Сердце народа
Сердце народа
Каким бы напряженным ни был ритм работы Наркомата вооружения, заводов, институтов, КБ, а если брать шире – нашей военной экономики, всей страны, на всем протяжении войны он оставался деловитым, даже спокойным, как бы парадоксально это ни звучало. Я имею в виду внутреннее состояние, определяющее дела и поступки людей, линию их поведения. Именно такое, проникнутое спокойной уверенностью в правоте нашего дела, в нашей неизбежной победе над врагом, состояние представляется мне одной из самых примечательных черт образа жизни и труда советских людей в войну.
Олицетворением такой уверенности был для всех нас, для всего народа Центральный комитет партии. Здесь аккумулировались разум и воля партии, формировалась ее политика. Отсюда постоянно исходили могучие импульсы революционной энергии. Достигая самых отдаленных уголков страны, они мобилизовали миллионные массы, вдохновляли их на самоотверженный труд и на ратный подвиг.
Даже те немногие эпизоды, о которых я рассказал, позволяют представить, как работали в годы войны высшие органы руководства партии и государства. Должен подчеркнуть, что и в самые трудные, критические дни войны работников аппарата ЦК отличали выдержка, твердость, целеустремленность, глубокое знание обстановки. Не скрою, порой я поражался их готовности выслушать, обсудить проблему, еще и еще раз взвесить все за и против, прежде чем принять решение или подготовить окончательный вариант предложения для включения его в приказ или директиву. И это при постоянной острой нехватке времени!
Как Центральный комитет партии постоянно находился в центре жизни страны, деятельности народа и армии, так и партийные организации были в центре жизни трудовых коллективов, социалистического соревнования, боевой, организаторской, политической и агитационно-массовой работы. Они сплачивали и воодушевляли людей, повышали их творческую активность, выступали застрельщиками многих замечательных дел. Личный пример коммунистов оказывал огромное мобилизующее и воспитательное воздействие.
Война потребовала углубления связи всего дела воспитания людей с конкретными производственными задачами, поставила в повестку дня активный поиск новых, более динамичных, оперативных, действенных форм. И эти задачи партийными организациями были успешно решены. На предприятиях была налажена политическая учеба коммунистов. В цехах, бригадах, отделах регулярно проводились лекции, доклады, беседы по актуальным вопросам. Как правило, все они касались практических задач коллектива. Особенно важная роль принадлежала агитаторам, которые словом, вниманием, участием поддерживали людей, вселяли в них бодрость, помогали преодолевать трудности.
Многих агитаторов их беспокойная, но интересная работа превратила в опытных руководителей масс. Таким агитатором был шлифовщик инструментального цеха артиллерийского завода Федор Кузнецов. Работал он на станке, постоянно перевыполнял норму. Он много читал, урывая для этого время у сна. Причем читал не только газеты, журналы, но находил время и для художественной литературы. В запасе у него всегда были и свежие новости, и интересные мысли, и волнующие вопросы для обсуждения. Главным из прочитанного и узнанного он считал необходимым поделиться с товарищами. Он неизменно находил и злободневную тему, и место, и время для разговора с рабочими. В обеденный перерыв Кузнецов обычно читал газеты вслух, комментировал сообщения, никогда не обходя при этом трудных и острых вопросов. Затем переходил к беседе о насущных делах цеха. Хорошо зная людей, их настроения и заботы, он умел подобрать свей ключик к каждому, что называется, поговорить по душам. Однажды во время вражеского обстрела погибли жена и ребенок шлифовщика Александра Григорьевича Смирнова. Рабочий тяжело переживал утрату. Кузнецов, узнав о случившемся, пришел к нему.
– Что же ты, Александр Григорьевич, совсем руки опустил? Так горе не осилишь.
Сердито смахнув навернувшуюся слезу, Смирнов признался:
– Понимаешь, Федя, не нахожу себе места. Заледенело все в груди.
– Рассчитываться нужно тебе, Александр Григорьевич, с фашистом.
– Как же я с ним рассчитаюсь? На фронт не отпускают…
– Как, говоришь? А работа? Это не хуже, чем если ты штыком орудовать будешь. Особенно если учесть твою квалификацию. Сам знаешь, как нужна сейчас наша продукция фронту.
Долгим был разговор агитатора с рабочим. На следующий день Смирнов зашел в цеховой комитет профсоюза и заявил, что становится на боевую вахту. Через несколько минут через меловую газету об этом узнал весь цех. За смену Смирнов перевыполнил задание в четыре с половиной раза. Назавтра он закрепил успех, а потом еще больше увеличил выработку. Так слово агитатора, отозвавшись в сердце человека, переплавилось в дело.
Примерно неделю спустя товарищ Кузнецова по работе В.В. Степанов рассказал ему, что получил письмо от жены, эвакуированной в Краснодарский край. Она писала, что вместе со многими другими советскими людьми фашисты собрались расстрелять ее и детей, и только приход Красной армии спас их от смерти.
Агитатор попросил Степанова прочитать письмо вслух перед всеми рабочими участка. Это живое свидетельское показание сильно подействовало на весь рабочий коллектив, еще больше подняло в нем ярость против фашистских захватчиков. После чтения письма на трудовую вахту встал весь участок. Никто не ушел домой, пока не был выполнен срочный заказ для фронта.
