Армия нового типа

Армия нового типа

И снова Жукова зачислили в кавалерию. И снова он принес присягу. В тексте, разработанном Свердловым, не упоминалось ни о боге, ни о царе, вместо них появились «революция», «пролетариат» и «советская родина». Ее пункт № 1 ясно говорит об идеологии и практике Красной армии голодранцев:

«Я, сын трудового народа, гражданин Советской Республики, принимаю на себя звание воина рабочей и крестьянской армии. Перед лицом трудящихся классов России и всего мира я обязуюсь носить это звание с честью, добросовестно изучать военное дело и, как зеницу ока, охранять народное и военное имущество от порчи и расхищения.

Я обязуюсь строго и неуклонно соблюдать революционную дисциплину и беспрекословно выполнять все приказы командиров, поставленных властью рабочего и крестьянского правительства. […] Я обязуюсь, по первому зову рабочего и крестьянского правительства, выступить на защиту Советской Республики от всяких опасностей и покушений со стороны всех ее врагов и в борьбе за Российскую Советскую Республику, за дело социализма и братства народов – не щадить ни своих сил, ни самой жизни…

Если по злому умыслу отступлю от этого моего торжественного обещания, то да будет моим уделом всеобщее презрение, и да покарает меня суровая рука революционного закона»[76].

После принесения присяги, одетый в старую шинель и новый островерхий суконный шлем-буденовку, Жуков слушал доносящийся издалека шум Гражданской войны.

Хотя в цели настоящей работы не входит подробный рассказ о Гражданской войне в России – вооруженном конфликте, характеризующемся продолжительными, сложными и крупномасштабными боевыми операциями, все же невозможно совершенно ничего не рассказать о первых годах существования Красной армии. Тем более что многие из ее характерных черт и недостатков, появившихся в ходе Гражданской войны, будут проявляться и в январе 1941 года, когда Жуков займет пост начальника Генерального штаба, и в еще большей степени в тот момент, когда наступление вермахта поставит ее на край пропасти.

Ни один из главных большевистских вождей не служил в царской армии и абсолютно не разбирался в военных вопросах, за исключением разве что Троцкого, бывшего военным корреспондентом во время Балканских войн и имевшего хоть какие-то, пусть и очень ограниченные, представления о военном деле. На конференции большевистских организаций в июне 1917 года, в порыве идеализма, смешанного со страхом перед бонапартизмом, было принято решение о ликвидации постоянной армии и замене ее народным ополчением. Но, демобилизовав старую русскую армию, Ленин столкнулся с необходимостью защищать свое новое государство от множества врагов, и реальных, и потенциальных: от бывших союзников – французов, британцев, американцев, японцев, чехов, от германских и австро-венгерских армий, от внутренних врагов – белых, зеленых, эсеров, меньшевиков, анархистов, националистов всех мастей… Поэтому уже 28 января 1918 года он подписывает декрет о создании Рабоче-крестьянской Красной армии. Поначалу эта армия представляла собой наспех объединенные отряды Красной гвардии, небольшие банды, состоящие только из пехоты, заинтересованные исключительно в обороне своего города или губернии и проникнутые «духом партизанщины». Формировалась она «исключительно из пролетариата и близких ему полупролетарских слоев крестьянства». Командиры выбирались, воинские звания были упразднены, различия между политикой и военным делом фактически отменены.

Ленин очень скоро излечился от своего идеализма в военных вопросах. В феврале 1918 года он ожидал притока в армию 300 000 добровольцев, воодушевленных революционными идеями, подобно массовому порыву французских санкюлотов во II году Республики; реально же в армию записалось 20 000, по большей части маргиналов, безработных и беженцев. После того как в середине февраля переговоры в Брест-Литовске были временно прерваны, насчитывавшей 198 000 человек РККА пришлось столкнуться с тридцатью германскими дивизиями, которые разгромили ее в двадцать четыре часа. Минск пал 21 февраля 1918 года, Киев – 2 марта, Нарва, отстоящая на 160 километров от Петрограда,  – 4 марта. Для немцев это стало настоящей военной прогулкой, о которой некоторые генералы вермахта будут с теплотой вспоминать в июне 1941 года. Ленин сделал правильные выводы из этого фиаско и 3 марта подписал «похабный» Брестский мир. Чтобы обезопасить советское правительство, он через девять дней перенес столицу в Москву и, как и Троцкий, поселился в покоях бывшего коменданта Кремля в Кавалерском корпусе, напротив Малого дворца. Он приказал заменить мелодию курантов на Спасской башне. Отныне их колокола будут каждую четверть часа вызванивать «Интернационал» вместо «Боже, царя храни». Но главное – Ленин поручил Троцкому перестроить Красную армию на более традиционных началах.

