Далекий меридиан. Часть 2

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Далекий меридиан. Часть 2

Бронетанковая техника в гражданской войне в Испании

Владислав Морозов

Оборона Мадрида. Первый вклад в науку побеждать

16 октября 1936 г. И.В. Сталин отправил генеральному секретарю испанской компартии X. Диасу телеграмму, где были следующие слова:«Трудящиеся Советского Союза лишь выполняют свой долг, оказывая посильную помощь революционным массам Испании. Они отдают себе отчет, что освобождение Испании от гнета фашистских реакционеров не есть частное дело испанцев, а общее дело всего передового и прогрессивного человечества». Действительно, СССР практически сразу же стал наиболее активным союзником и поставщиком основных видов вооружения для Испанской Республики.

Разумеется, советская военная помощь Испании имела ряд особенностей. В течение первых двух лет гражданской войны большинство поставок вооружения и военных материалов республиканцам шли в счет вывезенной морем в СССР части испанского золотого запаса, но с середины 1938 г., когда эти средства сочли исчерпанными, под закупки оружия испанцам был предоставлен беспроцентный кредит. Все утверждения о том, что во второй половине 1938 г. Сталин чуть ли не лично приказал прекратить военную помощь республиканцам, действительности не соответствуют: в начале 1939 г. республиканское правительство планировало получить из СССР сотни единиц самолетов, танков, различных артсистем и другое вооружение, и советская сторона все это выделила. На момент окончательного краха Испанской Республики более десятка республиканских судов находились под погрузкой оружия в портах СССР. Увы, военнополитическая ситуация в Испании ухудшалась слишком стремительно и непредсказуемо и, в конце концов, эта боевая техника так и не дошла до адресата.

Другим интересным моментом являлось то, что СССР, как и большинство европейских стран, старался формально придерживаться положений о «невмешательстве в испанские дела», хотя вплоть до середины 1939 г. (т.е. до момента подписания пакта о ненападении с Третьим Рейхом) участие Советского Союза во всевозможных международных организациях, вроде Лиги Наций, носило чисто декларативный характер. Кардинально влиять на обстановку в мире дипломатическими средствами наша страна в то время не могла.

Марроканские солдаты рассматривают один из первых захваченных националистами Т-26. Это радийный танк со срезанной левой половиной поручневой антенны.

Мадридское направление, конец 1936 г.

Стоит помнить и об отсутствии тогда в СССР четкой военной доктрины. В середине 1930-х гг. были заключены договоры о совместной обороне против гитлеровской Германии (например, с Францией и Чехословакией), но при этом почему-то игнорировался тот факт, что одновременно эти же страны состояли в других, возглавляемых Англией, военных союзах, направленных против СССР с абсолютно аналогичными военными целями (поддержка Польши, Финляндии и прочих стран так называемой «Малой Антанты» на случай возможной войны с СССР и т.д.).

В целом, прибывавшие в Испанскую Республику советские военные специалисты были неплохо мотивированы и хорошо знали вверенную им технику. Но при этом по части тактики и стратегии командиры РККА сначала вряд ли могли чем-то помочь республиканцам, поскольку не имели достаточного практического опыта.

СССР всячески конспирировал свое участие в этой войне, посылая своих военных в Испанию под чужими именами и с фальшивыми документами. Но реально это не являлось секретом, поскольку даже сбитые над Мадридом и плененные немецкие летчики совершенно четко отвечали на допросах, что они «приехали в Испанию воевать против русских и французов». В лучшем случае советские военные выдавались за белоэмигрантов, приехавших из Восточной Европы или Франции, а иногда они имели паспорта граждан какой-нибудь экзотической страны.

Видимо, это было оправданно, поскольку только Муссолини решился послать в Испанию более 150 000 солдат своей регулярной армии, а военные всех прочих стран-участниц этой войны (например, Германии и Португалии) формально находились под испанским командованием и носили испанскую униформу. Однако эта конспирация лишний раз подчеркивала некую «провинциальность» гражданской войны в Испании с точки зрения руководства СССР. Главными советскими военными советниками (как по территориально-фронтовому признаку, так и по родам войск) в Испании были командиры в званиях максимум комбригов или полковников, т.е. люди, способные руководить войсками, в лучшем случае, на уровне дивизии и явно совершенно не подготовленные для руководства действиями армий или целых фронтов. Впрочем, отправка в Испанию в качестве главных военных советников комдивов, комкоров или командармов ничего не изменила бы – их военный опыт был ненамного большим.

Главная проблема заключалась в том, что тогдашняя советская военно-теоретическая школа начисто игнорировала опыт Первой мировой войны. Вместо этого господствовала мысль о «классовой» природе будущих войн; данная идея опиралась на «позитивный» опыт Гражданской войны и на практике оказалась совершенно несостоятельной, так как совершенно не учитывала европейских жизненных реалий. Достаточно сказать, что в СССР армию националистов Ф. Франко считали откровенно слабой и «колониальной», а ее наиболее боеготовую часть (Испанский иностранный легион) – «наемным сбродом», публикой вроде среднеазиатских басмачей, готовой разбежаться при одном только виде новейших советских самолетов и танков.

Тактические занятия республиканских танков Т-26 по отработке взаимодействия с пехотой. Район Мадрида, лето 1937 г.

Республиканский Т-26. Район Мадрида, лето 1937 г.