И еще один пример работы агитатора. Одно время на шлифовочном участке перестали следить за чистотой рабочих мест, содержанием инструмента, порядком в цехе. Это сказалось на качестве продукции. Кузнецов посоветовался с парторгом, подготовил и вывесил на участке плакат: «Почему ты сдаешь инструмент грязный, с заусенцами, почему грязно на твоем рабочем месте? Твой долг патриота – выпускать изделия только отличного качества!»
Плакат задел рабочих за живое. Его содержание горячо обсуждалось на специальном собрании шлифовщиков. Три дня подряд в нерабочее время наводили они порядок, чистили станки, прибирали рабочие шкафчики, ящички и т. д. Качество инструмента тоже заметно улучшилось.
В связи с этим эпизодом хочется обратить внимание на следующее. Мог бы Кузнецов написать такой плакат, если бы сам не служил примером высокой производительности труда и производственной культуры? И мог бы в этом случае плакат, как, впрочем, и любое выступление агитатора, вызвать такой резонанс?
Думаю, нет. В том и сила агитатора, партийного организатора, коммуниста, что его слово неотделимо от дела.
Большую пропагандистскую, агитаторскую и организаторскую работу вела заводская печать. Ее роль в мобилизации коллективов заводов на выполнение производственных заданий, увеличение выпуска продукции для фронта трудно переоценить. Особое место принадлежит здесь заводским многотиражкам. Вокруг них формировалась широкая сеть рабочих корреспондентов.
Помимо заводских многотиражек в каждом цехе, иногда в бригадах и на отдельных участках выходили свои стенные газеты. Они боролись за высокую производительность труда, за четкую работу по графику, перевыполнение заданий, за выпуск изделий отличного качества, за экономное расходование каждого килограмма угля, нефти, металла, киловатта электроэнергии. Они раздували пламя социалистического соревнования, передавали опыт лучших, критиковали промахи в работе, добиваясь их немедленного устранения.
Наиболее оперативной формой работы стенной печати стал выпуск бюллетеней, «молний» и боевых листков. В самые напряженные, ответственные периоды в жизни страны или в деятельности трудовых коллективов они выпускались ежедневно. Особое распространение эти виды стенной печати получили во втором и третьем периодах войны. Новой формой стенной печати стали так называемые меловые газеты.
Сегодняшним рабочим трудно представить, что это такое, а в ту пору, когда не хватало ни времени, ни бумаги, не было красок, цветных карандашей для изготовления, скажем, стенных газет в том виде, к которому мы привыкли сейчас, меловые газеты были просто незаменимы. Как они выпускались? По поручению парткома или партийного бюро кто-либо из коммунистов на специальной доске типа школьной писал мелом самую последнюю информацию – о положении на фронтах, о событиях в стране, о достижениях передовиков производства, о трудовых победах, об узких местах, острых проблемах, возникающих на том или ином участке. Замечу, что действенность выступлений меловых газет была очень высокой.
Я уже упоминал о личном примере коммунистов в труде, об агитации делом как об одной из главнейших и действенных форм партийной работы в годы войны. И, уходя на фронт, наши коммунисты-оружейники сражались с врагом так же, как и работали, – с достоинством и честью. Вот только один пример. Коммунист Михаил Тарасович Вотяков по-стахановски трудился на заводе, где директором был И.А. Остроушко. Встав в ряды действующей армии, он умело командовал расчетом противотанкового орудия, служил для бойцов примером отваги и мужества. В одном из боев старший сержант Вотяков погиб. «Его подвиг, – писал 10 сентября 1943 года в партийную организацию завода майор В. Сыроежкин, – вдохновляет наших воинов на новые и новые боевые дела и подвиги. Его имя навсегда зачислено в списки части. Его портрет висит в подразделении и клубе. О нем написана поэма».
Майор Сыроежкин сообщил, что памяти Вотякова посвящена листовка, и вложил ее в конверт.
Текст этой листовки хочу привести.
«Старший сержант М.Т. Вотяков
Когда на поверке выкликается имя старшего сержанта Вотякова, за него в строгой тишине отвечает командир орудия Головко:
– Товарищ Вотяков геройски погиб в бою с немецкими захватчиками, защищая свою социалистическую Родину.
И все вспоминают этого мужественного командира-коммуниста, его боевые дела и подвиг, который зовет и вдохновляет на новые победные бои.
Орудийный расчет Вотякова занимал огневую позицию на окраине деревни в полной готовности в любую минуту отразить атаки врага. На рассвете из леса начали выползать немецкие танки. За ними цепями двигалась пехота. Гитлеровцев было несколько сот.
Как только головной танк приблизился на 600 метров, расчет открыл по нему огонь. Уже третьим снарядом он был подбит. Такая же участь постигла и второй танк, который маневром пытался выйти из-под обстрела. Следовавшая за ним повозка с минометом взлетела в воздух от прямого попадания снаряда.
Затем наступила очередь за пехотой. Несмотря на большие потери, немцы упорно пытались прорваться на окраину населенного пункта, но, встретив непреодолимую стену огня, откатывались назад. Три предпринятые ими атаки провалились. Обозленные неудачей, гитлеровцы бросили на деревню авиацию. 16 стервятников бомбили деревню, которая запылала в огне. А когда орудие вышло из строя, артиллеристы взяли в руки винтовки и пулеметы. Гитлеровцы не прошли через их рубеж обороны. С наступлением темноты расчет на себе вытащил подбитое орудие, которое вскоре было восстановлено и снова громило врага.
В этом бою расчет Вотякова подбил два немецких танка, уничтожил миномет, пароконную повозку и истребил до 300 солдат и офицеров противника. Это результат высокого воинского умения, стойкости и мужества людей, воспитанных коммунистом Вотяковым, горящих неукротимой ненавистью к врагу.
