Многобашенные танки
Многобашенные танки
Классы средних и тяжелых танков в Красной Армии в предвоенные годы были представлены многобашенными боевыми машинами Т-28 и Т-35. Следует подчеркнуть, что наибольший вклад в создание многобашенных танков внесли именно советские конструкторы, а СССР был единственной страной в мире, где такие танки производились серийно, причем в заметных количествах.
Проектирование обеих машин началось практически одновременно и велось параллельно КБ ВОАО под руководством С. А. Гинзбурга и КБ АВО-5, возглавляемым Н. В. Барыковым.
Первое заключило с УММ РККА договор на разработку проекта и постройку к 1 мая 1932 года 16-тонного танка Т-28, а второе получило задание к 1 августа 1932 года разработать и построить новый 35-тонный танк прорыва. Вскоре обе конструкторских организации были реорганизованы, на их основе был создан Опытно-конструкторский механический отдел (ОКМО) завода «Большевик» в Ленинграде. Возглавил ОКМО Н. В. Барыков.
Первый испытательный пробег по двору завода «Большевик» прототип Т-28 совершил 29 мая 1932 года. Руководство страны и армии проявляло огромный интерес к новому танку: 11 июля его продемонстрировали руководству УММ РККА, 28 июля — партийному руководству Ленинграда во главе с первым секретарем обкома членом Политбюро ЦК ВКП(б) С. М. Кировым. Танк произвел благоприятное впечатление.
В августе — сентябре 1932 года конструкторы ОКМО под руководством О. М. Иванова, учитывая результаты испытаний и требования военных, коренным образом переработали чертежи Т-28. В результате получилась фактически другая машина: изменились подвеска и трансмиссия, конструкция башен и корпуса, было усилено вооружение. Не дожидаясь изготовления опытного образца, в конце октября 1932 года Совет труда и обороны СССР принял решение об организации серийного производства танков Т-28 на заводе «Красный путиловец» в Ленинграде.
Прототип танка Т-28. Июль 1932 года
Корпус танка собирался из катаных броневых листов толщиной 20–30 мм и делился на четыре отделения: управления, боевое, моторное и трансмиссионное. Корпуса танков были двух типов: сварные и клепано-сварные. Два вертикальных листа образовывали кабину механика-водителя, для входа и выхода которого в ней имелась откидная крышка. Кормовую часть корпуса прикрывал броневой колпак воздухопритоков к вентилятору.
76,2-мм пушка КТ-28 («Кировская танковая») обр. 1927–32 годов с длиной ствола в 16,5 калибра размещалась в главной башне. Справа от пушки и в нише башни устанавливались пулеметы ДТ. Пушка снабжалась телескопическим и перископическим прицелами ТОП обр. 1930 года и ПТ-1 обр. 1932 года Механизм поворота башни имел электрический и ручной приводы. Подъемный механизм секторного типа, ручной. В малых башнях устанавливались пулеметы ДТ. Главная башня имела круговой сектор обстрела, каждая малая — 165°. Характерной особенностью размещения боеприпасов было применение вращающейся боеукладки. Две «вертушки» по 12 снарядов в каждой располагались под правым (командирским) и левым (наводчика) сиденьями главной башни. По обе стороны механика-водителя на правом и левом бортах машины находилось по одному вращающемуся барабану, в каждом из которых было уложено 40 магазинов к пулеметам.
На танке устанавливался 12-цилиндровый V-образный карбюраторный двигатель М-17-Л жидкостного охлаждения. Трансмиссия состояла из главного фрикциона сухого трения, 5-скоростной коробки передач (имевшей блокировочное устройство, предотвращавшее переключение передач при невыключенном главном фрикционе), бортовых фрикционов и двухрядных бортовых передач.
Подвеска танка при менительно к одному борту состояла из двух тележек, подвешенных к корпусу в двух точках. В каждую тележку входили три каретки, соединенные между собой рычагами, а каждая каретка, в свою очередь, состояла из двух пар катков, связанных попарно балансиром. Все каретки были подрессорены цилиндрическими спиральными пружинами. Гусеничные цепи — мелкозвенчатые, со 121 траком, цевочного зацепления. Зубчатые венцы ведущих колес выполнялись съемными.
В броневых ящиках по обоим бортам корпуса устанавливались приборы дымопуска ТДП-3, для управления которыми в бортах корпуса имелись круглые отверстия.
