к югу от Кана, вопя во все горло: «Высаживаются! Море черным-черно от кораблей! Бошам пришел конец!»

Безудержный оптимизм заразителен. Мальчишка-газетчик забрался на звонницу церкви Сен-Савер (Св. Спасителя), а потом стал всем рассказывать, что видел оттуда наступающих англичан. Вскоре по улицам Кана закружили немецкие фургоны с громкоговорителями. Они объявили населению приказ: никому не выходить из своих домов. Военные власти распорядились о немедленной эвакуации населения из некоторых районов города, причем жителям не разрешалось брать с собой никаких вещей. Многие, однако, затаились и не отвечали на яростный стук в дверь.

Тем временем в Херрлингене, близ Ульма, подняли с постели генерал-фельдмаршала Роммеля – он поехал туда праздновать день рождения жены. Из Рош-Гюйона в 06:30 позвонил генерал-лейтенант Шпейдель. Он только что получил подтверждение того факта, что у берега стоит на якоре колоссальный флот вторжения. Шпейдель доложил командующему о принятых мерах. Роммель позвонил в Бергхоф и просил доложить фюреру, что не приедет на аудиенцию. В открытом штабном «хорьхе» фельдмаршала уже ждал водитель, и они на полной скорости понеслись назад, во Францию. Лишь к ночи Роммель сумел добраться до своего штаба.

В оперативном зале Рош-Гюйона офицеры штаба группы армий «Б» лихорадочно работали, стараясь оценить сложившуюся обстановку по сообщениям из штаба 7-й армии. Шпейделю пришлось докладывать высшему командованию. «То и дело, – пишет он, – звонили из ОКВ и главного командования Западного фронта, и становилось ясно, что в высших эшелонах царит нервозность».

Именно так обстояло дело в штабе главного командования Западного фронта, в пригороде Парижа Сен-Жермен-ан-Лэ. Стучали телетайпы, разрывались телефоны. Начальник штаба Рундштедта генерал пехоты Гюнтер Блюментритт позвонил в штаб ОКВ в Бергхофе и доложил о решении развернуть танковые дивизии, которые Гитлер держал под своим личным контролем. За несколько минут до семи часов из ОКВ ответили: они «категорически против самовольного решения главного командования фронта использовать резервы ОКВ». Решение следовало немедленно отменить. Затем Йодль перезвонил Шпейделю, чтобы гарантировать выполнение этого приказа. Блюментритту же нужно еще было позвонить в штабы 3-го воздушного флота люфтваффе, военно-морской группы «Запад» и даже Отто Абецу, послу Германии в Париже, и правительству вишистского режима. С последними требовалось согласовать выпуск заранее подготовленной прокламации: она призывала население «сохранять спокойствие» и предупреждала о «недопустимости бунтов, саботажа и иных действий, направленных против принимаемых германским командованием контрмер».

Из трех районов десантирования англичан ближе всех к «Омахе» был самый западный – сектор «Голд». Высадка там 50-й (Нортумберлендской) дивизии уменьшила давление противника на американцев. Сектор «Голд» лежал между Арроманшем и Ла-Ривьер. Час «Ч» для десанта был назначен на 07:30 – через час после высадки американцев правее, – но схема десантирования была и здесь та же: сначала бомбардировка с воздуха, затем обстрел побережья из корабельных орудий и ракетных установок. Английские крейсера «Аякс» и «Аргонавт» вели массированный огонь по немецкой батарее тяжелых орудий в Лонге, которую не сумели уничтожить бомбардировщики.

Бурное море и морская болезнь измотали десантников не меньше, чем на «Омахе». Но два танковых полка, которым предстояло использовать плавающие танки, разумно решили не подчиниться приказу «спускать танки на воду в 4,5 км от берега». Шервудские егеря, шедшие слева, спустили на воду свои два батальона плавающих танков всего в 0,9 км от берега и все равно потеряли восемь машин. Офицерам 47-го гвардейского драгунского полка пришлось горячо спорить с командирами десантных кораблей, но в итоге они потеряли даже меньше танков, чем егеря.

