В Египте
В Египте
6 октября 1973 года началась очередная война между арабами и израильтянами. Генштаб Советской Армии решил послать туда две бригады специалистов всех родов войск для наблюдения за использованием нашей военной техники, которой были оснащены армии Египта и Сирии. Начальник Генштаба приказал включить в эти бригады обязательно генералов. Об этом, конечно, тогда я не знал, так как это решение было принято вечером в пятницу.
В воскресенье, во второй половине дня мне позвонил генерал-лейтенант Д.А. Рябов, с которым состоялся следующий разговор:
— У тебя есть фотокарточка в гражданской форме?
— Нет.
— А есть фотоаппарат?
— Есть.
— А есть кому фотографировать?
— Есть.
— Тогда сейчас же сфотографируйся и утром пораньше с двумя карточками приезжай на работу.
Суэцкий канал. Песчаный вал высотой 20 м со стороны Египта. Египтяне перед началом войны для переправы танков его размыли.
Берег Суэцкого канала, захваченный египтянами. 1973 г.
Касета от шариковой бомбы, которую сбросили на Синайском полуострове израильские самолеты во время войны в октябре 1973 г. на египетские войска.
— Я всегда приезжаю за полчаса до начала рабочего дня.
Уловив его панически-нервозное настроение, я понял, что дело пахнет чем-то необычным. Зять меня сфотографировал и ночью отпечатал карточки.
Когда я зашел к Рябову, он сказал, что начальник Генштаба назначил меня старшим группы, направляющейся в Египет, а моего однокашника П.И. Баженова — в Сирию. В 10 часов всех отъезжающих собрали в зале заседаний Сухопутных войск, проинструктировали, приказали завтра к 9 часам утра прибыть на Чкаловский аэродром. Я пошел к себе, сдал из сейфа документы, хотел побеседовать с Диким, получить от него какие-то сведения о порядках в египетской армии, так как он был там два года советником у начальника бронетанкового управления. Оказалось, Дикий вдруг уехал в пятницу на Кубинку якобы на какие-то испытания ночных приборов…
На другой день в 12 часов мы были уже на советском военном аэродроме, близ Будапешта, без загранпаспортов, с двумястами рублями в карманах. Там узнали, что нас будут отправлять в Каир только на другой день. Мы попросили у командира дивизии автобус и после обеда поехали осматривать Будапешт. Оказалось, что один офицер из нашей группы служил раньше в Венгрии и у него сохранилось немного форинтов, на которые мы в какой-то забегаловке выпили по кружке пива и послушали аккордеонистку, которая для нас наиграла «Голубой Дунай».
Нас стали отправлять в Каир и Дамаск транспортными самолетами Ан-12, которые были загружены каким-то имуществом и поднимались в воздух через каждые 15 минут. Нас помещали в самолеты по два человека, на лежаках экипажа, в проходе между кабиной пилотов и салоном. Туалета не было. Пилоты изредка выходили к нам мочиться в ведро. В Каир мы прилетели в сумерки, а когда приехали в город было уже темно. Маскировки в нашем понимании не было, не горели только уличные фонари.
Поместили нас в гостинице, недалеко от советского посольства, на берегу Нила. На другой день выяснилось, что посол Виноградов знал заранее о предстоящей войне и выслал из Каира в СССР все семьи дипломатов. Остался только завхоз и три учительницы, которые в школе посольства организовали обеды для дипломатов и приезжающих вроде нас.
Жили мы по два человека в номере, завтракали внизу в гостинице. Завтрак состоял из хлеба, брынзы, кофе и входил в цену проживания. Ужинали в гостинице все вместе, поочередно в каждом номере. Живущие в нем заготавливали продукты и спирт по 150 г на человека. Спирт мы употребляли по двум причинам: он очень дешево стоил, свободно продавался во всех аптеках и, по мнению большинства членов нашей группы, предохранял от заразных болезней. За все время пребывания в Египте в нашей группе никто не болел! После ужина садились за преферанс. По моему предложению, проигравшие вносили деньги в общий котел для покупки продуктов для ужина.
Военный атташе контр-адмирал Ивлев Николай Дмитриевич, к которому, кстати, я питаю большое уважение, не смог договориться в Генштабе о порядке нашей работы. Тогда я предложил ему на следующий день поехать вместе со мной в бронетанковое управление, с чем он согласился. Бронетанковое управление тогда возглавлял генерал Камаль, знавший хорошо английский язык и плохо понимающий русский, хотя он один год стажировался у нас на высших курсах Выстрел». В связи с этим беседа проходила на английском языке, которым в совершенстве владел наш военный атташе. Ничего не понимая, я спросил Николая Дмитриевича о чем они говорят?. Он сказал, что Камаль очень хвалит Советский Союз, наши отношения с Египтом. Я попросил военного атташе сказать Камалю, что мы не политики, а инженеры, хотим узнать недостатки наших танков в боевых условиях, чтобы потом их устранить. Услышав перевод моих слов, Камаль заулыбался, выделил в мое распоряжение УАЗ, прикрепил ко мне начальника отдела боевой подготовки бригадного генерала Хоснэ и переводчика, капитана Талата, которые сопровождали меня в каждой поездке на Синайский полуостров. В поездках со мной также ездили представители разведуправления и других родов войск, которые не сумели найти контакта со своими египетскими коллегами. В какой район съездить мне советовал Николай Дмитриевич.