Танк Т-28 на Красной площади. 7 ноября 1939 года
Радиостанция 71-ТК-1 с поручневой антенной, обеспечивавшая связь только на остановках, устанавливалась на командирских танках, у которых вследствие этого отсутствовал кормовой пулемет. Для внутренней связи имелся танкофон на 6 человек и радиоприбор «Сафар».
В конце 1933 года на заводе «Красный путиловец» было организовано специальное конструкторское бюро — СКБ-2. Его возглавил О. М. Иванов, который в ОКМО был ведущим инженером при разработке Т-28. В мае 1937 года О. М. Иванова, арестованного, а затем расстрелянного, сменил на его посту 29-летний Ж. Я. Котин, протеже Ворошилова, женатый на воспитаннице наркома обороны. Вся дальнейшая работа по обеспечению серийного выпуска и усовершенствованию танка Т-28 проводилась под его руководством.
Танк Т-28 выпускался с 1933 по 1940 год, причем в течение всего этого периода в его конструкцию было внесено более 600 различных изменений и усовершенствований, которые позволили повысить прочность узлов и агрегатов и надежность работы машины в целом. В процессе производства общий башенный люк для посадки экипажа был заменен на два, причем люк наводчика оборудовали зенитной турелью П-40 для пулемета ДТ, напряжение электромотора для вращения главной башни повысили с 12 до 24 В, перестал устанавливаться радиоприбор для внутренней связи «Сафар»; были внесены многочисленные изменения в трансмиссию, двигатель, элементы ходовой части. С 1938 года на танк начали устанавливать 76,2-мм пушку Л-10 с длиной ствола в 26 калибров, обладавшую значительно большей мощностью, чем КТ-28. Всего за годы серийного производства заводские цеха покинули 503 танка Т-28.
Именной танк «Сталин» направляется на Красную площадь. 7 ноября 1940 года
Первые танки Т-28 поступили во 2-й отдельный танковый полк Ленинградского военного округа, затем — в 1, 3-й и 4-й танковые полки. 12 декабря 1935 года эти полки были развернуты в отдельные тяжелые танковые бригады. Бригады дислоцировались: 1-я — Белорусский военный округ (г. Смоленск), 4-я — Киевский военный округ (г. Киев), 5-я — Харьковский военный округ (г. Харьков) и 6-я имени С. М. Кирова — Ленинградский военный округ (г. Слуцк). При этом 5-я тяжелая танковая бригада имела смешанный состав, наряду с Т-28 в ней были и тяжелые танки Т-35. Приказом наркома обороны от 21 мая 1936 года бригады выделили в резерв Главного Командования. Они предназначались для качественного усиления стрелковых и танковых соединений при прорыве укрепленных позиций противника. В соответствии с этим велось и обучение танкистов. Подготовка танкистов для Т-28 осуществлялась во 2-й запасной танковой бригаде ЛВО, в Орловском бронетанковом училище, а также на Ленинградских бронетанковых курсах усовершенствования комсостава.
Первые маневры с участием 15 танков Т-28 прошли в ЛВО в январе 1934 года. Самое большое количество Т-28, одновременно задействованных в маневрах, — это 52 машины 1-й тяжелой танковой бригады во время учений БВО 8–17 октября 1936 года. В докладе об этих учениях говорилось: «Танками пройдено 250 километров за три дня „боя“. Мы имеем хорошие отзывы из частей о тактико-технических характеристиках Т-28, однако в части качества машин Кировский завод сделал еще не все».
Еще одним важным мероприятием, в котором постоянно участвовали танки Т-28, были парады.
Начиная с 1933 года и до начала Великой Отечественной войны они регулярно 1 мая и 7 ноября проходили по Красной площади в Москве, площади им. Урицкого (Дворцовой) в Ленинграде и по Крещатику в Киеве. Количество Т-28, участвовавших в парадах, обычно не превышало 20 машин.
Танк Т-28 с конической башней на площади Урицкого (Дворцовой) в Ленинграде перед парадом. 7 ноября 1940 года
В сентябре 1939 года 10-я (98 танков Т-28) и 21-я (105 танков Т-28) тяжелые танковые бригады участвовали в «освободительном походе» — боевых действиях против Польши в составе Украинского и Белорусского фронтов соответственно. Столкновений с войсками противника практически не было, бригады прошли по 350–400 км, при этом танки Т-28 показали себя с самой лучшей стороны.
Но в конце ноября их ждало более серьезное испытание — участие в советско-финской войне (с 30 ноября 1939-го по 13 марта 1940 года). Боевые действия велись на довольно широком фронте — от побережья Финского залива до Мурманска. Но наиболее тяжелые и кровопролитные бои шли на Карельском перешейке.