Сам Вотяков погиб при этом смертью героя. Последними его словами была команда: «По немцам – огонь!»
За боевые подвиги Вотяков посмертно награжден орденом Красного Знамени.
Драться с врагом, как дрался Вотяков, стало боевой традицией подразделения, в котором он служил и боролся. Его имя навсегда включено в список подразделения и вошло в боевую историю. Оно стало бессмертным»[34].
Так работали, так сражались, так погибали и побеждали коммунисты. Вот почему глубоко закономерен тот огромный авторитет, которым пользовались они и в солдатской, и в рабочей массе.
Как на фронте в канун особенно тяжких боев, в наиболее сложной обстановке бойцы несли парторгам заявления, в которых писали: «Хочу в бой идти коммунистом», так и на заводах в самые трудные периоды работы увеличивался приток людей в партию. Бережно хранятся в архивах заявления о приеме в партию, написанные в годы войны рабочими и инженерами, конструкторами и служащими предприятий и учреждений Наркомата вооружения. Люди разных возрастов и профессий, все они считали для себя самой высокой честью быть в годину суровых испытаний в рядах Коммунистической партии. Слесарь-инструментальщик П.Н. Федюков с завода, возглавляемого М.А. Ивановым, написал в своем заявлении 27 июля 1941 года: «В час, когда фашистские звери ворвались в наш советский дом и хотят покорить наш народ, хочу находиться в строю большевистской партии, в ее ленинских рядах бороться за победу над врагом. Заверяю, что доверие коммунистов оправдаю полностью». 3 августа 1941 года обратился в парторганизацию токарь-расточник Н.К. Прохоренко: «Прошу принять меня в ВКП(б), так как я хочу быть в самых первых рядах бойцов трудового фронта против немецких оккупантов. Не пожалею жизни, чтобы быть достойным звания члена нашей партии, большевика».
А инженер-конструктор А.А. Драч так обосновал свое желание стать коммунистом: «Хочу вступить в ВКП(б), потому что партия дает человеку силы выстоять и победить. Сейчас, когда война пришла на нашу землю, считаю долгом нести свою долю той великой ответственности за судьбу Родины, которую взяла на себя большевистская партия. Если партийная организация окажет мне доверие и примет в свои ряды, заверяю, что буду достойно нести звание коммуниста». Свое заявление он написал 21 октября 1941 года.
Какая непоколебимая, какая высокая и светлая вера людей в партию Ленина стоит за этими строками! И подобных заявлений множество.
Росли партийные организации на предприятиях оборонной промышленности. Самые лучшие, самые достойные из рабочих, служащих, инженерно-технического состава в эти военные годы были приняты в ряды партии. Так, только на заводе «Большевик» в дни обороны Ленинграда в 1943 году было принято в партию 164 человека. А всего за время войны по стране кандидатами в члены партии было принято более 5 миллионов, а в члены ее – около 3,5 миллиона человек.
Несмотря на огромные потери коммунистов на фронте, партия за четыре военных года значительно выросла и еще больше окрепла. В огромной степени усилился ее авторитет. Она была сердцем народа – чистым, могучим и неутомимым, сердцем, которое питало горячей кровью революционной энергии фронт и тыл, придавало многомиллионным массам несгибаемую стойкость, беспредельное мужество и устремленность к победе. Вокруг партии сплотился весь советский народ, поднявшийся на справедливую, освободительную борьбу против фашистских захватчиков.
Партия вооружила советских людей четкой и ясной программой действий, обеспечила слияние усилий всех звеньев хозяйственного механизма, всех органов управления страны. У нее, конечно, был опыт организации борьбы против белогвардейщины и иностранной военной интервенции, и он использовался в полной мере. Но за прошедшие с тех пор двадцать лет экономика страны стала качественно другой, а ее масштабы многократно увеличились. Огромные изменения произошли и в социальном облике нашего общества. Духовно вырос и возмужал советский человек. Далеко вперед шагнуло военное дело. Радикально изменились средства и способы ведения войны. Она приобрела небывалые прежде ожесточенность и масштабы. Все это нужно было учесть партии в своей политике.
И сегодня, оглядывая прошлое, оценивая сложность и масштабы сделанного в годы минувшей войны, с предельной ясностью осознаешь: поистине великое счастье, что в борьбе против фашистских захватчиков у советского народа был такой мудрый и закаленный политический вождь, такой умелый организатор и руководитель – ленинская Коммунистическая партия.
Через немыслимые испытания партия уверенно вела советский народ к победе. На завершающем этапе войны все ощутимей стали сказываться результаты научно обоснованной деятельности партии по руководству борьбой на фронте и работой тыла. В 1944 году Ставка и Генеральный штаб спланировали проведение целой системы последовательных и взаимоувязанных по целям боевых операций, охватывавших весь советско-германский фронт от Заполярья до Черного моря.
Подготовка этих операций начиналась заблаговременно. Достаточное количество боевой техники и вооружения в резерве Верховного главнокомандования, оснащение действующей армии обеспечивались благодаря ритмичной работе военной промышленности и планомерным поставкам вооружения. В свою очередь, такая работа промышленности во многом определялась проводимым Центральным комитетом и ГКО тщательным анализом обстановки на фронтах, точным выявлением вероятного характера действий противника, что позволяло своевременно вносить необходимые изменения в структуру вооружений, переключать усилия с одного их вида на другой, создавать новые образцы и обеспечивать их массовый выпуск.
