Д. Жуков, И. Ковтун Советские партизаны

Д. Жуков, И. Ковтун

Советские партизаны

^{Дмитрий Жуков и Иван Ковтун. Военные историки. Авторы многочисленных публикаций по истории коллаборационизма в годы Второй мировой войны. В частности, книг «Русские эсэсовцы» и «29-я дивизия СС «Каминский»».}

ГАСПАРЯН: Я долго не хотел начинать разговора о партизанах, но, по всей видимости, не говорить об этой теме нельзя. Еще не так давно, казалось бы, лет 20 назад, все в общем было просто и понятно. Была точка зрения, что началась война, появились народные неуловимые мстители, которые были хорошие. И все было просто и понятно. И социум рос на картинах, посвященных подвигам отрядов Ковпака, и не было никакой иной точки зрения. Прошли годы; теперь в ряде исторических работ фигурирует диаметрально иная точка зрения: что на самом деле партизаны были плохие — вешали, уничтожали мирное население. Некоторые договорились даже до того, что пять килограммов мяса было нормой на одного партизана в день?! Давайте начнем, наверное, с тезиса, который озвучил небезызвестный Владимир Богданович Резун, более известный под именем Виктора Суворова. Партизаны появились непосредственно после начала Великой Отечественной войны или все-таки их действительно готовили чуть ли не с 1920-х годов?

ЖУКОВ: Да, действительно, с учетом опыта Первой мировой войны и партизанского движения в годы Гражданской войны такая подготовка была. Все соответствующие кадры были взяты на учет уже после установления советской власти, и в дальнейшем они проходили подготовку. Существовали школы, все это делалось под эгидой ИНО ОГПУ, участвовали и армейцы: в частности, теоретиком «малой войны» был Фрунзе. Заблаговременно создавались склады, на некоторых территориях Украины и Молдавии были заложены сотни тонн продовольствия (то есть больше, чем партизаны получили в течение всей Великой Отечественной войны). Но все это сошло на нет в 1930-е гг. — в общем-то, по понятным причинам: во-первых, в Советском Союзе господствовала теория о том, что война не может вестись на собственной территории, что война будет вестись малой кровью на территории врага — зачем тогда партизаны? Кроме того, можно допустить и такую мысль, что Сталин, будучи параноиком…

ГАСПАРЯН: Мнительным человеком. Более политкорректно.

ЖУКОВ: Да, мнительным человеком… Так вот, он мог допустить такую мысль, что система подготовки партизан, кадры партизан будут использованы против него. Соответственно, подавляющее большинство партизанских кадров было репрессировано в период с середины до конца 1930-х гг., выжили буквально несколько десятков человек, некоторые из них прошли гражданскую войну в Испании… Это и Ваупшасов, и Спрогис, и другие известные специалисты — будущие прославленные деятели партизанского движения. Все они с началом Великой Отечественной войны и налаживали заново эту систему подготовки. Но до войны она была фактически ликвидирована.

ГАСПАРЯН: Когда впервые прозвучала мысль — ну, наверное, все-таки это на уровне руководства страны — о том, что необходимо начинать широкомасштабную партизанскую войну?

ЖУКОВ: В первые же дни после немецкого вторжения вышла совместная директива СНК и ВКП(б) «Партийным и советским органам на прифронтовых территориях», суть которой, если говорить кратко, заключалась в выражении: «Гори все ярким пламенем!». Предусматривалась тактика выжженной земли, чтобы земля горела под ногами фашистских оккупантов. От населения требовалось уничтожать мосты, склады, ликвидировать коммуникации, то есть, грубо говоря, если бы эта директива была досконально выполнена, пострадало бы само местное население.

КОВТУН: В принципе тогда уже и началась партизанская борьба. Первый официально зарегистрированный бой советских партизан относится к 28 июня 1941 года. Произошел он в районе Полесья. Отряд был сформирован Коржом, а он был как раз участником войны в Испании, чудом не репрессированный, оставшийся в живых. Он и возглавил группу преданных людей, и они совершили налет на немецкую колонну, который оказался удачным.