Совершеннейшим «темным лесом» для советских командиров и политработников, как это ни странно звучит, оказалась республиканская армия. Она вяло реформировалась все три года гражданской войны и, в конечном итоге, состояла из трех неравных частей – «народной милиции» различных партий, собственно регулярной армии и антифашистов-интернационалистов [1 Семь интернациональных бригад и несколько отдельных батальонов, в которые входило около 40 000 чел. более 60 национальностей – это была самая боеспособная часть армии Республики, понесшая в процентном отношении наибольшие потери; интербригадовцы были готовы воевать с фашизмом где угодно, но не все они должным образом знали военное дело и испанский язык.], в каждой из которых были свои порядки и нравы.

При этом компартия в Испании вовсе не была единой и руководящей, как в СССР: местный правящий «левый блок» Народного фронта состоял из нескольких десятков партий и организаций, близких по взглядам и убеждениям, но отнюдь не дружественных, к тому же, разделенных не только по партийному, но и по территориальному принципу. Например, баски считали себя отдельным государством, в Каталонии традиционно заявляли, что правительство в Мадриде «много о себе думает», а анархисты и профсоюзы Мадрида, Барселоны и Валенсии практически открыто враждовали.

Найти правильный подход к этому «политическому винегрету» так никто и не смог.

При этом СССР поставлял республиканцам самое современное вооружение, которое имелось на тот момент. Например, самолеты И-15, И-16 и СБ в 1936 г. только начали поступать в ВВС РККА и даже не были толком освоены летным составом.

Примерно та же ситуация складывалась и с бронетанковой техникой. СССР в середине 1930-х гг. развернул собственное бронетанковое производство с невероятным размахом, хотя качество техники не всегда было на высоте, так как промышленная база еще находилась в состоянии перманентного строительства. За шесть лет на вооружение РККА поступили танкетки Т-27, малые разведывательные плавающие танки Т-37, легкие танки двух типов (Т-26 непосредственного сопровождения пехоты и «крейсерские» колесно-гусеничные БТ), средние танки качественного усиления Т-28, тяжелые танки для прорыва укрепленных полос обороны Т-35 и несколько типов бронеавтомобилей.

Танков производилось много, но в РККА еще толком не умели использовать этот мощный инструмент современной войны. Первые масштабные учения с использованием действительно большого количества (нескольких сотен одновременно) танков в СССР прошли только в 1934-1936 гг. Управление танковыми соединениями более или менее отработали на уровне бригада-полк-дивизия, а при действиях в масштабах армии или округа у командования сразу возникала масса проблем и вопросов. Традиционно плохо было налажено взаимодействие танков с другими родами войск, причем даже с пехотой, что позднее показали боевые действия на Халхин-Голе и в так называемой «Зимней войне» с финнами.

С историей и теорией советские командиры-танкисты тоже были знакомы слабо. Так, например, они искренне полагали, что в Испании они «впервые в мировой практике» вели бои танков с танками, хотя отдельные бои между танками происходили еще во время Первой мировой войны, да и в 1920 г. под Каховкой и во время «Польского похода» имели место стычки пушечных броневиков и бронепоездов красных с белогвардейскими и польскими танками.

Когда встал вопрос об отправке в Испанию бронетанковой техники, отобрали наиболее массовые и распространенные в РККА типы машин. Танкетки Т-27 получили в войсках не слишком лестные отзывы, а малые плавающие, средние и тяжелые танки в Испании было просто негде использовать. В итоге, в 1936- 1938 гг. республиканцы получили из СССР 297 танков Т-26, 50 БТ-5 и 120 бронеавтомобилей трех типов (80 БА-6, 33 ФАИ, 7 БА-И). Вместе с техникой в Испанию прибыл 351 советский танкист. Больше чем танкистов, в Испании воевало только советских летчиков – 772 чел., а всего в Испанскую Республику прибыло 1811 советских военных специалистов (включая переводчиков и политработников), что для боевых действий такого масштаба является ничтожной цифрой, учитывая, что одномоментно в Испании находилось не более 600-800 советских военных.

Первым и самым массовым типом советского танка, поставленным в Испанию, стал Т-26. Республиканцам поставлялись только однобашенные танки выпуска 1934-1937 гг. с 45-мм пушками. В Испанию попали самые разные Т-26 – от танков ранних выпусков с клепаными корпусами до машин преимущественно сварной конструкции выпуска 1936-1937 гг., имевших усовершенствованную ходовую часть, зенитную установку П-40 и дополнительный «ворошиловский» пулемет ДТ в кормовой нише башни (по легенде, якобы именно К.Е. Ворошилов настаивал на установке этих пулеметов на танки).

Судя по документам, шедшие в Испанию танки в основном поступали непосредственно с ленинградского завода №174 им. К.Е. Ворошилова, т.е. были новыми. Правда, нельзя исключать, что часть машин, поставленных республиканцам, была взята и из строевых частей РККА и прошла капремонт на том же заводе №174.

Интересный нюанс: в Испанию попало ненормально много командирских (или, как тогда говорили, «радийных») Т-26 с поручневыми радиоантеннами. В РККА такие машины должны были иметь командиры уровня от взводов и выше, т.е. примерно каждый третий танк предполагался командирским, что никогда не выполнялось на практике. В Испании же, судя по доступным фото, до 40% Т-26 были радийными. Но с самого начала республиканцы стали снимать с этих танков поручневые антенны. Уже в конце 1936 г. с большинства испанских радийных Т-26 антенны-поручни были срезаны полностью или наполовину, а ближе к середине войны от этих антенн остались только крепежные штыри!