Выбор направлений главных ударов в завершающем периоде войны предусматривал достижение не только крупных военно-политических и стратегических целей, но и обеспечивал восстановление и ввод в действие предприятий тяжелой индустрии, энергетики в освобождаемых районах, что также способствовало более полному удовлетворению потребностей действующей армии и одновременно решению задач по дезорганизации работы экономики противника.
Задачи возрождения освобожденных от врага районов партия поставила в повестку дня уже в 1943 году. 21 августа ЦК ВКП(б) и СНК СССР приняли постановление «О неотложных мерах по восстановлению народного хозяйства в районах, освобожденных от немецких оккупантов». Эти меры подробно рассматривались на сессиях Верховного Совета СССР при утверждении государственных бюджетов. В 1945 году, например, на восстановление разрушенной экономики было выделено 74 миллиарда рублей.
При Совнаркоме был создан Комитет по восстановлению хозяйства в бывших временно оккупированных районах. Через него ЦК партии и правительство осуществляли руководство работой, которая начиналась сразу же после изгнания врага. В этой работе принимали самое непосредственное участие все братские республики, вся страна. Тыловые районы брали шефство над пострадавшими областями и городами. Эта бескорыстная помощь стала решающим условием скорейшей ликвидации огромного ущерба, причиненного гитлеровскими оккупантами. Ведь в развалинах лежали многие сотни и тысячи промышленных предприятий, шахт, железнодорожных станций, жилых зданий, школ, институтов и других учебных заведений, больниц, библиотек. Неисчислимый урон был причинен сельскому хозяйству. Экономика многих районов европейской части Советского Союза была полностью разрушена.
Около 700 миллиардов рублей – такова сумма только прямого ущерба, причиненного нашей стране в результате уничтожения и разграбления имущества государственных предприятий и учреждений, колхозов, общественных организаций и личного имущества граждан. Общие же материальные потери составили свыше 2,5 триллиона рублей. Без крова остались 25 миллионов человек. Война уничтожила треть национального богатства страны. А разве можно возместить утрату двадцати миллионов жизней советских людей, каждая из которых бесценна…
Среди множества задач, связанных с восстановлением освобожденных районов, главной была задача возрождения промышленности. 1 октября 1944 года ГКО принял постановление, в котором подчеркивалось: «Признать необходимым в ближайшие 2–3 года уделить особое внимание быстрейшему восстановлению и развитию угольной и нефтяной промышленности, черной и цветной металлургии и электростанций, являющихся основой для восстановления и подъема всего народного хозяйства»[35].
К решению этой задачи были привлечены и некоторые заводы Наркомата вооружения. В частности, заводы № 4, 6, 9, 38, 172 и другие включились в изготовление оборудования для нефтяной и угольной промышленности. Они выпускали станки, локомобили, нефтяные двигатели, узкоколейные железнодорожные платформы, компрессоры, ленточные транспортеры, делительные головки, инструмент и другую продукцию.
Уже тогда перед производственными коллективами была поставлена задача наиболее полного использования мощностей, которые высвобождались в связи с сокращением выпуска военной продукции и переводом их на выпуск гражданской продукции. Причем вопрос был поставлен так – продукция с маркой заводов Наркомата вооружения должна быть лучшей в стране! Такой ориентир был воспринят и подхвачен оружейниками, и, надо сказать, в целом наши заводы стали выпускать продукцию, как тогда называли, ширпотреба, действительно высокого качества. Это касалось и сложных видов продукции, таких, скажем, как металлорежущие, металлообрабатывающие, металлодавящие и другие станки – операционные и универсальные, или таких простых, как эмалированная посуда, ножи, вилки, ложки.
Кстати, именно на примере производства ложек я подчеркивал значение качества гражданской продукции, выступая уже в июле 1945 года на IX пленуме ЦК профсоюза рабочих промышленности вооружения:
«…Если мы выпускаем ложки, то надо, чтобы эти ложки были действительно хорошего качества, а не какие-нибудь кочерыжки. Мне недавно показали вот такую ложку: она настолько безобразна, что просто стыдно за того, кто ее делал. А ведь мы можем делать хорошие ложки, мы можем дать им и соответствующий рисунок, можем выпускать под мельхиор, под серебро. Надо делать такие ложки, чтобы покупатель, придя в магазин, сначала хотел купить полдюжины, а когда их увидал, так сказал бы: «Нет, дайте мне дюжину таких ложек». Словом, речь идет о хорошей, качественной продукции, которая привлекала бы внимание».
Предприятия Наркомата вооружения участвовали и в оказании помощи сельскому хозяйству, в том числе – освобожденных районов. В феврале 1944 года коллектив рабочих, служащих и инженерно-технических работников одного из артиллерийских заводов нашего наркомата обратился ко всем коллективам заводов и фабрик Советского Союза с призывом увеличить производство продукции. Говорилось в обращении и об оказании помощи сельским труженикам. «В деле обеспечения Красной армии продовольствием решающее значение имеет социалистическое сельское хозяйство, – писали уральцы. – Сейчас наступает горячее время сельскохозяйственных работ – подготовка и проведение весеннего сева, и прежде всего от работы тракторного парка во многом зависит хороший урожай, а значит, и обеспечение Красной армии и населения продовольствием, а промышленности сырьем. Наш завод, успешно выполняющий и перевыполняющий задания ГКО по производству вооружения для Красной армии, имеет возможность, как и многие другие заводы нашей страны, оказать большую помощь МТС в подготовке и проведении весеннего сева, и прежде всего в ремонте тракторов, сельскохозяйственной техники и в подготовке механизаторских кадров».