В качестве народного комиссара по военным делам Троцкий проделал огромную работу, которая в конечном счете принесла его лагерю победу в Гражданской войне после трех с половиной лет сражений. Этой победой большевики были обязаны не столько военным талантам своих полководцев, сколько политическим ошибкам и разобщенности своих политических противников, а также своей способности привлечь на свою сторону крестьянские массы и самопожертвованию членов партии, преданных идее. Перед наркомом Троцким стояло бесчисленное множество проблем: хаос в управлении, внутренние свары в большевистском руководстве, беспрецедентный экономический кризис в стране, сжимавшееся вокруг Советской республики кольцо фронтов.

В организационном плане Красная армия с первых дней существования оказалась под двойной, бюрократической и политической, опекой со стороны правительства, Советов и партии. Переплетение компетенций распутать было невозможно, и Троцкий удерживал управление только за счет расширения собственных полномочий. Этот управленческий хаос, возникший из-за страха власти перед возможностью военного переворота, способствовавший беспорядку, безответственности и неэффективности, подогревался борьбой личных амбиций и различных теорий.

Эта новая армия, в которую вступил Жуков, была, очевидно, первой в истории армией, напрямую контролируемой политической партией. Она была создана для защиты власти этой партии, и это является одним из двух ключей к пониманию ее сути. Другим ключом является существовавшее внутри ее и в душе каждого офицера противоречие между безоговорочным подчинением партии и профессиональной компетентностью. Только разобравшись в двух этих моментах, читатель сможет понять и судьбу Жукова, и всю сумбурную историю РККА, большую чистку 1937–1938 годов и катастрофический разгром лета – осени 1941 года.

Первоначально набор и служебный рост в РККА были обусловлены преданностью делу партии, хотя партийные ценности и цели не совпадали с армейскими. Само понятие военного профессионализма находилось у властей под подозрением. Этому можно найти лишь одно объяснение: страх, что верность армии перевесит верность партии. Жуков узнает это, дважды заплатив за постижение этой истины карьерой. Он более, чем любой другой советский военачальник, будет разрываться между своим долгом перед партией – а Жуков всегда останется коммунистом – и долгом перед армией, перед ее ценностями, ее нуждами, ее репутацией.

К тому моменту, когда Жуков 1 октября 1918 года вступил в РККА, Троцкий уже принял самые важные решения. Была восстановлена дисциплина, отменена выборность командиров – по крайней мере, теоретически, распущены солдатские комитеты, восстановлены смертная казнь и военные трибуналы. Командир вплоть до батальонного уровня располагает всей полной власти. До дивизионного он разделял ее с комиссаром. В армиях и фронтах власть разделена между командующим, его начальником штаба и комиссаром; эта тройка образовывала Революционный военный совет (РВС).

Вместо того чтобы назначать на командные должности политически лояльных, но совершенно некомпетентных в военном деле рабочих и беднейших крестьян, Троцкий широко открыл двери в Красную армию для бывших царских офицеров, получивших название военспецов (военных специалистов), и, постепенно, для всех крестьян, исключая кулаков. Первые поставят на службу делу свои профессиональные навыки, вторые станут пушечным мясом. Численность РККА быстро росла: 650 000 человек к моменту вступления в нее Жукова, более миллиона к Рождеству 1918 года, 3 миллиона в 1919 году. В 1920 году она достигает своего исторического максимума до Великой Отечественной войны – 5,5 миллиона военнослужащих. Тем не менее эти цифры не должны вводить нас в заблуждение: каждый год из Красной армии дезертировали сотни тысяч человек, а две трети оставшихся не занимались ничем иным, кроме поисков продовольствия, снаряжения и новобранцев. На стороне красных никогда не сражалось одновременно более 700 000 бойцов, на стороне белых – на треть меньше. Историк Орландо Фиджес[77] доказал, что Красная армия была слишком многочисленной. Российская экономика не могла прокормить, вооружить и обучить такую массу людей, из-за чего периодически происходили массовые дезертирства голодных людей.