Логических объяснений этому феномену может быть два. Во-первых, командирские Т-26 традиционно имели несколько лучшее качество сборки, чем линейные, а поскольку на экспорт старались отправлять самое лучшее, с завода брали в первую очередь именно такие танки. Во-вторых, судя по всему, эти «радийные» танки поставлялись республиканцам вообще без раций! Внятных документов на эту тему нет, но зато есть очень много свидетельств, оставленных по аналогичному поводу советскими летчиками. Так, большинство бомбардировщиков СВ поставлялось в Испанию без радиостанций, а там где они были, все равно оставались мертвым грузом. Дело в том, что советское радиооборудование было зачастую некачественным и несовместимым с используемыми испанской авиацией и флотом рациями западного производства, а наземные радиостанции (этот момент в документах отражен достаточно четко) советского производства в Испанию вообще не поставлялись. То есть даже летчики были вынуждены при необходимости монтировать на самолеты рации местного образца. А наличие раций на танках было вообще бесполезным, поскольку в республиканской армии не имелось не только радиостанций, но даже должного количества полевых телефонов, на что письменно жаловались, например, командиры интербригад.

Подбитый и сгоревший республиканский радийный Т-26 (со срезанной поручневой антенной), 1937 г.

Республиканский Т-26 с номером «24» и изображением серпа и молота на нижнем лобовом листе корпуса. На башне и левом борту танка нанесены патриотические надписи. Гвадалахара, март 1937 г.

Поэтому, если рации и имелись на отдельных поступивших в Испанию Т-26, то их очень быстро демонтировали, а потом, видимо, стали снимать еще в СССР, до отправки. Лишнее доказательство тому – почти полное отсутствие в мемуарах советских танкистов- интернационалистов каких-либо упоминаний об использовании раций, хотя о поручневых антеннах вспоминали многие. Единственное исключение – достаточно противоречивые, записанные непонятно когда (видимо, в 1938-1941 гг.) «со слов П. Армана» и повторенные бесчисленное количество раз в советской мемуарной литературе, описания первых боев у Сесеньи, когда на разведку якобы посылались Т-26, экипажи которых при этом вроде бы даже связывались с танком командира роты по радио. При этом в ряде редакций этих, не очень достоверных, мемуаров указано, что Арман вовсе даже не связывался с посланными в разведку танками по рации, а ждал их возвращения, дабы лично выслушать доклады командиров экипажей!? Какая версия этой истории более правдива – установить пока нереально.

Кроме того, поручневая антенна лишь привлекала дополнительное внимание противника и вызывала огонь по танку. Именно поэтому испанцы и стремились избавиться от этой бесполезной детали.

Первые 15 Т-26 (одна рота) прибыли в испанский порт Картахена на советском пароходе «Комсомол» 26 сентября 1936 г., а всего до конца года республиканцы получили из Страны Советов 105 танков Т-26 и 31 бронеавтомобиль. Первым советским главным «танковым» военным советником в Испанской Республике был прибывший одновременно с первыми танками полковник Семен Кривошеин [2 Впоследствии Герой Советского Союза, генерал- лейтенант танковых войск, умер в 1978 г.]. Его заместителем стал капитан Поль Арман [3 Латышский политэмигрант Паулс Тылтыньш, несколько лет проживший во Франции и владевший несколькими европейскими языками, впоследствии Герой Советского Союза, полковник, погиб в бою на Ленинградском фронте в августе 1943 г.], известный в Испании под именем «капитан» (позднее – «майор Грейзе»).

В первую прибывшую в Испанию группу советских танкистов (из Белорусского и Ленинградского военных округов) также входили лейтенанты и младшие командиры А. Новак, Н. Селицкий, П. Куприянов, С. Осадчий, С. Быстров и другие.

Советское командование, похоже, не очень надеялось на испанцев, поэтому все танки в 1936-1937 гг. были «в комплекте», с экипажем – либо с полным (лейтенант-командир машины и два младших командира-сверхсрочника, механик-водитель и заряжающий), либо с неполным (командир танка и механик- водитель). По мере подготовки испанцев экипажи «разбавили» местными кадрами (сначала это были заряжающие), а в 1938 г., после того как подготовка республиканских танкистов приобрела регулярный и упорядоченный характер, от практики посылки в Испанию полных экипажей отказались, ограничившись лишь командным составом, водителями- инструкторами и инженерно-техническими специалистами.

Главной задачей прибывших советских танкистов являлась подготовка испанских коллег.

Учебным центром, где предполагалось формировать танковые подразделения на прибывающей из СССР технике, стал курортный городок Арчена, находящийся в 90 км северо-западнее Картахены. В Арчену перевели оставшихся от 1-го мадридского танкового полка испанской армии военных и технических специалистов (знамя этого полка стало знаменем арченской танковой школы). Правда, из-за малого числа испанских специалистов и нехватки ремонтного оборудования обучение пришлось начинать фактически с нуля, хотя недостатка в добровольцах, желавших стать танкистами, не было.

Но ровно через месяц после прибытия в Испанию Арман получил категорический приказ – временно свернуть обучение, сформировать из личного состава и техники учебного центра танковую роту из 15 танков и срочно отбыть на мадридское направление, поскольку положение на подступах к столице складывалось катастрофическое. Уже 27 октября 1936 г. рота Т-26 прибыла на фронт.

Республиканский радийный Т-26 с клепаным корпусом, ранними опорными катками и с так называемой «ворошиловской» установкой пулемета ДТ в кормовой нише башни. Район Мадрида, лето 1937 г.

Транспортировка танка Т-26 в кузове грузового автомобиля.

Республиканские Т-26 выдвигаются к фронту. Мадридское направление, 1937 г. Ближний танк имеет зенитную установку П-40, но самого пулемета ДТ нет.

