Непотерянное поколение

Непотерянное поколение

С благодарностью

Геннадии» Агександровичу Шеповалову — заслуженному ветерану ракетной техники

(первые послевоенные реактивные системы залпового огня)

Легендарные "катюши" — прославленные "гвардейские минометы", наряду с танком Т-34, яковлевскими и лавочкинскими истребителями давно стали одним из символов победоносного советского оружия Великой Отечественной войны. Признано несомненным превосходство этих отечественных разработок, по современной терминологии относящихся к реактивным системам залпового огня (РСЗО), над аналогичным оружием немецкой армии и вооруженных сил союзников по антигитлеровской коалиции.

Между тем, несмотря на достигнутые успехи, в ходе Великой Отечественной войны и, в особенности, по ее завершению, вопрос об оснащении Советской Армии эффективными системами реактивной артиллерии не считался в полной мере решенным.

Боевой опыт показал, что системы с реактивными снарядами М-13, принятые на вооружение Красной Армии буквально за несколько часов до начала Великой Отечественной войны, достаточно успешно применялись только для поражения площадных целей — сосредоточений живой силы и небронированной техники противника. Еще более скромными возможностями обладали относительно легкие реактивные снаряды М-8. Созданные позднее более тяжелые реактивные снаряды М-20, М-30 и М-31 обеспечивали поражение также и полевых укреплений при взламывании обороны противника, но только при массированном применении.

Наряду с несомненными достоинствами — легкостью и мобильностью пусковых систем, высокой боеготовностью и уникальной скорострельностью, "катюши" имели и серьезные недостатки — прежде всего, неудовлетворительную точность, которая при сопоставимой дальности в четыре — пять раз уступала соответствующим показателям ствольной артиллерии. В результате для поражения малоразмерной цели требовалось в десятки раз большее число пусков реактивных снарядов, чем артиллерийских выстрелов сопоставимого калибра.

Основным отличием снаряда обычной пушки от неуправляемого реактивного снаряда является то, что в процессе выстрела он разгоняется до максимальной скорости в пределах ствола орудия, при этом направление движения снаряда строго ограничено стенками ствола пушки, в меру возможностей наводчика, сориентированного на цель.

Реактивный снаряд "катюши", упорядоченно двигаясь по направляющим пусковой установки, набирал только 1/5 конечной скорости. Далее разгон продолжался в свободном полете и завершался на удалении сотни-другой метров от пусковой установки.

БМ-13-16 на шасси автомобиля ЗиС-6

Таким образом, если выстрел обычного орудия в общем подобен стрельбе из длинноствольной винтовки, то процесс пуска реактивного снаряда в части точности сопоставим с пальбой из старинного мушкетона — ружья с коротким, расширяющимся к дулу стволом, снаряжавшегося картечью и предназначавшегося для ведения огня по плотным боевым порядкам противника с предельно малой дистанции.

Проведенные исследования определили основную причину большого разброса точек попадания реактивных снарядов — технологические возмущения от работающего двигателя. В реальности сопло хоть немного, но не совпадает по расположению своего центра и направлению про дольной оси с главной продольной осью инерции ракеты. Да и центр масс снаряда не лежит точно на его продольной оси. Особенно это проявляется к концу работы двигателя, когда частично выгоревшие пороховые шашки смещаются в произвольном направлении от продольной оси реактивного снаряда. Прохождение вектора тяги на некотором расстоянии от центра масс (эту величину называют эксцентриситетом) создает возмущающий момент, стремящийся развернуть ракету, уводя ее от заданного направления. После схода оперенного реактивного снаряда с направляющих пусковой установки его развороту под действием возмущающего момента от эксцентриситета тяги препятствует только стабилизирующий момент от аэродинамических сил, равнодействующая которых (при достаточных размерах оперения) приложена позади центра масс ракеты.

Однако величина аэродинамической силы, в данном случае — стабилизирующего момента хвостового оперения, изменяется пропорционально скоростному напору, равному, как известно, произведению плотности воздуха на квадрат скорости набегающего потока. После схода ракеты с направляющих пусковой установки стабилизирующий момент составляет менее одной сотой от значения этой величины в конце разгонного участка и еще не обеспечивает эффективного противодействия возмущениям от эксцентриситета тяги работающего двигателя. Увеличение "дульной скорости" за счет удлинения направляющих ограничивается компоновочными решениями пусковой установки, как правило, размещенной на автомобильном шасси. А отклонения, полученные в начале разгонного участка, определяют весь последующий полет ракеты, придавая ему изначально неверное направление и, соответственно, больше всего влияют на точность стрельбы.

Тем не менее, еще в первые военные годы наметились определенные перспективы повышения точности реактивных снарядов. К сожалению, как раз в это время соответствующая организация промышленности оказалась практически неспособной выполнить необходимую опытно-конструкторскую работу и обеспечить внедрение усовершенствованных образцов оружия в серийное производство, хотя и располагала более чем двадцатилетним опытом работы по созданию реактивных снарядов.

