КТО ВЫ, ДОКТОР ЗОРГЕ?

КТО ВЫ, ДОКТОР ЗОРГЕ?

Его жизнь ломала все и всяческие стереотипы.

Шпион должен быть незаметен.

Рихард Зорге был заметен более чем.

Шпион обычно работает под чужим именем.

Рихард Зорге работал под своим собственным.

Шпион должен постоянно лицемерить со всеми без исключения.

Рихард Зорге часто поражал собеседников своей откровенностью.

Шпион должен потрошить чужие сейфы.

Рихард Зорге публиковал аналитические статьи, вскрывавшие суть происходивших событий.

И ещё.

Люди, более или менее знакомые с его жизнью, в один голос поражаются одному и тому же обстоятельству. Как его хватало на всё то, чем он занимался одновременно?

Как у него элементарно хватало времени на его жизнь?

Посудите сами.

Это был, как все знают, выдающийся разведчик. Он должен был лично собирать и успешно собирал ценнейшую информацию.

Но одновременно это был не рядовой разведчик. Это был руководитель разветвлённой агентурной сети.

Многие из его людей не должны были знать и обычно не знали друг друга. Поэтому никаких коллективных встреч, естественно, не было. Только личные встречи с глазу на глаз. Получить от каждого информацию. Поставить новые задачи.

Обобщить добытые материалы. Подготовить донесение в Центр.

Решить какие-то организационные проблемы. Вплоть до бытовых проблем своих разведчиков.

Это был блестящий аналитик, который, на основе собранной информации давал верные прогнозы будущих событий.

Это был журналист, пишуший одновременно для нескольких изданий.

Ю. Георгиев рассказал о том, что японские исследователи нашли в Архиве внешней политики Японии копию донесения пресс-атташе германского посольства в Токио в адрес МИД Германии от 12 сентября 1933 г.:

"6 сентября из Америки в Японию прибыл доктор Зорге. Он собирается остаться в Японии на длительный срок в качестве корреспондента многих газет. В соответствии с предъявленными здесь документами он является:

сотрудником "Мюнхенер иллюстрирте прессе",

корреспондентом "Тэглихе рундшау",

корреспондентом "Берлинер берзенкурир",

сотрудником "Алгемеен хандельсблад" в Амстердаме,

членом редколлегии "Хот фатерлянд" (Гаага)".

В "Справке Сироткина" указано, что:

"…К середине 1936 года он уже приобретает положение видного журналиста, состоя корреспондентом следующих газет и журналов:

1) "Амстердамс Альгемейне Гандельсблатт" (голл.);

2) "Гамбургер Фремден Блатт" (нем.);

3) "Франкфуртер Цейтунг" (нем.);

4) "Геополитик" (нем.);

5) "Дер Дейтше Фольксвирт" (нем.)…"

Причём, работал он не для прикрытия. Журналистика была его подлинной страстью, он уделял ей не меньше внимания, чем своим секретным делам.

При этом Зорге не ограничивался короткими репортажами, а, опять-таки, часто давал в газеты и журналы развёрнутые аналитические материалы.

Снова "Тюремные записки":

"…Я пользовался уважением среди других корреспондентов не только как известный немецкий журналист, но и как добрый товарищ, всегда готовый в случае необходимости протянуть руку помощи. Например, когда Виссэ уехал на родину в отпуск, я вместо него работал в DNB, или, если происходило что-либо, о чем надо было во что бы то ни стало телеграфировать, а другие журналисты не знали, я ему сообщал об этом. Мы встречались не только в офисе, но и обедали вместе и дома бывали друг у друга. С другой стороны, они, узнав, что я не хочу идти в агентство "Домэй" или в Информационное бюро японского правительства, тут же брали на себя заботу об этом. Меня считали немного беспокойным, роскошествующим журналистом. Конечно, они не знали, что помимо работы в газете я должен был выполнять еще очень многое. По этим причинам у меня были дружеские отношения с немецкими спецслужбами…"

Обратите внимание на последнее предложение.

И, кстати, добавьте сюда его непростые отношения с немецкой разведкой. Возможно, не одной.

Обширнейший круг знакомств, которые было небходимо постоянно поддерживать и который он постоянно расширял.

Естественно, большую часть времени у него отнимала работа в германском посольстве, сначала внештатная, потом на официальной должности пресс-атташе посольства.

