Поражение Грабина – на конвейере гаубица М-30

Поражение Грабина – на конвейере гаубица М-30

В январе 1940 г. Горьковский машиностроительный завод № 92 начал освоение технологии производства гаубицы М-30. Причем часть узлов и деталей первой серии были унифицированы с другими орудиями, в частности затвор был от 122-мм гаубицы образца 1910–1930 гг., а колеса – от Ф-22.

Это стало первым серьезным поражением Грабина, так как на сей раз он не сумел пропихнуть в производство свою собственную 122-мм гаубицу Ф-25 и вынужден был заниматься доводкой чужого орудия. К тому же конструктором М-30 был Петров, к которому Грабин относился весьма пренебрежительно. Он считал, что только ему одному ведомо, какие орудия нужны Красной Армии. Не удалось Грабину и добиться разрешения на производство своей 95-мм пушки Ф-28.

122-мм гаубица М-30 имела много общего с дивизионной пушкой Ф-22 и даже внешне была похожа на нее, что несколько облегчило переход. Началось ускоренное освоение центробежной отливки труб гаубицы. Приказом директора были установлены сроки в двое – пять суток, в течение которых различные детали, изготовленные подобным способом, должны были проходить обработку в цехах с момента поступления.

Помимо основной продукции, завод № 92 в 1940 г. производил восемь наименований деталей Ф-22УСВ, лейнеры 3-К, трубы и казенники для 85-мм зенитной пушки 61-К образца 1938 г., шесть наименований деталей орудия 76-К, трубы, кожухи и дульные тормоза для 45-мм противотанковой пушки 53-К образца 1937 г., а также гильзы М-62. Производились работы по восстановлению и доукомплектованию вышедших из строя Ф-22УСВ и др.[69]

1 июня 1940 г. директором завода был назначен Амо Елян – родственник всесильного главы НКВД Лаврентия Берии. Новый начальник относился к совсем другому типу руководителей, не похожему на прежних директоров. Управлял он круто и грубо, как царь, не терпел возражений. Характерный факт: когда машина директора утром подъезжала к заводу, «вохровцы» должны были заранее открыть ворота. Если же они вдруг этого не успевали, автомобиль Еляна, кстати, предпочитавшего внедорожники, попросту таранил и вышибал их.

В своих приказах по заводу Амо Евсеевич, первым из директоров завода, стал официально ссылаться на анонимные записки и доносы. В то же время рабочие отзывались о Еляне хорошо, он часто помогал нуждающимся, справедливо разрешал споры с начальством, заботился о снабжении их продуктами.

Внедрение гаубицы М-30 опять осложнялось нехваткой инструмента. Инструментальный цех не справлялся с работой, сказывались плохая подготовка производства и простои станков. Потребовались срочные меры: организация работы в три смены, дополнительная переброска рабочей силы. Качество литья в связи с внедрением новой системы также снизилось. Большие проблемы опять возникали из-за хаотичного внесения технологических изменений в проект по ходу освоения. В итоге оснащение инструментарием технологии первой очереди М-30 закончилось только в середине июля.

Сталь для щита гаубицы была получена заводом 29 июня, однако из-за халатности ряда работников ее испытание задержалось до 4 июля. Оказывал заметное влияние выход из строя оборудования. Например, 3 июля произошла авария пресса № 3 в кузнечно-прессовом цехе с тяжелыми последствиями. Героическими усилиями ремонтников он затем был восстановлен за семь суток.

По-прежнему возникали большие сложности в организации технологического процесса. В приказе директора от 26 июля говорилось: «Начальник техбюро сборочного цеха Ганичев формально вел журнал технологических изменений, в результате большинство выявленных дефектов М-30 не были доведены до цехов. Плановый отдел, получая извещения КО на изменения, не планирует подготовки производства по внесенным изменениям.

А. Е. Елян, назначенный директором завода № 92 1 июня 1940 г. (фото сделано позднее)

В КО часть изменений, предусмотренных протоколами, до сих пор не проведены. Технологи не отмечают даты исполнения, давая заключения по изменениям, не подписывают их».[70]

В приказе от 31 августа Елян дал следующую оценку освоению М-30: «Система осваивается уже 5 месяцев очень медленными темпами. Работа ведется по временным технологиям с массовыми нарушениями технологической дисциплины».[71]

15 сентября освоение новой артиллерийской системы в целом на заводе № 92 закончилось, и с большими трудностями началось серийное производство. И все бы ничего, но 7 сентября 1940 г. вышел приказ НКВ и ГАУ РККА о введении новых стандартов фасонного литья СТНВ-62сс, причем уже с 1 октября. Это создало дополнительные трудности для завода и в числе многих других факторов не позволило в последние месяцы перед войной наладить более или менее ритмичную работу.

