ГЕНЕРАЛ ВЛАСОВ И АТАМАН КРАСНОВ. ПАКТ С ДЬЯВОЛОМ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ГЕНЕРАЛ ВЛАСОВ И АТАМАН КРАСНОВ. ПАКТ С ДЬЯВОЛОМ

Казнь через повешение особенно жестока, мучительна и позорна — тем более для офицера. В нашей стране приговоренных к смерти расстреливали. Только во время войны вешали фашистских палачей и предателей. Повесили и двух генералов, которым ныне предлагают поставить памятник.

Один депутат Государственной думы внес законопроект о сооружении памятника казачьему генералу Петру Николаевичу Краснову. А устроить мемориал генералу Андрею Андреевичу Власову как герою борьбы за демократическую Россию считает необходимым уважаемый ученый и политик Гавриил Харитонович Попов, автор полемической книги «Вызываю дух генерала Власова».

Есть исторический спор, который не только не кончается, но и разгорается с новой силой. Это спор вокруг таких фигур, как генерал Власов и казачий атаман Краснов. Во время Второй мировой войны они перешли на сторону немцев. И есть люди, которые сейчас — больше чем прежде — уверены: они поступили правильно, потому что это был единственный способ бороться за освобождение России от советской системы, от коммунизма, от сталинщины.

У нас в Москве генерала Власова превозносят весьма уважаемые люди. А что касается атамана Краснова, то, когда я был в столице донских казаков, в Новочеркасске, услышал восхищенные речи об атамане. Может быть, для этого есть основания, а мы просто во власти стереотипов?

Запретные темы

Архиерейский синод Русской зарубежной церкви призвал всех считать генерала Андрея Андреевича Власова не предателем, а патриотом. Синод откликнулся на книгу клирика Санкт-Петербургской епархии Русской православной церкви протоиерея Георгия Митрофанова под названием «Трагедия России. «Запретные» темы истории XX века».

Клирик Митрофанов предложил реабилитировать: главнокомандующего входившей в состав вермахта Русской освободительной армией генерала Андрея Власова, начальника главного управления казачьих войск при нацистском министерстве по делам восточных оккупированных территорий атамана Петра Краснова и командующего резервом казачьих войск при штабе СС генерала Андрея Шкуро.

Всех троих после войны судили в Москве и приговорили к смертной казни.

Синод Русской зарубежной церкви отправил Митрофанову письмо с благодарностью:

«Имя православного христианина Андрея Власова вызывает ненависть при неведении исторической реальности в силу тоталитарно-богоборческой пропаганды… Генерал Власов был и остается своего рода символом сопротивления безбожному большевизму во имя возрождения России… И на вопрос: «Были ли генерал Власов и его сподвижники предателями России?» — мы отвечаем — нет, нимало. Все, что было ими предпринято, делалось именно для Отечества, в надежде на то, что поражение большевизма приведет к воссозданию мощной России».

Заявление синода не должно удивлять тех, кто знает историю. Во время Великой Отечественной войны митрополит Анастасий, тогдашний председатель архиерейского синода Русской православной церкви за рубежом, направил приветственный адрес Адольфу Гитлеру, чьи солдаты уже топтали русскую землю. Митрополит Анастасий называл Гитлера «Богом посланным… будущим спасителем от большевизма, за которого молится вся Россия…».

«Моления о Вас, — обещал фюреру Анастасий, — будут возноситься во всех православных церквах. Ибо не один только германский народ поминает Вас горячей любовью и преданностью перед Престолом Всевышнего: лучшие люди всех народов, желающие мира и справедливости, видят в Вас вождя в мировой борьбе за мир и правду».

Кажется непостижимым, что столько наших соотечественников в силу разных причин оказались на стороне Гитлера. Одни носили нацистскую форму и стреляли в русских же людей, другие служили в оккупационной администрации. И что же, сегодня они больше не предатели и пособники нацистов, а герои, сражавшиеся за свободную Россию?

Торжественную встречу немецких войск радостно снимали немецкие кинодокументалисты. Как правило, кадры постановочные. Но страх перед немцами поначалу у многих отсутствовал. Люди старшего поколения помнили, что в Первую мировую кайзеровская армия тоже заняла немалую территорию, но вела себя корректно. И те, кто искренне приветствовал немцев, были люди, ненавидевшие советскую систему, они рассчитывали, что их неприятности закончились, были обиженные советской властью, и они надеялись сделать карьеру, наверстать упущенное, а заодно и сквитаться с обидчиками. Так что желающие связать свою жизнь с оккупационной властью нашлись.

На той части советской земли, которая была оккупирована немцами, до войны жило около сорока процентов населения нашей страны. Сколько из них так или иначе связали себя с оккупационным режимом? Не знаю точных цифр. Жизнь на оккупированной территории была запретной темой в советские времена, поэтому она мало изучена. Но на всей территории существовала назначенная немцами местная администрация и вспомогательная полиция, которые служили оккупантам. А в составе вермахта действовали вспомогательные части — в основном из бывших военнопленных.