ГАСПАРЯН: Вот эти первые партизанские отряды, кто в них входил? Потому что раньше было вроде как понятно: это народные мстители и, наверное, солдаты, которые выходили из окружения. В последнее время я обратил внимание, что вектор диаметрально поменялся: уже не стало ни народных мстителей, не стало ни каких-то несчастных окруженцев, а сплошь — спецподразделения Народного комиссариата внутренних дел.

ЖУКОВ: Надо сказать сразу же, что действительно во главе партизанского движения с первых дней войны был Лаврентий Павлович Берия и возглавляемое им ведомство. Это дело было поручено ему и 4-му управлению НКВД СССР во главе с Судоплатовым. Была создана Особая группа, потом войска Особой группы. Именно чекисты все это дело в самом начале войны и возглавили. То есть, безусловно, нельзя говорить о стихийном движении с первых дней войны: этого не было, объективно говоря. Окруженцы могли наносить какие-то удары, но, скажем так, это собственно к партизанскому движению, о котором мы привыкли слышать на протяжении десятков лет, не имеет никакого отношения.

КОВТУН: Они к тому же оказались малоэффективными, потому что немцы фактически сразу же подавили все эти тенденции.

ЖУКОВ: Зачастую они даже не создавали ничего: у них цель была просто выжить, скрыться, выжить, кто не хотел сдаваться в плен.

КОВТУН: На территории Белоруссии немцы подавили все первые очаги партизанского и повстанческого движения. К примеру, во время операции в Припятских болотах, которая проводилась с 28 июня до начала сентября 1941 года.

ЖУКОВ: Вообще, статистические данные насчет разгрома партизанского движения в первый год войны просто поражают. На Украине уцелело примерно десять % из числа партизанских сил, действовавших в 1941 году. Ну, это были опять же не стихийные силы, а специально заброшенные отряды.

ГАСПАРЯН: А как Москва вообще узнавала о том, что в тылу врага действуют партизанские отряды? Сами вот эти партизаны, они старались каким-то образом наладить связь с «Большой землей» или они были по аналогии с гражданской войной в некоем таком автономном плавании, откуда, собственно, и появился потом термин-то этот знаменитый — «партизанщина»?

ЖУКОВ: Ну, термин раньше появился… Ведь было по-разному: партизаны далеко не все были коммунистами. Были «зеленые». И таких независимых отрядов тоже было немало.

ГАСПАРЯН: Они против всех тогда были, получается так?

ЖУКОВ: Ну, получается, да, сами за себя. Цель была выжить.

ГАСПАРЯН: Население на первом этапе войны, ну, скажем, до конца 1941 года, как относилось к появившемуся партизанскому движению?

ЖУКОВ: В основном, резко негативно. Причем, это касается не только территорий, недавно присоединенных к Советскому Союзу, таких как Прибалтика. Там партизанского движения, собственно говоря, вообще не было. То есть, оно было, но это не были коммунистические партизаны, а «лесные братья».

ГАСПАРЯН: Ну, это другая история…

ЖУКОВ: Да, это уже совершенно другая тема. То же самое имело место в Западной Украине, в Западной Белоруссии… Даже в центральных и южных областях России население иногда с некоторым недоверием относилось к партизанам, и требования соответствующих директив и документов выполнялись, ну, скажем так, очень по-разному. Известен случай, когда на территории одного из районов Курской области по директиве партии был сформирован партизанский отряд, создана база, партизанский актив ушел в леса, но через некоторое время пришли колхозники окрестных деревень и просто поставили ультиматум: «Если вы не разойдетесь по домам, мы вас выдадим немцам». Такие случаи были.

ГАСПАРЯН: А и чем закончилась эта трагичная история?

КОВТУН: Разошлись…

ГАСПАРЯН: Репрессий не было потом против них?

ЖУКОВ: Это было самое начало войны. Конечно, несколько позже начал проявляться уже и стихийный характер. Но это началось где-то в 1942 году.

ГАСПАРЯН: Вот, если говорить про 1941 год, основные цели партизанского движения это, как я понимаю, выжженная земля после наступления немцев.

КОВТУН: Формально, как это требовали документы, да.

ГАСПАРЯН: Это соблюдалось на практике?

ЖУКОВ: Если бы это соблюдалось, тогда ничего хорошего из этого бы не вышло. Кто бы пострадал в первую очередь? Немцы могли подтянуть продовольствие, боеприпасы и все прочее, могли наладить систему коммуникаций. Но кормить местное население у них цели не было. То есть, если партизаны уничтожили бы все склады с продовольствием, все запасы, то все население, да и они сами, просто вымерли бы.