Очень бережно развиваемые знакомства среди немецких дипломатов, особенно военного и военно-морского атташатов. При этом надо учесть, что работал он в Японии так долго, что во многих структурах люди сменялись по несколку раз. И при каждой смене ему приходилось практически с нуля завязывать новые связи.

Особое внимание и массу времени ему приходилось уделять поддержанию дружеского общения с семьёй германского посла Ойгена Отта.

Работа в НСДАП.

Зорге был своего рода главным "идеологическим работником" нацистской организации в Токио, руководил агитацией и пропагандой членов нацистской партии.

Редактирование местного партийного листка "Дейчер Динст", четырёхстраничной газеты для немцев, проживавших в Японии.

Нельзя забывать также его сотрудничество с официальным германским телеграфным агентством "Дейчес Нахрихтен Бирс". Это о дружбе с заведующим токийского отделения этого агентства Виссэ говорил Зорге в вышеприведённом отрывке из "Тюремных тетрадей".

И учёба. Рихард Зорге постоянно учился. Жил в Китае, и через два года знал страну лучше любого европейца. Жил в Японии - и скоро стал экспертом по этой стране. Причём глубина его знаний поражала окружающих. Он знал не только то, что надо было знать журналисту-международнику - политику, экономику, но и искусство, историю, нравы и обычаи.

При обыске полиция изъяла у него триста страниц незаконченной рукописи книги по Японии, которую он начал писать по заказу газеты "Франкфуртер цайтунг" и журнала "Геополитик".

И вдобавок к этому от восьмисот до тысячи томов, посвящённых этой стране. Всё, что он мог найти за все годы на немецком и английском языках.

Он потом, шутя, жалел полицейских чиновников в своих "Тюремных записках". За то, что им пришлось полистно тщательно проверить каждую из этих книг в поисках секретных записей.

Помимо личной, к его услугам была также библиотека германского посольства, которой он часто и с удовольствием пользовался.

Изучение Японии, однако, не исчерпывалось чисто книжными знаниями.

Не могу удержаться и предложу вам об этом ещё один небольшой отрывок из его "Тюремных записок":

"…В заключение я должен сказать, что и мои собственные многочисленные поездки, возможно, в какой-то мере также пригодились для исследования Восточной Азии. В последнее время из-за полицейских ограничений поездки стали совершенно невозможными, но ранее, примерно в 1938 - 1939 годах, путешествовать по Японии можно было сравнительно просто, поэтому я часто выезжал, но не для обычного осмотра мест, а для обследования важных городов и районов. Однако целью моих поездок была не разведывательная деятельность, а стремление узнать землю и ее народ. Я хотел к тому же сильнее развить в себе способность непосредственного восприятия как базу для изучения истории и экономики. Таким образом, я спланировал поездку на побережье Японского моря и объездил районы от Ниигата на запад. Кроме того, я часто посещал Нара и Киото, подробно осмотрел полуостров Кии. Через Кобе, Осаку, побережье внутреннего Японского моря, Сикоку я совершил турне по побережью острова Кюсю вплоть до Кагосимы. По воскресеньям я часто путешествовал пешком и попутным транспортом из Токио до Атами и западнее. Целью таких пеших походов было выяснение положения с урожаем риса в разных местах в различное время года. Результаты обследования были важны для моей работы в газете "Франкфуртер цайтунг" и журнале "Геополитик"…

…Получение новых знаний о местах, в которых я бывал, всегда было моей потребностью и доставляло мне удовольствие…"

Добавим сюда его страсть к бешенным гонкам на машине и мотоцикле. Довольно частые аварии совершенно никак на него не действовали. Говоря нынешним языком, это был экстремал в чистом виде.

И ещё одна сторона его жизни.

Конфетный облик Рихарда Зорге был в своё время создан в СССР вместе с его антисталинскими подвигами. Коммунист. Герой Советского Союза. Должен соответствовать.

Женщины.

Не буду особо распространяться об этом предмете. Но два слова об этом сказать надо, поскольку эта тема прямо затрагивает вопрос времени.

Женщин у него было много. Всегда какая-то обычно возле него была. Кто-то дольше, кто-то совсем недолго. Причём, чаще всего это не были банальные интрижки. Это были действительно полноценные романы. Со всеми их атрибутами. Требующими, опять-таки, большого количества внимания. И, конечно, времени.