В плен попали миллионы советских солдат. Из них абсолютное большинство — в первые месяцы войны, летом и осенью сорок первого. Не все попавшие в окружение бойцы и командиры пытались прорваться к своим. Те, чьи родные места были уже оккупированы немцами, думали, что Красная армия разгромлена и война закончилась. Они пробирались к своим семьям, в родные места. Мобилизованные из республик Прибалтики, западных областей Украины и Белоруссии, недавно присоединенной части Молдавии не очень хотели служить в Красной армии и защищать советскую власть.

В конце июля сорок первого начальник политуправления Западного фронта дивизионный комиссар Дмитрий Александрович Лестев доложил: «Среди красноармейцев — уроженцев западных областей Украины и Белоруссии — с первых дней боев вскрыты довольно распространенные пораженческие и антисоветские настроения… Все эти факты требуют, чтобы по отношению к этой неблагонадежной прослойке красноармейцев принимались организационные меры заранее, не выводя таких красноармейцев на фронт. Правильным решением будет: отправка их на службу в глубокий тыл, а по отношению к наиболее активной антисоветской части — решительные репрессивные меры».

То же самое в сентябре докладывали командующий 30-й армией генерал-майор Василий Афанасьевич Хоменко и член военного совета бригадный комиссар Николай Васильевич Абрамов: «Военный Совет армии, анализируя факты позорных для армии явлений — сдачи наших красноармейцев в плен к немцам, установил, что значительная часть сдавшихся в плен принадлежит к красноармейцам по национальности белорусам, семьи которых находятся в оккупированных немцами областях. Имеют место факты переходов к немцам из этой категории красноармейцев не только отдельных лиц, но за последнее время есть случаи, когда этот переход совершали организованно целые группы…»

В те же дни первый секретарь ЦК Белоруссии, член военного совета Брянского фронта Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко писал Сталину о ситуации с пополнением, идущим на фронт: «При первой бомбежке эшелоны разбегаются, многие потом не собираются и оседают в лесах, все леса прифронтовых областей полны такими беглецами. Многие, сбывая оружие, уходят домой… В Орловском округе из ста десяти тысяч человек призвано сорок пять тысяч, остальных не могут собрать…»

Официальные данные таковы: в Великую Отечественную органы госбезопасности задержали один миллион четыреста восемьдесят семь тысяч дезертиров. Иначе говоря, почти полтора миллиона человек бежали, чтобы не служить в Красной армии. Это потом, когда увидели, что творят немцы, уперлись и стали сражаться по-настоящему.

Добровольные помощники

Попавших в немецкий плен красноармейцев ждала страшная судьба: они умирали от голода, ран и эпидемий. Немецкое командование относилось к пленным бесчеловечно. Данные о численности красноармейцев, расстрелянных в немецком плену или погибших от голода и эпидемий, сильно расходятся. В немецких работах приводится цифра два с половиной миллиона человек.

Советское правительство имело возможность немного облегчить участь пленных — с помощью Международного комитета Красного Креста. Эта общественная организация была создана в 1863 году в Женеве. Ее задача — защищать военных и гражданских лиц, ставших жертвами военного конфликта, помогать раненым, военнопленным, политическим заключенным и жителям оккупированных территорий.

Делегаты Международного комитета — единственные люди, которым позволено проникать за колючую проволоку, пересекать линию фронта и посещать оккупированные территории. Репутация комитета такова, что с ним сотрудничают практически все правительства. Даже Гитлер вынужден был считаться с Женевой.

23 июня 1941 года, на следующий день после нападения Германии на Советский Союз, глава Международного комитета Красного Креста Макс Хубер предложил Москве и Берлину свои посреднические услуги, для начала — помочь обменяться списками военнопленных.

27 июня нарком иностранных дел Вячеслав Михайлович Молотов подписал ответную телеграмму: «Советское правительство готово принять предложение Международного комитета Красного Креста относительно представления сведений о военнопленных, если такие же сведения будут представляться воюющими с советским государством странами».

Международный комитет рекомендовал Советскому Союзу ратифицировать Женевскую конвенцию 1929 года о защите военнопленных: это позволит воспользоваться услугами Красного Креста. Его представители смогут посещать в Германии лагеря советских военнопленных и требовать улучшения их положения. Разумеется, инспекции подвергнутся и советские лагеря для немецких военнопленных.

9 августа немцы разрешили представителям Красного Креста посетить один из лагерей для советских военнопленных. Но продолжения не последовало, потому что советское правительство отказалось пускать сотрудников Международного Красного Креста в свои лагеря.

6 сентября советский посол в Турции Сергей Александрович Виноградов, через которого шли переговоры, отправил в Москву недоуменную записку. Он не понимал, почему в Женеву не пересылают списки немецких военнопленных.

«Немцы уже дали первый список наших красноармейцев, захваченных ими в плен, — напоминал посол. — Дальнейшие списки будут даны лишь после того, как Красный Крест получит такие же данные от нас».

Первый список на двести девяносто семь пленных был получен в Москве. Но отправлять в Женеву список немецких пленных не захотели.