КОВТУН: С другой стороны, есть случаи, когда действительно уничтожались такие склады. Например, в Полоцке, в Белоруссии. Под Полоцком находились огромные склады с продовольствием. По-моему, там даже и вооружение находилось. Все это буквально взлетело на воздух при подходе немецких танковых войск. Немцы даже не входили в сам город, потому что он был весь охвачен огнем. Они просто проследовали мимо и пошли дальше — на Смоленск.

ГАСПАРЯН: Вот эти первые советские партизаны Великой Отечественной войны… Заканчивается 1941 год, наступает, как принято говорить в историографии, некий перелом. Немцы получают первое серьезное поражение в боях под Москвой. Как-нибудь это сказалось на деятельности партизанских отрядов?

ЖУКОВ: В общем, конечно.

ГАСПАРЯН: Ну, кроме психологического положительного аспекта.

ЖУКОВ: Психологический фактор тут играл решающую роль. Ведь до ноября, даже до декабря 1941 года, чего уж греха таить, даже советское руководство, видимо, недалеко держало мысль о том, что советскому строю приходит конец. А что уж говорить про рядовых бойцов, про простых граждан, в том числе — партизан, пусть даже истинно верующих, так сказать, в торжество идей коммунизма. И первая реальная победа в результате контрнаступления под Москвой сыграла в этом смысле решающую роль. И партизанское движение обрело, наконец, ту моральную силу, которая позволила уже дальше разворачиваться на оккупированной территории.

КОВТУН: Хотя на тот момент партизанского движения еще в полном смысле слова не существовало.

ЖУКОВ: Ну, потому что опыта просто не было.

ГАСПАРЯН: Известие о том, что несокрушимые войска вермахта потерпели тяжелое поражение под Москвой, как передавалось партизанским отрядам? Они слушали радио или была организована доставка газет и листовок? Этот момент как-то не освещен до сих пор нормально.

ЖУКОВ: Во-первых, партизаны старались поддерживать связь с подпольщиками. Одной из основных задач подполья, помимо совершения диверсий, была как раз работа по распространению сводок Совинформбюро. Забрасывались за линию фронта и листовки, и советские газеты. Наконец, во многих партизанских формированиях со временем был налажен выпуск собственной печатной продукции: периодических изданий и листовок.

ГАСПАРЯН: А где добывались типографские станки и краска?

ЖУКОВ: Обычно использовалась база районных газет. Это изначально предусматривалось при формировании партизанских отрядов. То есть, уже с 1941 года на партизанские базы вывозились шрифты, гарт, станки и все прочее. Иногда не успевали, и тогда уже в ходе оккупации предпринимались какие-то действия для того, чтобы добыть соответствующие материалы и наладить производство.

ГАСПАРЯН: Среди населения эта печатная продукция пользовалась успехом?

КОВТУН: Смотря в какой период.

ЖУКОВ: Да, это смотря в какой период.

ГАСПАРЯН: Давайте начнем, например, с зимы 1941 года.

ЖУКОВ: Зимой 1941 года партизаны еще практически не успели наладить производство печатной продукции. Зато через линию фронта тогда перекидывали, сбрасывали листовки. При этом надо учитывать, что население находилось в определенном информационном вакууме. Поэтому любая информация, от кого бы она ни исходила, потреблялась с удовольствием. Дальше начинались уже базарные слухи. То есть, одновременным успехом пользовалась и оккупационная печать, и листовки, и советские средства массовой информации.

ГАСПАРЯН: Но если мы уже заговорили про печатную продукцию, нельзя не посмотреть и с другой стороны. Вот немцы, когда боролись с партизанами, раскидывали вот эти знаменитые листовки, некие такие приглашения в плен, «пропуска на двоих». Они понимали, что партизаны — это совершенно отдельная каста, с которой это просто не сработает?

ЖУКОВ: Естественно, на партизан соответствующие листовки появились чуть-чуть попозже. То есть листовок, непосредственно адресованных партизанам, в 1941 году я не помню вообще ни одной. Хотя общие тиражи листовок были миллионные… множество наименований. Но в 1941 году листовок с обращением к партизанам еще не было. Потом появились, конечно.

