Первые мирные недели

Первые мирные недели

«Атомные полковники», появившиеся в капитулировавшей Германии, развернули активную деятельность. Кикоин и его товарищи сумели-таки найти немецкий уран, точнее, окись урана в виде жёлтого порошка. «Спецметалл», как он назывался в сопроводительных документах. Около 100 тонн. В бочках. На одном из заводов в городке Грюнау.

О том, как поступили «полковники» со своей находкой — в очерке физиков Евгения Михайловича Воинова и Анны Григорьевны Плоткиной «Берлин, 1945 г.»:

«С помощью коменданта мобилизовали население, и погрузка была закончена в течение одного дня. Груз был направлен в Берлин, а затем в качестве военного трофея — в СССР.

По накладным всё же не хватало 12 тонн «спецметалла». Нашли место, где он должен был находиться. Это место оккупировали наши моряки, которые использовали порошок для окраски судов. Моряки ни за что не хотели отдавать свои трофеи «какой-то пехоте». С помощью морского командования всё же удалось вернуть эти 12 тонн, и их тоже отправили в СССР».

Много лет спустя (уже после взрыва первого советского атомного «изделия») Курчатов скажет Харитону, что уран, вывезенный в СССР из Германии, сократил срок изготовления бомбы на год.

В 1945-ом из поверженной Германии в Советский Союз вывозили не только уран, но и оборудование физических институтов и лабораторий. Это было необходимо ещё и потому, что, по словам физика Юрия Соколова…

«Отечественная промышленность, сильно пострадавшая во время войны, не могла снабдить нас всем необходимым, и поэтому основными источниками приборов и материалов служили репарационные поставки из Германии и поступления по ленд-лизу».

Кроме «приборов и материалов» в СССР поступали также люди — те, кто имел отношение к атомному проекту Третьего Рейха. 9 мая был подписан акт о капитуляции Германии, и уже на следующий день руководитель немецкой исследовательской лаборатории электронной физики направил на имя Сталина письмо:

«Г-ну председателю Совета Народных Комиссаров СССР..

С сегодняшнего дня я предоставляю в распоряжение Советского правительства мои институты и самого себя.

С совершенным почтением Манфред фон Арденне».

В ту победную весну многим казалось, что события развиваются с невероятной стремительностью!

15 мая Берия и Курчатов составили докладную записку Сталину, в которой (наконец-то!) содержался долгожданный утвердительный ответ:

«В результате проведённых работ выяснилось, что использование внутриатомной энергии возможно…»

Возможно!!!

Ура науке страны Советов!

Но этим «утвердительным ответом» Берия и Курчатов не ограничились. Они принялись знакомить Сталина со своими грандиозными замыслами. Подчёркнутые слова в записке вписаны от руки — чтобы тот, кто перепечатывал этот документ, не разгадал самый главный секрет страны Советов:

«В качестве первоочередной задачи ставится задача спроектировать в 1945 г. завод диффузионного получения урана-235 с тем, чтобы в 1946 г. построить его, а в 1947 г. получить уран-235 и испробовать его в опытных конструкциях атомного снаряда-бомбы».

Иными словами, вождь ставился в известность, что раньше 1948 года атомную бомбу сделать не удастся. Но она была обещана! И это являлось колоссальным прогрессом!

Содержание записки Сталин одобрил.

И тотчас последовали Постановления ГКО, на основании которых утверждались планы, расширялись штаты, а также увеличивались производственные мощности «предприятий» 9-го Управления НКВД СССР, специально созданного для атомных нужд страны.

18 июня 1945 года заместитель наркома внутренних дел СССР Авраамий Павлович Завенягин (тот самый, что в конце 30– годов был сослан строить завод в Норильске) и генерал Василий Алексеевич Махнёв подали Берии докладную записку. В ней, в частности, отмечалось:

«Докладываем, что в соответствии с Постановлением Государственного комитета обороны и Вашим приказом в Германии демонтированы и отгружены в Советский Союз следующие предприятия и учреждения…

Всего погружено и отправлено в СССР 7 эшелонов — 380 вагонов…

Вместе с оборудованием физических институтов и химико-металлургических предприятий в СССР направлены 39 германских учёных, инженеров, мастеров и, кроме них, 61 человек — членов их семей, а всего 99 немцев. Список прилагается.

В разных местах было обнаружено вывезенных из Берлина и запрятанных около 250–300 тонн урановых соединений и около 7 тонн металлического урана. Они полностью отгружены в Советский Союз».

Таким образом, страна, до сих пор не имевшая урана, наконец, получала его в достаточном количестве.

Однако завладеть ураном было ещё недостаточно. Надо было научиться доводить его до кондиции.

Работы с этим металлом проводились в палатке, разбитой во дворе Лаборатории. Лаборант Алексей Кузьмич Кондратьев впоследствии рассказывал:

«Вспоминаю лето 1945 года. В палатке, которую недавно поставили около главного здания, пропадает напряжение. Игорь Васильевич позвонил монтёру Ченскому, попросил наладить. Не знаю уж, почему так получилось, но монтёр не до конца исправил неполадки в сети. Вижу: огонь, дым. Когда прибежал туда, то увидел, что возле сгоревшей палатки уже стоит Игорь Васильевич. Подбегает и Ченский. Спрашивает:

— Как дела, Игорь Васильевич?

А Курчатов, ничуть не повышая голоса и не теряя своего неподражаемого юмора, отвечает:

— Всё в порядке. Палатки нет».