Международный Красный Крест предложил за счет Советского Союза закупить продовольствие и одежду для советских пленных и обещал проследить, чтобы посылки попали по назначению. Германия не возражала. В Москве интереса к этой идее не проявили. Когда в лагерях началась эпидемия сыпного тифа, представители Красного Креста вновь обратились в советское посольство в Турции. Предложили отправить военнопленным медикаменты, если Москва возместит расходы. Ответа не последовало.

В ноябре и декабре сорок первого Международный Красный Крест переправил в Москву фамилии нескольких тысяч красноармейцев, попавших в румынский плен. Свои списки передали итальянцы. Финны тоже были готовы обменяться списками. Но все требовали взаимности.

Москва не отвечала. Надо понимать, что судьба попавших в плен бойцов и командиров Красной армии Сталина уже не интересовала — что от них толку, воевать они не могут. Давать какие-то сведения о числе немецких пленных он категорически не хотел. И уж вовсе Сталин не представлял себе, как в лагерях НКВД появятся швейцарские медики и начнут задавать вопросы.

Редкое исключение было сделано для взятого в плен в Сталинграде командующего 6-й немецкой армией генерал-фельдмаршала Фридриха Паулюса.

С санкции комиссара госбезопасности 3-го ранга Амаяка Захаровича Кобулова, заместителя начальника управления по делам военнопленных и интернированных НКВД, на запрос Красного Креста 20 февраля 1943 года был дан телеграфный ответ: «Паулюс жив, здоров, чувствует себя прекрасно. Почтовый адрес лагеря — Союз Советских Социалистических Республик, лагерь военнопленных № 27».

Адольф Гитлер избегал встреч с родственниками, чтобы его не донимали просьбами и жалобами. Привечал только родную сестру Паулу, сводную сестру Ангелу и ее детей — Лео Раубаля и Гели Раубаль. Причем с племянницей Гели у него был настоящий роман, в результате которого она покончила с собой… Племянник фюрера, лейтенант Лео Раубаль, служил в вермахте и под Сталинградом попал в плен.

Принято считать, что Гитлер хотел выручить из плена Паулюса и был готов обменять его на сына Сталина — старшего лейтенанта Якова Джугашвили, который находился в немецком плену с июля 1941 года. Но советский вождь, переступив через отцовские чувства, ему отказал.

На самом деле фюрер Паулюса возненавидел. Капитуляция командующего 6-й армией привела Гитлера в бешенство.

— Какую легкую жизнь он себе устроил! Настоящий мужчина обязан застрелиться подобно тому, как раньше полководцы бросались на меч, если видели, что дело проиграно. Он мог войти в вечность, в бессмертие нации, а предпочел отправиться в Москву… Паулюс в ближайшее время выступит по русскому радио — вот увидите. Запрут в подвал с крысами, и тут же заговорит.

Обменяться Гитлер предложил родственниками: лейтенанта Раубаля на лейтенанта Джугашвили. Так что приписываемая Сталину фраза «я простого солдата на маршала не меняю» — миф.

Отказ Москвы от сотрудничества с Международным Красным Крестом был только на руку нацистам. Командование вермахта подготовило списки полумиллиона советских пленных, которые готово было передать швейцарцам. Когда выяснилось, что Советский Союз не намерен отвечать взаимностью, Гитлер распорядился прекратить составление списков и запретил пускать представителей Красного Креста в лагеря, где содержались красноармейцы. Фюрер знал, сколько советских пленных каждый день умирало в немецких лагерях, и не хотел, чтобы это стало достоянием гласности.

А швейцарцы многих бы спасли. Выполняя просьбы других воюющих государств, они следили за распределением посылок с продовольствием и лекарствами в лагерях военнопленных. Британские пленные получали в месяц три посылки — как минимум от голода и истощения они не умирали. Кроме того, появление представителей Красного Креста в лагерях заставляло надзирателей сдерживаться.

Никто не находился в таком бедственном положении, как советские пленные. В этой ситуации между жизнью и смертью пленные часто соглашались перейти на сторону врага, лишь бы спастись. Согласие служить оккупационным властям давало шанс выжить.

Трудно обвинять в чем-либо военнопленных, которые, умирая от голода в немецких лагерях, выбирали жизнь и говорили немецким вербовщикам «да». Уже в 1941 году несколько сот тысяч русских людей служили вермахту. Они именовались «хи-ви» — это сокращение от Hilfswillige (добровольные помощники). Носили немецкую форму без знаков отличия. Использовались в роли шоферов, ездовых и механиков. Примерно десять процентов численности немецкой пехотной дивизии составлял русский подсобный персонал.

По разным причинам люди оказались в плену. Как правило, по вине плохо воевавших командиров… И вели себя по-разному. Кто ничем себя не опорочил и не запятнал, ничего кроме сочувствия не вызывает. Другое дело те, кто перешел на сторону врага, взял оружие и сражался на стороне немцев против своих же боевых товарищей, против своего народа и своей страны. Вот из них оккупационные власти формировали охранные части, полицейские батальоны. Они помогали вермахту и полиции безопасности.