Правофланговая бригадная группа, в авангарде которой шли 1-й батальон Королевского Гемпширского полка и 1-й батальон Дорсетского полка, высадилась к востоку от Ле-Амеля и маленького курортного городка Арроманш-ле-Бэн. Танки Шервудских егерей задержались из-за волнения на море, и гемпширцы понесли большие потери, высаживаясь у Ле-Амеля. В первую же минуту были убиты командир и нескольких офицеров штаба. Тем не менее батальон вступил в бой, его поддержал 2-й батальон Девонширского полка. На то, чтобы сломить сопротивление противника, ушел почти весь день.

На левом фланге 69-я бригадная группа не теряла времени. В ее авангарде десантировался 6-й батальон Йоркширского полка. Рослый заместитель командира майор Джордж Янг предупредил своих солдат: «Если только заляжете на берегу, снова на ноги уже не подниметесь». Когда англичане пробивались в глубь берега, к Мон-Флери, появились первые немцы с поднятыми руками. Йоркширцы лишь показали им пальцами на береговую линию: «Zur?ck!» («Назад» – в данном случае: по отношению к наступающим, то есть «К берегу!»), – и пленные без всякого конвоя пошли, куда было сказано.

На краю левого фланга сектора, у Ла-Ривьер, тяжелый бой пришлось вести 5-му батальону Восточно-Йоркширского полка: там после обстрела уцелели бетонные доты противника. После того как были подбиты несколько танков, появилась АВРЕ[102]. Вылетевший из широкого ствола ее пушки 18-килограммовый бетонобойный снаряд разрушил дот, в котором находилось противотанковое орудие, нанесшее англичанам такие потери. И все же полку, в дыму и пыли от разрушенного дота, потребовалось еще несколько часов, чтобы дом за домом очистить от немцев весь Ла-Ривьер. Помогли оснащенные огнеметами танки «Крокодил» Вестминстерского драгунского полка, а его танки-заградители вскоре расчистили минные поля. «Игрушки Хобарта» – плавающие танки – тоже доказали свою пользу и преодолели скептицизм и англичан, и американцев.

Вскоре высадка под руководством английского морского коменданта района десантирования уже шла полным ходом. Американец, командир десантного корабля LST (эту аббревиатуру матросы в шутку расшифровывали как «большая неподвижная мишень»), говорил, что весь прибрежный район стал напоминать «оживленную магистраль: поток кораблей шел в одну сторону, а навстречу двигалась вереница не меньше». На берег выгрузились три полка самоходных артиллерийских установок (САУ), и 50-я дивизия стала продвигаться от берега в глубь территории, имея во втором эшелоне 56-ю отдельную бригаду, которая устремилась на юго-запад, к городу Байе.

Гемпширцы же, овладев Ле-Амелем, двинулись прямо на запад, к городу Арроманш-ле-Бэн, где предстояло оборудовать искусственную гавань «Малберри». 47-й отряд спецназа Королевской морской пехоты, потерявший на минах три десантных судна, имел задачу продвинуться еще дальше к западу и овладеть населенным пунктом Порт-ан-Бессен. Там правый фланг англичан должен был соединиться с американской 1-й дивизией, наступающей из сектора «Омаха».

Йоркширцы быстро достигли Мон-Флери и заставили сдаться оборонявшихся там немцев, которые пали духом после мощного обстрела из корабельных орудий. При этом проявил замечательную храбрость ротный старшина Стэнли Холлис. Командир его роты вдруг заметил, что они в спешке миновали уже два немецких дзота. Они с Холлисом отправились на разведку. Из дзота заговорил пулемет. Холлис открыл ответный огонь из пулемета «Стен». Запрыгнул на крышу, перезарядил свой пулемет, а внутрь дзота бросил несколько гранат. Позднее, когда йоркширцы вели бой за деревню Крепон, снова проявленная старшиной храбрость принесла ему Крест Виктории[103]. В тот день он один удостоился такой награды. В Крепоне рота брала позиции немцев, имевших пушку и несколько пулеметов МГ-42. Холлис повел бойцов в атаку из дома, находившегося на фланге немцев. Те повернули против атакующих пушку. Холлис вывел своих солдат из-под огня, но увидел, что двое отстали. Тогда он организовал отвлекающую атаку, а сам с ручным пулеметом «Брен» выручил отставших товарищей.

