Генерал Варенников, «Сизый Нос» и другие

Генерал Варенников, «Сизый Нос» и другие

Первые три дня продвижения по «зеленке» для шурави были самыми трудными. Общие потери военнослужащих Бригады убитыми, ранеными и контужеными перевалили уже за сотню. «Черный тюльпан», вылетавший с «Майдана» в Ташкент с регулярностью страшного конвейера, уносил в своем чреве гробы с «двухсотым» грузом.

В понедельник, 14 декабря, из Кабула вернулся Варенников. Туда он убыл сразу же после предыдущего совещания, проведенного за день до начала операции, и вылет этот был связан с прибытием в Афганистан правительственной делегации СССР.

Еще находясь в воздухе, генерал связался с командованием 70-й бригады и предупредил, что сразу же по прилету в Кандагар он намерен провести экстренное совещание, на которое пригласил командира Бригады – полковника Гришина, старшего военного советника провинции – полковника Четверякова и начальника разведки Бригады – майора Лазарева.

Еще не заглохли двигатели самолета, а Варенников уже ехал на штабном «уазике» в расположение Бригады. Вместе с ним в машине сидели два полковника. Это были помощники генерала по Представительству МО СССР, его «глаза и уши» в Афганистане.

Генерал был вне себя от ярости. Все, что так обстоятельно было продумано при планировании этой операции, летело к чертовой матери. Три дня тяжелейших боев практически ни к чему не привели. Потери в живой силе были вообще немыслимыми. Из пятнадцати постов второго пояса обороны войска смогли закрепиться только на шести. А если учесть, что четыре поста функционировали еще до операции, то выходило, что разблокировано было всего два поста. Из-за сплошного минирования «духами» дорог военная техника не могла сдвинуться с места, а саперы, пытавшиеся хоть как-то разрешить эту проблему, стали объектами охоты «духовских» снайперов.

С первых минут совещания разговор пошел в очень резких тонах. Варенников потребовал от всех присутствующих детального доклада причин срыва графика проведения операции, предупредив при этом, что никаких оправданий ни от кого он выслушивать не желает.

Больше всех досталось комбригу Гришину, которого генерал по ходу дела обвинил во всех мыслимых и немыслимых грехах, не забыв упомянуть и политическую близорукость, и статегическую недальновидность, и много чего еще. Генерал не упустил возможности напомнить комбригу и о том, что у того через четыре месяца заканчивается срок командировки в Афганистан. Если дела и дальше будут идти так же из рук вон плохо, то для полковника она закончится досрочно, со всеми вытекающими из этого последствиями.

По стечению случайных обстоятельств, а может быть и нет, но у полковника Четверякова и у главного разведчика Бригады Михаила Лазарева командировки в Афган заканчивалась почти одновременно с комбригом, и им ох как не хотелось разделять участь шефа, красноречиво предначертанную генералом.

Докладывая Варенникову о ситуации, складывающейся в районе боевых действий, комбриг на штабной карте показал диспозицию всех подразделений, участвующих в операции, отдельно отметив наиболее сложные участки.

Генерал не стал долго слушать Гришина и, демонстративно повернувшись в сторону Лазарева, коротко спросил:

– А что нам доложит разведка?

Михаил не ожидал такого поворота дела и сначала даже немного растерялся. Потом быстро сориентировался и, достав из папки оперативную сводку ЦБУ, начал зачитывать всю имеющуюся информацию о «духах» и их коварных замыслах против шурави.

Варенников молча выслушал начальника разведки и, когда тот закончил свой доклад, попросил передать ему сводку. Еще раз внимательно перечитав ее, он отметил несколько сообщений, имеющих, по его мнению, наибольший оперативный интерес, а стало быть, подлежащих реализации в первую очередь.

– Какой все это давности и кто предоставил? – тряся сводкой, генерал обратился к Лазареву.

– Товарищ генерал! В сводку вошли сообщения, предоставленные сегодня ответственными сотрудниками ГРУ, КГБ и МВД. Самую последнюю информацию час тому назад передал на ЦБУ советник царандоя.

– Это не тот ли рыжий капитан, что остался за полковника Денисова?

– Так точно, товарищ генерал!

– Кстати. Из информации, что он докладывал на предыдущем совещании, хоть что-нибудь нашло свое подтверждение в ходе операции?

– Практически все, товарищ генерал.

