Сражение за семафор. Начало

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Сражение за семафор. Начало

Символом позиционных сражений Первой мировой войны стала фраза «бои за избушку лесника». В степях под Сталинградом было плохо и с лесами, и с лесниками, и с избушками. В оперативных документах войск, сражавшихся к северу от города, упоминается другой местный ориентир — семафор на железной дороге, идущей от Котлубани в сторону Сталинграда. Удивительно, как этот элемент путевого хозяйства пережил несколько жестоких сражений, не был свален атакующими танками или разнесен на куски снарядами и авиабомбами. Семафор у разъезда «564 км» в гораздо большей степени может претендовать на роль символа Сталинградской [140] битвы, чем дом сержанта Павлова. Хотя бы потому, что он оказывался в центре событий гораздо чаще и упоминался в оперсводках до фронтового уровня включительно. Да и солдат обеих сторон в окрестностях семафора лежит намного больше, чем вокруг любого отдельно взятого дома в Сталинграде.

Ожидания немецкого командования относительно контрударов по флангу вышедшей к городу 6-й армии оправдались еще в августе 1942 г. Однако если в последних числах августа в контрударах участвовали соединения, случайно оказавшиеся под рукой, то в сентябре в бой пошли стратегические резервы. Сталинград вновь потребовал ввода в бой резервных армий.

Однако до сосредоточения соединений резервных армий контрудары наносились дивизиями, прибывшими «россыпью» и объединенными управлением штаба 1-й гвардейской армии. Штаб Москаленко мог быть просто перегруппирован ближе к Сталинграду вместе с частью первоначального (августовского) состава армии. К. С. Москаленко описывает это так: «Ставка решила нанести севернее Сталинграда удар силами 1-й гвардейской армии. Для этого было приказано, прежде всего, перегруппировать часть ее сил (38 и 41-ю гвардейские стрелковые дивизии) в район Лозное. Там надлежало включить в состав армии 39-ю гвардейскую, 24, 64, 84, 116 и 315-ю стрелковые дивизии, 4, 7 и 16-й танковые корпуса. После сосредоточения 1-я гвардейская армия должна была наступать в направлении совхоз Котлубань, Самофаловка, Гумрак с целью соединиться с частями 62-й армии. Получив приказ, тотчас же связались с 21-й армией. После того как началась передача ей нашей полосы с частью сил, я выехал в район Лозного. Туда же должен был вскоре передислоцироваться наш штаб, предварительно сосредоточив 38-ю и 41-ю [141] гвардейские дивизии в районе ст. Котлубань»{78}. Названные Москаленко соединения были собраны с бору по сосенке. 24-я стрелковая дивизия была снята с Калининского фронта, 64-я стрелковая дивизия — из 8-й резервной армии Ставки ВГК, 84-я стрелковая дивизия — с Северо-Западного фронта, 116-я стрелковая дивизия — с Западного фронта. Как мы видим, дивизии были аккуратно «вычесаны» с центрального направления и брошены под Сталинград. К слову сказать, немцы не снимали для использования в боях за Сталинград ни одного соединения с других участков фронта до ноября месяца.

Думаю, в тот момент командование фронта, а то и советское верховное командование проклинало тот час, когда 1-я гвардейская армия была задействована на левом берегу Дона. Если бы армия К. С. Москаленко была оставлена в резерве в районе Иловли, ее дивизии могли сыграть важную роль в оборонительном сражении в последнюю неделю августа 1942 г. Из-за преждевременного использования крупного резерва немедленное использование 1-й гв. армии против прорвавшегося к Волге XIV танкового корпуса было исключено. Пришлось тратить время на перегруппировку и добавлять в армию Москаленко соединения из резервных армий.