Я очень хотел свозить на фронт генерала — начальника факультета Военной инженерной академии, который до этого был советником в Египте. Приехав, он замкнулся в своей комнате, с нами не обедал и не ужинал, экономил командировочные деньги на какие-то покупки, не сделал ни одной попытки связаться с египетскими инженерами. За себя он послал однажды на Синай подполковника — научного сотрудника инженерного института. Он недалеко от канала увидел кучу противотанковых мин, одну из которых захватил с собой. Они вдвоем начале ее разбирать, измерять и описывать. Как-то проходя мимо них, я, ради шутки, сказал: «3ачем вы занимаетесь ненужным делом? Мина-то советская…» Они немного обиделись и показали мне маркировку на верхней крышке с какими-то надписями латинским шрифтом. После оказалось — это была мина действительно советская, изготовленная в Чехословакии…
В один из вечеров Николай Дмитриевич сказал, что в районе Эль- Кантары был большой бой, подбито много танков. Я на другое утро снарядил экспедицию, в которую попросился фотограф из ГРУ. Он потом подарил мне несколько фотографий, на которых запечатлены моменты, когда мы осматривали подбитые американские и английские танки.
Оказалось, египтяне действительно заманили вглубь своих войск израильскую танковую бригаду и со стороны флангов расстреляли. Были небольшие потери и у египтян. Целый день мы осматривали подбитые английские танки «Центурион» и американские — М48А2, М-60, которые были в то время на вооружении израильтян. Я обратил внимание на то, что некоторые наши танки Т-54, Т-55 подбиты с кормы. Потом выяснилось, что пробоины были от наших противотанковых ракет «Малютка» из-за недостаточной согласованности действий между танкистами и артиллеристами. Не помню название какого-то американского журнала, который подсчитал темп этой танковой войны. Оказалось, если бы вести такие же бои на западных границах СССР, танков НАТО хватило бы всего на 48 часов. По египетским данным Египет потерял 860 танков, а Израиль — 690.
Мне понравились офицеры египетской армии, с которыми я встречался. Это высокообразованные, знающие иностранные языки и технику люди. Приведу один пример. Однажды мы приехали в 1-ю пехотную дивизию, зашли в землянку командира дивизии, который рассказал нам о ходе боев. Один офицер из разведуправления задал ему вопрос: «Как вы оцениваете систему охлаждения наших танков?» Генерал ответил: «Конечно, в американских танках система охлаждения воздушная и не требует дефицитной для нас воды, но и водяная система ваших танков не ограничивала наши боевые действия». Я уверен, что ни один из наших командиров дивизий, будучи на его месте, не ответил бы так грамотно и тактично.
После окончания боев мы ездили еще в несколько частей и ремонтных мастерских. Особенно мне запомнилась поездка в 21 — ю танковую дивизию. Командир дивизии полковник, окончил нашу Академию им. Фрунзе, достаточно хорошо знал русский язык. Мы с ним беседовали часа три. Рассказывал он много, в том числе в шутливой форме поведал об изъянах в их боевом уставе, который повторял целиком наш устав. После беседы он пригласил нас на обед, на котором у них присутствуют ежедневно все офицеры во главе с командиром дивизии. Обед был обильный, но без спиртного. На этом обеде я съел фаршированного рисом голубя, который у египтян является деликатесом.
На выставке трофейной техники в Каире после войны с Израилем в октябре 1973 г. Справа от меня — военный атташе в Египте контрадмирал Ивлев Николай Дмитриевич и капитан, переводчик Талат.
7 ноября после обеда посол СССР Виноградов объявил нерабочим днем, и мы радостно отметили наш праздник.
Николай Дмитриевич принес две бутылки виски. Я попробовал эту водку в первый и последний раз. Она мне не понравилась, так как пахла сивухой, как от нашего самогона.
После праздника военный атташе предложил мне отправлять членов нашей группы на транспортных самолетах. Я от этого отказался, так как эти самолеты могли сесть в местах, значительно удаленных от Москвы, а двухсот рублей, которые были у каждого из нас, могло не хватить даже на железнодорожный билет, да и одежда наша была не по сезону. Он с моими доводами согласился, и мы стали дожидаться пассажирских рейсов на Москву. Время было использовано для ознакомления с Каиром, посещения достопримечательностей, зоопарка, пирамид и др. Я увлекся литературой, которая была в подвале посольства. Прочитал, в том числе и Конституцию Египта, которая начиналась со слов: При участии аллаха создана данная конституция…»
«Египтяне на огороженной забором площади в центре Каира начинали готовить выставку трофейной техники, захваченной ими во время войны. Н.Д. Ивлев попросил меня договориться с танкистами о нашем посещении выставки до ее открытия. Они удовлетворили нашу просьбу. На этой выставке были в основном танки. Наш фотограф заснял все, что хотел. После этого я попросил Николая Дмитриевича их отблагодарить. Он подарил Камалю, Хосне и Талату по фотоаппарату «Киев», чему они были очень довольны и в ответ подарили нам декоративные медные тарелки с серебряной вязью и каким-то изображением из их истории. Мне досталась тарелка с изображением Тутанхамоном.
15 декабря первым рейсом самолет Ту-154 доставил нас в снежную Москву. Выйдя на работу, я окончательно оформил написанный в Египте отчет. К сожалению, им никто, как следует, не поинтересовался, а летом 1992 года во время расчистки документов его уничтожили за ненадобностью.
Михаил ВИНИЧЕНКО