Его территория сплошь покрыта крупными лесными массивами, допускавшими движение танков только по дорогам и просекам. Большое количество рек и озер с болотистыми или крутыми берегами, незамерзающие озера, валуны — все это представляло для танков естественные труднопроходимые препятствия. Дорог было мало, движение даже по проходимым участкам леса требовало от механиков-водителей высокого мастерства. Кроме того, суровая зима 1939–1940 годов с морозами, достигавшими в середине января температуры -45 °C, и почти метровым снежным покровом создавала дополнительные трудности.
Естественные препятствия были усилены финнами, создавшими систему мощных укреплений, известную под названием «линия Маннергейма». Она состояла из полосы заграждений (предполья), главной и второй оборонительных полос и большого числа отдельных позиций и узлов обороны.
Танк Т-28 на маневрах. 1936 год
«Линия Маннергейма» имела множество мощных железобетонных дотов и противотанковых инженерных заграждений: надолбов, эскарпов, противотанковых рвов, «волчьих ям» и минных полей. Все это прикрывалось хорошо продуманной системой артиллерийского и пулеметного огня.
Именно здесь, в полосе 7-й армии, наносившей главный удар, и действовала 20-я тяжелая танковая бригада им. Кирова, укомплектованная танками Т-28 и переброшенная из г. Слуцка Белорусского военного округа на Карельский перешеек. Здесь ее укомплектовали до штата военного времени (в бригаду влилось до 50 % приписного состава). В течение последующих полутора месяцев шли усиленные занятия по боевой подготовке: отрабатывались действия подразделений в наступательном бою на пересеченной местности; проводились практические занятия с экипажами танков по вождению машин по азимуту ночью и по преодолению противотанковых препятствий (каменных, деревянных и земляных стенок) с помощью фашин. Особое внимание уделялось подготовке механиков-водителей. В результате к началу военных действий танковые батальоны оказались хорошо подготовлены к боям. Техническое состояние машин также было очень хорошим, но при этом не хватало ремонтных мастерских и практически полностью отсутствовали эвакуационные средства (всего 4 трактора «Коминтерн» на всю бригаду).
29 ноября 1939 года бригада была придана 19-му стрелковому корпусу с задачей: ударом в направлении Ахи-Ярви — Кирка Кивенапа разгромить финские части и не допустить их отхода в Северо-Западном направлении. 30 ноября бригада перешла границу вместе со стрелковыми частями. На следующий день по приказу командира корпуса для поддержки 68-го стрелкового полка в районе Корвалы была выделена 2-я танковая рота 95-го танкового батальона. Командовал ею лейтенант Хохлов — молодой энергичный командир. Зная, что дороги заминированы, он повел роту лесом, по азимуту. Танки, легко ломая деревья, двигались по лесу и подошли к Корвале уже в сумерках. На одной из высот была обнаружена наша пехота, залегшая под огнем финнов. Быстро сориентировавшись, Хохлов повел танки в атаку — и противник в панике бежал. Танкисты подоспели вовремя: оказалось, что наш стрелковый батальон попал в засаду и был окружен противником. Рота Хохлова преследовала отступавших финнов, которые из-за внезапности атаки не успели взорвать мост и заминировать дорогу. Но на Выборгском шоссе их сопротивление носило уже более организованный характер. Мост через реку Линтульи-иоки взлетел на воздух буквально перед носом у советских танкистов; одновременно с другого берега ударили вражеские орудия и пулеметы. Хохлов отвел танки в лес и организовал разведку. Выяснилось, что впереди, в монастыре Линтула расположен сильный опорный пункт противника. Комиссар бригады Кулик, находившийся все это время в боевых порядках 2-й танковой роты, связался с комбригом Борзиловым, который подтянул в район монастыря основные силы. Утром 2 декабря разгорелся бой. Финны оказывали упорное сопротивление. Танки, перейдя реку вброд, разбили несколько дзотов и вышли в тыл врагу, что и решило исход боя. Финны отошли к узлу сопротивления Кирка Кивенапа. Их преследовал 95-й танковый батальон, в авангарде которого двигалась рота Хохлова с посаженной на броню пехотой. Машины шли в темноте, без огней, с ходу преодолевая встречающиеся противотанковые рвы. У Тиртулы по батальону открыла огонь финская артиллерия. Рота Хохлова, ссадив пехоту, открыла ответный огонь. Правда, ориентироваться наводчикам было трудно. Финны подожгли деревню, и в зареве пожара различать вспышки их выстрелов могли только очень опытные танкисты. Ночная тьма ставила примерно в одинаковые условия как советские танки, так и гарнизоны финских дзотов — те и другие не могли вести прицельного огня. Однако финны имели преимущество, действуя на своей территории, которую они хорошо знали и где заранее пристреляли все подступы к огневым точкам. В это время на левом фланге по противнику нанес удар 90-й танковый батальон капитана Ушакова. Финские части, не выдержав одновременного удара двух танковых батальонов, в спешке отошли. Кирка Кивенапа — мощный опорный узел — была захвачена. При этом было подбито четыре Т-28 90-го танкового батальона и два Т-28 95-го.