Как известно, первые работы по ракетам на бездымном порохе в нашей стране были начаты в "Лаборатории для разработки изобретений Н.И. Тихонравова", организованной в Москве 1 марта 1921 г. В 1925 г. эта организация была переведена в Ленинград и в 1928 г. преобразована в "Газодинамическую лабораторию" (ГДЛ). Работы по ракетной тематике проводились и в "Группе изучения реактивного движения" (ГИРД), функционировавшей на общественных началах с 1931 г. и организационно оформленной Приказом Центрального совета Осоавиахима от 14 июля 1932 г. В целях упорядочения распределения работ и концентрации научно-исследовательских и проектных сил Приказом Реввоенсовета СССР от 21 сентября 1933 г. № 113 и Постановлением Совета труда и обороны СССР от 31 октября № 104 на базе Ленинградской ГДЛ и Московской ГИРД был создан Реактивный научно-исследоваельский институт (РНИИ), размещенный в Москве.

Первоначально РНИИ подчинялся руководимому Серго Орджоникидзе Наркомату тяжелой промышленности. В процессе преобразования структуры управления промышленности институте 1936 г. перешел в ведение выделившегося из Накромтяжпрома Наркомата оборонной промышленности (НКОП), а затем, в 1939 г., — Наркомата боеприпасов (НКБ), в свою очередь отделившегося от НКОП.

В предвоенные годы в институте, получившем литерно-цифровое обозначение НИИ-3, было создано несколько экспериментальных жидкостных ракетных двигателей (ЖРД), в том числе двигатель, примененный на первом отечественном ракетном перехватчике БИ, опытный ракетоплан, экспериментальные крылатые ракеты с ЖРД, прорабатывались реактивные торпеды и планирующие реактивные авиабомбы.

Наиболее соответствовала запросам времени разработка разнообразных пороховых реактивных снарядов (PC), первоначально предназначенных для авиации. Для сухопутных войск на шасси ЗиС была разработана и испытана самоходная пусковая установка с 24 направляющими для пуска 132-мм химических реактивных снарядов РХС-132. К началу войны на ее базе с оснащением реактивных снарядов обычными осколочно-фугасными боевыми частями были созданы наземные системы залпового огня с реактивными снарядами (PC) М-8 и М-13.

Снаряд М-13 УК

1 — взрыватель; 2 — дополнительный детонатор; 3 — корпус; 4 — разрывной заряд; 5 — дно; 6 — воспламенитель: 7 — камера; 5 — пороховой заряд; 9 — колосниковая решетка; 10 — крышка-сопло; 11 — обтекатель; 12 — картонные тарели; 13- пиросвечи; 14 — направляющий штифт; 15 — стабилизатор; 16 — номер снаряжательного завода; 17 — номер партии снаряжения; 18 — год снаряжения; 19 — шифр взрывчатого вещества; 20 — марка пиропатрона; 21 — рецептура пороха; 22 — номер партии пороха; 13 — год изготовления; 24 — номер партии порохового завода; 25 — год изготовления; 26 — баллистический индекс; 27 — номер партии снарядов по сборке; 28 — год сборки; 29 — индекс снаряда; 30 — шифр порохового завода; 31 — шифр порохового завода; 32 — номер склада, производившего сборку; 33 — номер завода-изготовителя; 34 — корпус; 35 — заглушка; 36 — пиропатрон; 37 — контакт; 38 — сердечник контакта; 39 — электрозапал; 40 — гильза; 41 — порох дымный ружейный; 42 — порох дымный ружейный; 43 — кружок фольговый; 44 — год изготовления; 45 — номер партии ракетных частей

Снаряд М-13 ДД-1

БМ-13 на шасси автомобиля «Студебекер»

Однако в дальнейшем НИИ-3 утратил ведущую роль в разработке реактивных снарядов, что в значительной мере связано с переключением основных сил института на решение других задач.

Фактический руководитель института Андрей Григорьевич Костиков обратился в правительство с проектом создания ракетного перехватчика и добился рассмотрения своего предложения И.В. Сталиным. Постановлением Государственного комитета обороны (ГОКО) № 2105от26 июля 1942 г. Костикову поручили создание самолета перехватчика, получившего наименование "302". Для выполнения задания НИИ-3 Постановлением ГОКО № 2046 от 15 июля 1942 г. преобразовали в Государственный институт реактивной техники (ГИРТ), выведя его из Наркомата боеприпасов в непосредственное подчинение правительству — Совету народных комиссаров (СНК). Костиков был назначен начальником ГИРТ, в состав которого также включили авиационные заводы № 55 и № 462.