В ответ на это обращение многие заводы изыскивали возможности для производства запасных частей к тракторам, досрочного выполнения заказов для сельского хозяйства, оказания помощи подшефным колхозам, совхозам, МТС. Например, завод, возглавляемый Ф.К. Чеботаревым, шефствовал над семью машинно-тракторными станциями и совхозом. Коллектив завода помог им в создании ремонтных мастерских и в ремонте тракторов и сельскохозяйственных машин. На эти цели было выделено 12 станков, около 6 тысяч единиц различного инструмента, большое количество проката, листового материала, литья, разных деталей. Рабочие помогали и в ремонте сельскохозяйственной техники, выезжая в особо напряженную для села пору в МТС. Цеховые парторганизации проводили среди сельских тружеников большую политико-массовую работу. Во все подшефные МТС были направлены наиболее подготовленные коммунисты для работы секретарями партийных организаций.
На фронте еще продолжались ожесточенные сражения, враг предпринимал отчаянные попытки противостоять неудержимому натиску Красной армии, избежать краха, а партия не только последовательно наращивала размах восстановительных работ в освобожденных районах, но и начала постепенный перевод производственных мощностей ряда предприятий на выпуск мирной продукции, отзывала с фронта для работы в народном хозяйстве партийных и советских работников, руководителей производства, специалистов, квалифицированных рабочих.
Эта работа стала развертываться задолго до коренного перелома в войне, но после него особенно активизировалась. В том, что наряду с решением острейших проблем ведения невиданно сложной и напряженной войны, которая продолжала отвлекать огромные людские и материальные ресурсы, партия развернула работу над проблемами сугубо мирного характера, пожалуй, наиболее наглядно проявились зрелость и жизненная сила социалистического общественного и государственного строя, замечательные возможности основанной на общественной собственности плановой экономики. Многовековая история войн не знала ничего подобного. Ни одно государство в прошлом не вело, да и не могло вести одновременно крупнейшие наступательные операции на фронте и грандиозные по размаху созидательные работы в тылу. И успешное выполнение советским народом и его Вооруженными силами этой двуединой задачи убедительно подтвердило правильность выработанной партией программы ведения войны, эффективность смелого, новаторского и вместе с тем реалистичного руководства Центрального комитета.
Восстанавливаемые в разгар войны освобожденные районы сразу же начинали вносить свою лепту в общее дело разгрома врага.
Вступали в строй возвращавшиеся из эвакуации заводы. Возродить их стоило большого труда: ведь в большинстве случаев и производственные корпуса, и административные здания, и жилые дома были разрушены. Не действовали коммуникации. Враг превратил в развалины многие медицинские и культурно-бытовые учреждения. А ведь сюда возвращались люди, возвращались, чтобы жить и работать, и нужно было создать им для этого условия.
И снова, как всегда в трудные периоды в прошлом, свое слово сказали коммунисты. Они возглавили родившееся среди рабочих замечательное патриотическое движение добровольческих бригад, которые трудились на стройках, на восстановлении жилищ, школ, больниц, детских и культурно-бытовых учреждений в свободное от основной работы время.
Планируя восстановление предприятий вооружения в местах, откуда они были эвакуированы, в наркомате приняли решение о том, чтобы каждый возрожденный завод приобретал самостоятельность, обладал замкнутым циклом производства и по своей отдаче работал не хуже, а лучше, чем до войны.
Восстановить завод означало не только отстроить его корпуса, оживить коммуникации, обеспечить нормальные условия для жизни и работы людей. Это значило наладить производственный процесс – от организации базы заготовки до выпуска конечной продукции, развернуть инструментальное хозяйство.
Большие восстановительные работы велись на заводах в Подмосковье, в Ленинграде и Киеве, в группе тульских заводов и в других районах. При этом зачастую речь шла не просто об организации производства в прежних его рамках, а о его расширении. Так, заводу, который возглавляли А.И. Захарьин, а затем А.С. Спиридонов, был придан еще целый завод с первоклассным оборудованием. В 1945 году почти достигли довоенного уровня по своему станочному парку и продолжали наращивать мощности заводы вооружения в Туле.
Особенность работ по восстановлению заводов вооружения состояла в том, что на прежние места возвращались, как правило, далеко не все работники, которые трудились на них раньше. Это понятно: ведь фронту все еще требовались огромные количества оружия и боевой техники, и заводы, в том числе эвакуированные в свое время из ныне освобожденных районов, работали в Поволжье, на Урале, в Сибири и Средней Азии с полной нагрузкой. И нельзя было допустить, чтобы реэвакуация отразилась на выполнении заданий по выпуску вооружения для фронта. Поэтому перед руководителями и партийными организациями заводов, эвакуированных в 1941–1942 годах на восток страны, стояла задача закрепить кадры инженерно-технических работников и рабочих на освоенных местах.
Это была непростая задача. Те, кто два-три года назад эвакуировался со своими предприятиями, естественно, стремились возвратиться в родные места. И нужно было убедить людей в необходимости остаться здесь, на Урале или в Сибири, сделать так, чтобы они сами не захотели уезжать.
Думать об этом, предпринимать шаги, направленные на решение этой задачи, мы начали, можно сказать, сразу же, как только люди стали прибывать на новые места, и не ослабляли усилий ни на один день. Конечно, на первых порах было очень трудно и дальше обеспечения работников хоть каким-то жильем и минимумом культурно-бытовых услуг дело не шло. Но уже к 1943 году на улучшение условий труда и жизни людей стало выделяться больше сил, средств и времени.