Танки перед атакой. Карельский перешеек, февраль 1942 года
В первые дни боев при встрече с финнами танки действовали так: сначала обстреливали из пулеметов препятствия и укрытия вблизи препятствий, а затем проделывали проходы с помощью саперов. Кое-где гранитные надолбы разбивались бронебойными снарядами, но бывали случаи, когда танкисты выходили из машин и вручную ломами проделывали проходы в железобетонных надолбах.
К этому времени основные силы 20-й тяжелой танковой бригады после ряда маршей вышли к главной оборонительной полосе — «линии Маннергейма» и сосредоточились в районе Бобошино. Здесь танкисты занимались подготовкой к предстоящим боям. 13 декабря все танки были перекрашены в белый цвет.
17 декабря 1939 года бригаде была поставлена задача: поддержать наступление частей 50-го стрелкового корпуса (123-я и 138-я стрелковые дивизии) при атаке укрепленных узлов Хотинен и высоты 65,5. Начальник штаба 138-й стрелковой дивизии доложил в штаб корпуса, что «впереди никакого укрепрайона нет, противник бежит». Не проверив этих сведений, командование отменило ранее назначенную пятичасовую артиллерийскую подготовку и двинуло в атаку пехоту 123-й стрелковой дивизии при поддержке 91-го танкового батальона. Однако наши войска уперлись в мощную укрепленную полосу обороны противника и были встречены сильным огнем. Пехота 138-й дивизии, не имевшая опыта взаимодействия с танками, была от них отсечена, понесла большие потери и в конце концов частично залегла, а частично отступила на исходные позиции.
91-й танковый батальон прорвался в глубь обороны противника за первую и вторую линию надолбов на 450–500 м, попал под сильный артогонь, и не поддержанный пехотой, отошел на исходный рубеж, понеся большие потери. 20 декабря 1939 года 20-я тяжелая танковая бригада была выведена в тыл, где до 1 февраля 1940 года занималась ремонтом материальной части, боевой подготовкой, получала пополнение. В частности, активно проводились занятия по преодолению надолб, сбросу фашин с танков, обучению взаимодействия с пехотой и т. д. 2–10 февраля 1940 года танки Т-28 действовали в составе блокировочных групп по уничтожению финских дотов, а также производили разведку боем. Особая активность была проявлена на участке Хотиненского укрепрайона. Несмотря на большие потери, здесь удалось не только разрушить всю систему обороны финнов, но и отвлечь дополнительные силы из района высоты 65,5, что облегчило прорыв укрепленной полосы врага на этом участке.
11 февраля 1940 года 91-й танковый батальон капитана Яковлева, поддерживая части 123-й стрелковой дивизии после полуторачасовой артподготовки, начал штурм высоты 65,5. Особенно успешно действовала головная рота под командованием старшего лейтенанта Хараборкина, приданная стрелковому батальону капитана Сороки. При уточнении вопросов взаимодействия Хараборкин предложил пехотинцам засучить правый рукав маскхалата, чтобы танкисты могли отличать наших бойцов от финнов. Кроме того, было решено обозначить синими флажками те стрелковые подразделения, которые находились ближе всего к противнику. Таким образом, синий флажок означал, что перед данным подразделением своей пехоты больше нет и танкам можно открывать огонь.