Любопытно, что, говоря скорбно о "поломатой судьбе" Зорге, вынужденного, из-за сталинского недоверия, усиленно потреблять крепкие напитки, зоргеведы умудрились привязать слабость Зорге к женщинам всё к тому же самому недоверию московского Центра.

Вспомним слова Роберта Вайманта:

"…То же можно сказать и о стремлении забыться алкоголем и в женском обществе, - тенденциях, проявлявшихся все более отчетливо по мере того, как его попытки вырваться из Японии оказывались бесполезными…"

Я, кстати, могу подарить кому-нибудь из будущих зоргеведов замечательную по убедительности фразу: "В доме Рихарда Зорге, тяжело травмированного сталинским недоверием, появились не только бутылки из-под виски, но и посторонное женщины…"

Вино. Пил Зорге часто и помногу, иногда до невменяемого состояния. В СССР и в России обычно объясняли это (и объясняют до сих пор) его депрессией из-за недоверия Москвы к его информации. Думаю, что это очень и очень далеко от истины. Извечное российское желание объяснить известную тягу чем угодно, только не самой заурядной склонностью к этому занятию.

А далеко, потому что начал Зорге поддаваться этой своей слабости еще задолго до так называемого Большого Террора. Началось всё это ещё в Шанхае, где он жил и работал в 1929 - 1932 годах. Об этом, в частности, отмечено в "Справке Сироткина".

Впрочем, сам Зорге никогда и ничем не оправдывал свои алкогольные эксцессы. Он просто жил так, как считал нужным.

На самом деле привычка эта, скорее всего, сложилась из-за чисто профессиональных потребностей. Нигде так легко не завязываются знакомства, как за барной стойкой или ресторанным столиком. Я, в данном случае, даже не о его разведывательной деятельности. Успешность работы журналиста тоже во многом зависит от обилия связей и круга знакомств.

В "Справке Сироткина" приведен отрывок из меморандума генерала Уиллоуби с комментариями к нему советского разведчика - профессионала:

"…г) "Рамзай" - немецкий журналист-нацист. Образ жизни, поведение в быту, отношения с коллегами, знакомыми, друзьями

"В физическом отношении Зорге был крупный человек, высокий и коренастый, с каштановыми волосами. Как заметил один из его знакомых японцев, с первого взгляда на его лицо можно было сказать, что он прожил бурную и трудную жизнь. В выражении глаз и линии рта сквозили надменность и жестокость. Он был горд и властен, сильно любил и горячо восхищался теми, чьей дружбы он искал, но был безжалостен к остальным и откровенно ненавидим ими. Многие его японские коллеги по печати видели в нем типичного головореза, высокомерного нациста и избегали его. Он был горячий человек, любивший сильно выпить и привыкший часто менять своих любовниц. Известно, что за годы службы в Токио он находился в интимных отношениях примерно с 30-тью женщинами… И все же, несмотря на увлечение женщинами, запойное пьянство и тяжелый характер, он ни разу не выдал себя" (Меморандум[179]).

‹…›

Эта довольно образная и меткая характеристика "Рамзая", которую дает Уиллоуби по отзывам и рассказам лиц, близко знавшим Зорге, интересна для нас прежде всего как свидетельство того, что "Рамзай" сумел полностью вжиться в образ своего "второго я", надежно прикрывшись обликом высокомерного головореза - нациста.

Вместе с тем, говоря о серьезной и весьма щекотливой проблеме - деятельности советского разведчика под маской фашиста, уместно поставить вопрос: не выходил ли "Рамзай" за пределы необходимого, не преступал ли он допустимых границ и норм поведения советского разведчика - коммуниста, усиленно демонстрируя некоторые отрицательные в моральном смысле черты, свойственные нацистскому головорезу?

Речь идет, в частности, о пьянстве и беспорядочных связях с женщинами.

Кроме замечания Уиллоуби, у нас нет иных, более конкретных указаний на запойное пьянство "Рамзая". Однако склонность к злоупотреблению спиртными напитками бесспорно была одной из слабостей "Рамзая", проявившейся в первые же месяцы его работы еще в Шанхае, где случалось, что в пьяном виде он ввязывался в драки и скандалы в барах и ресторанах. ‹…›

Образ жизни "Рамзая", вся система его взаимоотношений со знакомыми, коллегами, друзьями, несдержанность, высокомерие и т. п. позволяли безошибочно причислить его к разряду разнузданных представителей "высшей расы", для которых не существует обветшалых границ морали и нравственности. В этом смысле "Рамзай" добился большой удачи, надежно обеспечив себе соответствующую репутацию, вводившую в заблуждение и гестапо, и японскую контрразведку…"

Конец цитаты.