В центре англичане наступали вдоль гряды холмов на Базенвиль, где им пришлось вступить в ожесточенный бой с боевой группой (Kampfgruppe) подполковника Мейера из 352-й дивизии. Как мы уже говорили, Мейер в бою был убит, а почти весь его отряд уничтожен. Немного правее 56-я бригада наступала на Байе. В авангарде шли 2-й батальон Эссекского полка и Шервудские егеря. Последние уже остались без своего командира (того убил немецкий снайпер), но командиры подразделений все равно то и дело высовывались из башен: невозможно было командовать, сидя все время внутри машины. Майор Стэнли Кристоферсон, командир танкового батальона, приданного Эссекскому полку для усиления его 2-го батальона, не нашел полковника в условленном месте. Ему не хотелось в танке искать командира, пробираясь по узеньким тропкам в местности, кишевшей немецкой пехотой. Поэтому майор оставил за себя своего заместителя Кита Дугласа, а сам взял лошадь – уже оседланная, она как раз стояла у ближайшего дома. «Вот уж чего я себе совершенно не мог вообразить, – записал он в дневнике, – что в день “Д” буду скакать во весь опор по дорогам Нормандии, пытаясь (не слишком успешно) одной рукой управлять перепуганной лошадью, а в другой сжимать планшет с картой. Добавлю, что одет я был в черный комбинезон, а на голове красовался танкистский шлем. Командир Эссекского полка немало удивился, когда я наконец отыскал его и доложил, что мой батальон готов поддержать его 2-й батальон в предстоящей атаке».

Эта оперативная группа из двух батальонов продолжала продвигаться, почти не встречая сопротивления, но невдалеке от Байе остановилась. «Байе можно было взять в тот же вечер, – пишет Кристоферсон, – поскольку разведка доложила, что защищен он слабо, однако командир полка предпочел переждать до утра на подступах к городу».

«Джуно», центральный из секторов, выделенных 2-й британской армии, тянулся от Ла-Ривьер до Сент-Обен-сюр-Мер. Высаживаться там предстояло 3-й канадской дивизии. Канадцы были полны решимости отомстить немцам за катастрофическое поражение их рейда на Дьеп – рискованной авантюры, в которой полегло больше половины отправленных туда канадских солдат. Дьеп послужил суровым, но исключительно важным уроком для подготовки операции «Оверлорд»: ни в коем случае нельзя атаковать надежно защищенный порт с моря. Командовал 3-й канадской дивизией генерал-майор Род Келлер, крупный мужчина с пышущим здоровьем круглым лицом и принятыми у военных усами. Известен он был своей безудержной страстью рассказывать всевозможные истории, особенно когда выпьет, а виски он любил не меньше, чем свои рассказы. Канадцы носили обмундирование английского образца, у англичан же заимствовали полковую систему организации войск, но все же во многом они были ближе к американцам, чем к своей метрополии. К царившим в английской армии порядкам они относились с иронией и недоверием, а операцию «Оверлорд» стали называть между собой операцией «Оверборд»[104] – после того, как английские офицеры штаба 2-й армии забросали их всевозможными инструкциями. Сильной стороной канадцев был отлично подготовленный сержантский состав; немало этих сержантов охотно брали в свои части англичане, постоянно испытывавшие нехватку личного состава.

В 05:27 открыли огонь корабли оперативно-тактического соединения «Джей», которое осуществляло поддержку десанта. Один офицер-моряк говорил о флагманском корабле, английском крейсере «Белфаст», что тот напомнил ему «наседку, окруженную целым выводком десантных судов». «Джей» было интернациональным соединением, в состав которого входили английский крейсер «Диадема» и пять эсминцев Королевских ВМС, три норвежских эсминца, французский эсминец «Ла Комбатан» («Боец») – тот самый, что через неделю доставит в Нормандию де Голля, – и два канадских эсминца: «Алгонкин» и «Сиу»[105].

Длительное время корабли союзников вели обстрел берега через головы своих войск на десантных катерах и шлюпках, а также плавающих танках 1-го гусарского полка и Форт-Гэррийского конного полка. Когда десантные суда подошли к самому берегу, в общий хор вплелись скрежет и рев корабельных ракетных установок, затем наступила зловещая тишина. Бойцы канадских штурмовых групп, измученные морской болезнью, в промокшем обмундировании, удивились: немецкая артиллерия не открыла по ним огонь.