Решение на переброску в район Сталинграда резервов было принято уже 25 августа. В состав Сталинградского фронта начали прибывать войска 24-й армии (пять стрелковых дивизий) и 66-й армии (шесть стрелковых дивизий). Соответственно, 24-я армия Д. Т. Козлова — бывшая 9-я резервная армия, а 66-я Р. Я. Малиновского — бывшая 8-я резервная армия. Как мы видим, [142] той и другой армией командовали генералы, ранее командовавшие фронтами. Д. Т. Козлов был снят с командования Крымским фронтом в мае 1942 г., а Р. Я. Малиновский в июле 1942 г. покинул пост командующего Южным фронтом. Выглядело это как шанс вернуть доверие командования. В район к северо-западу от города к началу сентября начали прибывать стрелковые дивизии, полки артиллерии, «катюш» и танковые бригады. Но до сосредоточения войск резервных армий был нанесен контрудар силами «вычесанных» с центрального участка советско-германского фронта дивизий. Количество танков в танковых корпусах к началу очередного наступления Сталинградского фронта см. в табл. 5.

Таблица 5. Наличие танков в 4, 7 и 16-м танковых корпусах Сталинградского фронта на 31 августа 1942 г. {~1}

  4 тк 16 тк 7 тк{~2} 45 тбр 47 тбр 102 тбр 107 тбр 109 тбр 164 тбр 3 гв. тбр 62 тбр 87 тбр KB 4 3  — 10  —  — 33  —  — Т-34  — 8 5  — 11 28  — 44 30 Т-60 1 9 3 23 19 13 27 20 15 Т-70  — 3  —  —  —  —  —  —  — Всего 5 23 8 33 30 41 60 64 45

{~1}ЦАМО РФ, ф. 220, оп. 220, д. 71, л. 192.

{~2}Данные по 7 тк приведены по отчету корпуса ЦАМО РФ, ф. 3401, оп. 1, д. 8, л. 2.

Хорошо видно, что реальную боевую силу составлял 7-й танковый корпус П. А. Ротмистрова. Он был новичком в составе 1-й гвардейской армии. Остальные корпуса в августовских боях потеряли значительное количество техники. Из состава 16-го танкового корпуса была сформирована сводная бригада, насчитывавшая 1 KB, [143] 10 Т-34 и 15 Т-60. Корпус П. А. Ротмистрова в июле 1942 г. участвовал в неуспешном контрударе 5-й танковой армии А. И. Лизюкова под Воронежем. Контрудар закончился неудачей, корпус понес большие потери. К августу корпус постепенно восстановил численность танкового парка. Ядром корпуса была 3-я гв. танковая бригада. Это была 8-я танковая бригада формирования 1941 г., которую ее командир П. А. Ротмистров вывел в гвардию в ходе битвы за Москву. Весной 1942 г. Ротмистров стал командиром формирующегося танкового корпуса, в состав которого вошла его 3-я гвардейская бригада. К тому моменту она получила наименование «тяжелой» и в ней были сосредоточены все танки KB корпуса. Танки KB бригады, подобно кораблям, получили собственные имена. Например, танки одной из рот именовались «Смелый», «Сильный», «Славный» и «Суровый».

Типичной проблемой советских танковых войск в этот период была укомплектованность корпусов мотопехотой. 7-я мотострелковая бригада корпуса Ротмистрова была укомплектована только на 30%. Однако выбора у командования не было и резервы вводились в бой в том виде, в котором они были под рукой. Затишье на Брянском фронте позволяло сделать из него донора для осыпаемого ударами Сталинградского фронта 28–30 августа 1942 г. 7-й танковый корпус выгрузился в районе станции Серебряково и утром 2 сентября после 200-километрового марша сосредоточился в районе балки Родниковой, к северу от Городища и к востоку от Самофаловки.

Задачей 1-й гвардейской армии было овладеть высотами к северу от Городища, пересечь железную дорогу и соединиться с частями, оборонявшими Сталинград. Контрудар проводился 24 и 116-й стрелковыми дивизиями при поддержке сводной бригады 16-го танкового [144] корпуса и 7-го танкового корпуса соответственно. В случае выполнения поставленной задачи 7-й танковый корпус должен был наступать на восток, оттесняя противника к Волге. С корпусом и 116-й стрелковой дивизией должны были взаимодействовать 671-q гаубичный артполк РГК, 1184-й истребительный противотанковый полк, 23 и 57-й гвардейские минометные полки и 1140-й отдельный гвардейский минометный дивизион. Танковый корпус Ротмистрова вводился в бой с марша, почти не имея времени на подготовку. Начертание переднего края перешедшего к обороне противника не было установлено. Проблемой были даже карты района боевых действий — не у всех командиров они были. Рекогносцировку успели провести только командиры бригад.