Спустя два дня советские танки пошли в бой, который в отечественных источниках до сих упорно именуют «сражением за Сесенью». В испанских документах не встречаются упоминания о подобном сражении, поскольку в это время наступавшие на Мадрид националисты вели бои в предместьях испанской столицы, в частности, за небольшой городок Навалькарнеро (окраина Мадрида, район Комарка-Сур). Совершенно непонятно, почему отечественные авторы перенесли центр «сражения» в еще более мелкий городок Сесенья (провинция Толедо, район Ла-Сагра), отстоявший на десяток километров на юго-запад от Навалькарнеро.

Возможно, это было сделано исключительно из пропагандистских соображений: об этом «сражении» появлялись публикации в советской печати тех лет, в том числе и М. Кольцова. Кроме того, Сесенья находилась в ближнем тылу националистов и относилась к соседней провинции, а значит, этим подчеркивался наступательный характер действий советских танкистов. В целом же атака в районе Сесеньи стала первой в длинной цепи очень похожих боев испанской гражданской войны, в ходе которых советские танкисты ценой немалых потерь, методом «тыка», вырабатывали элементарные тактические приемы, зачастую в условиях несоответствия имеющейся техники театру боевых действий и откровенного саботажа «принимающей стороны».

После прибытия на фронт Арман не получил даже подробной карты местности, а поставленная боевая задача была в стиле «рычаги на себя и вперед». Испанские командиры, которые должны были обеспечивать пехотную и огневую поддержку роте Т-26, на встречу с танкистами просто не явились. Зато накануне республиканское командование распространило на передовых позициях листовки, в которых обещало «надрать зад франкистам», пустив на них танки. Разумеется, прочитано это обращение было и по другую сторону фронта.

Так или иначе, на рассвете 29 октября 1936 г. 15 Т-26 двинулись в наступление со стороны Навалькарнеро в направлении Сесеньи. Артподготовки не было, республиканская пехота атаку тоже не поддерживала: при появлении танков «милисианос» высовывались из окопов, выкрикивали приветствия и патриотические лозунги, размахивали оружием, но за боевыми машинами не шли.

Поскольку войска Франко в это время наступали и не выстраивали сколько-нибудь прочной и эшелонированной обороны, боевое охранение националистов удалось прорвать без особого труда. Для Армана и его танкистов стало настоящим откровением то, что марроканская пехота не побежала, а грамотно пропустила атакующие танки через свои окопы, а затем не имевшие даже ручных гранат марроканцы пытались стрелять и колоть штыками в смотровые щели Т-26 и пробовали залезть на идущие танки, чтобы открыть люки.

Танки двинулись колонной по дороге. Вперед выслали головной дозор из трех машин. Отсутствие артподготовки и прочего шума дало советским танкистам некоторое преимущество внезапности. Продвигаясь несколько часов по направлению к Сесенье, рота Т-26 рассеяла (частично уничтожив) до батальона пехоты националистов и эскадрон марроканской кавалерии; также был уничтожен штаб, несколько автомашин и до батареи полевых орудий. Кроме того, советские танкисты отчитались за две уничтоженные и две поврежденные итальянских танкетки L3 (они же CV3/33, или CV3/35, хотя в советской мемуарной литературе их почтительно называли «итальянскими танками Ансальдо», видимо, по одному из названий фирмы-производителя), причем одна танкетка якобы была протаранена Т-26 лейтенанта С. Осадчего. С этого момента в СССР считалось, что это был «первый в истории танковый таран».

Радийный республиканский Т-26 поздних выпусков со сварными корпусом, пулеметом в кормовой нише башни и зенитной установкой П-40 с пулеметом ДТ. Эта машина была захвачена националистами на Арагонском фронте в конце 1937 г.

Завалившийся в канаву и застрявший линейный республиканский Т-26. Обратите внимание на трех танкистов слева от танка, которые обмундированы в советские танкошлемы и, похоже, советские же комбинезоны, причем у переднего танкиста (возможно, механика- водителя) рукава комбинезона оторваны.

Реальность оказалась куда прозаичнее. Во-первых, части итальянского Корпуса добровольческих войск тогда только начинали прибывать в Испанию, и на всех фронтах (не только на мадридском направлении) у них имелось не более 20-25 танкеток. Первую потерю итальянцы понесли 21 октября 1936 г. как раз в районе Навалькарнеро: в ходе атаки позиций республиканцев, не имевших никаких противотанковых средств, одна танкетка была уничтожена ручными гранатами (экипаж успел спастись). А 29 октября 1936 г. на мадридском направлении итальянцы действительно потеряли еще одну танкетку: огнеметная CV3/35 (командир – П. Берези) получила прямое попадание 45-мм снаряда из пушки танка Т-26, выпущенного с большой дистанции. Мгновенно воспламенилось топливо и бак с огнесмесью, в результате два члена экипажа танкетки сгорели, не успев покинуть машину. Никаких сведений ни о таране, ни о еще трех подбитых и поврежденных танкетках не имеется. Что же касается Осадчего (который был смертельно ранен спустя месяц с небольшим после боя под Сесеньей при попадании снаряда противотанковой пушки в башню Т-26), то он, судя по приводимым в мемуарной литературе описаниям боя, скорее всего, столкнул своим танком с дороги в канаву или неглубокое ущелье уже покинутую сбежавшим экипажем итальянскую танкетку, которая при этом не получила фатальных повреждений.