Обороняющиеся немцы выжидали, когда опустятся десантные трапы. В 07:49, как только в воду спрыгнул первый боец, сразу заговорили немецкие пулеметы и орудия. В тот день канадцы потеряли 961 человека. Вопреки приказу не отвлекаться на помощь раненым многие солдаты возвращались и выносили товарищей в укрытия.

Канадская 7-я бригада высадилась по обоим берегам реки Сель, у городка Курсель-сюр-Мер. Солдаты Королевского Виннипегского стрелкового полка очистили от противника западный берег, а затем, при поддержке Канадского Шотландского полка, двинулись на Во и Грэй-сюр-Мер. Труднее пришлось Реджайнскому[106] стрелковому полку, который понес большие потери при высадке, а затем очищал от немцев основную часть городка, раскинувшуюся на восточном берегу реки. На картах Курсель-сюр-Мер был заранее разбит на пронумерованные квадраты, брать которые должны были соответствующие роты. «Мы еще и в глаза не видели этого городишки, а знали в нем чуть не каждый закоулок», – рассказывал командир Реджайнского стрелкового полка. О поддержке атаки танкистами 1-го гусарского полка умудренный печальным опытом полковник сказал, что танкисты «проявили больше храбрости, чем умения». Несмотря на поддержку нескольких уцелевших плавающих «Шерманов», город удалось окончательно очистить от противника лишь во второй половине дня. Канадцы обнаружили: если выкурить немцев из укрепленных теми зданий, немцы возвращаются по подземным туннелям и стреляют им в спину.

Некоторые подразделения канадской 8-й бригады, высадившиеся у Сент-Обен-сюр-Мер, также столкнулись с ожесточенным сопротивлением противника. Много людей потерял Норт-Шорский полк[107], огонь по которому вели укрытые в бетонированном доте противотанковые пушки, пулеметы и минометы калибра 81 мм. Наконец подоспел задержавшийся батальон плавающих танков Форт-Гэррийского конного полка. Несясь по берегу в неразберихе, танки давили трупы своих солдат, да и по нескольким раненым прошлись гусеницами. Очевидец, сержант 48-го отряда спецназа Королевской морской пехоты, успел заметить и потрясенного санитара, который не мог даже взглянуть на раненых.

Лишь в 11:30 сопротивление немцев в доте было сломлено – подошел танк АВРЕ и открыл огонь по бункеру бетонобойными снарядами. Одна из рот Норт-Шорского полка вошла в город, пробив «бангалорскими торпедами» проходы в заграждениях из колючей проволоки, и стала методично брать один дом за другим, умело пользуясь гранатами, винтовками и ручными пулеметами «Брен». Солдатам роты также пришлось столкнуться с тем, что немцы появляются из туннелей за их спиной и ведут огонь с тыла.

Берньер-сюр-Мер брали бойцы Собственного ее королевского величества стрелкового полка, усиленного батальоном танков Форт-Гэррийского конного. Танкисты высадились, «не замочив ног», а теперь выстроили свои машины в ряд по берегу и разносили в клочья те здания, из которых вели огонь немцы. Танк АВРЕ пробил брешь в стене мола, затем инженерные подразделения соорудили пандусы для прохода танков. Вскоре по ним устремились пехотинцы и САУ «Прист», а за ними последовали и танки. Немцы бежали, из подвалов стали появляться мирные жители. К девяти часам утра открылся бар, где в честь победы можно было пропустить по стаканчику. Офицеры предупредили солдат, что ни еды, ни питья у французов брать нельзя – там может оказаться яд, но этому предупреждению мало кто поверил. В официальных кругах Англии бытовало мнение, что немецким оккупантам удалось привлечь нормандцев на свою сторону, хотя и бойцы Сопротивления, и собственная разведка сообщали совсем иное. На самом деле французы с большим пониманием отнеслись к действиям союзников – если учесть еще, что пришлось пережить жителям прибрежных селений и больших городов.