В 1942 году в вермахте создали штаб восточных добровольческих войск, занимавшийся формированием и пополнением частей, набранных в основном из военнопленных. К середине 1943 года, утверждают немецкие историки, в вермахте насчитывалось девяносто русских батальонов, сто сорок боевых единиц, равных по численности полку, и множество мелких подразделений. Они использовались для охраны тыла действующих частей вермахта. На борьбу с партизанами немцы бросили украинские батальоны, казачьи части и полицейские карательные отряды. Все свои…

Немцы делили советских пленных на несколько категорий. В привилегированное положение попадали представители среднеазиатских народов, жители Кавказа и казаки, которых сразу предполагалось привлечь на свою сторону. Когда русские пленные просто умирали от голода, казаков принимали в ряды вермахта как «полноправных солдат» и для них устанавливались немецкие нормы питания.

Оккупационная администрация рассматривала казаков как антирусскую, антимосковскую силу; их брали не только в армейские части, но и в добровольческие войска СС. В октябре сорок первого — с разрешения Генштаба сухопутных войск немецкой армии — для борьбы с советскими партизанами начали формировать первые казачьи сотни из военнопленных и местного населения.

Казачьи формирования приносили присягу:

— Клянусь всемогущим Богом, перед Святым Евангелием, что буду верно служить вождю новой Европы и германского народа Адольфу Гитлеру и буду бороться с большевизмом, не щадя своей жизни, до последней капли крови…

Услуги атамана Краснова

Услуги казаков нацистской Германии предложил бывший донской атаман Петр Николаевич Краснов, который еще после революции хотел отделить Дон от России и заключил тогда союз с кайзером Вильгельмом II.

В мае 1918 года кайзеровская армия вошла в Таганрог и Ростов-на-Дону. 3 мая в Новочеркасске собрался «Круг спасения Дона», в котором участвовали казаки восставших против советской власти станиц. Они провозгласили создание Всевеликого войска Донского, войсковым атаманом избрали генерал-лейтенанта Петра Краснова.

Краснов пытался отделить Дон от России. Говорил: «Дон должен стать самостоятельным государством». Он советовал казакам «не вмешиваться в дела русского государства и предоставить ему самому устроить свой образ правления, как ему будет угодно, а самим зажить вольной жизнью. Казаки должны отстаивать свои казачьи права от русских… Пусть свободно и вольно живут на Дону гостями, но хозяева только мы, только мы одни — казаки! Руки прочь от нашего казачьего дела. Дон для донцов…»

Краснов ориентировался на немцев, что казалось немыслимым русским офицерам. После стольких лет мировой войны для них Германия оставалась врагом. А Краснов написал кайзеру Вильгельму письмо с просьбой поддержать идею создания Донской и Кавказской федерации, в которую хотел включить Царицын и Воронеж.

Генерал писал, что «тесный договор сулит взаимные выгоды, и дружба, спаянная кровью, пролитой на общих полях сражений воинственными народами германцев и казаков, станет могучей силой для борьбы со всеми нашими врагами».

Германия признала Донскую республику. Краснов получал от немцев боеприпасы из русских же военных складов на Украине, захваченных германской армией, а в обмен снабжал оккупационные войска хлебом, шерстью и мясом.

Когда немецкие войска ушли, Краснов попросил генерала Антона Ивановича Деникина о помощи и признал его главнокомандующим Вооруженными силами Юга России. Но большинство русских офицеров по-прежнему считали Германию своим врагом, поэтому среди белых Краснову места не нашлось. Бывший атаман Краснов уехал в Германию, где двадцать лет спустя предложил свои услуги Адольфу Гитлеру.

Краснов был просто счастлив, когда нацистская Германия напала на Советский Союз.

23 июня 1941 года, на второй день войны, он писал атаману Общеказачьего объединения в Германской империи генерал-лейтенанту Евгению Ивановичу Балабину: «Итак, совершилось. Начинается новая эра жизни России… Быть может, мы накануне вековой дружбы двух великих народов».

Генерал Краснов мечтал о создании на русской территории — с помощью немцев — самостоятельной Казакин. Требовал от казаков помогать вермахту: «Выйдут оставшиеся в живых казаки с хоругвями и крестами навстречу германским войскам — будут и казаки в Новой России. Не выйдут, будут кончать самоубийством, как Смоленск, Ленинград и другие города советские…»

«В Новой Европе, — мечтал атаман Краснов, — Европе национал-социалистической, казаки займут почетное место, как наиболее культурная и способная часть народа Русского».

Казаки-эмигранты отправляли германскому правительству приветственные телеграммы, клялись в «верности и преданности» и предоставляли себя в распоряжение фюрера для совместной борьбы против Советского Союза.

28 июня атаман войска Донского в эмиграции Михаил Граббе подписал приказ: «Вождь Великогерманского Рейха Адольф Гитлер объявил войну Союзу Советских Социалистических Республик. От Ледовитого океана до Черного моря грозною стеною надвинулась и перешла красные границы мощная германская армия, поражая полки Коминтерна. Великая началась борьба. Донское казачество! Эта борьба — наша борьба».