Пройдя Сесенью, танки Армана двинулись дальше, в сторону деревни Эскивиас, но вскоре остановились: республиканские войска за ними не пошли, связи не было, общей обстановки на фронте танкисты не знали, а сопротивление националистов возрастало с каждым часом. В итоге Арман, находящийся фактически на малознакомой местности, принял решение развернуть роту и прорываться колонной на исходные позиции по той же дороге через Сесенью. Разумеется, на обратном пути рота Т-26 напоролась на жесткую оборону пришедших в себя националистов – поставленные на прямую наводку полевые орудия и пехоту, вооруженную ручными гранатами и зажигательными бутылкам с бензином. Использование бутылок стало еще одним откровением для советских танкистов, что послужило поводом для некоторых отечественных авторов считать данный эпизод «первым в истории случаем применения этого вида оружия», хотя зажигательные бутылки применялись против броневиков и танков еще в Первую мировую войну, а также в различных колониальных войнах 1920-1930-х гг., в Боливийско-Парагвайской «Чакской» войне 1932-1935 гг. и в гражданской войне в Китае.

В итоге, к вечеру 29 октября на исходные позиции вернулись 12 Т-26. Танк лейтенанта Н. Селицкого сгорел вместе с экипажем, еще два были подбиты и оставлены на территории противника. Погибло шесть советских и четыре испанских танкиста.

Реальные результаты «сражения за Сесенью» (которое правильнее было бы именовать «рейдом в ближний тыл противника») оказались ничтожными. Республиканская армия не потеснила националистов ни на метр, а их продвижение на Мадрид не замедлилось. Националисты, видимо, провели некоторую перегруппировку своих сил на этом участке фронта, но это было проделано совершенно незаметно для противника.

При этом отрицательных итогов у этой операции было куда больше. Обученные по «бумажным» уставам Арман и его подчиненные смогли достаточно четко осознать свою профнепригодность на реальном поле боя. Правда, они шли в реальный бой впервые в жизни. Кроме того, подобный результат явился следствием полной тактической и стратегической безграмотности высшего республиканского командования. В результате была потеряна пятая часть людей и техники.

Оставленные под Сесеньей Т-26 оказались во вполне ремонтопригодном состоянии и были оперативно осмотрены немецкими и итальянскими специалистами на предмет уязвимых мест и прочего. Они достаточно высоко оценили машину (особенно мощное пушечное вооружение), после чего появился приказ генерала Молы, обещавший солдатам, захватившим республиканский танк, щедрое денежное вознаграждение – от нескольких сотен до нескольких тысяч песет, в зависимости от исправности трофея. Приказ возымел действие, и уже в начале 1937 г. первые трофейные Т-26 появились в составе легиона «Кондор».

Арман и Кривошеин, равно как и многие другие советские советники из различных родов войск, тогда пришли к двум основным выводам:

– воевать республиканцы совершенно не умеют и вряд ли быстро этому научатся;

– без налаженного взаимодействия между родами войск на поле боя даже самые современные танки недорого стоят и всегда несут неоправданные потери.

Чернокожий доброволец из 3-го батальона «Авраам Линкольн» 15-й интербригады на фоне Т-26. Это линейный танк обр. 1934 г. с клепаным корпусом и опорными катками раннего варианта. На кормовой нише башни справа видна заплата на месте пробоины. Битва на р. Харама, февраль 1937 г.

В дальнейшем советские танкисты в Испании эти выводы старались учитывать. К моменту, когда рота Армана вступила в бой, республиканцы получили из СССР еще несколько десятков единиц бронетанковой техники, а в Арчене подготовили некоторое количество танкистов. Впрочем, подготовка была традиционной для республиканской армии, т.е. очень слабой. Кривошеин вспоминал, что испанские танкисты не могли даже толком наводить и заряжать пушку, а также переключать при движении скорость.

Тем не менее, это позволило бросить в бой еще две роты Т-26 (23 машины), шесть бронеавтомобилей БА-И [4 Видимо, все или почти все броневики этого типа были потеряны как раз в конце 1936 г. при обороне Мадрида, поскольку в более поздних документах они уже не упоминаются, а их фото периода войны в Испании практически не известны.] и три ФАИ. Эта техника составила танковую группу под командованием Кривошеина, которая уже 1 ноября 1936 г. контратаковала войска националистов в районе Вальдеромо (5 км южнее Сесеньи).

Быстро выяснилось, что республиканская пехота поддерживать наступающие танки по- прежнему не собирается, артподдержки нет или почти нет, а атаки позиций противника на узких, да еще и перегороженных баррикадами улицах испанских городов и деревень оборачиваются большими потерями для самих танкистов. Необходимо отметить, что в ноябре 1936 г. на фронте появились первые 37-мм немецкие и 47-мм итальянские противотанковые пушки, которые в советских источниках без каких-либо «национальных различий» именовались «Бофорсами». К тому же, большим количеством техники оказалось сложно управлять на поле боя, да еще и при отсутствии элементарных средств связи. Соответственно, результаты контрудара были достаточно скромными и в дальнейшем советские танки и бронеавтомобили, действуя мелкими группами, поддерживали испанскую пехоту локальными контратаками и огнем с места, из-за баррикад или даже через заранее проделанные в стенах домов или каменных заборах амбразуры.

Действуя совместно с испанскими танками и бронеавтомобилями старого образца (в частности, с бронетанковым отрядом Погодина-Липина), советские танкисты добились некоторых успехов при обороне Мадрида. Например, 6 ноября 1936 г. при отражении очередного наступления националистов в районе Мостолес и Карабанчель экипажи девяти Т-26 и шести «Рено» FT, ведя огонь с места и контратакуя, уничтожили до двух батальонов пехоты, четыре артбатареи, восемь противотанковых пушек, до 12 станковых пулеметов, а также подбили и повредили до десяти итальянских танкеток (в советских источниках реальные людские и особенно технические потери противника зачастую, видимо, завышались).