Подводя итог сказанному, можно отметить интересную деталь. За все годы такого образа жизни Рихард Зорге не дал ни одного повода заподозрить себя в тайной деятельности. Ни одного прокола. Ни одной оплошки. Ни одной оговорки.

Более того, именно такой образ жизни и явился, по сути, идеальной маскировкой его разведывательной работы. Рихард Зорге был всегда в центре внимания любого общества. Пил и гулял. Часто оказывался в центре скандалов и дебошей.

Любой контрразведчик рядом с ним мог чувствовать себя спокойно и отдыхать душой.

Шпионы так себя не ведут.

И снова вопрос. Как его на всё это хватало?

Поразительная личность. Поразительная судьба.

Это был, конечно, не рядовой шпион. Это был ученый, исследователь. Человек, скрупулезно изучающий любую вставшую перед ним проблему.

Жил в Китае - стал знатоком Китая.

Жил в Японии - стал знатоком Японии.

Отсюда интерес к нему тех самых людей, кто и сам профессионально интересовал его, как разведчика.

Поразительно, но он сам создавал, всей своей жизнью, всем привычным для себя образом существования, идеальную ситуацию для того, чтобы заинтересовать собой людей, необходимых ему самому для получения разведывательной информации. Как источник важной и интересной информации (и не только разведывательной). Как источник, позволяющий получать точный и всеобъемлющий анализ, связанный со страной пребывания.

Именно в силу этого он, как человек, как личность, как инструмент познания, наконец, и был интересен высокопоставленным дипломатам, военым, разведчикам. Всем тем, в знакомстве с кем он и сам был профессионально заинтересован.

Он был нужен. Он был полезен.

Точнее, он сам сделал себя нужным и полезным.

Ему не нужно было искать к этим людям подходы, вроде пресловутого соблазнения чьих-то секретарш. Эти люди сами должны были искать (и искали) общения с ним.

Говоря об откровенности Рихарда Зорге я, конечно же не имел в виду, что откровенничал он со всеми направо и налево. Конечно же, он понимал, кому и что надо говорить.

Например, одним из его закадычных друзей числился полковник гестапо Майзингер. Этот офицер безопасности, присланный из Берлина в 1940 году, имел одной из своих задач наблюдение конкретно за Рихардом Зорге.

В результате, этот "палач Варшавы" даже после ареста Зорге продолжал громко поносить японских полицейских, арестовавших вполне приличного человека.

Одновременно почти все исследователи вспоминают о том, как 22 июня 1941 года Рихард Зорге, очень сильно выпив, клял Гитлера за то, что тот втравил Германию в безнадёжную авантюру и обещал, что Сталин с ним ещё разберётся. Было это в ресторане. Громко. И при большом количестве свидетелей.

Или отрывок из воспоминаний Эты Гарих-Шнайдер, подруги Рихарда Зорге, которые воспроизвёл Роберт Ваймант:

"…Было выпито много алкоголя; Рихард влил в себя неимоверное количество виски. Ранним утром 11 июня (1941 года - В.Ч.) компания, наконец, стала расходиться, а Эту отвезли "домой" в посольство. Их маршрут проходил мимо советского посольства, и здесь Людде-Норат сделал озорное замечание: "Ну, что, Зорге! Мне заехать, чтобы ты повидался со своими друзьями?"

Эта была удивлена этими словами, однако вскоре узнала, что их вызвало. Зорге демонстрировал свое восхищение Советским Союзом, совершенно не думая о том, какую реакцию это может вызвать у его слушателей. По его мнению, Сталин не делал ничего неправильного, и СССР являлся наилучшим партнером, которого только могла иметь Германия. Когда Зорге садился на своего излюбленного конька, все, что мог сделать посол Отт, это сдерживать зевоту…"

Здесь, я думаю, будет уместно привести психологически очень точное наблюдение того же Роберта Вайманта:

"…Без сомнения, неприкрашенная безупречность Зорге обезоруживала как Отта, так и всех остальных. Чем более радикальными были его высказывания, тем менее возможным было заподозрить его в двуличии. Никто со столь открытой душой как Зорге не мог быть не тем, кем представлялся…"

И тем не менее.

