Военные партизаны – кто они?

Военные партизаны – кто они?

Даже экспресс-анализ воинских званий (начиная от поручика и заканчивая генерал-майором) командиров армейских партизанских отрядов позволяет утверждать, что численность и состав подразделений были различными.

Армейские партизанские отряды создавались преимущественно из казачьих войск и были неодинаковыми по своей численности: от 50 до 500 человек. Так, в отряде Дениса Давыдова состояло 50 гусар и 80 казаков, в «партии» Фигнера – изначально «300 человек кавалеристов разной конницы», впоследствии увеличенные до 800 конных, а в уже упоминавшемся отряде Винцигероде – 1300 человек.

У каждого из командиров были свои стратегия и тактика, поэтому и большинство бойцов подразделения соответствовали своему руководителю. В противном случае они при первой же возможности старались уйти из отряда.

Так, Денис Давыдов в самом начале своей партизанской деятельности налаживал контакты с местными крестьянами. Вот как он сам пишет об этом: «Я хотел распространить слух, что войска возвращаются, утвердить поселян в намерении защищаться и склонить их к немедленному извещению нас о приближении к ним неприятеля». Однако сразу же он сталкивается с трудностями, крестьяне зачастую путали его отряд с французами, и вместо хлеба-соли приходилось довольствоваться выстрелом из-за околицы.

Такое специфичное гостеприимство со стороны крестьян объяснялось просто. «За неимением русских мундиров я одел их во французские мундиры и вооружил их французскими ружьями, оставя им для приметы русские фуражки вместо киверов», – писал позднее Денис Давыдов. Справедливости ради отметим, что если бы бойцы отряда Дениса Давыдова были бы одеты в форму русской армии, то это бы не изменило ситуацию. «Сколько раз я спрашивал жителей, – пишет Денис Давыдов, – …«отчего вы полагали нас французами?», и каждый раз отвечали они мне: «Да вишь, родимый (показывая на гусарский мой ментик), это, бают, на их одежу схоже». – «Да разве я не русским языком говорю?» – «Да ведь у них всякого сбора люди».

Хотя дело было не только в форме, но и в малочисленности отряда. В сентябре 1812 года в его отряде было около двухсот человек. По своей численности и униформе он напоминал скорее шайку мародеров или дезертиров, чем подразделение русской армии.

Для преодоления этого разрыва Денис Давыдов стал приноравливаться сам и приучать свой отряд к простонародной культуре и обычаям. «Я надел мужичий кафтан, стал отпускать бороду, вместо ордена св. Анны повесил образ св. Николая и заговорил с ними языком народным». В скором времени такая политика дала результаты, Давыдов был принят крестьянами и получил от них всестороннюю поддержку. А вот как он предлагал крестьянам бороться с противником. «Примите их, – говорил я им, – дружелюбно, поднесите с поклонами (ибо, не зная русского языка, поклоны они понимают лучше слов) все, что у вас есть съестного, а особенно питейного, уложите спать пьяными и, когда приметите, что они точно заснули, бросьтесь все на оружие их, обыкновенно кучею в углу избы или на улице поставленное, и совершите то, что Бог повелел совершать с врагами Христовой Церкви и вашей родины. Истребив их, закопайте тела в хлеву, в лесу или в каком-нибудь непроходимом месте».

В отличие от Дениса Давыдова, предпочитавшего скрытые рейды по тылам противника, и Сеславина, предпочитавшего открытый бой, Александр Фигнер делал ставку на диверсии и хитроумные засады. Бывший по натуре авантюристом, Фигнер шел на любой риск. До того как стать партизаном, Александр Фигнер проник в Москву, прикинувшись простолюдином, умудрился наняться истопником к помощнику наполеоновского начальника штаба и даже предпринял попытку покушения на Наполеона. Когда эта попытка не удалась, он заманил в ловушку французского офицера с важным донесением и вернулся в армию. Конечно, такой неугомонный человек, как Александр Самойлович, не мог долго сидеть на месте и подался в партизаны.

Вот что о деятельности Александра Фигнера пишет подпоручик 2-й батарейной роты 11-й артиллерийской бригады 11-й пехотной дивизии 4-го пехотного корпуса А.И. Остермана-Толстого Гавриил Мешетич в своей книге «Исторические записки войны россиян с французами и двадцатью племенами 1812, 1813, 1814 и 1815 гг.»: «Но он одной просил награды у главнокомандующего – чтобы иметь свою партию наездников, на что и воспоследовало согласие; дана была ему партия сначала 300 человек кавалеристов разной конницы, с которыми он, скрываясь ночью в лесу почти в тылу неприятеля, внезапно нападал на разные партии фуражиров по деревням, по дороге на обозы и подвоз провианта или фуража, останавливал и предавал огню».

Однако неугомонной натуре Фигнера было мало схваток с сопровождением обозов, и он, заполучив полное обмундирование французского офицера, начинает ходить во французский лагерь, разведывая планы противников. Вот что пишет все тот же Мешетич: «Наживши себе таким образом полное одеяние французского штаб-офицера с фуражкой, надел на себя и небоязненно из лесу несколько раз отправлялся в стан неприятельской, на биваках у огней дружески разговаривал с ними, жаловался на недостаток всего в лагере, выпытывал, куда они намерены ехать – на фуражировку или за продовольствием, выправлялся, как велика их партия, просил позволения послать совместно с ними свою партию и внезапно их истреблял и брал в плен».

Фигнер и его отряд не раз попадали в сложные переделки. Однажды их с трех сторон окружили каратели. Казалось – все, выхода нет, надо сдаваться. Но Фигнер придумал блестящую военную хитрость: он переодел половину отряда во французскую форму и инсценировал бой с другой частью. Настоящие французы остановились, ожидая конца и готовя повозки для трофеев и пленных. Между тем «французы» оттеснили русских к лесу, а затем они вместе скрылись.

Небывалую храбрость и воинское умение Александра Фигнера отмечал и Денис Давыдов, однако осуждая другую черту этого офицера, а именно излишнюю жестокость. В отличие от Дениса Давыдова, всегда бережно обращавшегося с пленниками и за все время казнившего только двух предателей, Александр Фигнер убивал пленных десятками. Вот что пишет Денис Давыдов об одном из своих разговоров с Александром Фигнером: «Но едва он узнал о моих пленных, как бросился просить меня, чтобы я позволил растерзать их каким-то новым казакам его, которые, как говорил он, еще не натравлены».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.