При сосредоточении практически всех основных сил на создании самолета "302" задачи совершенствования реактивных снарядов стали решаться неудовлетворительно. Созданный коллективом ГИРТ снаряд М-20 оказался неэффективным, так как не обеспечивал должного фугасного действия из-за большого удлинения боевой части. Пришедший ему на смену более удачный М-30 был разработан без участия института группой офицеров Главного управления вооружения Гвардейских минометных частей (ГУВ ГМЧ).

Позднее ГИРТ принял участие в создании ГУВ ГМЧ реактивного снаряда М-31 с более мощным ракетным двигателем, однако важнейшие работы по улучшению кучности М-13 и М-31 осуществлялись без привлечения ГИРТ, все тем же ГУВ ГМЧ в содружестве с ЦАГИ, где работы велись под общим руководством Сергея Алексеевича Христиановича. В результате на опытных проворачиваемых реактивных снарядах К-23А и К-20 было достигнуто уменьшение площади рассеивания в 3…4 раза по сравнению с М-13 и М-31. Эти работы велись не только без всякой поддержки, но и при прямом противодействии руководства ГИРТ — в ноябре 1943 г. Костиков направил командующему Гвардейскими минометными частями генералу-лейтенанту П. А. Дегтяреву жалобу на его же подчиненных из ГУВ ГМЧ, занятых якобы бесперспективными работами. Тем не менее после успешных испытаний К-23А и К- 20 были запущены в серию как М-13УК и М-31УК.

БМ-13 на шасси автомобиля «Студебекер». Вид 3/4 сзади.

БМ-8-48 на шасси автомобиля «Студебекер».

БМ-31-12 на шасси автомобиля «Студебекер».

Помимо недостаточности сил, привлеченных к разработке реактивных снарядов, они распылялись на множество направлений. В отделе реактивных снарядов под руководством Рувима Евелича Соркина силами 60 человек одновременно велись работы по 33 объектам, включая ракетные двигатели для бетонобойных бомб, установки для глубинных бомб, стартовые ускорители для самолетов и аэросаней. Теоретические исследования практически отсутствовали. В институте работало только 8 кандидатов наук, да и имевшиеся научные кадры не использовались должным образом. Крупнейший специалист в области пороховых ракет Юрий Алексеевич Победоносцев был практически отстранен от работ, а Михаил Клавдиевич Тихонравов — загружен тривиальными аэродинамическими расчетами по пилотируемым ракетным самолетам.

Решение основной поставленной перед институтом задачи — разработки самолета "302" — затянулось и было фактически сорвано из-за отсутствия требующихся двигателей. Первый экземпляр самолета, собранный без двигателей, совершал только планирующие полеты.

В соответствии с выявившейся неспособностью выполнить важнейшее правительственное задание Костиков был отстранен от работ, а 18 февраля 1944 г. последовало Постановление ГОКО № 5201, по которому ГИРТ был преобразован в Научно-исследовательский институт реактивной авиации (НИИРА) и передан в систему Наркомата авиационной промышленности (НКАП). Во главе института был поставлен Владимир Исакович Поликовский, а его заместителем по научной части назначен Генрих Наумович Абрамович.

Для рассмотрения состояния дел в бывшем ГИРТ была создана комиссия во главе с заместителем Наркома авиапромышленности А.С. Яковлевым, которая спустя всего неделю оформила крайне неблагоприятные заключения по анализу состояния дел по всем направлениям работы.

В конце мая приказом наркома Александра Ивановича Шахурина во главе института был поставлен Петр Иванович Федоров, а техническая политика стала в основном определяться его первым заместителем по научной части, известным авиаконструктором Виктором Федоровичем Болховитиновым.

Постановлением ГОКО № 5946 от 22 мая 1944 г. были заданы основные перспективные направления работы института по жидкостным ракетным и воздушно- реактивным двигателям, непосредственно соотнесенные с созданием самолетов под эти двигатели. Кроме того, перед институтом вскоре были поставлены задачи, связанные с освоением трофейной немецкой техники. В сравнении с гигантскими жидкостными управляемыми баллистическими ракетами типа "Фау-2" и реактивными двигателями для пилотируемых самолетов работы по традиционным неуправляемым твердотопливным ракетам, и ли, как они тогда именовались, пороховым реактивным снарядам, передвинулись на периферию как поля интересов руководства, так и территории Москвы.

Необходимость выделения разработки реактивного вооружения в отдельную организацию была ясна и руководству НКАП, которое стало подыскивать подходящее место для ее размещения.