Идеологи казаков рассчитывали на создание независимого казачьего государства, в которое собирались включить Северный Кавказ и немалую часть Украины. Сторонники казачьей самостоятельности говорили, что главный враг — не только коммунисты, но и вообще весь русский народ.

29 июня 1941 года в Берлине прошло собрание представителей казачества, которые приняли решение присоединиться к германской армии в борьбе за освобождение «Казачьей Родины». 9 августа они собрались в оккупированной немцами Праге в зале, украшенном портретами Гитлера:

— Мы, казаки, не можем и не должны связывать свое будущее с русским прошлым! Мы, казаки, приветствуем каждую бомбу и каждую гранату, которые летят на головы московских тиранов! Слава богу, Москва горит! Хайль Гитлер! Слава казачеству!

Поскольку союзнические отношения со славянами с точки зрения нацистской идеологии были невозможны, в Берлине придумали теорию, будто казаки — потомки восточных готов и сохранили «кровные связи со своей германской прародиной». Казаки получали германские удостоверения личности.

Согласившись служить немецким оккупантам, русские эмигранты оказались соучастниками военных преступлений гитлеровского режима против русского народа. Оккупационный режим нуждался в подручных для грязной работы. Объявили набор во вспомогательную полицию. Атаман Краснов пояснил, чем предстоит заниматься: «Борьба с бандитами и партизанами, скрывающимися в лесах, производство расправ с лицами, стрелявшими по немцам из-за угла… Содержание платят очень хорошее».

Уже в октябре 1941 года для борьбы с партизанами начали формировать первые казачьи сотни. Весной 1943 года в Берлине вышел первый номер журнала «На казачьем посту», со страниц которого Петр Краснов обратился к казакам: «Идите в германские войска, идите с ними и помните, что в Новой Европе Адольфа Гитлера будет место только тем, кто в грозный и решительный час последней битвы нелицемерно был с ним и германским народом».

При имперском министерстве по делам оккупированных восточных территорий 31 марта 1944 года появилось главное управление казачьих войск. Во главе управления поставили атамана Петра Краснова. Начальником штаба сделали его племянника полковника Семена Николаевича Краснова.

В сентябре 1944 года, когда нацисты ставили под ружье всех, кого удавалось мобилизовать, при штабе СС создали Резерв казачьих войск, который возглавил генерал-лейтенант Андрей Григорьевич Шкуро. В Гражданскую войну в войсках Деникина он командовал 3-м Кубанским конным корпусом. В 1920 году новый командующий белой армией барон Врангель выставил Шкуро из армии за грабежи.

Атаман Краснов до последнего верил в гений фюрера. 20 июля 1944 года, после неудачного покушения на Гитлера, Краснов отправил ему телеграмму: «Казачьи войска, перешедшие на сторону Германии, с глубоким негодованием и возмущением узнали о гнусном и подлом покушении на Вашу жизнь. В чудесном спасении Вашем они видят великую милость всемогущего Бога к Германии и казакам, Вам присягнувшим, и залог полной победы Вашей над злобным, жестоким и не стесняющимся в средствах борьбы врагом. Живите многие годы, наш Вождь Адольф Гитлер».

Когда Третий рейх рушился, служившие Гитлеру казачьи части отступили на территорию Австрии. Здесь они сдались англичанам.

11 февраля 1945 года в Ялте президент Соединенных Штатов Франклин Делано Рузвельт и премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль подписали соглашение о выдаче Москве всех попавших в англо-американскую зону советских граждан, особенно взятых в плен в немецкой военной форме.

Генерала Краснова британские власти выдали советской армии весной 1945 года в австрийском городе Линце. Англичанам это ныне ставят в вину: зачем они передали Сталину русских эмигрантов, которые не были гражданами Советского Союза?

В сорок пятом союзники решали судьбу людей не по паспорту, а по форме. Надел нацистскую военную форму — преступник. В сорок пятом американцы и англичане не собирались помогать тем, кто сражался под гитлеровскими знаменами.

Почти два года шло следствие. Дело Краснова и других казачьих генералов рассматривала Военная коллегия Верховного суда 15–16 января 1947 года в закрытом заседании без прокурора и адвоката. Всех приговорили к смертной казни. 17 января центральные газеты сообщили о приведении приговора в исполнение.

И через много лет после казни казачьего атамана пришлось вновь вспомнить о Краснове. Его фамилия вновь замелькала на первых полосах газет — причем речь шла о событиях в далекой от нас Чили. В мае 2004 года в Сантьяго был вынесен приговор по делу об убийстве журналистки Дианы Аарон, которая в пиночетовские времена писала статьи о происходящем в Чили. В ноябре 1974 года ее арестовали, и она исчезла. Потом стало известно, что ее отправили в лагерь, где она была убита сотрудниками тайной полиции. Спустя тридцать лет правосудие восторжествовало. Нашли того, кто организовал похищение и убийство журналистки. Это был начальник одного из управлений тайной полиции бригадный генерал Мигель Краснофф. Его приговорили к десяти годам заключения. Настоящее имя убийцы — Михаил Семенович Краснов, он внучатый племянник повешенного в Москве в 1947 году генерала Петра Николаевича Краснова…

Размышления в деревне Туховежи

Андрея Андреевича Власова повесили годом раньше Краснова.