По замыслу командования 7-й танковый корпус должен был ударить в направлении почти строго на юг и по кратчайшему расстоянию соединиться с действовавшими в районе Городища советскими войсками. К началу наступления бригад Ротмистрова 2-я мотострелковая бригада 23-го танкового корпуса 62-й армии оборонялась к северу от Городища. 189-я танковая бригада 23-го танкового корпуса и 399-я стрелковая дивизия оборонялись фронтом на запад в районе Городища. Тем самым 23-й танковый корпус удерживал позиции, до которых было, можно сказать, рукой подать. Требовалось пройти лишь несколько километров. Однако 23-й танковый корпус находился под постоянным нажимом противника, и перспективы удержания района Городища были туманными. Именно это заставляло спешить с нанесением контрударов.

В 5.30 3 сентября после 30-минутной артподготовки 1-я гвардейская армия перешла в наступление. В первом эшелоне 7-го танкового корпуса двигались 3-я гвардейская и 62-я танковая бригада, а во втором эшелоне — 87-я танковая бригада и мотострелковая бригада. [145]

Атака началась без взаимодействующей пехоты. Успеха две бригады первого эшелона не имели, и Ротмистров в 12.00 ввел в бой 87-ю танковую бригаду. Продвижение корпуса было остановлено сильным противотанковым огнем противника. Попытки советских танкистов огнем с места подавлять и уничтожать огневые точки противника успеха не принесли. Мотострелковая бригада в силу малочисленности в бою 3 сентября просто не участвовала. За 3 сентября корпус потерял 5 KB сгоревшими и 7 подбитыми, 15 Т-34 сгоревшими, 17 Т-34 подбитыми, 6 Т-60 сгоревшими и 3 Т-60 подбитыми{79}. В течение первого дня боевых действий вышли из строя 53 танка, почти треть состава корпуса.

Попытка установить связь со Сталинградом кавалерийским наскоком не удалась. Что делать? Останавливаться [146] и ждать прибытия главных сил резервных армий? Вечером 3 сентября Сталин посылает Жукову распоряжение, которое можно смело назвать «криком души»:

«Положение со Сталинградом ухудшилось. Противник находится в трех верстах от Сталинграда. Сталинград могут взять сегодня или завтра, если Северная группа войск не окажет немедленной помощи.

Потребуйте от командующих войсками, стоящих к северу и северо-западу от Сталинграда, немедленно ударить по противнику и прийти на помощь сталинградцам.

Недопустимо никакое промедление. Промедление теперь равносильно преступлению. Всю авиацию бросьте на помощь Сталинграду. В самом Сталинграде авиации осталось очень мало.

Получение и принятые меры сообщить незамедлительно»{80}.

Утром 4 сентября 1-я гв. армия уже была в готовности к новому наступлению. Однако в 6.00 на нее обрушилась контрподготовка противника. Она вообще станет одним из основных приемов оборонявшихся к северу от Сталинграда немецких соединений. Ф. Меллентин приводит слова полковника Генерального штаба Г. Р. Динглера, служившего начальником оперативного отдела в 3-й моторизованной дивизии. Перед нами встает картина классического позиционного сражения с массированным использованием артиллерии:

«Огонь русской артиллерии действительно был очень сильным. Русские не только обстреливали наши передовые позиции, но и вели огонь из дальнобойных орудий по глубоким тылам. Пожалуй, следует хотя бы коротко сказать и об опыте, полученном нами в эти напряженные [147] дни. Вскоре артиллерия заняла первостепенное место в системе нашей обороны. Поскольку потери росли и сила нашей пехоты истощалась, основная тяжесть в отражении русских атак легла на плечи артиллеристов. Без эффективного огня артиллерии было бы невозможно так долго противостоять настойчиво повторяющимся массированным атакам русских. Как правило, мы использовали только сосредоточенный огонь и старались нанести удар по исходным позициям русских до того, как они могли перейти в атаку (т.е. провести контрподготовку. — А. И.). Интересно отметить, что русские ни к чему не были так чувствительны, как к артиллерийскому обстрелу»{81}.