К моменту окончания артподготовки рота Хараборкина приблизилась к первым надолбам и по проходам, проделанным в них саперами, прошла препятствие. Затем с ходу была преодолена вторая линия надолбов, в которой отсутствовали проходы. Причем некоторые машины расстреливали надолбы из пушек, а другие, включая танк Хараборкина, прошли по верхам надолб, за которыми оказался противотанковый ров. С помощью фашин, лежавших на танках, танкисты сделали два прохода через ров и прошли по ним. Затем, развернувшись, танки завязали бой с дотами, сдерживавшими наступление пехоты. Танк командира роты оказался позади одного из дотов. Тремя бронебойными снарядами танкисты разбили его бронированные двери, и дот замолчал. Пользуясь поддержкой танков, пехотинцы перебрались через ров и пошли на штурм. К вечеру 11 февраля высота 65,5 была взята. Рота Хараборкина потеряла в этом бою четыре Т-28. За умелое руководство ротой и личное мужество старшему лейтенанту Хараборкину было присвоено звание Героя Советского Союза.
Ленинградцы приветствуют танкистов 20-й танковой бригады, возвращающихся с Карельского перешейка. 24 апреля 1940 года
На следующий день, 12 февраля, комбриг Борзилов перебросил в район высоты 65,5 95-й танковый батальон, с помощью которого прорыв был расширен и углублен, и к вечеру 13 февраля 1940 года на этом участке главная оборонительная полоса «линии Маннергейма» была полностью прорвана.
16–27 февраля бригада во взаимодействии со 123-й стрелковой дивизией вела бои за овладение станцией Хонканиеми и населенными пунктами Кусисто и Юкола. В этих боях особенно хорошо проявил себя 95-й танковый батальон. Батальон продвигался не по дорогам, а лесными дебрями, где противник не мог протащить противотанковые орудия, а наши танки свободно прокладывали дорогу, ведя за собой пехоту. «Вообще условия такие, что весь личный состав заслуживает одобрения и награды за мужество. Живут на снегу, под обстрелом, не жалуются и сохраняют прекрасный боевой дух», — докладывал в штаб фронта военком бригады Кулик, находившийся все это время в боевых порядках.
20-я тяжелая танковая бригада сыграла при прорыве «линии Маннергейма» наиболее активную, если не решающую роль. Эта бригада благодаря умелому и энергичному руководству была подготовлена к боевым действиям лучше других танковых частей. Ее командование сумело организовать хорошую координацию действий с другими родами войск. Взаимодействие танков с артиллерией и пехотой осуществлялось методом совмещения командных пунктов танковых, артиллерийских и пехотных командиров. На КП устанавливались дополнительные приемники, настроенные на частоту танковых радиостанций. Этот метод дал положительные результаты, поскольку удавалось своевременно реагировать на заявки танкистов на подавление артогня противника, а командование было в курсе боевой обстановки. Для управления танками во время боя командиры подразделений активно использовали радио. Переговоры осуществлялись с помощью закодированной условными сигналами таблицы, составленной из часто используемых в бою фраз и обозначений (например, танки назывались конями, пехота — винтовками, горючее — водой и т. д.). Хорошо было налажено и снабжение бригады: танковые батальоны, по нескольку дней находясь в боях, не имели перебоев в получении всего необходимого, несмотря на загруженность дорог в тылу.
В период боевых действий на Карельском перешейке танки Т-28 использовались в полном смысле по прямому назначению — для поддержки войск при прорыве сильно укрепленных позиций. И несмотря на то что эти машины создавались по требованиям начала 1930-х годов, они проявили себя самым лучшим образом. Т-28 превосходили Т-26 и БТ по проходимости — на второй передаче свободно передвигались по снегу глубиной 80–90 см, лучше преодолевали рвы, эскарпы и другие препятствия. Но при этом, имея более толстую броню (опять же по сравнению с Т-26 и БТ), они оказались уязвимыми для огня 37-мм противотанковых пушек «Бофорс», состоявших на вооружении у финнов (к счастью, таких пушек у них было немного). Бои в Финляндии показали, что Т-28 является надежной и ремонтопригодной машиной, несмотря на суровые географические и климатические условия эксплуатации, артиллерийские обстрелы и минные поля.
По опыту войны остро встал вопрос о повышении защищенности танков. Выход был найден простой и очевидный: экранировать боевые машины, то есть на основную броню приварить дополнительные броневые плиты. Эта работа началась с 1 января 1940 года. Первые 16 экранированных машин планировалось отправить на фронт уже 16 февраля. Однако они ушли в войска только десятью днями позже, при этом их экранировка была частичной — дополнительной 25–30-мм броней защищались только башни и лобовая часть корпуса. Всего же Кировский завод произвел полную и частичную экранировку на 103 танках Т-28.