– Вот так? А как вы считаете, откуда у него такая оперативная осведомленность о бандформированиях? Может, все, что он нам докладывает, просто-напросто случайное совпадение?

– Я так не считаю, товарищ генерал, – вмешался в разговор Четверяков. – А потом, он советник спецотдела царандоя и непосредственно занимается вопросами агентурной разведки. Так что ему и карты в руки. Лично у меня к нему никаких претензий никогда не возникало. Думаю, майор Лазарев со мной согласится.

Михаил в знак согласия кивнул головой.

– Ну хорошо, будем считать, что вы меня убедили. Александр Иванович, – Варенников поверх очков посмотрел на одного из своих помощников, – я думаю, что вопрос с подготовкой подразделений царандоя к предстоящему второму этапу операции в долгий ящик откладывать не стоит. Сегодня же свяжитесь с этим капитаном и договоритесь на завтра о встрече с руководством царандоя. А вам, Николай Иванович, – генерал перевел взгляд на второго своего помощника, – вместе с полковником Четверяковым необходимо встретиться с командующим Вторым армейским корпусом – генералом Ацеком. Задача та же самая. Вместе с нашими советниками и афганскими товарищами вам обоим необходимо побывать в районе боевых действий и на месте согласовать все вопросы, связанные с проведением второго этапа операции. В конце концов, не вечно же нам отдуваться за афганцев. Это их страна, так пусть и воюют за свою свободу и независимость. И так, как няньки, восьмой год с ними носимся. Да, кстати, найдите время и побывайте во всех – я еще раз повторяю, во всех – войсковых подразделениях афганцев. Лично проверьте готовность личного состава к боевым действиям. Обо всем докладывать ежедневно лично мне. Все понятно?

Вскочив, оба полковника в один голос рявкнули:

– Так точно, товарищ генерал армии!

На этом совещание и закончилось.

* * *

Вечером того же дня на 13-ю виллу собственной персоной пожаловал «Сизый нос», то есть старший военный советник Четверяков. «Сизым носом» он стал с легкой руки царандоевских советников, которые окрестили его так за необычный цвет носа.

Полковник по жизни был ярым трезвенником, что нельзя было сказать о его носе. Все приезжающие из Кабула вышестоящие начальники при первом взгляде на полковника обычно интересовались у него насчет того, столько он накануне «принял на грудь». Полковника это бесило, но он был вынужден в который раз оправдываться и доказывать любопытствующим, что он трезвенник по жизни, а нос у него такого цвета с детства, по причине перенесенного кожного заболевания.

Его все внимательно слушали, кивали головами, но по приезде в Кабул «стучали» кому надо о том, что старший военный советник в Кандагаре – конченый алкаш. Все это было бы, наверно, смешно, если не было бы так грустно. Чисто по-человечески, лично мне его было даже жалко.

Зато «Сизый нос» был большим любителем чая «Липтон». Он мог пить его ведрами. Но поскольку этот чай, даже по афганским меркам, был недешевым удовольствием, то чаевничал он исключительно «на халяву». Всякий раз, заходя к нам на виллу по тому или иному вопросу, «Сизый нос» первым делом просил угостить его «Липтоном». Мы к этому давно привыкли и при каждом его визите молча ставили кипятить воду для чая…

Пока вода разогревалась, «Сизый нос» рассказал о сегодняшнем совещании у Варенникова, не забыв упомянуть и о том, как он меня хвалил генералу. Явно напрашивался на двойную порцию «Липтона». Потом он сказал, что уже договорился с помощниками Варенникова насчет завтрашнего дня. Им не терпится съездить в «зеленку» и воочию посмотреть, как там обстоят дела с проведением операции.

Решено было для начала навестить четыре царандоевских поста, те самые, что остались не разгромленными летом этого года. «Сизый нос» предложил мне ехать завтра в Бригаду на его командирском «уазике». Там нас уже будут ждать помощники Варенникова. Дальше на посты поедем на бронетранспортере, поскольку дороги в «зеленке» разбиты до такой степени, что «уазик» там просто не проедет.

В первую поездку своих подсоветных решили не брать.