В начале июля 1944 г. приказом по Наркомату авиапромышленности для размещения конструкторского бюро Владимира Михайловича Мясищева была предоставлена территория завода № 89. При переводе оно освободило в районе поселка Владыкино, расположенного за пределами тогдашних границ Москвы, недалеко от Сельскохозяйственной выставки, территорию завода № 482, на которую тут же начала претендовать Тимирязевская сельскохозяйственная академия. Однако на этот счет у наркома Шахурина были совсем другие планы. Он обратился к Г.М. Маленкову с предложением организовать на бывшей территории завода № 482 Научно- исследовательский институт реактивного вооружения под руководством Юрия Александровича Победоносцева.

6М-13Н на шасси послевоенного ЗиС-151.

Снаряд М-31

1 — взрыватель; 2 — переходная втулка под взрыватель ГВМЗ-1; 3 — дополнительный детонатор; 4 — разрывной заряд; 5 — блок «камера-сопло» 6 — воспламенитель; 7 — провод от электрозапала; 8 — пороховая шашка; 9 — колосниковая решетка; 10 — крыло; 11 — направляющее кольцо; 12 — корпус головки; 13 — дно; 14 — тарелки; 15 — обтекатель

Убедить высшее правительственное руководство в необходимости создания еще одной самостоятельной организации не удалось. Шахурин в рамках своих полномочий приказом № 655 от 11 ноября 1944 г. передает здания, территорию, оборудования и кадры бывшего завода № 482 НИИ-1 для организации его производственной базы, а 27 декабря приказом № 699 создает на этой территории филиал № 2 НИИ-1, назначив его начальником Победоносцева.

БМ-13-СН

БМД-20 в боевом положении

1 — направляющая; 2 — приспособление для заряжания; 3 — 200-мм фугасный реактивный снаряд МД-20-Ф; 4 — контакты направляющей; 5 — ферма; 6 — подъемно-уравновешивающий механизм; 7- контрольная площадка; 8-поворотный механизм; 9-привод подъемного механизма; 10 — прицельные приспособления; 11 — сиденье с опорной стойкой; 12 — защита кабины; 13 — огнетушитель; 15 — защита бензобака; 16- крыло; 17-подрамник; 18 — розетка для освещения прицельных приспособлений; 20 — указатель поворота левый; 21 — домкрат

Однако принадлежность к Наркомату авиационной промышленности не способствовала тесному взаимодействию НИИ-1, а затем и его филиала № 2 с заводами-производителями реактивных снарядов, относившимися к другому "удельному княжеству" сталинского военно-промышленного комплекса — Наркомату боеприпасов.

Естественно, что принадлежность организации — разработчика реактивных снарядов к чужому ведомству в еще большей мере беспокоило как руководство Наркомата боеприпасов, так и заказчика — руководство Гвардейских минометных частей, командовавшее всеми вооруженными "катюшами" частями и соединениями.

В силу ряда обстоятельств в руководстве этого вида войск все основные технические вопросы решались не их "командиром", а "комиссаром", т. е. членом военного совета Гвардейских минометных частей Львом Михайловичем Гайдуковым. Инженер по образованию, до войны — работник аппарата ЦК ВКП(б), он лучше других генералов владел техническими вопросами и обладал блестящими организационными способностями. Правда, звездный час его пробил несколько позже — по окончании войны он возглавил работы по освоению трофейной немецкой техники, стоял у истоков создания отечественного "большого ракетостроения". Да и дальнейшая его судьба складывалась достаточно удачно — в шестидесятые годы он достиг поста заместителя главнокомандующего Ракетными войсками по вооружению. Прожив долгую и плодотворную жизнь, он скончался в 2000 г., немного не дожив до девяностолетнего возраста.

Возвращаясь к военному времени отметим, что 13 марта 1944 г. Гайдуков представил Г. М. Маленкову как члену Государственного комитета обороны, курировавшему разработку новых образцов оружия и военной техники, проект постановления ГОКО о расширении работ по реактивному вооружению, предусматривающий, наряду с продолжением деятельности в данном направлении НИИРА и ЦАГИ, также создание в Наркомате боеприпасов новой организации — ОКБ для отработки и промышленного освоения новых образцов реактивных снарядов и совершенствования ранее созданных, а также организацию на заводе № 733 Наркомата минометного вооружения ("Компрессор") КБ по пусковым установкам.

Несколько позже, в октябре 1944 г., исходя из старого феодального принципа "натурального хозяйства" нарком боеприпасов Борис Львович Ванников подготовил проект Постановления о создании в системе его наркомата ОКБ-3 для разработки реактивного вооружения, предусматривающий назначение его руководителем все того же Победоносцева. Однако предложения Гайдукова и Ванникова не получили поддержки, так как по сути дела предусматривали экспроприацию в пользу НКБ части НИИ-1 НКАП — как ценных кадров, так и территории.