Есть в этом, согласитесь, некая странная нотка. Некое ощущение того, что есть в жизни Рихарда Зорге что-то, неизвестное нам. Что-то такое, что позволяло окружающим далеко не левого толка вполне спокойно воспринимать его откровения в отношении СССР.

И при этом продолжать доверять ему безоговорочно.

Ярким примером этому служит, как мы видели, то, что такие разговоры Зорге часто вёл с немецким послом Оттом.

И Отт, старый кадровый сотрудник абвера, ещё в Первую мировую работавший под руководством полковника Николаи, продолжал беспредельно доверять Рихарду Зорге.

Да, их связывала давнее приятельство. Да, Зорге был полезен для Отта. Да, имелась некоторая фронда Отта по отношению к Гитлеру и нацистам. И тем не менее.

Не странно ли?

В воспоминаниях Я.Г. Бронина, бывшего резидента РУ в Шанхае (они вошли в состав документов "Комиссии Косицына") переданы слова Клаузена о том, что жена Отта "знала, что Рамзай был коммунистом, так как она сама была коммунисткой после первой мировой войны". И, хотя Я. Бронин оговорился, что слова Клаузена ничем не подтверждаются, в данном случае, явно не просматривается никаких посторонних целей, которые мог преследовать Клаузен, говоря об этом.

Если это так, то Отт, скорее всего, должен был знать о политических "грехах молодости" своей жены. Поженились они в 1921 году, когда её левые настроения были ещё свежи и не затёрты временем. Да и оставили, конечно, свой след впоследствии. Роберт Ваймант писал о том, что "…в германской колонии в Токио Хельма все еще имела репутацию "несколько розовой"…"

Но, если о прошлом Зорге знала Хельма Отт, подразумевается, что был об этом осведомлен и сам Ойген Отт.

Давайте послушаем замечательный рассказ Роберт Вайманта об интервью, которое он брал у Эты Гарих-Шнайдер:

"…Весьма провоцирующий вопрос: как много знал Ойген Отт, с помощью своей жены, или без таковой? Оглядываясь назад, Эта Гарих-Шнайдер предполагала, что он был слишком проницателен, чтобы упустить из виду все признаки, указывавшие на истинную принадлежность своего друга. "Я абсолютно уверена, что Отт подозревал Зорге в приверженности коммунизму, - говорила она. - Зорге и не нужно было в этом признаваться; таков был единственный вывод, который можно было сделать из крайности позиций, которые он занимал в любой политической дискуссии, а не только из-за нападок на нацистов".

"Они вдвоем проводили много часов за политической полемикой, играя в шахматы, за завтраком, после ужина. Говорил, или кричал, в основном Зорге, а Отт слушал. В некоторых случаях присутствовала и я, и нельзя было не поразиться откровенностью Зорге. Однако в каком объеме Хельма Отт рассказывала своему мужу об убеждениях Зорге, я не знаю"[127].

Его открыто рекламируемое увлечение всем русским не волновало Отта до начала войны, когда высказывать подобные симпатии стало казаться еретичным. Эта Гарих-Шнайдер предполагает, что Зорге мог сказать Отту, что какое-то время жил в России, дабы посол не слишком изумлялся его взглядам…"

Собственно, из этого знания и становится понятной ремарка о "сдерживающем зевоту" германском дипломате и разведчике.

Непонятно другое. Непонятно, как генерал Отт мог доверять после этого Рихарду Зорге настолько беспредельно, что допустил его даже до шифральных таблиц посольства?

Как мог его знакомить с документами, которые не имел права показывать даже первому секретарю посольства?

Эта странность имеет неожиданное эхо совсем по другому поводу. Который делает её ещё более интригующей.

Хорошо. В Токио тесный круг близких друзей и знакомых Рихарда Зорге знали о всём вышесказанном то ли от самого Зорге, то ли от жены Отта.

Но откуда примерно о том же самом знали в Берлине?

Я имею в виду то место мемуаров шефа внешней политической разведки рейха Вальтера Шелленберга, где он коснулся Рихарда Зорге.

Летом 1940 года к Шелленбергу обратился глава Германского информационного бюро (ДНБ) фон Ритген по поводу одной весьма щекотливой ситуации.