Однако некоторые хозяйственные руководители относились к вопросам быта как к третьестепенным, заботясь только о выполнении плановых заданий. Ясно, что такой подход к делу был по меньшей мере близоруким; ведь если думать о завтрашнем дне, то без создания необходимых условий для нормальной трудовой деятельности и культурного отдыха человека как главной производительной силы обеспечить по-настоящему стабильный прогресс производства просто невозможно.
Зимой и ранней весной 1943 года мне вместе с наркомовской бригадой довелось побывать на ряде заводов наркомата. Наряду с производственными вопросами мы занялись и вопросами бытового устройства работников. Конечно, этим вопросом мы занимались и прежде, старались делать все возможное, чтобы улучшить быт людей. Во всяком случае, я всегда считал это своим долгом – и партийным, и служебным, и просто человеческим. Но что греха таить, в обстановке первых лет войны кое-кто из руководителей, да и сами люди, которые жили в очень трудных условиях, нередко попросту пренебрегали бытом. Главное было – отстоять Отчизну от врага, и ради этого можно было перетерпеть, преодолеть все.
Теперь же наступило другое время.
После осмотра цехов я пригласил директора завода М.А. Иванова и парторга ЦК ВКП(б) на заводе Г.К. Соколова в поселок, где размещались работники, прибывшие сюда из других городов, из сельской местности.
И горький комок подкатился к горлу. Состоял поселок из так называемых крыш – над землей только крыша шалашиком, а само «помещение» – в земле.
Мы вынуждены были строить такие бараки в 1941–1942 годах, так как ни средств, ни материалов, ни времени тогда у нас не было, а жить людям где-то было нужно. Обошли мы все до единого бараки, поговорили с людьми. Они не жаловались, нет, понимали, что такое положение временное и вызвано войной. Но от этого на душе было еще тяжелей. Особую тревогу и озабоченность вызывало то, что, судя по всему, ни администрация, ни партийная и профсоюзная организации завода по-настоящему об улучшении или хотя бы облегчении условий жизни работников не заботились.
– Вы бывали здесь, товарищ директор? – спросил я Иванова, когда мы вышли из последнего барака.
– Бывал, товарищ нарком…
– Когда?
– Не припомню… Давно уж.
– А вы, товарищ парторг?
– Примерно с месяц назад.
– Как же вам не стыдно, товарищи руководители! Ведь люди работают с утра до ночи не жалея сил, а вы не позаботитесь о них! Я не говорю: дайте людям завтра же удобные дома и светлые квартиры. Но самое элементарное – белье, воду, топливо – вы можете обеспечить уже сегодня!
Много недостатков обнаружилось и на других заводах. Я поручил ответственным работникам наркомата всесторонне изучить вопрос о радикальном улучшении условий жизни и быта рабочих и служащих. Вскоре этот вопрос был вынесен на рассмотрение коллегии наркомата. Но еще до нее я написал и направил директорам заводов, начальникам главных управлений и отделов письмо:
«Бытовые условия жизни рабочих на ряде предприятий НКВ продолжают оставаться неудовлетворительными.
Проводимая в этой области работа в значительной мере носит кампанейский характер. Нет и не чувствуется постоянной, повседневной заботы об улучшении быта рабочих, неослабного, личного контроля директоров заводов за этим важнейшим участком, самым непосредственным образом влияющим на выполнение программы.
При посещении заводов и ознакомлении с бытовой обстановкой, окружающей рабочих, убеждаешься, что плохие бытовые условия объясняются не столько трудностями военного времени (недостаток жилья, постельных принадлежностей, мыла и т. п.), сколько нерадивостью, бездеятельностью поставленных у этого дела работников, возмутительным с их стороны пренебрежением к элементарным нуждам и запросам людей, об обеспечении быта которых они обязаны заботиться.
Ничем иным не объяснить того факта, что на ряде заводов в общежитиях и бараках полы моются редко, стены и потолки покрыты пылью, топчаны не моются иногда с момента, как они установлены. На грязных топчанах и нарах люди спят, месяцами не раздеваясь и не меняя белья потому, что его негде постирать, кое-где в связи с этим стал бытовым явлением педикулез. Казалось бы, самое простое – кипяченая вода не всегда и не везде имеется, а там, где она есть, содержится нередко в ржавых, нечищеных бачках и т. д.
На самом производстве, в цехах и в аппарате заводоуправления можно встретить значительное число людей совершенно запущенного вида: давно не бритых, не стриженных, работающих в ватниках, шапках независимо от температуры помещения. У кипятильников, печек, в помещениях заводоуправления, в цехах спят люди. Командиры производства – мастера, начальники смен, цехов, работники заводоуправлений – сами сплошь и рядом не следят за своим внешним видом и поэтому, естественно, не только не подтягивают в этом смысле подчиненных, но и сами служат для них отрицательным примером.
Эта обстановка меньше всего напоминает условия работы военного завода, где при высокой культуре производства и особо ответственном характере заданий подтянутость, аккуратность, дисциплинированность работающих являются требованиями абсолютно обязательными.
Предлагаю:
1. Не передоверяя никому этого дела, лично обойти бараки, общежития, бытовые учреждения, санпропускники, бани, прачечные и т. д., тщательно проверить их работу и издать приказ, предусмотрев в нем необходимые конкретные мероприятия, сроки их выполнения и ответственных лиц. Приказ представить мне через жилотдел НКВ не позднее 15 мая с. г.