Когда нацистский режим рухнул, Власов пытался уйти к американцам. 12 мая 1945 года советские офицеры перехватили генерала и доставили в Москву. 15 мая бывшего генерала привели к начальнику управления военной контрразведки Смерш генерал-полковнику Виктору Семеновичу Абакумову. Он распорядился держать Власова в одиночке и предоставить ему дополнительное питание. Возможно, первоначально готовили открытый процесс и хотели, чтобы генерал хорошо выглядел.

Но через год, 23 июня 1946 года, политбюро приняло решение:

«Дело власовцев заслушать в закрытом судебном заседании под председательством генерал-полковника юстиции Ульриха, без участия сторон (прокурора и адвоката).

Всех обвиняемых в соответствии с пунктом 1-м Указа Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 года «О мерах наказания для немецко-фашистских злодеев, виновных в убийствах и истязаниях советского гражданского населения и пленных красноармейцев, для шпионов, изменников Родины из числа советских граждан и их пособников» осудить к смертной казни через повешение и приговор привести в исполнение в условиях тюрьмы.

Ход судебного разбирательства в печати не освещать».

В Кремле испугались открытого процесса, говорят некоторые историки, боялись, что Власов скажет всю правду. Наивное предположение. Предвоенные московские процессы потрясли мир тем, что подсудимые старательно оговаривали себя и даже не пытались защититься или оправдаться. Техника проведения таких процессов была отработана на Лубянке. Дело в том, что Сталин утратил интерес к подобным представлениям.

Суд над Власовым и его подельниками продолжался два дня. В ночь на 1 августа подсудимым был объявлен заранее вынесенный приговор: лишить воинских званий, подвергнуть смертной казни через повешение, конфисковать лично им принадлежащее имущество. В ту же ночь их повесили.

Сталинское правосудие было совершенно беззаконным. Приговор генералу был вынесен еще до суда на заседании политбюро. Да и вообще, раз он был сознательным врагом сталинского режима, как же не считать его жертвой политических репрессий? Но была ли позорная казнь на виселице расправой, сталинской местью или все-таки справедливым наказанием предателей?

Переход командующего 2-й ударной армией генерал-лейтенанта Власова на сторону немцев летом сорок второго года кажется настолько удивительным, что многие историки уверены — это был осознанный выбор, сделанный задолго до того, как генерал оказался в руках немцев. Только раньше историки осуждали Власова за это, подозревали, что он был завербован немецкой разведкой, а теперь считают, что он всегда осуждал преступления советской системы и только ждал удобного повода выступить в защиту русского народа.

Мне кажется, что судьба генерала Власова решилась в деревне Туховежи, где он оказался после гибели 2-й ударной армии. Он еще оставался командующим армией, хотя его армия перестала существовать. Рассчитывал, что его найдут свои и спасут.

Если бы он хотел перейти на сторону немцев — по той или иной причине — как немецкий шпион или как непримиримый враг социалистической системы, он мог сделать это сразу, а не скитаться три недели по болотам. Да он еще летом сорок первого вполне мог остаться у немцев!

В Кремле, у Хозяина

Военной карьерой Власов был обязан маршалу Семену Константиновичу Тимошенко, которого 7 мая 1940 года Сталин сделал наркомом обороны.

Назначение многих удивило: Тимошенко — строевой командир, поклонник кавалерии, в прошлом отчаянный рубака — не сознавал, что начавшаяся мировая война демонстрирует революционные перемены в военном деле.

Полтора месяца Тимошенко ездил по округам и занимался разбором учений. Внушал, что важнее всего — подготовка отдельных подразделений. С 25 по 27 сентября 1940 года нарком наблюдал за учениями в 99-й дивизии, которая дислоцировалась северо-восточнее Перемышля. Дивизией командовал Андрей Андреевич Власов. Учения проходили с боевой стрельбой, пехота уверенно шла вслед за огневым валом.

Дивизия Власова произвела на Тимошенко самое благоприятное впечатление. 27 сентября нарком удовлетворенно говорил:

— Я убеждаюсь, что люди уже не на словах, а по-настоящему на деле поняли, как нужно выполнять мой приказ. То, что было объявлено в печати, вами своевременно воспринято и показано на практической работе, которую мы наблюдали в течение этих последних трех дней.

В тот же день появился приказ наркома: «За успехи в боевой подготовке и образцовые действия на смотровом тактическом учении награждаю 99-ю стрелковую дивизию Переходящим Красным знаменем Красной армии».

Перед красноармейцами и младшими командирами 99-й дивизии выступал и командующий войсками Киевского особого военного округа генерал армии Георгий Константинович Жуков. Он постоянно подчеркивал заслуги нового наркома обороны:

— Проведенное учение отличается тем, что каждому из вас приходилось всем своим существом чувствовать полную реальность современного боя, всю сложность и трудность его проведения. Вам также показано всесокрушающее могущество нашей Красной армии, ее сила в наступательном бою и особая сопротивляемость в оборонительном бою. В чем секрет ваших успехов?.. Успех в том, что вы быстрее других перестроили занятия так, как этому учит народный комиссар, энергично ликвидировали недостатки и много потрудились над тем, чтобы не на словах, а на деле, со всей большевистской настойчивостью полностью выполнить указания наркома.