Поскольку на постах наверняка придется общаться с сарбозами, я решил прихватить с собой переводчика Юру, который в конце ноября прилетел в Кандагар на замену прежнего переводчика – Олега. Юра поселился не на вилле переводчиков, а на нашей, сняв комнату, в которой до этого проживал советник 34-го опербата по политической работе Николай Прокопенко, в простонародье «Мыкола-бедоносец». Такое погоняло ему дали за то, что он был ходячей проблемой и головной болью для всего коллектива царандоевских советников. То он поедет в «зеленку» на рябчиков охотиться и под обстрел «духов» попадет. То соберется в арыке рыбу глушить взрывчаткой и для этой цели начнет вытапливать тол из неразорвавшихся боеприпасов, едва не разнеся свою виллу. Но тем не менее мужик он был компанейский и пронырливый. Именно он раздобыл для нашей виллы электрогенератор, выручавший нас во время частых перебоев с электроэнергией в общей сети.

Николай дембельнулся еще в сентябре, но поскольку на его замену никого не прислали, комната с тех пор так и пустовала.

Вообще-то наша знаменитая гостеприимная 13-я вилла, начиная с августа 1987 года, здорово осиротела.

По завершении «загранкомандировки» уехал в свою Вологодскую область советник по безопасности Саша Васильев, знаменитый спец по напитку «Дона» и внештатный фотокорреспондент нашего городка. Фотоаппарат «Зенит» был неотъемлемым атрибутом его повседневной экипировки. Именно благодаря Александру царандоевские советники, да и не только они, смогли вывезти домой кучу снимков, которые он «клепал» почти ежедневно.

На место Васильева долго не присылали сменщика, и мне по возвращении из отпуска пришлось два месяца разрываться между своим подсоветным Амануллой и заместителем командующего царандоем по безопасности Сардаром.

В декабре наконец-то прислали полковника Черных Владимира Михайловича. До этого он почти восемь месяцев отработал в Представительстве МВД в Кабуле на должности советника ГУЗРа. Ему до икоты надоели безвылазные командировки по стране, а также интриги, которые плели отдельные высокопоставленные советники Представительства, и он обратился с рапортом о переводе в какую-нибудь провинцию.

Так он попал к нам в Кандагар, на должность советника по безопасности. Судя по всему, он нисколько не жалел о такой ротации. Мы тоже.

Олег Андреев первый год своей командировки в Афгане честно отпахал в провинции Фарах на должности советника политотдела провинциального царандоя. По возвращении из отпуска он обратился к руководству Представительства с просьбой направить его в провинцию, где имеются хоть какие-нибудь сносные бытовые условия. Поскольку на ту пору аналогичная должность освободилась в группе советников царандоя Кандагарской провинции, его просьбу удовлетворили на все сто процентов.

Олег поселился на нашей вилле, в комнате, снимавшейся до этого советником командира 34-го опербата Юрой Беспаловым. Юра еще летом уехал в свой Саратов, и его комната стала чем-то вроде гостевой, куда мы временно подселяли проверяющих, изредка «радующих» нас своими визитами с целью проведения текущих проверок и наработки фактуры наградных представлений на себя, любимых.

Уже на второй день своего пребывания в Кандагаре Олег едва не погиб.

В тот день все советники, живущие в «Компайне», как обычно, уехали с утра на работу в город. В «Компайне» осталось несколько человек из взвода охраны и около десятка женщин – все жены военных советников. Примерно в 9.30 «духи», незаметно подкравшиеся по высохшему арыку, встав в полный рост, пошли в штыковую атаку на городок. Женщины закрылись на одной вилле и подняли истошный визг. Мужчины, остававшиеся в городке, похватали оружие и приступили к отражению атаки. Стреляли так интенсивно, что автоматы раскалились и два человека из-за этого получили ожоги. Бой длился почти два часа.

И вот именно в этот день очень крупно повезло Олегу Андрееву, который раньше времени возвратился в городок. Его счастье в том, что в «Компайн» он возвращался по дороге, ведущей на Калат, а не на «Майдан», и заехал в городок с тыла. Неизвестно, чем бы все это закончилось лично для него, если бы он поехал по дороге, которую заблокировали «духи».

Таким образом, в декабре наша 13-я вилла была вновь полностью укомплектована.

Так уж вышло, что все четверо ее квартирантов оказались страстными любителями карточной игры в «кинга» и ярыми чревоугодниками. В приготовлении вкусной и, самое главное, съедобной пищи нам не было равных во всем «Компайне». Даже переводчики со своими фирменными блюдами восточной кухни могли отдыхать.

Однако что-то я отвлекся от основной темы своего повествования и вновь запел арию голодных из оперы «Дай пожрать»…