Проблемы возникали и по вине конструкторского отдела. Так, контролер отдела главного конструктора В. Плеханов «неправильно провел изменения по деталям 26-9, 26–11 и 26–12 гаубицы М-30». Изменения должны были быть проведены комплексно, а он провел их только по детали 26-9, в результате чего были выпущены 726 деталей 26–11 по аннулированному чертежу. Впоследствии их пришлось уже в сборочном цехе «подрубать на сборке».[72]

Заметное влияние на производственный процесс продолжала оказывать слабая технологическая дисциплина. Помимо «грубейших нарушений», имело место «неполное соблюдение технологии», ведущее к непредусмотренным дополнительным работам. Например, кузнечно-прессовый цех передал в механический № 13 детали 19–90, отштампованные не по технологии, в результате чего возникла необходимость в дополнительной операции – сверлении отверстий. Щиты для гаубиц передавались в термический и механический № 13 цеха с припуском 40–50 мм вместо 18 мм, в итоге потребовалась дополнительная фрезеровка. Вносило дезорганизацию и складское хозяйство. Сборочный цех простаивал из-за «нехватки деталей» № 19–39, 19–46 и др., однако при проверке оказалось, что те на складе имелись в достаточном количестве, но просто не были соответствующим образом оформлены.

Тем не менее, благодаря героическим усилиям рабочих и широким организационным мероприятиям, заводу № 92 удалось выполнить план по производству М-30. В декабре сборочный цех вышел на уровень 30–40 изделий в сутки. Кузнечнопрессовый цех организовал скоростную отковку детали 01–30. В результате при норме 45 минут она изготовлялась за 25. Деталь 01-1 вместо 36 минут отковывали за 23,5. Механический цех № 13, досрочно выполнив свою программу, оказал значительную помощь сборочному.

Проводились срочные переброски рабочей силы с участка на участок, в т. ч. несколько раз в течение суток, был значительно увеличен лимит сверхурочных работ. На наиболее сложные участки ставили бригады стахановцев. В итоге 31 декабря 1940 г. была сдана военпреду последняя 500-я гаубица. Был даже перевыполнен план по гильзам М-62.[73]

Одновременно завод вел опытные работы по ряду экспериментальных артсистем: Ф-26, Ф-27, Ф-28 и Ф-30. В октябре началось срочное освоение 76-мм танковой пушки Ф-34, разработанной КБ Грабина. Она устанавливалась на средний танк Т-34 образца 1940 г. Во всех источниках боевые качества данного орудия оцениваются исключительно положительно. Однако при этом совершенно не учитывается производственный фактор, в частности, низкое качество ствола и других устройств, особенно в первых партиях. Поэтому реальные тактико-технические характеристики орудия сильно отличались от расчетных.

Из-за постоянных трудностей с изготовлением инструмента, задержавших начало серийного производства всех артсистем, заказы на него были, помимо инструментального, размещены в трех механических цехах и в цехе прицелов. Для технологов и контролеров были установлены крупные премии. Вскоре на завод пришел приказ наркома Ванникова срочно – до 1 февраля 1941 г. – построить специальный цех для производства Ф-34. Помимо этого, в связи с переходом на центробежное литье также потребовалось строительство специального цеха.

Однако на первом этапе производство танковой пушки постоянно срывалось, в основном из-за нарушений технологического процесса. Так, при изготовлении детали 01-3 не была выполнена инструкция по заливке, что привело к браку 15 штук по усадочным раковинам. Выпущенные и разосланные по цехам маршрутные ведомости Ф-34 имели много ошибок, во многих случаях не отвечали проекту, марки сталей не соответствовали чертежам, нормы веса – фактическому весу. Для их доработки по приказу Еляна даже была создана общественная комиссия.

В приказе по заводу от 10 января 1941 г. отмечался срыв работ по опытным системам. В частности, в механическом цехе № 1 «задержано 20 деталей 01-3 Ф-30, детали 01-1 Ф-42 изготавливаются с большим браком». Термический цех задерживал обработку деталей Ф-31, сдавал их с отступлением от технологии.

Для более оперативной обработки деталей Ф-34 в механическом цехе № 13 были организованы три слесарных участка, а из сборочного цеха были переведены пять ИТР. Выдача технологических карт теперь производилась только вместе с нарядом. Проводился очередной маневр оборудованием. В механический цех № 1 были переданы шесть новых станков, а также 13 станков – из цеха № 13, шесть – из № 16, причем вместе с прикрепленными рабочими.

Однако уровень брака продолжал оставаться очень высоким. Основной причиной по-прежнему оставались ошибки в технологическом процессе, в том числе на стадии планирования. Так, при разработке технологии на деталь 01-5 (казенник Ф-34) технологи С. Антонов и Ф. Барышкин допустили ошибку, забыв включить одну операцию. В результате 120 деталей были выпущены со значительным отступлением.[74] Аналогичным образом из-за «неправильных чертежей» ушли в брак и десять кожухов Ф-31 (ЗИС-2). Из-за простоев в работе нового пружинного цеха не хватало пружин. Потребовались срочные авральные работы на данном участке с переброской дополнительных рабочих и размещение заказов в непрофильных цехах.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.