Режим строжайшей секретности

Режим строжайшей секретности

Летом 1948 года — в самый разгар нападок на физиков-ядерщиков — генерал Н.И. Павлов, уполномоченный Совнаркома при Лаборатории № 2, стал активно «завлекать» Курчатова предложением вступить в партию.

Вот что рассказывал об этом сам Николай Иванович:

«Он вначале отвёл моё предложение, сказав, что этот его шаг будет встречен неодобрительно со стороны учёных… Я стал приводить аргументы в пользу вступления — нельзя возглавлять важнейшую научно-техническую программу, пользоваться большим доверием коллектива и руководителей партии и правительства, оставаясь беспартийным,

Тогда он неожиданно спросил меня:

— А как Лаврентий Павлович?

Я ему сказал, что не знаю.

— А вы спросите его. Если одобрит — я подам заявление.

Я пообещал поговорить с Берией. Одно дело пообещать, другое дело — выполнить обещание.

Продумав своё обращение, я, наконец, осмелился позвонить по кремлёвскому аппарату, сказав, что считаю неправильным, когда важнейший государственный проект осуществляется под руководством беспартийного человека. Берия молчал. Я сказал, что порекомендовал товарищу Курчатову вступить в ВКП(б). Он тут же перебил меня:

— Не нажимайте!

Я продолжаю приводить аргументы, а Берия — всё своё!:

— Не нажимайте!

На другой день я сказал Игорю Васильевичу о состоявшемся разговоре. Вскоре он был принят кандидатом в члены партии».

Случилось это 6 августа 1948 года.

А за четыре дня до этого события (2 августа) Спецкомитет рассматривал вопросы, связанные с приближавшимся завершением работ по созданию атомной бомбы. Было решено:

«… выбрать площадки для строительства складов хранения продуктов Z и А-95. При выборе площадок учесть необходимость избежать излишних перевозок указанных продуктов».

Речь шла о плутонии («Z») и уране-235 («А-95»).

Сталин в это время отдыхал в Закавказье. Как рассказывал впоследствии Анастас Иванович Микоян, однажды на озере Рица вождь вдруг заговорил о том, что стареет, что жизнь клонится к закату. И что пришла, мол, пора подумать о преемниках, которые достойно продолжат дело, начатое самим Владимиром Ильичом.

Окружавшие Сталина ближайшие соратники, конечно же, сразу насторожились. Каждый из них в глубине души мечтал встать у руля советской державы. А вождь, выждав паузу, назвал имена тех, кому, по его мнению, можно доверить руководство страной и партией. Совет Министров вполне, мол, по силам возглавить Николаю Вознесенскому, а генеральным секретарём может стать Алексей Кузнецов.

— Как, товарищи, возражений нет? — спросил Иосиф Виссарионович.

У товарищей возражений не было.

Зато у них мгновенно вспыхнуло чувство неодолимой зависти, а также ненависти к внезапным счастливчикам, участь которых была тотчас решена.

В СССР избавление от нежелательных «вождей» давно уже стало делом чекистской техники. И опытные «технари» с Лубянки по приказу Лаврентия Павловича засучили рукава и принялись «шить» очередное дело.

Впрочем, дело это было чрезвычайно рискованным. Ведь те, кто брался за ликвидацию нежелательных конкурентов, не имели на то прямого распоряжения Сталина, который, напротив, прочил ленинградцев в свои продолжатели. Но Берию и Маленкова, безудержно рвавшихся к власти, ничто не могло остановить. И они стали втайне готовить досье на Вознесенского со товарищи.

Досье готовили. А по пятницам, приходя на заседания атомного Спецкомитета, садились со своей будущей жертвой рядом. И сидели бок о бок.

Такие были нравы в кремлёвском руководстве!

15 сентября 1948 года в повестку дня заседания Спецкомитета Берия поставил вопрос: «О дополнительных мерах по сохранению секретности сведений, относящихся к „специальным работам“». В обсуждении приняли участие сам Берия, министр госбезопасности Абакумов, Маленков, генерал Мешик, представитель Комитета информации при Совете Министров СССР Федотов, а также ни о чём ещё не подозревавший Вознесенский.

Через десять дней Сталин подписал Постановление Совмина СССР № 3572-1432сс/оп, и «меры по сохранению секретности» стали законом. Со всеми вытекающими из него последствиями.

На том сентябрьском заседании Спецкомитета был также обсуждён вопрос о заместителях Курчатова по Лаборатории № 2 и по комбинату № 817. В этих должностях утвердили А.П. Александрова и М.Г. Мещерякова. Кроме того, физикам поставили условие, чтобы…

«… на комбинате № 817 было обеспечено постоянное присутствие научного руководителя акад. Курчатова И.В. и одного из заместителей (тт. Александрова или Мещерякова)».

Самым последним (15-ым) вопросом повестки дня был вопрос транспортный. Он заслуживает того, чтобы о нём поговорить особо.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.