Экранированные танки Т-28 проходят по Красной площади. 7 ноября 1940 года
С началом формирования в Красной Армии механизированных корпусов летом 1940 года и переходом автобронетанковых войск на новую организацию все танковые бригады постепенно расформировывались, а их кадры и материальная часть поступали на укомплектование новых танковых дивизий. Не стали исключением и тяжелые танковые бригады. Так, на базе 20-й Краснознаменной тяжелой танковой бригады, например, была сформирована 1-я Краснознаменная танковая дивизия 1-го механизированного корпуса. Правда, к началу Великой Отечественной войны довольно большое число Т-28 требовало ремонта, а так как производство запасных частей к ним было прекращено еще в июне 1940 года, а запас ранее выпущенных почти полностью истощился, ремонтировать боевые машины было нечем. Например, в докладе о ходе формирования 5-й танковой дивизии от 4 августа 1940 года говорилось: «Средних танков Т-28 прибыло 30 штук, из них 23 требуют среднего ремонта. Запасных частей к ним совершенно нет».
В итоге из находившихся в войсках формально боеспособными можно считать 292 танка Т-28, однако неизвестно, сколько из них требовало войскового ремонта — замены катков, траков, аккумуляторов и т. п. Учитывая же хроническое отсутствие запасных частей к Т-28, не будет преувеличением считать полностью исправными и боеготовыми примерно 170–200 машин. Кроме того, следует учитывать, что танки с пушкой КТ-28 совершенно не годились для борьбы с танками противника, а могли использоваться только для поддержки пехоты. Количество Т-28, находившихся непосредственно в танковых дивизиях механизированных корпусов, было значительно меньше, чем их общее количество в военных округах. Остальные машины, по-видимому, хранились на складах.
Первыми вступили в бой с немцами танки Т-28 5-й танковой дивизии, дислоцировавшейся в литовском городе Алитусе. Части дивизии, еще 19 июня выведенные из военного городка, заняли оборону на восточной окраине города на правом берегу реки Неман. Поэтому когда 22 июня 1941 года в 4.20 утра немецкая авиация стала бомбить парки дивизии, там уже никого не было. Вслед за этим танки и пехота 39-го моторизованного корпуса Вермахта стали переправляться через Неман по двум мостам, и здесь они были встречены огнем артиллерии и контратаками советских танков. Во время боя за мосты геройски действовал личный состав 1-го батальона 9-го танкового полка. Он имел 24 танка Т-28 и с места артогнем поддерживал атаку танков БТ-7 2-го батальона. Тем самым движение противника через северный мост было приостановлено. Только в 7.00 23 июня, при появлении новых частей противника и вследствие нехватки боеприпасов, части 5-й танковой отошли. За день боя 9-й танковый полк потерял 16 Т-28 на поле боя, а остальные вышли из строя по техническим причинам и были подорваны экипажами.
Танки Т-28, находившиеся на складе под Минском, были захвачены немцами в первые же дни войны. Только одна машина, управляемая старшиной Д. Малько, 29 июня на предельной скорости промчалась по улицам столицы Белоруссии, тараня вражеские автомобили и тягачи. Танк прошел через весь город и был подбит на его восточной окраине. Малько был ранен, но сумел покинуть танк и выйти к своим. Уже после войны Д. Малько за этот бой был награжден орденом Отечественной войны I степени.
На Юго-Западном фронте Т-28 4-го и 15-го механизированных корпусов вступили в бой 23–24 июня. Однако сильная изношенность матчасти и отсутствие запасных частей не позволили в полной мере использовать их боевые качества.
Экранированный Т-28. Судя по всему, после потери гусеницы, танк был подорван экипажем. Июль 1941 года
Здесь небезынтересно привести воспоминания А. Бурды, командира роты Т-28: «14 июля в бою под Белиловкой мы атаковали и уничтожили колонну противника, которая прорывалась к Белой Церкви в сопровождении 15 танков. Я с моим башенным стрелком Васей Стороженко шестнадцатью снарядами уничтожил немецкий танк, четыре машины с боеприпасами и тягач с пушкой…
Обстановка обострялась с каждым часом. Гитлеровцы хорошо знали, что мы рыщем здесь, и на рубежах нашего вероятного появления выставляли танковые и артиллерийские заслоны. И вот в этой обстановке мы все же наносим фланговый удар. Все делалось в спешке: времени для обстоятельной разведки не хватало. Видим, бьет противотанковая артиллерия. Старший лейтенант Соколов с тремя танками бросился подавить ее, и на наших глазах все три танка сгорели…
В это время нас стали обходить крупные силы гитлеровцев. Нам дали приказ отступать. Мне с группой из шести танков было поручено прикрыть отход дивизии: она должна была сосредоточиться в новом районе. Мы вели бой из засад…
Выполнили мы боевую задачу, а тут началось самое трудное: боеприпасы и горючее на исходе, а приказа о смене позиций все нет. Отходить без приказа нельзя и воевать уже нечем. К тому же состояние боевой техники отвратительное — моторы уже отработали то, что им положено. У одного танка вышел из строя стартер — у него мотор заводится только от движения, когда машину на буксире потянешь. А если заглохнет под обстрелом, что тогда?