КОВТУН: В 1941 году сам вектор немецкой пропаганды был несколько другой.

ЖУКОВ: Этот вектор был направлен на местное население, чтобы оно не поддерживало партизан. Партизаны однозначно воспринимались оккупантами как инсургенты, которых нужно ликвидировать. Или, в лучшем случае, местным жителям говорилось, чтобы те убеждали своих родственников возвращаться из лесов. А потом уже, с 1942 года, появились пропагандистские листовки, направленные и на партизан.

ГАСПАРЯН: Как снабжались партизаны, в том числе стрелковым оружием? Если мы обратимся к наследию советского кинематографа, то там ведь кто во что горазд: кто с немецким оружием бегает, кто — с нашим. Теперь заговорили о том, что все это доставлялось по воздуху непосредственно из Москвы, не было никакого немецкого, а было исключительно советское оружие. Так на самом-то деле что там происходило?

ЖУКОВ: Поначалу использовалось оружие, которое было оставлено отступающей Красной армией, оно использовалось вовсю. Самых первых партизан специально не вооружали, просто не было возможности для этого. Темпы наступления были велики. Использовалось советское оружие. А потом уже и трофейное.

КОВТУН: В последующем, когда появились партизанские зоны, тогда опять пошло советское оружие, перебрасывалось оно в огромных количествах.

ЖУКОВ: Да, но при этом были еще диверсионные группы, которые засылались. Их готовил также НКВД. Их, конечно, вооружали в советском тылу.

ГАСПАРЯН: По поводу подготовки диверсионных групп. А как готовили в Москве командиров партизанских отрядов?

КОВТУН: Отрядов или групп?

ГАСПАРЯН: Давайте начнем с диверсионных групп.

ЖУКОВ: Да, нужно различать отряды от диверсионных групп, потому что в последнем случае ни о какой стихийности речь уже не идет.

ГАСПАРЯН: Здесь работали уже профессионалы.

ЖУКОВ: Да, профессионалы. Но «профессионалы» условные, потому что на подготовку выделялось очень мало времени — несколько недель. В критический период битвы под Москвой, по-моему, вообще неделя была. Потом сроки были увеличены. Преподавались самые азы: минно-подрывное дело, самый минимум военных дисциплин… После чего следовала массовая заброска. В большинстве случаев это были смертники. Речь идет о тех, кто забрасывался в 1941 году. Потом, конечно, сроки были увеличены, уже появились настоящие профессионалы, и эта система подготовки была более или менее отлажена. Что касается командиров, которые действовали уже на оккупированной территории, их никто в тыл не вывозил на переподготовку. Такого не было.

ГАСПАРЯН: Такого не было?

ЖУКОВ: Нет, такого не было. Может быть, были единичные случаи…

КОВТУН: Иногда во главе партизанских отрядов были бывшие командиры Красная армии. На территории оккупированной Белоруссии действовал 208-й партизанский отряд. Возглавлял его полковник Ничипорович. Отряд назывался по номеру части, которая была разбита еще в боях на советской границе. И вот эти люди влились в отряд Ничипоровича, который достаточно успешно воевал на территории Кличевского района.

ГАСПАРЯН: Отряд прошел всю войну или в какой-то момент был…

КОВТУН: Он потом был влит в партизанскую бригаду, когда пошел процесс объединения разрозненных партизанских формирований в более крупные, но это было позднее. Только весной 1942 года появилась первая партизанская бригада на территории Белоруссии. И дальше пошло укрупнение этих формирований.

ГАСПАРЯН: Чтобы закрыть этот временной промежуток — конец 1941 года — начало 1942 года… Партизанское движение было отмечено ставкой Верховного главнокомандования, подводя итоги битвы за Москву, или прошло все мимо них?

КОВТУН: Ну, почему же? В одном из приказов, которые подписал Ворошилов, отмечались действия партизан, которые доставляли оперативную информацию. Ведь партизаны выполняли очень важную функцию: они собирали развединформацию о немецких соединениях, которые двигались к фронту, что позволило ставке Верховного главнокомандования разработать и успешно провести контрнаступление под Москвой. Это сыграло свою роль. В дальнейшем партизанская разведка сыграла еще более значительную роль, когда стали доставляться данные оперативного характера, которые позволили раскрывать замыслы германского командования на Восточном фронте.