Проблему надо было решать, опираясь на собственные силы. 16 марта 1945 г. Ванников обращается к заместителю председателя ГОКО Л.П. Берии с предложениями о создании новой проектно-конструкторской организации. Предложения по организации "Центрального конструкторского бюро по реактивным снарядам № 1" мотивировались необходимостью совершенствования М-13, М- 13ДД, М-31, М-31УК, а также общим положением в ракетной технике. К этому времени появилась пусть и не вполне точная, но очень тревожная информация, указывающая на серьезное отставание от противника в области ракетной техники. В частности, согласно одному из сообщений, "было установлено наличие у немцев образцов длиной до 14 м при диаметре до полуметра".

Разместить новое КБ предлагалось в подмосковных Люберцах, на территории бывшего предприятия Наркомата боеприпасов, к тому времени занятой Главным артиллерийским управлением (ГАУ). На первых порах, до решения вопроса о возврате этой территории, новое ЦКБ можно было поселить на территории завода № 67. Этот завод, более известный как "Мастяжарт" ("Мастерские тяжелой артиллерии"), организованный для военных нужд в 1916 г., после "конверсии" начала двадцатых годов выпускал гражданскую продукцию, но с 1934 г. вернулся к оборонной тематике, постепенно полностью переключившись на выпуск авиабомб.

Предложения наркома получили поддержку. В соответствии с Постановлением ГКО от 19 апреля 1945 г. № 8206 "Об организации в системе наркомата боеприпасов конструкторского бюро и опытного завода по реактивным снарядам" Ванников 29 апреля 1945 г. приказом № 169 разместил новую организацию — ГЦКБ-1 — в корпусе № 5 на территории завода № 67. Однако всего через десять дней завершилась война с Германией и множество мобилизованных предприятий вернулись к выпуску мирной продукции. Завод № 67 оказался перегружен заказами, переданными ему от "демобилизованных" предприятий… По согласованию с правительством Ванников разместил ГЦКБ-1 на территории завода № 775 Наркомата боеприпасов, на улице Верхней, поблизости от Белорусского вокзала столицы.

Постановлением Совнаркома от 7 января 1946 г. № 23 в порядке своего рода "послевоенной демобилизации" наименований руководящих государственных органов Наркомат боеприпасов был преобразован в Наркомат сельскохозяйственного машиностроения с передачей ему также и ряда предприятий, в действительности связанных с обеспечением колхозов и совхозов вполне мирной техникой. Переименованное таким образом ведомство вскоре, 15 марта того же года, как и все наркоматы, стало именоваться министерством.

БМД-20. Вид сзади.

8 — поворотный механизм; 9 — привод подъемно-уравновеши вающего механизма; 10- прицельные приспособления; 17- подрамник; 21 — домкрат; 22 — поворотная рама

200-мм фугасный снаряд МД-20Ф

I — взрыватель; 2 — головная часть; 3 — ракетная часть; 4 — корпус головной части; 5 — разрывной заряд; 6 — тетриловая шашка; 7- тротиловая шашка; 8 — стопорный винт; 9 — дно; 10 — свеча: 11 — держатель; 12 — воспламенитель; 13 — центрующее кольцо; 14 — камера; 15 — пороховой заряд; 16 — стабилизатор; 17 — диафрагма; 18 — сопловой блок; 19 — герметизирующая тарель сопла; 20 — упорное кольцо; 21 — ведущий штифт

После окончания боевых действий неорганизованный вывоз и освоение трофейных образцов немецкой ракетной техники и документации, равно как и активизация аналогичных отечественных разработок привели к неоправданному параллелизму в работе организаций различных министерств и ведомств. Элементарный порядок был восстановлен после выхода важнейшего для развития отечественного ракетостроения Постановления Совета Министров СССР № 1017-419 от 13 мая 1946 г. по вопросам реактивного вооружения, определившего, в соответствии с п.6, Министерство сельскохозяйственного машиностроения (МСХМ) ответственным по разработке и производству реактивных снарядов с пороховыми двигателями.

"В целях выполнения возложенных на Министерства задач…" подпунктом "б" п.9 Постановления предписывалось создать …"в Министерстве сельскохозяйственного машиностроения — Научно-исследовательский институт пороховых реактивных снарядов на базе ГЦКБ-1, Конструкторское Бюро на базе филиала № 2 НИИ- 1 Минавиапрома и Научно-исследовательский полигон реактивных снарядов на базе Софринского полигона".

Ванников 18 мая 1946 г. издает приказ № 118, по которому, в соответствии с Постановлением, ГЦКБ-1 Минсельхозмаша впредь именуется НИИ-1. Преобразование филиала № 2 НИИ-1 Минавиапрома в КБ-2 Минсельхозмаша потребовало оформления совместного приказа двух министров от 24 мая за №№ 213/123.

Обеспечение обороноспособности страны — задача сложная и многогранная. В середине июня 1946 г. партия и правительство поручили Ванникову еще более ответственную деятельность по созданию отечественного атомного оружия в должности заместителя начальника Первого главного управления при Совете Министров СССР, а Минсельхозмаш возглавил Петр Николаевич Горемыкин.