Об отличившемся комдиве Власове писала главная военная газета — «Красная звезда»: «За двадцать один год службы в Красной армии он приобрел ценнейшее для военачальника качество — понимание людей, которых он призван воспитывать, учить, готовить к бою. «Я люблю службу», — часто говорит генерал. И он умеет раскрывать и поощрять в людях рвение к службе. Он ищет в человеке и развивает в нем военные способности, закаляя их в постоянных упражнениях, испытаниях полевой жизни. Человек бывалый, неприхотливый, приученный к суровой боевой жизни, которая и является для него родной стихией, он всей душой приветствовал новое направление в боевой подготовке войск. Военный профессионал, он давно убедился на практике в могучей силе требовательности. Генерал вывел дивизию в болота и леса под открытое небо. Учил для боя, для войны».

26 ноября 1940 года командующий округом Жуков и член военного совета корпусной комиссар Николай Николаевич Вашугин поставили свои подписи под весьма лестной характеристикой Власова:

«Предан партии Ленина — Сталина и социалистической Родине.

Прекрасно всесторонне развит, военное дело любит, много работает над собой, изучает и хорошо знает военную историю, хороший руководитель и методист, обладает высокой оперативно-тактической подготовкой. В генерале Власове удачно сочетается высокая теоретическая подготовка с практическим опытом. Высокая требовательность к себе и подчиненным — с постоянной заботой о подчиненных. Он энергичен, смел в решениях, инициативен. Физически здоров и к походной жизни вполне годен.

В военное время вполне может быть использован в должности командира корпуса».

Рекомендация Жукова исполнилась еще до начала Великой Отечественной. Генерал-майор Андрей Андреевич Власов, один из самых заметных в Красной армии командиров, обласканный начальством и награжденный орденом Ленина, получил под командование 4-й механизированный корпус.

В первые месяцы войны он приобрел славу хорошего генерала, умеющего и строить оборону, и наносить удары по противнику. Его уверенные действия были очень заметны, потому что в штабе Юго-Западного фронта, образованного на базе Киевского округа, болезненно воспринимали сообщения о поражениях. 30 июня, после доклада об очередной неудаче, корпусной комиссар Николай Вашугин, высоко оценивший генерала Власова, побледнел, ушел в свой кабинет и застрелился. Вашугин оказался впечатлительным и легкоранимым человеком.

В середине июля 4-й корпус отвели к Киеву. Никиту Сергеевича Хрущева, который был членом военного совета Юго-Западного фронта, генерал Власов покорил своим спокойствием, бесстрашием и знанием обстановки.

— Когда немцы подошли к Киеву, — рассказывал Хрущев, — и у нас буквально нечем было заткнуть дыру, мы назначили Власова командующим 37-й армией, и нужно сказать, что войска под его командованием дрались прекрасно.

В служебной характеристике генерала Хрущев мог прочитать одни комплименты:

«В 1928–1929 гг. окончил тактическо-стрелковые курсы усовершенствования комсостава РККА («Выстрел») в гор. Москве. В 1934–1935 гг. окончил 1-й курс Военно-вечерней академии РККА на ленинградском отделении.

Награжден медалью «XX лет РККА» и различными именными подарками. В старой царской и белой армиях не служил. В плену и на территории, занятой белыми, не находился. В ВКП(б) вступил в 1930 году. Неоднократно избирался членом партийного бюро. В общественной работе всегда принимал активное участие. Был избран членом военного трибунала, членом президиума районных организаций Осоавиахима и др.

Партийных взысканий не имел. В других партиях и оппозициях никогда не состоял и никакого участия не принимал. Никаких колебаний не имел. Всегда стоял твердо на генеральной линии партии и за нее всегда боролся».

В наскоро сформированную 8 августа 37-ю армию включили части Киевского укрепрайона, потом переподчинили Власову две стрелковые дивизии и две воздушно-десантные бригады. Армия упорно обороняла Киев, но Юго-Западный фронт был разгромлен. Разрешение отвести войска Сталин дал слишком поздно, и огромная группировка, которая при более профессиональном и умелом командовании могла бы сражаться и дальше, по существу погибла. Сотни тысяч красноармейцев попали в плен.

Когда 37-я армия получила приказ оставить Киев, саперы Власова взорвали мосты через Днепр, что так волновало Ставку. Но командарм выбрал неправильный маршрут отступления, части армии были рассечены и окружены.

Начальник Генштаба маршал Борис Михайлович Шапошников бодро советовал: «Больше решительности и спокойствия — и успех за вами. Не давайте сжимать кольцо вокруг вас. На пунктах прорыва массируйте артиллерию. Доносите чаще о вашем нахождении».