ЖУКОВ: Плюс — надо не забывать про тех же упомянутых диверсантов, которые массово забрасывались. Многие из них вошли в легенды — Зоя Космодемьянская, например.

ГАСПАРЯН: Наступил 1942 год. Насколько поменялись цели партизанских отрядов по сравнению с начальным военным периодом? Если вообще об этом позволительно, конечно, говорить.

ЖУКОВ: Позволительно. Самое ключевое отличие заключалось в том, что если поначалу от партизан требовали использовать тактику выжженной земли, чтобы «земля горела под ногами фашистских оккупантов», как утверждалось в уже упомянутой директиве, то где-то с 1942 года и дальше задача партизан заключалась в разжигании среди населения ненависти к оккупантам. Ведь не секрет, что многие местные жители либо заняли нейтральную, либо просто лояльную позицию по отношению к оккупантам. Это было не только в Прибалтике, но и в некоторых центральных и особенно в южных регионах оккупированной России.

ГАСПАРЯН: Социум обожает верить в легенды. Так исторически сложилось и случилось. И не секрет, что основа знаний общества о Второй мировой войне — это многочисленные телефильмы, из которых следует, что партизаны огромное количество времени тратили на борьбу с немецкими наемниками из числа бывших советских граждан, теперь их принято называть коллаборационистами, и имели на этой ниве большие успехи. В последние годы ряд исследователей заговорил о том, что на самом деле никаких особых успехов не было и партизаны вообще старательно избегали столкновений с бывшими советскими гражданами. Если в реальности посмотреть, как на самом деле происходила вся эта история?

ЖУКОВ: Да, действительно, тут масса мифов. Одно из самых распространенных заблуждений, которые просто впечатаны в официальную историю, — так называемые «партизанские края». Ведь что, по сути дела, из себя представляют «партизанские края»? Их руководители докладывали в центр — в Москву, либо в региональный центр партизанского движения, что территория очищена от немецких войск, восстановлена советская власть. Мы с коллегой достаточно подробно исследовали Орловский регион: Орловщину, Брянщину… Можно привести пример с Емлютиным, который возглавлял партизанское движение на Орловщине. Он постоянно рапортовал «наверх», что в таком-то районе советская власть установлена, создана, так сказать, «партизанская республика»…

КОВТУН: Доходило до смешного. В документах проходят названия районов, которые абсолютно не контролировались партизанами. Потому что там находились немецкие органы, стояли воинские части…

ЖУКОВ: Бывало и так, что не было и немецких войск. Ну, максимум там были венгерские части. Но зато там были коллаборационисты, которые вполне контролировали ситуацию в этом районе и покоя партизанам не давали. В Суземском районе Орловской области немцев не было — не хватало тыловых войск. Зато там стояли венгры, а потом Суземка была присоединена к Локотскому административному округу. Кроме того, партизанам постоянно не давали покоя украинские полицейские силы, которые из соседней Украины периодически совершали рейды. То есть получается миф.

ГАСПАРЯН: А Москва вообще могла каким-то образом проследить правдивость этих многочисленных отчетов партизанских соединений о том, где действительно установлена советская власть, а где — традиционное очковтирательство?

ЖУКОВ: Верили на слово, хотя, наверное, догадывались, что врут…

ГАСПАРЯН: Хотелось верить в лучшее…

ЖУКОВ: Да. Ведь в газетах-то что публиковали? Взять эти же сводки. Это же не только по партизанам. Почему не совпадают советские данные с немецкими? Обычно принято считать, что немцы врут, но вот я видел документ, черновик донесения в центр, в котором рукой Сабурова исправлено число убитых немцев. Там изначально была, по-моему, цифра «50», а он исправил на «110». И это была повсеместная практика, обычное дело…

ГАСПАРЯН: Говоря о советских партизанах и о коллаборационистах, действительно ли шла тотальная война на уничтожение: пленных не брать, расстреливать на месте?

ЖУКОВ: Смотря где и когда. Обе стороны были заинтересованы в том, чтобы привлечь противника на свою сторону.