Преобразования а руководстве отрасли отразились бытовой суетой в жизни разработчиков реактивной техники. По указанию нового министра НИИ-1 и КБ-2 в октябре-ноябре 1946 г. вынуждены обменяться занимаемой территорией. НИИ-1 после этого раз и навсегда обрел пристанище на берегах Лихоборки в Ново- Владыкино, но КБ-2 уже в начале 1947. пришлось еще раз сменить дислокацию — перебраться от Белорусского вокзала в район нынешнего метро "Семеновская" на территорию завода № 67 ("Мастяжарт").

Помимо предусмотренных Постановлением 1946 г. НИИ-1 и КБ-2 в области создания пороховых реактивных снарядов фактически работали и другие организации Минсельхозмаша.

В части создания нового, послевоенного поколения реактивных снарядов для Сухопутных войск правительственные постановления предусматривали продолжение работ, начатых в конце войны в ГЦКБ- 1 и филиале № 2 НИИ-1 МАП.

Совершенствование реактивных снарядов предусматривалось в двух основных направлениях, намеченных еще в обращении Л.М. Гайдукова к Г.М. Маленкову в марте 1944 г — повышение дальности и улучшение кучности.

Разработки НИИ-1

В НИИ-1, работавшем под руководитством А.В. Саханицкого, основное внимание было уделено первому направлению — созданию нового дальнобойного реактивного снаряда с дальностью 20…25 км — вдвое большей по сравнению с М-13ДД военных лет.

Разработка этого реактивного снаряда велась под руководством Николая Алексеевича Жукова, человека с большим практическим опытом работы в оборонных отраслях промышленности. В 1932 г. в пятнадцатилетием возрасте он поступил на "Мастяжарт", а за год до начала войны перешел в ГСКБ-47. Там он продвинулся до должности начальника отдела, попутно для получения соответствующего образования обучаясь в МВТУ, которое он закончил в 1945.

Ферменная спиральная направляющая

Реактивный снаряд МД-20

Работы по ДРСП-1 (название расшифровывалось как "дальнобойный реактивный снаряд пороховой — 1", он же "Шторм- 1" или "объект 0-43") были начаты еще в 1945 г. по проекту тактико-технических требований (ТТТ) Главного артиллерийского управления (ГАУ) и были заданы тематическим планом, утвержденным приказом Министра сельхозмашиностроения № 104 от 30 июня 1947 г. Еще в мае того же года ГАУ утвердило ТТТ, в соответствии с которыми для снаряда была задана максимальная дальность 20…25 км, стартовый вес — не более 300 кг при весе взрывчатого вещества фугасной боевой части не менее 30 кг, кучность стрельбы — не хуже 1/100. Длина снаряда не должна была превышать 3,5 м, а размах оперения — 2…2,5 диаметров корпуса. Боевое применение должно было обеспечиваться в температурном диапазоне от -40 °C до +40 °C. Для использования в особо холодном (от -60 °C до +25 °C) и жарком (от -20 °C до +60 °C) климате предусматривалось оснащение снаряда специальными вариантами двигателей.

При разработке реактивного снаряда большое внимание было уделено улучшению точности стрельбы.

Как уже отмечалось, еще во время войны на усовершенствованных вариантах "катюш" М-13 УК и М-31 УК ("улучшенной кучности") для повышения точности был применен проворот реактивного снаряда вокруг продольной оси, уменьшающий влияние эксцентриситета и перекоса вектора тяги. Технологические возмущения действовали попеременно в противоположных направлениях и их суммарное воздействие усреднялось до относительно небольшой величины. Для создания закручивающего реактивного момента на М-13 УК в камере просверлили 12 небольших косонаправленных отверстий, а на М-31 УК — четыре радиальных отверстия, через которые продукты сгорания топлива поступали на Г-образные газоходы. Однако при этом часть энергетики двигателя расходовалась на проворот ракеты вокруг продольной оси, а не на ее разгон. Ценой уменьшения максимальной дальности на 10 % боковое рассеивание ракет удалось снизить в два раза. Дальнейшему уменьшению рассеивания мешала прямолинейная планочная направляющая пусковой установки, препятствовавшая провороту снаряда до момента его схода с пусковой установки. При этом из-за асимметрии контакта снаряда с направляющей в момент его схода на снаряд действовали дополнительные возмущения. Кроме того, стремясь с самого начала движения провернуться вокруг продольной оси, ракеты иногда ломали прямолинейные планочные направляющие пусковых установок.