Хотя передовые пехотные батальоны и пробились в глубь территории, общее наступление задерживалось: по мере прибытия на берег новых эшелонов неразбериха там нарастала. К большому огорчению комендантов участков и прибывших групп управления, танки, САУ и бронетранспортеры то и дело застревали в пробках. Генерал-майор Келлер, высадившись в Берньере в сопровождении репортеров и фотографов, призванных запечатлеть его успех, пришел в ярость. Еще на борту корабля он специально для журналистов то и дело передавал по радио самые радужные доклады генерал-лейтенанту Гарри Крирару, командующему канадскими войсками, участвующими в высадке. Обстановка на берегу же подобного оптимизма не внушала.

Жители с восторгом встретили франкоканадцев из Шодьерского[108] пехотного полка, едва те заговорили с ними по-французски. Многие поспешили принести солдатам бочонки сидра из своих погребов. Но когда крестьяне принялись стаскивать сапоги с убитых немцев, канадцев это откровенно шокировало. Они же понятия не имели о том, что все запасы кожи немцы отбирали для вермахта. Потом кто-то из французов сказал: «А чего вы ждали? Идет война, а мы ходим совсем босые».

Французские крестьяне радовались своим «кузенам» из-за Атлантики лишь чуть меньше, чем обрадовались бы высадке французских войск. Они же не знали, что за штурвалами «Спитфайров», прикрывавших высадку канадских частей, сидят пилоты «Свободной Франции». Летчикам 329-й эскадрильи, которые называли себя Les Cigognes («Аисты»), командир авиакрыла Кристиан Мартель сказал перед вылетом: «Я не хочу, чтобы вы сегодня смотрели вниз, на землю. Ваша задача – видеть, что происходит в небе». Но в тот день в небе не появилось ни единого вражеского истребителя. Единственное, что грозило пилотам, – это столкнуться в воздухе с товарищами.

Шодьерский полк двинулся в голове наступающей колонны на Бени-сюр-Мер, поселок, который вопреки названию лежал в 5 км от берега[109]. Дорога на юг была ровной, без поворотов, но по обеим ее сторонам раскинулись поля пшеницы, а в них немцы устроили пулеметные гнезда. Обойти их с флангов оказалось не таким простым делом: приходилось ползти на брюхе среди пшеничных колосьев, а день выдался на редкость жарким и душным. После того как орудия канадского корабля «Алгонкин» метким огнем подавили немецкую батарею у Бени-сюр-Мер, наступление канадцев продолжилось, хотя и шло медленно.

Задержка на берегу, а главное – неожиданно упорное сопротивление немецкой 716-й пехотной дивизии, которую разведка явно недооценила, означали, что передовая ударная группа канадской 9-й пехотной бригады не успевает в срок выйти к своей основной цели, аэродрому Карпике, который лежал к югу от шоссе Кан – Байе. Равнина перед наступающими войсками слегка повышалась, и на этой возвышенности в бинокли уже можно было разглядеть ангары, но у танков поддержки осталось совсем мало боеприпасов. Генерал-майор Келлер ожидал контратаки немецкой 21-й танковой дивизии и потребовал, чтобы к наступлению ночи его передовые подразделения перешли к обороне. Разумеется, нельзя критиковать канадцев за их образ действий. Ударная группа Ново-Шотландского Северного Горского полка грамотно использовала все находившиеся в ее распоряжении машины: легкие танки «Стюарт», «Шерманы», противотанковые самоходки М-10, грузовики и бронетранспортеры, – чтобы поднять темп наступления. Знай Келлер о том, какой хаос и паника царили на аэродроме, он, вероятно, бросил бы свои части в атаку. Командование немецкого 3-го воздушного флота, находившееся в Париже, докладывало наверх: «В 19:20 6 июня на аэродроме в Карпике создалась полная неразбериха. Начальник базы отдал приказ начинать эвакуацию». Поспешные старания офицеров и солдат люфтваффе вывести из строя аэродром оказались на удивление бесплодными. Через два дня офицеры 12-й танковой дивизии СС «Гитлерюгенд» доложили: «Взлетная полоса в Карпике взорвана неумело, ее легко отремонтировать. Остальная зона выруливания вообще практически не пострадала. Почти все имевшееся топливо противник в силах был спасти и использовать».

На протяжении нескольких последующих недель аэродром и прилегающий к нему район стали ареной одного из самых ожесточенных сражений за все время боев в Нормандии. Отбивала аэродром дивизия «Гитлерюгенд». Потребуется больше месяца для того, чтобы Карпике окончательно перешел в руки союзников.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.