В руки фон Ритгена попал донос на Зорге со стороны зарубежной организации НСДАП, где тому выражалось политическое недоверие.

Теперь будьте предельно внимательны.

Недоверие, выраженное в доносе, обосновывалось политическим прошлым Рихарда Зорге. Именно так недвусмысленно выразился в своих мемуарах Шелленберг. Других поводов для подозрений он не назвал.

Ритген давно знал Зорге, находился с ним в личной переписке, восхищался его способностями к глубокому аналитическому взгляду на политические процессы Востока. Кроме того, как следует из "Тюремных записок", Зорге был фактическим заместителем главы токийского отделения ДНБ Виссэ.

Ритген попросил Шелленберга взглянуть на досье Рихарда Зорге и сделать своё заключение по поводу этих подозрений.

Шелленберг затребовал себе документы на Зорге. По его описанию, это было даже не одно досье, а, как минимум, два. По крайней мере, он говорил о неких секретных делах, которые вели "3 и 4 ведомства". Другими словами, 3 и 4 Управления РСХА, СД и Гестапо.

Давайте почитаем, что именно Шелленберг там нашёл.

"…Если не было никаких доказательств, что Зорге был членом германской компартии, то не было сомнения в том, что он, по крайней мере, симпатизировал ей. Зорге, конечно, был в связи со множеством людей, которые известны нашей разведке как агенты Коминтерна, но он в то же время имел тесные связи с людьми из влиятельных кругов, и последние обычно защищали его от нежелательных слухов. В период между 1923 и 1928 годами Зорге был связан с немецкими националистами и крайними правыми кругами, и в то же время он держал связь с нац. социалистами. Таким образом, прошлое Зорге по тем делам, с которыми я познакомился, было довольно запутанным…"

Отметим пока всего одно обстоятельство.

Профессия журналиста прямо предусматривает установление и поддержание им самых разнообразных связей и знакомств с лицами разных взглядов и убеждений. Что подозрительного может быть в таких контактах для активно работающего журналиста?

Правые, левые, троцкисты, либералы, националисты, технократы, масоны, иезуиты…

Конечно, сам Шелленберг это понимал. Должен был понимать.

Тем не менее, на основании совершенно неубедительной информации (в том виде, как это представил Шелленберг), он пришёл к совершенно непонятному выводу.

"…Когда я беседовал с Ритгеном о возможных посторонних связях с Зорге, он высказал следующее мнение: если он даже на самом деле связан с иностранными разведками, мы должны найти средства и способы, с одной стороны, обезопасить себя, с другой - извлечь пользу из знаний Зорге. В конце концов я обещал Ритгену в дальнейшем защитить Зорге от нападок партийного руководства, е сли он согласится, наряду со своей журналистской деятельностью выполнять и наши задания. Он должен будет сообщать нашей разведке время от времени информацию о Японии, Китае и Советском Союзе; при этом я предоставил Ритгену самому подумать о том, каким образом наладить передачу информации.

Когда я сообщил об этом Гейдриху, он одобрил мой план, но с условием, что за Зорге будет немедленно установлено наблюдение. Гейдрих был настроен скептически и учитывал возможность того, что Зорге может снабжать нас дезинформацией…"

Шелленберг и Ритген после прочтения досье совершенно отчётливо выразили своё подозрение в связях Рихарда Зорге с какой-то из разведок.

Между тем, основание к этому, приведённое Шелленбергом, совершенно неубедительно. Для подозрений в связях с разведкой должны были быть основания, намного более веские, чем разнообразие связей успешного журналиста.

Более того. У Гейдриха возникла мысль о возможности дезинформации. Дезинформации поставляют другие разведки. Значит, он тоже считал Зорге разведчиком? Почему?

Откуда появилась сама мысль о связях Зорге с иностранными разведками?

Из факта его "неправильных" знакомств можно было, от силы, вымучить подозрение в неблагонадёжности, нелояльности к режиму - и все.

Тем более, что и авторы доноса на Зорге вменяли ему в вину как раз и только это. Опираясь, опять же, на его политическое прошлое. Ни о каких связях с разведками в доносе не упоминалось.

В данном случае, кстати, многозначительным выглядит то обстоятельство, что Шелленберг не упомянул, о каком именно прошлом Зорге шла речь в доносе. И, что не менее важно, откуда у токийской организации НСДАП имелись сведения об этом самом прошлом?