Пришлось разработать новую пусковую установку для боевой машины БМ-13-СН ферменной конструкции с более сложными и громоздким спиральными направляющими — на ней размещалось только 10 реактивных снарядов М-13 УК вместо 16 на обычной боевой машине БМ-13. Ожидаемое улучшение точности достигалось без гарантии — в реальных условиях войсковой эксплуатации было сложно сохранить исходную форму спиральных направляющих. Кроме того, при залповой стрельбе ажурные направляющие деформировались под действием теплового и силового воздействия стартующих ракет, увеличившегося при боковом истечении струй продуктов сгорания.

При разработке ДРСП-1 был реализован более рациональный способ обеспечения проворота — шесть из семи сопел были наклонены на угол 5" к плоскости, проходящей через продольную ось, так что потери тяги не превышали 0,4 %. Это позволило обеспечить высокую скорость вращения без существенных потерь скорости, свойственных ракетам М-13 УК и М-31 УК с их специальными соплами закрутки. Пуск реактивных снарядов производился с использованием своеобразного подобия нарезного артиллерийского пушечного ствола — спиральных направляющих, закрепленных на ферменной конструкции. Для обеспечения начального проворота реактивного снаряда при движении по спиральной направляющей пусковой установки на заднем из двух центрирующих утолщений корпуса снаряда устанавливался ведущий штифт.

В начале разработки предусматривалось установить на боевой машине развитые направляющие длиной 6 м. Исходя из заданного размещения пусковой установки для 4 реактивных снарядов на шасси автомобиля ЗиС-151 длину направляющих пришлось уменьшить с 6 до 4,5 м. На стадии Государственных испытаний ГАУ потребовало обеспечить вписываемость боевой машины в габарит "0" для железнодорожной транспортировки, что привело к окончательному уменьшению длины направляющих до 3,16 м.

Как и в классическом реактивном снаряде М-13, ракетная часть ДРСП-1 состояла из стальной камеры с пороховым зарядом, соплового блока с удерживающей заряд диафрагмой и устройств, обеспечивающих воспламенение заряда — расположенных в передней части двигателя свечи с пиропатроном и воспламенителя — алюминиевого футляра с навеской дымного пороха. Время работы двигателя составляло менее 6 секунд и, несмотря на отсутствие теплозащитного покрытия, стенка камеры сгорания за это время не успевала прогреться и потерять свою прочность.

Главное многообещающее новшество было скрыто в камере двигателя ДРСП-1. Разработчикам топлива в НИИ-125 удалось изготовить работоспособный моноблочный заряд — одноканальную цилиндрическую пороховую шашку диаметром 160 мм и массой в полсотни килограммов. Для сравнения отметим, что масса шашек пороховых зарядов прежних "катюш", да и разрабатывавшихся в те же первые послевоенные годы турбореактивных снарядов М-140Ф и М-24Ф не превышала одного килограмма.

Используемый в двигателе снаряда ДРСП-1 нитроглицериновый порох НМ-2 был разработан еще в военное время и уже использовался ранее в реактивном снаряде М-8. Кроме того, аналогичный порох с незначительно измененной рецептурой (НМ-31) применялся в М-31. Основной составляющей (54 %) был колоксилин — нитроклетчатка, получаемая в результате обработки хлопковой целлюлозы азотной кислотой. В состав топливной смеси входили также взрывчатое вещество — динитротолуол (15 %), обеспечивающая формирование заряда технологическая добавка — вазелин (2 %) и стабилизатор — окись магния (2 %). Заряд формировался в трубки продавливанием шнеком пороховой массы через отверстия соответствующей формы.

От возможного продольного смещения пороховая шашка удерживалась стальной решеткой из кольцевых и радиальных элементов — диафрагмой, которая также препятствовала вылету через сопловой блок недогоревших фрагментов пороховых шашек. Постоянство поверхности горения и, соответственно, давления в камере (порядка двухсот атмосфер) обеспечивалось формой пороховых шашек, горевших как изнутри канала (его поверхность по мере работы двигателя увеличивалась), так и снаружи шашки (эта поверхность уменьшалась). В отличие от "катюш" военных лет торцы шашки были прикрыты "бронировкой" — приклеенным к пороху негорючим нитролинолиумом. Но несмотря на это, в конце процесса горения шашка, прогоревшая с торцев быстрее, чем в середи — не своей длины, смещалась и разрушалась. После этого несгоревшие мелкие фрагменты топлива без всякой пользы выбрасывались через сопловой блок, а при неблагоприятном стечении обстоятельств на небольшой интервал времени забивали одно их сопел, создавая повышенные возмущения, действующие на реактивный снаряд.

Впереди головной части размещался взрыватель ударного действия с дополнительным детонаторам — двумя тротиловыми и одной тетриловой цилиндрическими шашками, инициирующими взрыв основного заряда из тротила.