13 ноября 1936 г. одна рота Т-26 (16 машин) под командованием А. Войновского привлекалась к очередной попытке контрудара в районе Мадрида. В этом наступлении участвовало до 17 батальонов республиканской пехоты, а для огневой поддержки было выделено всего 11 (т.е. неполный дивизион) разнокалиберных полевых орудий, что и предопределило отсутствие какого-либо результата.

Во многом благодаря упорным оборонительным действиям советских танкистов наступление националистов на Мадрид к началу 1937 г. было остановлено на окраинах города: местами линия фронта прошла по пригородам, в 2 км от города. Фронт на этом направлении стабилизировался вплоть до марта 1939 г. Всего в боях за Мадрид участвовало 36-38 Т-26, 15 бронеавтомобилей советского производства, три танка «Шнейдер», до 20 «Рено» FT, до 15 БА «Бильбао» и около 20 кустарных броневиков. Собственные потери тоже оказались немалыми. По «записанным со слов Армана» воспоминаниям, его танк во время этих боев минимум два раза поджигали бутылками с бензином, а к началу 1937 г. в его роте оставалось всего 3-4 исправных Т-26, т.е. фактически он командовал взводом.

Харама и Гвадалахара. Первые победы

В январе 1937 г. первая, маневренная стадия Гражданской войны в Испании закончилась, линия фронта временно стабилизировалась. При этом образовалось четыре фронта – Северный (Страна Басков), Арагонский, Центральный (Мадрид) и Южный. К этому времени советские танкисты из «первого испанского набора» во главе с Кривошеиным возвратились в СССР. Им на смену прибыл новый личный состав. Танкисты набирались из частей, считавшихся лучшими и образцовыми в РККА – танковой бригады им. Володарского (г. Петергоф, Ленинградский ВО), 4-й танковой бригады (г. Бобруйск, Белорусский ВО), механизированного корпуса им. Калиновского (г. Наро-Фоминск, Московский ВО). В качестве главного танкового военного советника в Испанию в конце 1936 г. прибыл комбриг Дмитрий Павлов [5 Впоследствии Герой Советского Союза, генерал армии, как командующий Западным Особым ВО был превращен в главного«козла отпущения»за все поражения РККА в июне 1941 г., арестован и 22 июля 1941 г. расстрелян по приговору трибунала.], известный испанцам как «Пабло». К этому времени республиканцы получили из СССР до 100 танков Т-26 и бронемашин БА-6 и ФАИ.

Павлов развернул бурную деятельность, вознамерившись организовать за счет вновь прибывшей техники и кадров (как советских танкистов, так и подготовленных в Арчене испанцев) полноценные бронетанковые войска республики. Планировалось сформировать одну танковую бригаду полного состава, а также несколько отдельных рот и батальонов.

Но, как обычно, обстановка на фронтах внесла коррективы в организационную деятельность. Уже 20 декабря 1936 г. одну свежесформированную танковую роту (девять Т-26 и шесть ФАИ) под командованием П. Цаплина срочно отправили на Арагонский фронт, где республиканцы собирались остановить наступление националистов на Валенсию и провести первую операцию по ликвидации так называемого «Теруэльского выступа». Для ускорения доставки и сбережения моторесурса технику перебрасывали в кузовах специально оборудованных тяжелых грузовиков.

27 декабря 1936 г. танкисты пошли в бой, а далее все развивалось достаточно шаблонно: на сильно пересеченной местности и узких дорогах танки и бронеавтомобили без поддержки пехоты становились легкой мишенью для противотанковых пушек, ручных гранат и бутылок с бензином. Танкисты непрерывно атаковали позиции противника в течение недели, но (хотя наступление националистов удалось остановить) продвинуться в сторону Теруэля республиканцам не удалось. За эти локальные успехи была заплачена дорогая цена: рота Цаплина лишилась четырех Т-26 и одного ФАИ, а единственная пытавшаяся взаимодействовать с танкистами республиканская часть, 13-я интербригада, потеряла в этих боях более двух третей личного состава.

3 января 1937 г. националисты на некоторых участках возобновили наступление на Мадрид. Республиканское командование было вынуждено стянуть к столице все наличные резервы, включая только что сформированную 1-ю бронетанковую бригаду во главе с Павловым (четыре танковых батальона и рота бронеавтомобилей – 56 Т-26, 10 БА-6 и ФАИ). Интересно, что в этой части танковые батальоны имели такую же численность, как до этого роты.

Павлов хотел использовать бригаду в полном составе для проведения масштабного контрнаступления, явно намереваясь проверить на практике распространенную теорию о полезности применения на поле боя относительно крупных танковых соединений. Однако прибывшую на фронт 6 января 1937 г. бригаду «раздергали» побатальонно и поротно для огневой поддержки обороняющейся пехоты и проведения локальных контратак – в уже обычном для республиканцев стиле.

Так, с 6 по 10 января в оборонительных боях был задействован 1-й батальон Т-26 капитана В. Баранова и несколько бронеавтомобилей. По советским данным, БА-6 в этих боях проявили себя с лучшей стороны, подбив из своих 45-мм пушек несколько немецких танков Pz.l и итальянских танкеток CV3.11 января позиции националистов на довольно широком фронте атаковали уже 2-й и 3-й танковые батальоны 1-й бронетанковой бригады. В ходе продолжавшихся несколько дней боев танкисты отчитались об уничтожении шести полевых и одной противотанковой пушек, 30 пулеметов, до десяти автомашин и не менее 450 солдат противника.