Укрылись мы в леске, замаскировались, ждем связного от командования. А тут, как на беду, гитлеровцы. Их много. И разбивают бивуак метрах в 30 от наших танков. Мы тихо ждем, присматриваемся, прислушиваемся. Гитлеровцы разожгли костры, сели поужинать, потом улеглись спать, оставив часовых. Уже полночь… Час ночи… Связного все нет. Стало жутковато. Вдруг слышу, что-то шуршит. Пригляделся — ползет человек без пилотки. Шепчу:
— Кто такой?
— Я… лейтенант Перджанян, с приказом.
У него в одной руке винтовка, весь обвешан гранатами. Я его хорошо знал.
— Приказано отходить. Вот маршрут…
Ну, все сделали, как условились. Удар гранатой — в сторону фашистов, все моторы взревели, неисправную машину дернули, она сразу завелась. Даем бешеный огонь по кучам спящих гитлеровцев, по их пушкам, грузовикам. У них паника, мечутся у костров. Много мы их там положили. Прорвались…
Остановился, пересчитал машины — одной нет. Что такое? Неужели погибла? Взял винтовку, побежал по дороге с Перджаняном поглядеть, что случилось. Смотрим, чернеет наш Т-28.
— Свои?
— Свои, — узнаю по голосу механика-водителя Черниченко.
— В чем дело?
— Машина подработалась, фрикцион не берет. А тут еще камень попал между ведущим колесом и плетью гусеницы, ее сбросило внутрь. Теперь гусеницу не надеть…
Что делать? Противник в километре, вот-вот гитлеровцы бросятся нас догонять. Юзом машину не утянуть. Скрепя сердце принимаю решение взорвать танк. Командиром на танке был Капотов — замечательный, храбрый танкист. Приказываю ему:
— Возьми бинты, намочи бензином, зажги и брось в бак с горючим.
Хоть и жалко ему машину, он приказ выполнил немедленно, но вот беда — бинты погасли, взрыва нет. Принимаю новое решение:
— Забросай бак гранатами, а мы тебя прикроем!
Капотов без колебаний выполнил и этот приказ. Раздались взрывы, машина запылала. Мы бросились к танкам и поехали дальше.
Нашли своих, доложили о выполнении боевого задания командованию, получили благодарность. Оттуда до Погребища дошли без боев. Это было уже 18 июля. Там сдали свои машины и отправились на формирование в тыл».
Оставленные экипажами неисправные Т-28 5-й танковой дивизии. Район Алитуса, Литва, июнь 1941 года
Судя по документам, дольше всего действовали Т-28 1-го механизированного корпуса, входившего в состав Северо-Западного фронта. Это объяснялось, во-первых, наличием в составе корпуса преимущественно экранированных танков, прошедших ремонт в 1940 году, а во-вторых, близостью (по сравнению с другими фронтами) Кировского завода, способного быстро и качественно произвести ремонт поврежденных машин.
Осенью — зимой 1941 года небольшое количество Т-28 участвовало в битве под Москвой. Достоверно известно, что как минимум одна машина, из числа находившихся на НИБТПолигоне в Кубинке, была потеряна в боях в октябре 1941 года. В феврале 1942 года после советского контрнаступления этот танк был эвакуирован в тыл для ремонта.
Входили Т-28 и в состав 150-й танковой бригады (3-я армия). На 19 ноября 1941 года она имела 10 Т-28 (боеспособным был только один, остальные требовали ремонта), 4 Т-34, 19 БТ и 15 Т-26. К 26 февраля 1942 года две машины оказались потеряны, а к 3 апреля в бригаде числился лишь один Т-28 (не на ходу), а семь отправили в тыл для ремонта.
К весне 1942 года танки Т-28 находились только в частях Ленинградского фронта. В условиях блокады и использования их в качестве подвижных огневых точек Т-28 применялись до 1943 года, а в тыловых подразделениях — до весны 1944 года.