Как уже отмечалось, на первом этапе дальнобойный реактивный снаряд разрабатывался по двухкамерной схеме. Для снижения веса вместо разьемных соединений предусматривалось применением сварки в конструкции камеры двигателя и для крепления стабилизаторов. Испытания подтвердили работоспособность при заданном основном диапазоне температур и выполнение заданных показателей дальности и точности стрельбы. В июле — августе 1947 г. на Павлоградском полигоне было испытано более полусотни реактивных снарядов.

Первоначально испытывались два варианта реактивного снаряда — в калибре 210 мм при длине 3300 мм с однокамерной схемой двигателя и телескопической конструкцией заряда и вариант с диаметром 194 мм при длине 3400 мм, с двумя камерами двигателя, который и пошел в дальнейшую разработку.

Двухкамерная схема была задумана для улучшения точности. Ускоренно разгоняясь под действием тяги одновременно работающих стартовой и маршевой камер, реактивный снаряд достигал большего значения "дульной скорости", приобретаемой под контролем направляющих. Однако при отработке выяснилось, что применение стартового двигателя практически не улучшает ни дальность, ни точность стрельбы. В итоге разработчики перешли на обычную однокамерную схему.

Изменения в конструкции определялись и тем, что Заказчик — Министерство вооруженных сил изменил ТТТ, потребовав для более надежного контроля за качеством продукции заменить сварные соединения в двигателе на резьбовые, для удобства транспортировки выполнить стабилизаторы ДРСП-1 съемными и, отказавшись от использования специальных двигателей в холодных и жарких районах, расширил температурный диапазон основного варианта до ± 50’ С. Это потребовало упрочнения камеры сгорания под большее давление, возникающее при высоких температурах заряда. Применение разъемных соединений также утяжелило конструкцию, что привело к снижению дальности от ранее уже достигнутых 22,5 км до 18,5 км. С учетом утолщения стенок калибр реактивного снаряда увеличился со 194 до 200 мм.

Постановление Правительства № 5766–2160 от 27 декабря 1949 г. утвердило соответствующее изменение требований к реактивной системе.

В процессе отработки изменили конструкцию крепления порохового заряда и диафрагмы. Много неприятностей принесла задержка разработки взрывателя В-377 в НИИ-22 Минсельхозмаша. Вдобавок ГАУ очередной раз изменило требования — взрыватель должен был обеспечивать не одну, а две продолжительности задержки подрыва, и это помимо режима мгновенного срабатывания боевой части.

Еще на стадии предварительной отработки PC было проведено 411 выстрелов и около 100 огневых стендовых испытаний (ОСИ) двигателей. На заводских и государственных испытаниях число выстрелов возросло соответственно на 158 и 298, а количество ОСИ — примерно на 100 и 140. Неоднократные переделки конструкции в соответствии с изменениями требований ГАУ привели к отставанию работ на 4 месяца, так что 600 снарядов для войсковых испытаний были поставлены на полигон только в октябре 1951 г. Эти испытания успешно завершились в декабре.

По их результатам Постановлением от 22 ноября 1952 г. № 4965–1236 реактивный снаряд ДРСП-1 был принят на вооружение под названием МД-20Ф совместно с боевой машиной БМД-20, разработанной в СКВ под руководством В.П. Бармина.

Спиральные направляющие для четырех реактивных снарядов устанавливались в один ярус на ферменной конструкции на поворотной раме боевой машины БМД-20 (8УЗЗ), выполненной на шасси автомобиля ЗиС-151. Для наведения блока направляющих использовались винтовые подъемный и поворотный механизмы. Подъем блока направляющих облегчался за счет применения пружинного уравновешивающего механизма толкающего типа, снижающего усилия на рукоятках наведения по углу места до уровня, не превышающего 10 кг. Для обеспечения устойчивости при стрельбе боевая машина вывешивалась на два задних домкрата. Время перехода из походного положения в боевое не превышало 2 минут. Перезаряжение боевой машины производилось за 4…5 минут.

Помимо успешно завершившихся работ по ДРСП-1 в НИИ-1 в первые послевоенные годы проводились научно-исследовательские и экспериментальные работы и по более дальнобойным системам. Начатые в 1945 г. работы по ракете собственного проекта с дальностью 80… 100 км (ведущий конструктор — В.П. Герасимов) и ракете на базе немецкой "Рейнботте" с дальностью 160…180 км (ведущий конструктор — А.А. Голицын), так и не вышли из "бумажной" стадии. Однако проводившиеся под руководством Н.П. Мазурова проектно-конструкторские и экспериментальные исследования по теме Н-17 с целью создания неуправляемой ракеты "Нептун" (ДРСП) с дальностью 40…45 км были доведены до пуска опытных образцов. Это позволило к середине пятидесятых годов накопить научно-технический задел, достаточный для создания коллективом Мазурова в крайне сжатые сроки первых отечественных неуправляемых тактических ракет для доставки ядерного оружия "Филин" и "Марс".

Окончание следует

Алексей СТЕПАНОВ