Ведь можно же было об этом упомянуть. Не упомянул.

Далее. Обратим внимание на фразу Шелленберга.

"…Он должен будет сообщать нашей разведке время от времени информацию о Японии, Китае и Советском Союзе…"

Информация о Японии у Зорге есть - он там живёт. Информация о Китае у него может быть - он там жил и у него остались там связи.

Но как немцы могли ждать сведений Зорге о Советском Союзе, если из досье получается, что он с СССР никак не связан?

В общем, странно всё это.

Серьёзные люди по таким пустякам профессиональных выводов не делают. А Гейдрих с Шелленбергом были, несомненно, серьёзными людьми. Несмотря на некоторую опереточность мемуаров последнего.

По всему получается, что Шелленберг рассказал далеко не обо всём, что было в досье. Более того, попытался как-то запутать и без того путанное своё описание.

Я имею в виду его слова:

"…В период между 1923 и 1928 годами Зорге был связан с немецкими националистами и крайними правыми кругами, и в то же время он держал связь с нац. социалистами…"

С 1924 по 1929 год Зорге жил в СССР. Его выезды по линии ОМС ограничивались только Скандинавией (Англия была в 1929 году). В Германии он бывал, правда, но только проездом, в связи с теми же самыми командировками.

Можно, конечно, сослаться на забывчивость Шелленберга, но я бы не стал проявлять снисходительность к этой возможной человеческой слабости. Потому что бригадефюрер здесь совершенно отчётливо фантазирует.

Заметим, что мемуары Шелленберг писал в пятидесятые годы. О Зорге тогда на Западе было уже широко известно. В том числе, было известно и о том, что с 1924 по 1929 год он проживал в СССР. Шелленберг это тоже, конечно же, знал.

Однако написал то, что написал.

Во всей этой истории есть деталь, которая ещё больше запутывает ситуацию. Или распутывает её, это как посмотреть.

Почти сразу же после ареста Рихарда Зорге в Германии было найдено его досье, где на него содержалась совсем другая информация.

Из воспоминаний Я.Г. Бронина:

"…Был ли Рамзай известен полиции, было ли заведено на него дело? Да, было. В "Меморандуме", опубликованном военным министерством США в августе 1949 года (полное название этого документа: "Меморандум для печати. Прилагается доклад штаба Дальневосточного командования "Шпионская организация Зорге" - очерк по вопросу международного шпионажа на Дальнем Востоке". В целях сохранения государственной тайны из первоначального доклада изъяты некоторые небольшие разделы), говорится: "После ареста Зорге гестапо разыскало совершенно отрицательное досье на него, начиная с его первых дней в Германии, с указанием связей с Советским Союзом" ‹…›. Но в то время, летом 1933 года, это досье спокойно пребывало в пыли и мраке архивных подвалов. Его оттуда извлекли бы, если б возникли подозрения против Рамзая, но он своим умелым поведением и своими "идеологически выдержанными" высказываниями сумел укрепить доверие к себе со стороны нацистов как к человеку, политически вполне благонадежному…"

Сразу хочу возразить по поводу отсутствия чьих-то подозрений и их связью с получением информации, изложенной в досье.

Вопрос доверия может быть решающим только в случае, если имеются колебания - проверять ли человека в принципе или нет. И то, я думаю, понятно, что в девяноста процентов случаев будет решено: проверять. Ну, хотя бы, потому что для инициатора такой проверки это не означает никакого увеличения его собственной рабочей нагрузки. Разослал формальные бланки с уже проставленными в них адресами, и дальше только жди ответов с результатами проверки.

Это только в случае, если речь идёт о каких-то подозрениях.

На самом деле, подавляющее число таких проверок вызвано вовсе не подозрениями. Они вызваны чисто формальными причинами, чаще всего связанными с устройством на ответственную работу, где имеется доступ к секретной информации.

Вот это уже процедура, не знающая никаких исключений. В том числе, по принципу "верю - не верю".

При этом запрос на поиск дела в отношении конкретного лица поступает в организацию, где ищут документы по определённым правилам и инструкциям. Работники, которые ищут дело, не знают ни человека, ни чьих-то впечатлений о нём. Люди, которые извлекают "из архивной пыли" то или иное дело, никогда не знают, насколько подозрителен этот человек.