До появления на фронте немецких и итальянских противотанковых пушек главными противниками республиканских танков на поле боя были 75-мм (полковые и горные) орудия националистов. Арагонский фронт, лето 1937 г.

Санитары из 2-го батальона «Димитров» 15-й интербригады эвакуируют раненых. На заднем плане виден направляющийся к фронту взвод танков Т-26. Битва за Брунете. Июль 1937 г.

В мемуарной литературе упоминается, например, лейтенант Василий Новиков (впоследствии Герой Советского Союза), который почти сутки, до полного израсходования боекомплекта, вел бой, находясь в подбитом и горящем Т-26 с погибшими механиком-водителем и заряжающим. Только ночью, будучи без сознания от ранения и ожогов, он был с большим трудом извлечен из танка и отправлен в госпиталь. Есть мнение, что именно этот сюжет (правда, в несколько художественно видоизмененном виде) впоследствии был использован К. Симоновым при написании известной пьесы «Парень из нашего города». Так или иначе, наступление националистов было остановлено, при этом 1-я бронетанковая бригада потеряла не менее десяти танков и бронемашин.

Сразу по окончании этих боев бригаду, усиленную одной отдельной танковой ротой, перебросили на Харамский участок фронта, где 6 февраля 1937 г. националисты начали наступление с целью форсировать р. Харама (правый приток р. Тахо) и перерезать дорогу Мадрид-Валенсия, создав тем самым условия для дальнейшего окружения столицы. Первую часть плана националисты выполнили, захватив 11 февраля мост через Хараму. Однако 15-17 февраля переформированный накануне республиканский Ill-й армейский корпус в составе четырех пехотных дивизий, поддержанных 1-й бронетанковой бригадой и частей трех интербригад (12-я, 14-я и 15-я, при этом последняя сражалась на Хараме в почти полном составе), начал контрнаступление. В итоге республиканцам удалось остановить наступление националистов, оттеснив их на некоторых участках фронта обратно за реку.

Однако развить успех не удалось. Например, бои за господствующие высоты у Эль-Пингаррона шли непрерывно, с 17 по 21 февраля, а сам этот населенный пункт несколько раз переходил из рук в руки, но в итоге остался за националистами. После 28 февраля это сражение, унесшее жизни более 16 тысяч солдат с обеих сторон, завершилось с традиционным для испанской гражданской войны результатом – вничью. Обе стороны перешли к обороне, и линия фронта на этом участке стабилизировалась, хотя локальные бои на р. Хараме продолжались до июня 1937 г.

Националисты отметили, что в ходе сражения на р. Хараме они впервые столкнулись с крупными массами войск республиканцев, которые грамотно оборонялись и управлялись, имея при этом относительно приличную артиллерийскую и авиационную поддержку. Констатировалось и применение республиканских танков и бронемашин в количестве значительно большем, чем накануне под Мадридом. Причем в оперативных сводках в очередной раз отмечалось техническое превосходство советской техники над германской и итальянской.

В феврале 1937 г., когда обе стороны были обескровлены в ходе предшествующих боев, на стороне националистов в дело вступил итальянский так называемый «Корпус добровольческих войск», наконец, завершивший переброску и сосредоточение своих войск (четыре пехотные дивизии с многочисленными частями усиления и «Авиационный легион») на этом ТВД. 5 февраля итальянский корпус в полном составе, при массированной поддержке авиации и корабельной артиллерии, начал наступление на южном (приморском) участке фронта в направлении на Малагу, которая оборонялась в основном плохо вооруженными и слабо подготовленными формированиями «народной милиции», в которых было довольно много анархистов из F.A.I. – C.N.T. и троцкистов из POUM. 8 февраля Малага была взята.

Хотя дальнейшее наступление итальянцев на Альмерию было отбито, командующий корпусом генерал Марио Роатта [6 Был отъявленным фашистом в худшем смысле этого слова, в 1945 г. заочно осужден как военный преступник за откровенно людоедские действия своих подчиненных против мирного населения Югославии в 1941-1943 гг., но наказания избежал, сбежав в Испанию, в Италию вернулся лишь незадолго до своей смерти в 1968 г.] заявил, что его войска переполнены боевым духом и готовы только побеждать, в то время как испанские националисты, по его мнению, разучились воевать. Это заявление горячо поддержал лично Б. Муссолини. После таких надменных речей Франко охотно пошел итальянцам навстречу: корпус (60 000 солдат, 222 орудия, 108 танкеток и 32 бронеавтомобиля) был переброшен на мадридское направление, где 9 марта 1937 г. начал наступление в направлении городов Гвадалахара и Алькала-де- Энарес с целью последующего окружения Мадрида с северо-востока. Похоже, штабисты националистов в этот момент были буквально зациклены на идее окружения и взятия Мадрида любой ценой!

Главный удар пришелся по 12-й пехотной дивизии республиканцев (4300 чел. и около 20 орудий), которая, естественно, не могла сдержать такой натиск. Для поддержки пехоты под Гвадалахару перебросили пять Т-26 под командованием А. Войновского, из которых до фронта из-за распутицы и поломок добрались только две машины. Эти Т-26, согласно данным из советских источников, более суток (до 10 марта) вели бой против целой итальянской дивизии, поддерживаемой 20 танкетками. Причем, когда у одного советского танка вышел из строя двигатель, его таскал на буксире второй Т-26.10 марта 1937 г. с харамского участка фронта под Гвадалахару прибыли 11-я и 12-я интербригады, танковый батальон майора М. Петрова в составе 20 Т-26 и испанский танковый батальон (по другим данным, рота) П. Липина. При этом танки были повзводно и поротно равномерно распределены по фронту для поддержки интербригадовцев.