2. Созвать руководителей основных участков работы завода и потребовать от них, чтобы они следили за своим внешним видом и требовали того же от подчиненных им работников.
Запретить работникам ночевать в рабочих помещениях, а также находиться в них в верхней одежде.
3. Обязать работников главных управлений и отделов НКВ при посещении заводов проверять выполнение указаний настоящего письма».
Наркомат постоянно держал в поле зрения вопросы улучшения условий жизни и бытового обслуживания работников. В январе 1944 года состоялся VIII пленум ЦК профсоюза рабочих промышленности вооружения. На нем вопросы улучшения условий труда и быта ставились самым серьезным образом.
Выступил на пленуме и я. Приведу отрывок из стенограммы выступления:
«…Необходимо сейчас вплотную заняться жилищным строительством на наших предприятиях, особенно на тех, которые эвакуированы в глубь страны.
Естественно, что в первый момент эвакуации и в последующие полтора-два года, пока развертывали и поднимали производство, основной нашей задачей являлась организация производства, надо было поднять выпуск вооружения, и пока мы жили в палатках, в землянках и т. д. Сейчас надо от землянок и палаток отказываться, необходимо строить дома. Пусть это будут не комфортабельные трех– и пятиэтажные дома с ванными и другими разными приятными и полезными вещами, которые мы сейчас не можем сделать, пусть это будут дома барачного типа, но пусть это будут теплые, сухие, приятные помещения, в которые можно прийти почитать газету, чтобы тебя как следует обслужили, белье постирали, постелили новое И т. д.
Вот задача, которая стоит в 1944 году в области жилищного строительства.
Первая работа для решения этой задачи – ликвидировать землянки и палатки на наших заводах, перевести хотя бы в самые простейшие дома, но дома обычные, общепринятого типа.
Затем, я считаю, стоит уже вторая задача, строить… благоустроенные дома, если не с отдельными ваннами, то с общим душем на секцию, на этаж, в зависимости от проекта, обязательно со своей прачечной и т. д. Необходимо иметь свою комнату отдыха, так как мы не можем всем предоставить по отдельной квартире. Поэтому надо на отдельные дома дать небольшую комнату отдыха, надо как-то это дело сделать. Этим делом надо заняться непременно, и за это дело мы должны взяться, и всякие умывальники, ребристые трубы надо искать на месте. Если мы будем надеяться на дядю, то ничего не выйдет.
Вы знаете, как тяжело со строительными и вспомогательными материалами, это должно идти на восстановление разрушенных немцами, ранее оккупированных, сейчас оставленных ими районов. Это вполне естественно, мы имеем все возможности, и некоторые предприятия показали, что они могут этим делом заниматься.
Возьмите группу уральских заводов – они сами строят дома, сами делают ребристые трубы для отопления, сами делают колонки для ванн, сами начали делать ванны, сами делают толь для покрытия крыш и т. д. Этим делом надо заняться. Жилищные условия мы должны улучшить. Но этого тоже мало. Мы обязаны сейчас с вами заняться также культурным устройством наших рабочих.
Надо иметь небольшие клубы на маленьких предприятиях, что-то вроде Домов культуры на более серьезных предприятиях. Мы должны понимать, что, перевезя куда-то рабочих, мы не можем их год, два, десять лет держать, не предоставив им возможности хотя бы посмотреть кино. Не можем мы так дальше жить. Мы должны подготовить наши культурные учреждения. Мы не можем терпеть такое положение дальше, чтобы принимали больных на самом заводе, и, помимо этого, лечиться никуда не пойдешь. А члены семьи должны ходить к бабке-повитухе и у нее лечиться? Мы не можем дальше терпеть такое положение.
Надо заняться и больничным строительством, построить больницы, или, во всяком случае, если не больницы, то амбулатории должны быть построены при каждом нашем предприятии. Мы должны создать филиалы амбулаторий, так как у нас есть предприятия, которые имеют 2–3 рабочих поселка в 6–7 километрах, попробуйте походите.
Так как у нас все больше и больше вовлекается в производство женщин, мы должны позаботиться о женщине-работнице и главным образом создать ясли, детсады. Поэтому сейчас нами намечается, я бы сказал, в гораздо больших объемах такой вид строительства – строительство жилдомов, яслей, детсадов, амбулаторий, и это, я считаю, будет правильно. Надо, чтобы на заводах занялись как следует этим вопросом, чтобы профорганизации взяли под свой личный контроль эти мероприятия.
Дальше, товарищи, я хотел сказать несколько слов о задачах, которые стоят у нас, хотя об этом уже говорилось, я все-таки хочу повторить, в области дальнейшей нашей работы по приведению нашего хозяйства в настоящий порядок.
Что я хочу сказать?
Мы имеем много предприятий, которые работают неплохо, которые, допустим, имеют неплохие поселки, имеют дома, в которых можно разместить людей, имеют амбулатории, некоторые имеют больницы, клубы. Но это все. Больше ничего нет. Дорог нет, канализации нет, связи с другими промышленными центрами нет. Рабочий имеет хороший завод, имеет неплохое жилище, но от завода до жилища и от жилища до завода не добраться только из-за отсутствия дорог.
Нужно заниматься вопросом, как говорят в просторечии, причесывания завода, чтобы он был гладенький.