Экранированный танк Т-28 на боевой позиции. Ленинградский фронт, 42-я армия, 51-й отдельный батальон. Декабрь 1941 года
Имелись Т-28 и в составе 220-й танковой бригады 55-й армии — на 27 сентября 1942 года в ней числилось 8 Т-28, 18 КВ, 20 Т-34, 17 Т-26 и 4 Т-50. Последние сведения по Т-28 Ленинградского фронта относятся к 1 февраля 1944 года, тогда там в тыловых подразделениях еще оставалось 3 машины.
Но дольше всего в боевых частях Красной Армии Т-28 воевали в составе 14-й армии Карельского фронта в Заполярье. В августе 1941 года из остатков 1-й танковой дивизии в районе Аллакурти был сформирован 107-й отдельный танковый батальон. К 1 сентября он имел в строю 3 Т-28, 12 БТ, 5 Т-26 и 5 ЛХТ-133, причем, по донесениям командования, «при использовании наших танков особый эффект давали танки Т-28». В 1943 году батальон был переформирован в 90-й танковый полк, и к 20 июля 1944 года (моменту начала наступления советских войск в Карелии) имел в своем составе 3 Т-28, 8 Т-26, 5 Т-30, 1 Т-60 и 3 Т-38. Это самое позднее (из найденных в документах) упоминание об использовании танков Т-28 частями Красной Армии в Великой Отечественной войне.
Что касается тяжелого танка Т-35, то в соответствии с Постановлением Правительства СССР в мае 1933 года его серийное производство было возложено на Харьковский паровозостроительный завод имени Коминтерна (ХПЗ). С октября 1933-го по июнь 1939 года здесь изготовили 61 машину этого типа.
Тяжелый танк Т-35
Танк Т-35 имел пять башен цилиндрической формы, расположенных в два яруса. В трех башнях — пушки и пулеметы (одна 76-, две 45-мм пушки и три пулемета ДТ), в двух — по одному пулемету ДТ. Корпус — клепано-сварной конструкции. С конца 1938 года ХПЗ перешел на выпуск Т-35 с башнями конической формы, несколько утолщенной броней, усиленной подвеской и увеличенной емкостью топливных баков. Эти танки имели увеличенную до 70 мм толщину брони переднего наклонного и лобового листов и до 25 мм — броню башен и подбашенной коробки. Масса танка достигла 54 т.
Первые серийные машины Т-35 поступили в 5-й тяжелый танковый полк РГК в Харькове. В 1935 году полк развернули в 5-ю отдельную тяжелую танковую бригаду, которая в марте 1939 года была передана в состав Киевского военного округа и передислоцирована в г. Житомир. Вскоре она сменила номер и стала 14-й тяжелой танковой бригадой.
Уже к этому времени боевая ценность этих машин стала сомнительной. Единственное, где они проявили себя в полной мере, так это участие в военных парадах. Начиная с 1933 года и вплоть до начала Великой Отечественной войны Т-35 демонстрировали мощь Красной Армии на парадах в Москве и Киеве.
Одни из первых серийных танков Т-35 проходят по Красной площади. 7 ноября 1935 года
Т-35 5-й тяжелой танковой бригады на учениях. Район Харькова, лето 1935 года
В 1940 году при формировании механизированных корпусов 48 танков Т-35 получили 67-й и 68-й танковые полки 34-й танковой дивизии 8-го механизированного корпуса. Остальные танки находились в различных военно-учебных заведениях и ремонте.
Боевая карьера Т-35 оказалась очень короткой. 21 июня 1941 года в 24.00 в полках 34-й танковой дивизии, дислоцированных в Грудеке-Ягеллонском юго-западнее Львова, объявили тревогу. Машины заправили и вывели на полигон, где началась загрузка боекомплекта. В ходе последующих боевых действий все Т-35 8-го мехкорпуса были потеряны, причем большинство по техническим причинам. Погибли в бою считаные танки.
В боях под Москвой в составе танкового полка Военной академии механизации и моторизации имени Сталина принимали участие два Т-35. Был и еще один «боевой» дебют Т-35. На этот раз в кино. Речь идет о документальном фильме «Битва за Москву», некоторые эпизоды которого снимались под Казанью. В них снимались два Т-35 с Казанских бронетанковых курсов усовершенствования технического состава.
Т-35 с коническими башнями по пути на Красную площадь. 7 ноября 1940 года
Боевые машины танкового полка ВАММ. На переднем плане — Т-35. Москва, ноябрь 1941 года
Данный текст является ознакомительным фрагментом.