Поэтому ничто не зависит от доверия или недоверия к тому человеку, на которого имеется дело.

Здесь всё просто.

Есть дело - его предоставляют. Нет дела - его не предоставляют. Никакого значения при этом доверие или недоверие к человеку не имеет.

Рихарда Зорге должны были серьёзно проверять по всем имеющимся учётам в Германии, как минимум, дважды. Один случай - это описанный Шелленбергом. Второй, годом раньше, когда Зорге был назначен на официальный пост пресс-атташе немецкого посольства.

Это, повторю, как минимум. Я, например, считаю, что его должны были проверять ещё в нескольких случаях. Это уже связано с его взаимоотношениями с абвером, о которых мы поговорим позже.

Таким образом, напрашивается вопрос. То досье, которое так легко нашли сразу же после ареста Зорге, оно и в самом деле было неизвестно до октября 1941 года? Или это были именно те самые документы, с которыми знакомился Шелленберг?

Обычно подразумевается, что это разные документы.

Однако, учитывая несообразности его рассказа, я лично склонен считать, что это как раз и есть то самое досье.

Потому что, если это так, то все недоумённые вопросы, что я выдвинул выше, сразу же снимаются. Если в досье говорилось, что Зорге был когда-то в Германии коммунистом или сочувствовал им, а потом жил в СССР, тогда подозрения Гейдриха и Шелленберга вполне уместны и логичны.

Как и их аппетиты насчёт разведывательных возможностей Зорге.

Предложение "сообщать нашей разведке время от времени информацию о… Советском Союзе" выглядит странным, только если считать, что гестапо ничего не знало о его жизни в СССР.

Но, если допустить, что немецкие спецслужбы имели об этом информацию, то всё становится на свои места. В этом случае такое предложение совершенно не выглядит странным. Более того, оно выглядит логичным. Носящим, может быть, формальный характер, поскольку Зорге "давно порвал с СССР", и не имел связей с этой страной. Но вполне логичным.

Кроме того, эта версия хорошо согласуется с упомянутыми странностями отношения окружающих Зорге людей к его, скажем так, нестандартному отношению к коммунистической идеологии и СССР.

Даже с тем фактом, что после ареста Зорге совершенно не пострадал по службе полковник Майзингер. А ведь именно он был послан Гейдрихом в Токио. В том числе и с заданием следить за Рихардом Зорге. И именно он должен был быть в курсе такого рода настроений Зорге.

Однако после ареста Зорге сразу же пошла гулять версия о внезапно "найденном" досье на него. Которое, конечно же, "никто раньше не читал".

Причин этому может быть несколько. Наиболее важной на тот момент мне кажется следующая. Отношения Германии и её японского союзника, и без того пострадавшие после разоблачения Зорге.

Как могли немцы объяснить своим союзникам, что имели такую информацию на Зорге раньше и ничего не предприняли в его отношении?

Представим себе такой диалог:

"Мы эти сведения имели, но Зорге не трогали. - Почему? - Он был нам полезен. - В чем? - В добывании информации - О ком? - О вас."

Так, что ли?

Ведь именно против японского союзника и были направлены, в данном случае, усилия немецкой разведки. В т.ч. в лице Рихарда Зорге.

Естественно, что это досье и должно было быть "найдено" только после ареста Зорге.

Шелленберг же в своих мемуарах вполне мог придерживаться такой вот канонической версии и сознательно утаить самое важное из того, что на самом деле содержалось в досье. Да и, кроме того, просто-напросто защищая свою профессиональную репутацию. В конце-концов, прохлопал ведь советского шпиона, имея о нём такую "горячую" информацию.

Я понимаю, что это всего лишь версия. Но одновременно хочу заметить вот что.

Имеется факт.

В Германии в течение всего времени пребывания Рихарда Зорге в Японии имелось на него такое вот "отрицательное" досье. Это единственное, что известно достоверно.

Поэтому, я думаю, что версия о том, что германские спецслужбы знали о его существовании имеет право на жизнь не меньше, чем версия о том, что о досье никто ничего до поры не знал.

В общем, вопросы, и вопросы, и вопросы…

По-моему, для ответа на них в самый раз обратиться к биографии Рихарда Зорге. Да и пора, пожалуй. Поскольку не все, я думаю, с ней знакомы.