Возьмите завод, где директором товарищ Томилин А.А. Есть у него и первое, и второе, и третье, и четвертое, а жить там все-таки плоховато. Дорог нет, и весной и осенью не только машины, но и лошади не проходят, и только пешком можно пробраться.
О связи со станцией я и не говорю. Там бывают такие дни, что ничем не добраться, и нечего уже говорить о том, что можно подвезти металл, если он не подошел к самой станции.
Возьмите завод, где директором товарищ Руднев К.И. Поднимается метель, и не только домой, а из цеха в цех попасть нельзя. Натягивается веревка, и по этой веревке ходят из цеха в цех. Спрашиваю: почему так происходит? Мне отвечают: такие условия. Это не оправдание. Если бы были построены хорошие дороги, посажены деревья – а ведь завод работает уже два года, – то и условия стали бы другими. Значит, всем этим нужно заниматься, и заниматься с любовью, иначе ничего не выйдет. Все очень красочно рассказывают, как из цеха в цех ходят по веревке, но по существу ничего не делают для улучшения положения.
Нужно наряду с производством по-настоящему заниматься вопросами улучшения условий труда и быта…»
Как ни тяжело было со средствами и ресурсами, которые в огромных объемах поглощала война, Н,К ВКП(б) и ГКО предусматривали, особенно на заключительных этапах войны, выделение значительных средств на строительство жилья, медицинских и культурно-бытовых учреждений.
Мне хорошо запомнилось, какой радостью отозвалось у рабочих города Ижевска маленькое сообщение в местной газете о совершенно, казалось бы, незначительном событии. Когда среди архивных материалов мне встретился пожелтевший номер этой газеты, перед мысленным взором живо предстали по-особому просветленные лица. Видимо, не случайно тогда, в 1943 году, была отчеркнута красным карандашом эта заметка:
«В г. Ижевске закончилось строительство нового здания Государственного цирка. Трудящиеся города получили прекрасный подарок. В новом, колоссальном по своим размерам здании – 1850 мест для зрителей, просторные фойе, вспомогательные помещения.
28 ноября 1943 года в торжественной обстановке состоялась передача нового здания его строителями дирекции цирка. На заседание, посвященное этому событию, пришли делегаты XIX городской партийной конференции, стахановцы – строители цирка, многочисленные представители трудящихся города.
После заседания гостям было показано первое представление, которым вчера открылся зимний сезон в новом здании цирка. Зрители с интересом просмотрели обширную программу»[36].
Фактов, подобных этому, было немало уже в то трудное время разгара войны, а затем их становилось все больше. Свидетельства обычной, нормальной, то есть не военной, а мирной жизни говорили об огромном, неисчерпаемом запасе прочности, таившемся в нашем советском, социалистическом строе, укрепляли убежденность людей в том, что победа в Великой Отечественной войне обязательно будет за нами.
Это был исторический оптимизм в действии. Оптимизм, источником которого являлась политика партии, проникнутая даже в чрезвычайно напряженную и жестокую пору мыслью о человеке труда, заботой о его благе. Эта забота, воплощавшаяся в конкретных делах сегодняшнего дня, способствовавшая удовлетворению в той или иной мере нужд и запросов трудящихся масс, была вместе с тем и заботой о будущем страны, о физическом и нравственном здоровье народа.
Партия делала все для того, чтобы и в суровое военное время советские люди продолжали жить полнокровной жизнью. Она думала о развитии науки и культуры, формировании подрастающего поколения. В осажденном Ленинграде звучала Героическая симфония Д. Шостаковича, фронт и тыл покорял Василий Теркин – герой замечательной поэмы А. Твардовского, Большой театр давал блистательные спектакли, ученые делали величайшие открытия, строители возводили Дворцы культуры, школы, детские сады…
Все это были штрихи к грядущей нашей победе, дыхание которой зимой 1944/45 года ощущалось все явственней. Ее приближение, как приближение весны, мы замечали по многим приметам: и сводки Совинформбюро о новых и новых успехах наших войск и поражениях войск противника, и публикация Указов Президиума Верховного Совета СССР о награждении соединений, частей, воинов, заводов и тружеников тыла, и сообщения о вводе в строй восстановленных предприятий, пуске электростанций, освоении производства новых видов мирной продукции, и многое, многое другое.
Мы с нетерпением ждали победу и делали все, чтобы приблизить ее.
В то же время мы понимали, что, хотя фашистская Германия и лишилась почти всех своих союзников и оказалась в полной политической изоляции, хотя вермахт и потерпел в 1944 году сокрушительные поражения, потеряв на советско-германском фронте свыше полутора миллионов человек и огромное количество вооружения, несмотря на все это, предстоит тяжелая и упорная борьба за полный разгром врага.
К началу 1945 года вермахт противопоставлял Красной армии свыше 200 дивизий и бригад численностью почти 4 миллиона человек. Они имели 56 тысяч орудий и минометов, свыше 8 тысяч танков и штурмовых орудий, более 4 тысяч боевых самолетов. Кроме того, гитлеровское руководство использовало и большую часть своей так называемой армии резерва.
Все это надо было разбить, принудить к безоговорочной капитуляции.
Для выполнения этой задачи Красная армия располагала теперь всем необходимым. В период подготовки к наступательным операциям завершающего периода войны наши войска были насыщены артиллерийскими орудиями, особенно крупных калибров, минометами, пушечным вооружением для авиации, стрелковым оружием и боеприпасами к нему, оптическими приборами. Преимущество над противником еще больше усиливалось благодаря высокому наступательному порыву советских воинов, подавляющему превосходству советского военного искусства.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.