КОВТУН: Здесь практика была двойственная. С одной стороны, до осени 1942 года предатели уничтожались беспощадно. Потом, осенью 1942 года вышло указание Ворошилова и начальника Центрального штаба партизанского движения Пономаренко о том, чтобы агитировать этих предателей, разлагать их формирования и пытаться уговорить их перейти на сторону партизан. Только тогда волна террора в отношении полицаев, старост, бургомистров пошла на спад. Но она никогда полностью не иссякала. Часто следовала очень жестокая расправа. Партизанские суды, партизанское правосудие было жестоким.

ЖУКОВ: Где это было возможно.

ГАСПАРЯН: Это действительно имело такой перманентный характер или все-таки циклично? Потому что, если почитать определенных историков, то такое ощущение, что теракты против полицаев, бургомистров, всех прочих не прекращались ни на секунду. Один сплошной вынесенный смертный приговор.

КОВТУН: Нет, конечно. Тот же юг России. Ну, не было там фактически партизанского движения, а подполье действовало крайне неактивно.

ГАСПАРЯН: Это Ростов, Кубань, да?

ЖУКОВ: Да. Вся деятельность подполья заключалась в слушании советского радио и распространении сводок Информбюро, в основном. Хотя и там были случаи, когда старост убивали. Но где это было возможно, где не стояли полицейские формирования, то есть где не воспоследовали бы какие-то жесткие ответные действия.

ГАСПАРЯН: Одним из ярчайших проявлений доблести советских партизан всегда считалось умение взорвать железнодорожное полотно, пустить под откос эшелон, а лучше всего — уничтожить какой-нибудь мост. Действительно, потери противника на этом направлении борьбы были существенными?

КОВТУН: Тут надо сказать вот о чем. Первоначально, когда зарождалось партизанское движение, у партизан фактически не было возможности отправлять составы под откос, за исключением диверсионных групп, которые имели взрывчатку. Чаще всего партизаны механическим путем пытались просто повреждать магистральные пути, по которым двигались эшелоны. Дело значительно изменилось в 1942 году, когда на центральных магистралях, по которым шли перевозки немецких войск, появились отряды НКВД, вооруженные минами замедленного действия, с неизвлекаемыми взрывателями. Они были профессионалами. Отдельные специалисты пускали под откос по 20, по 17 эшелонов. Но это были профессионалы. Что касается простых, рядовых партизан, то, разумеется, тут нельзя сказать о том, что эти люди достигали каких-то зримых результатов. Хотя были и самородки. Допустим, в той же Орловской области в партизанском отряде «Смерть немецким оккупантам» был такой…

ГАСПАРЯН: Это название отряда, да?

КОВТУН: Да, да. Так вот, там служил такой Ижукин. Он получил после войны звание Героя Советского Союза именно за то, что занимался как раз спуском немецких эшелонов под откос.

ГАСПАРЯН: А что, у него искра Божия была или он до этого где-то получил какие-то базовые навыки?

ЖУКОВ: Да, талантливый был.

КОВТУН: Встречались достаточно толковые люди, а некоторые из них имели техническое образование — инженеры бывшие, допустим, с завода, то есть они достаточно быстро включались в эту диверсионную деятельность. Причем, подходили к этому творчески: сами создавали всевозможные мины, да такие, что даже немецкая охрана не могла обнаружить…

ГАСПАРЯН: То есть это правда, что взрывчатка создавалась в кустарных условиях? Потому что я читал не столь давно одно интервью, где было сказано: мол, принесите мне необходимые ингредиенты, и я вам здесь, на кухне, соберу бомбу.

КОВТУН: Ну да, к примеру, из снарядов выплавлялся тол. Помимо этого на полях сражений оставалось очень много оружия: и гранаты, и снаряды… Это все шло в дело, все это использовалось. Это потом уже, в 1943 году, когда была налажена связь с «Большой землей», самолеты приземлялись в специальных местах. Привозилась и взрывчатка, и тол, и динамит в огромных количествах. В основном тол, конечно, шашки. И это все распределялось по различным партизанским формированиям. Затем группы расходились в различных направлениях. Иногда на 100 километров люди уходили, на 70, на 80 к основным магистралям, и там совершали диверсии.

ГАСПАРЯН: В Третьем рейхе был учрежден даже специальный знак за борьбу с партизанами. Насколько успешно немцам удавалось противостоять народным мстителям?