Оборонительные бои носили исключительно упорный характер. В республиканской печати называлось имя командира танкового взвода Эрнесто Феррера, который 10 марта, командуя двумя или тремя Т-26, подбил 25 итальянских танкеток (последняя цифра вызывает большие сомнения, поскольку составляет почти четверть от всей наличной бронетанковой техники Корпуса добровольческих войск). А 11 марта 1937 г. итальянцы впервые массово применили против частей 11-й интербригады у Трихуэке огнеметные танкетки, добившись определенного успеха.

Радийный Т-26 (со срезанной антенной), захваченный националистами.

Танк уже перекрашен в камуфляж, на борту подбашенной коробки нарисован красно-желто-красный франкистский флаг. 1937 г.

Однако погода не благоприятствовала наступавшим. Шли непрерывные дожди, техника вязла в грязи и итальянские части час за часом теряли темп, не имея возможности толком оборудовать позиции для артиллерии или отрыть окопы из-за той же распутицы. К тому же, оказались парализованы основные аэродромы националистов, а республиканцы оперативно стянули на этот участок фронта всю наличную авиацию, добившись временного господства в воздухе. Из-за потерь от авианалетов темп итальянского наступления еще больше снизился.

12 марта 1937 г. республиканцы, сосредоточив на этом участке фронта три пехотные дивизии и две интербригады (более 10 000 чел.), при поддержке 60 (по другим данным, более 70) танков и бронеавтомобилей (в том числе не менее 45 Т-26) и 21 орудия перешли в контрнаступление. При этом во фланг итальянской пехотной дивизии «Литторио» одновременно ударили 20 Т-26. Появление республиканских танков в таком количестве закономерно вызвало у противника панику.

К 19 марта 1937 г. отступление итальянцев стало откровенно беспорядочным, а 21 марта фронт, наконец, стабилизировался на линии Аламинос – Подилья – Миральрио. Это произошло благодаря распутице и потому, что республиканцы полностью исчерпали свои наступательные возможности: в резерве у командования IV-ro республиканского корпуса в этот момент оставалось всего два пехотных батальона. Примечательно, что одну из решающих ролей в разгроме итальянского Корпуса добровольческих войск под Гвадалахарой сыграл 2-й батальон «Гарибальди» (3345 чел.) 12-й интербригады, состоявший из итальянских антифашистов.

Франкистский историк P.O. Ларрасабаль позднее писал: «в национальной зоне разгром итальянцев был встречен с безнаказанным ликованием, которое проявлялось самым различным образом, вплоть до неприличных песенок и анекдотов». Действительно, поражений такого масштаба у националистов и их союзников не было ни до, ни после. Итальянцы потеряли под Гвадалахарой до 5000 чел. убитыми, около 600 пленными, 45 танкеток (около десяти CV3 достались республиканцам в исправном состоянии), 43 орудия, 170 автомашин. Кроме того, в качестве трофеев республиканцам достались 133 пулемета, 294 винтовки, 6 орудий, 16401 снаряд, 12000 ручных гранат и несколько десятков тонн патронов. Республиканская армия потеряла убитыми до 500 чел, семь танков и пять орудий.

Разгромленный итальянский корпус в конце марта 1937 г., после пополнения и реорганизации, перебросили на северный фронт, где в последующие три месяца итальянцы частично поквитались с басками за свое недавнее поражение, сыграв важную роль во взятии Хихона, Сантандера и Бильбао. Что же касается Испанской Республики, то победа под Гвадалахарой сильно укрепила позиции ее правительства на международной арене. Однако в масштабах войны это был всего лишь локальный успех на одном, и притом узком, участке фронта. Главные сражения были еще впереди.

Летом 1937 г. республиканская армия отчасти преодолела ряд трудностей предшествующего периода. Так, удалось сформировать множество новых подразделений, была проведена (по образцу националистов) всеобщая мобилизация, а все разнородные части свели в корпуса, дивизии и бригады. Однако боеспособность армии все равно была далека от идеала.

Продолжались и поставки вооружения и боевой техники из СССР. К середине 1937 г. у республиканцев имелось более 160 танков и до 150 бронеавтомобилей. Кроме того, в Валенсии и Барселоне республиканцы сумели наладить мелкосерийное производство собственных броневиков. На этой технике, кроме 1-й бронетанковой бригады и нескольких отдельных танковых рот, сформировали бронеавтомобильную бригаду и несколько броневых отрядов (по численности равных роте). В Испанию из СССР также начала поступать бронетанковая техника нового типа – скоростные колесно-гусеничные танки.

Предыстория вопроса такова. Согласно данным отечественной мемуарной литературы, 5 февраля 1937 г. в Кремле состоялось совещание, на котором присутствовали И.В. Сталин, нарком обороны СССР К.Е. Ворошилов и только что вернувшиеся из Испании командиры-танкисты. На этом совещании почти часовой доклад о боевых действиях, сильных и слабых сторонах применявшейся при этом техники делал майор П. Арман.

Первые выводы были, в общем, неутешительными. Основной легкий танк РККА Т-26, с одной стороны, вроде бы соответствовал требованиям военных, а по ряду параметров (например, по мощи вооружения) даже превосходил итальянскую и немецкую технику. С другой стороны, эта машина имела ряд органических пороков, изначально заложенных ее в конструкцию.