В 6.30 немецкая контрподготовка была дополнена авиаударом. Налет продолжался в течение полутора часов. Пехота 116-й стрелковой дивизии под сильным огнем противника залегла. Соответственно, 7-й танковый корпус лишился пехотной поддержки. Предыдущие неудачи советских контрударов сами по себе создавали почву для создания противником устойчивой обороны. Оставшиеся на поле боя подбитые танки (в том числе танки 4-го танкового корпуса, действовавшего в этом же районе 26–27 августа) были превращены немцами в огневые точки. Броня подбитых танков позволяла оборонявшимся немецким пехотинцам выживать при артобстреле. Затем подбитые танки становились импровизированными ДОТами. Засевшие в них немецкие солдаты обрушивали на наступающих град свинца.

В итоге двухдневных боев 7-й танковый корпус потерял 7 KB, 30 Т-34 и 10 Т-60 сожженными, 14 КВ, 10 Т-34 и 6 Т-60 подбитыми. Ударные возможности корпуса были [148] практически исчерпаны. 6 сентября 12 танков корпуса были приданы 41-й гвардейской стрелковой дивизии для атаки в прежнем направлении. Однако успеха эти атаки не имели, и советские войска на фронте к северо-востоку от Сталинграда перешли к обороне. Пришел час ремонтных служб корпуса: до следующего наступления шла напряженная работа по восстановлению подбитых танков.

12 сентября Жуков и Маленков докладывали Верховному:

«Москва, тов. Сталину.

1. Ваши обе директивы об ускорении продвижения северной группы получили.

2. Начатое наступление 1, 24 и 66 армий мы не прекращаем и проводим его настойчиво. В проводимом наступлении, как об этом мы вам доносили, участвуют все наличные силы и средства.

Соединение со сталинградцами не удалось осуществить потому, что мы оказались слабее противника в артиллерийском отношении и в отношении авиации. Наша первая гв. армия, начавшая наступление первой, не имела ни одного артиллерийского полка усиления, ни одного полка ПТО, ни ПВО.

Обстановка под Сталинградом заставила нас ввести в дело 24 и 66 армии 5.9, не ожидая их полного сосредоточения и подхода артиллерии усиления. Стрелковые дивизии вступали в бой прямо с пятидесятикилометрового марша.

Такое вступление в бой армий по частям и без средств усиления не дало нам возможности прорвать оборону противника и соединиться со сталинградцами, но зато наш быстрый удар заставил противника повернуть от Сталинграда его главные силы против нашей [149] группировки, чем облегчилось положение Сталинграда, который без этого удара был бы взят противником.

3. Никаких других и не известных Ставке задач мы перед собой не ставим.

Новую операцию мы имеем в виду готовить на 17.9, с чем вам должен был доложить тов. Василевский. Эта операция и сроки ее проведения связаны с подходом новых дивизий, приведением в порядок танковых частей, усилением артиллерией и подвозом боеприпасов.

4. Сегодняшний день наши наступающие части, так же как и в предыдущие дни, продвинулись незначительно и имеют большие потери от огня и авиации противника, но мы не считаем возможным останавливать наступление, так как это развяжет руки противнику для действия против Сталинграда.

Мы считаем обязательным для себя даже в тяжелых условиях продолжать наступление, перемалывать противника, который не меньше нас несет потери, и одновременно будем готовить более организованный и сильный удар.

5. Боем установлено, что против северной группы в первой линии действуют шесть дивизий: три пехотные, две мотодивизии и одна танковая.

Во второй линии против северной группы сосредоточено в резерве не менее двух пехотных дивизий и до 150–200 танков»{82}.

Как мы видим, Георгий Константинович указал на объективный результат его ударов — «облегчилось положение Сталинграда, который без этого удара был бы взят противником». Однако относительно того, что 1-я гв. армия «не имела ни одного артиллерийского полка усиления, ни одного полка ПТО, ни ПВО», Жуков немного [150] преувеличивает. На 2 сентября в составе армии К. С. Москаленко были 671-й артполк и дивизион 1158-го артполка РГК — двадцать четыре 152-мм пушки-гаубицы.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.