КОВТУН: В плане боевых действий?

ГАСПАРЯН: Ну, начнем с боевых действий.

КОВТУН: Фактически немцы стали бороться с партизанами с первых дней оккупации. В начале программы мы уже говорили об операции «Припятские болота». Это был тотальный, просто сквозной прочес этого региона. Во время этой операции было много жертв среди гражданского населения, в основном из числа евреев. Там очень активно действовала 1-я кавалерийская бригада СС, которая уничтожила порядка 14 тысяч человек, в первую очередь евреев. Хотя были и окруженцы, около 700–800 человек. Гиммлеру подавались ежедневные отчеты о том, как производятся эти зачистки.

ЖУКОВ: За 1941 год существует такая статистика по Украине. Из засланных за линию фронта партизанских полков, отрядов и групп к лету 1942 года уцелело примерно 10 %.

ГАСПАРЯН: Потери катастрофические.

ЖУКОВ: В Белоруссии ситуация была чуть-чуть другая, но порядок цифр примерно такой же. Аналогичная ситуация была и в Ленинградской области. Хотя там дела обстояли гораздо лучше, чем, допустим, в той же Белоруссии или на юге России. Но, так или иначе, немцы в скором времени все равно пришли к выводу, что необходимо проведение блокады партизанских районов для уничтожения «бандитских гнезд» (как писалось в немецких документах). Активные действия начались приблизительно с лета 1942 года. На Орловщине это была, например, операция «Зеленый дятел», которая проводилась охранными войсками Второй танковой армии. В Белоруссии также была проведена серия крупномасштабных операций. В марте 1942 года была проведена операция «Бамберг». О ней упоминает в своем отчете начальник тылового района группы армий «Центр», генерал Шенкендорф. В дальнейшем, после того, когда партизанское движение разрослось еще больше, немцы стали применять тактику крупномасштабных антипартизанских операций. К ним можно отнести и «Цыганский барон», и «Котбус». Ну и, в конечном итоге, для подавления партизанского движения начали использоваться регулярные войска, авиация, артиллерия. Самая известная и крупномасштабная операция, которая, на мой взгляд, к сожалению, очень плохо изучена в современной российской историографии, это «Весенний праздник». Она проводилась в тылу Третьей танковой армии в Белоруссии в 1944 году. Партизаны понесли совершенно катастрофические потери. Потому что Полоцко-лепельская партизанская зона представляла собой, так сказать, большую «занозу» в тылу Третьей танковой армии. Там осталась одна-единственная дорога, которую контролировали немецкие войска, по которым шел подвоз боеприпасов и личного состава к фронту. И немцы пошли на то, что стянули порядка 60 тысяч человек для того, чтобы все-таки эту зону блокировать. И это удалось сделать. Зона была ликвидирована, потери партизан были чудовищны. Скажем, там фактически полностью полегла известная Первая антифашистская бригада Гиля-Родионова — бывшая Первая русская бригада СС «Дружина»…

ГАСПАРЯН: Началось освобождение оккупированных немцами областей. Куда девались потом эти партизанские отряды? Их вливали в действующую армию или их дальше перебрасывали в тыл противника? Можно как-то проследить их судьбу?

КОВТУН: Вливали их в Красную армию, но очень осторожно к ним относились.

ГАСПАРЯН: Почему?

ЖУКОВ: Потому что в условиях партизанской вольницы неизбежно падение дисциплины. А дисциплина, естественно, была слабее, чем в действующей Красная армии. Не говоря уже о партизанах, которые не совсем были подконтрольны центру. Были случаи, когда присланные с «большой земли» оперативночекистские группы и комиссаров просто ликвидировали и продолжали действовать. Поэтому со стороны советского руководства отношение к партизанам было всегда настороженным.

ГАСПАРЯН: И это памятуя о сталинской мании преследования…

ЖУКОВ: Тут были и объективные причины, потому что, действительно, ряд партизанских командиров были людьми авантюрного склада, и они не были убежденными большевиками.

КОВТУН: Некоторые оказались и вовсе откровенными преступниками. Можно привести пример с командиром партизанской бригады «Штурмовая» Борисом Луниным. Бригада воевала отлично. Бились они и с карателями Дирлевангера, и пускали поезда под откос. Но внутри этого партизанского формирования царила безобразная обстановка. Были случаи, как тогда говорили, пьянства, барахольства. Было и насилие над женщинами, и убийства. В итоге после войны Лунин получил за все это достойное наказание…

ЖУКОВ: Уголовный срок.

ГАСПАРЯН: А что касается партизанских схронов в лесах? После освобождения оккупированных территорий с ними что делали? Разрывали, взрывали или оставляли как назидание потомкам?

ЖУКОВ: По-моему, не оставляли ничего.

КОВТУН: Вы имеете в виду оружие, или что?

ГАСПАРЯН: Нет, я имею в виду все эти землянки, бункеры.

ЖУКОВ: Да нет, они там просто оставались в лесах, их никто не трогал.

КОВТУН: Кому они нужны?

ГАСПАРЯН: На территории Украины они сегодня как грибы после дождя появляются.

ЖУКОВ: Так они и в Подмосковье есть, до сих пор сохранились.

КОВТУН: Под Брянском мемориал даже создали — «Партизанская поляна». Но это уже позднее оформили. Но на Украине они использовалась уже совсем другими партизанами…

ГАСПАРЯН: Вторая мировая война близилась к завершению. Территория Советского Союза была полностью освобождена. Часть партизанских отрядов, как я понимаю, влились в Красную армию. А были такие отряды, которые просто распускали на все четыре стороны?

КОВТУН: Да, были. Как пример можно назвать отряд Вельских, который действовал в Барановической области. Это был еврейский партизанский отряд. Им вообще очень тяжело пришлось во время оккупации. У них были достаточно непростые отношения с советским партизанским командованием, потому что, сами понимаете, антисемитизм был весьма распространен. Так вот, Вельский после того, когда уже Барановическая область была освобождена, он своим людям дал указание, чтобы они разошлись. И это очень многих спасло. Потому что потом пошли проверки НКВД.

ЖУКОВ: Проверяли часто и густо, работали особисты. Были отряды, которые были распущены.

ГАСПАРЯН: Эти партизаны после войны — я имею в виду в первую очередь командиров — они после войны где продолжали свою службу? В органах госбезопасности?

ЖУКОВ: Если это были чекисты, как Емлютин, Сабуров, Фирсанов, то да. Сабуров даже дослужился до начальника Главного управления пожарной охраны МВД СССР. Цанава продолжал службу в центральном аппарате НКВД. После смерти Берии их участь была печальной. Цанаву, например, расстреляли… Те, кто занимал более или менее видные посты, они все были, так сказать, «бериевцы». И в глазах тогдашней советской власти они себя дискредитировали. И, кому повезло, доживали свой век уже в отставке, на пенсии.

ГАСПАРЯН: Известна мнительность Сталина. Не страшно ему было, что у него на территории страны живут профессионалы подпольной борьбы? Причем не какие-то революционеры, скрывавшиеся от царских жандармов в лодке на реке, а профессионалы, которые могут пустить поезд под откос, устроить теракт, ликвидировать какого-нибудь крупного руководителя.

ЖУКОВ: Действительно, наверное, такие опасения были. Кроме того, они имели под собой основание. Были ведь отряды так называемых «зеленых партизан», которые действовали уже после войны. Речь идет не только об Украине или «лесных братьях» в Прибалтике. Там борьба шла, как известно, до 1950-х годов. Были случаи, что подобные проявления имели место на той же Брянщине до конца 1940-х годов.

ГАСПАРЯН: А ветеранов партизанского движения не пытались использовать непосредственно для противодействия тем же «лесным братьям» в Прибалтике, ОУН на Западной Украине? У них-то был опыт выживания в этой экстремальной обстановке…

ЖУКОВ: Ну, чекистов совершенно точно использовали. Кроме того, многие из них продолжали службу.

ГАСПАРЯН: А рядовой состав?

КОВТУН: Ну, он влился, в основном, в действующую армию, которая воевала. Рядовые же солдаты не были теоретиками партизанской войны.

ГАСПАРЯН: Но они были исполнителями, причем, не самыми плохими.

ЖУКОВ: Они продолжали службу…

КОВТУН: Многие продолжали службу, в том числе в войсках НКВД, которые активно привлекались к этим операциям.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.