Но эти советы ничего не стоили. Вырваться удалось немногим. В двадцатых числах сентября штаб 37-й армии попал в окружение. Машины вывели из строя, пошли пешком. Потом решили, что безопаснее пробиваться поодиночке, и бросили своего командира. Через несколько дней с Власовым остались всего двое — старший политрук Евгений Свердличенко и военврач штабного медпункта Агнесса Павловна Подмазенко.

В 1926 году молодой командир Красной армии Власов женился на односельчанке Анне Михайловне Ворониной. Перед войной у него был серьезный роман в Ленинграде, родился ребенок. Жена Власова об этом знала, но брак сохранился. С началом войны она уехала в Горьковскую область, к родителям.

Власов сразу обратил внимание на молодую женщину-врача, присланную в его армию после окончания военного факультета 1-го Харьковского медицинского института. Генерал скрыл от Агнессы Подмазенко, что женат. В штабе армии Агнессе выдавали документы и справки как жене командарма. И сама она считала себя женой генерала, указывала его фамилию в анкетах и заявлениях, что впоследствии ее и погубило. Когда Власов перешел на сторону немцев, его жену приговорили к восьми годам лагерей, любовницу — к пяти годам.

Власову и Агнессе невероятно везло, они шли через деревни, ночевали, если их пускали в дом, и ни разу не напоролись на немецкие войска. Власов расстался с оружием и документами, но оставил удостоверение и партийный билет. В двадцатых числах октября они встретились с партизанами, те и объяснили, что Курск рядом, но следует поторопиться, потому что части Красной армии вот-вот оставят город. На их счастье сплошной линии фронта еще не было, и 1 ноября 1941 года Власов с Подмазенко наконец добрались до своих.

Сталин доверил вышедшему из окружения Власову 20-ю армию, которая входила в состав Западного фронта и обороняла столицу. Андрей Андреевич поведал любовнице о посещении Кремля (цитирую с сохранением грамматики и орфографии оригинала): «Меня вызывал к себе самый большой и главный хозяин. Представь себе он беседовал со мной целых полтора часа. Сама представляет какое мне выпало счастье. Ты не повериш такой большой человек и интересуется нашими маленькими семейными делами. Спросил меня: где моя жена и вообще о здоровьи. Это только может сделать ОН, который ведет нас всех от победы к победе. С ним мы разоб’ем фашистскую гадину».

В декабре сорок первого 20-я армия участвовала в контрударе, отбросившем немцев от Москвы. Войска Власова наступали из района Красной поляны и, преодолевая упорное сопротивление противника, выбили немцев из Солнечногорска и Волоколамска. Власов получил второй орден Красного Знамени, 24 января 1942 года был произведен в генерал-лейтенанты. Это был пик его военной карьеры.

В характеристике, составленной управлением кадров ЦК 24 февраля, говорилось: «По работе в должности командира полка с 1937 г. по 1938 г. и по работе в должности командира стрелковой дивизии с 1939 г. по 1941 г. т. Власов аттестуется всесторонне развитым, хорошо подготовленным в оперативно-тактическом отношении командиром».

За оборону Москвы Сталин приказал отметить четырех генералов: их портреты напечатали все газеты. Это командующий фронтом Жуков и командующие армиями — Леонид Александрович Говоров, Константин Константинович Рокоссовский и Андрей Андреевич Власов. Первые трое стали маршалами. Четвертый тоже стал бы маршалом, если бы не попал в плен.

8 марта 1942 года вождь назначил Власова заместителем командующего войсками Волховского фронта. Андрей Андреевич писал своей любовнице: «Прежде всего разреши сообщить тебе, что я получил новое назначение. Меня назначили заместителем старшего надо мной хозяина, но только не моего, а намного севернее… Дорогой и милый Алик! Ты все-же не повериш какое большое у меня счастье. Меня еще раз принимал самый большой человек в мире. Беседа велась в присутствии его ближайших учеников. Поверь, что большой человек хвалил меня при всех. И теперь я не знаю как только можно оправдать то доверие, которое мне оказывает ОН…»

Волховский фронт образовали в декабре 1941 года с задачей сорвать наступление немцев на Ленинград, а затем совместно с Ленинградским фронтом освободить город от блокады. Командовал фронтом генерал армии Кирилл Афанасьевич Мерецков. Перед войной он был начальником Генштаба. На третий день войны, 24 июня 1941 года, его арестовали по стандартному тогда обвинению в участии в военном заговоре. Гго сильно били. Но ему повезло: ситуация на фронте была настолько тяжелая, что Сталин передумал и вернул Кирилла Афанасьевича из тюрьмы прямо на фронт.

Спешно сформированные войска Волховского фронта были плохо обучены, не имели необходимого вооружения, танков, авиации, средств связи. Ставка (то есть Сталин) считала, что в лесах и болотах тяжелая техника не нужна. Войска бросили в наступление раньше, чем они были готовы. Побывавший за решеткой Мерецков, которого чекисты избивали и унижали, не нашел в себе силы возражать.

Наступление началось 7 января 1942 года и сразу же захлебнулось. 25 января армия все же прорвала немецкий фронт в районе деревни Мясной Бор и за пять дней рванула вперед на сорок километров. Ставка требовала взять город Любань и соединиться с 54-й армией Ленинградского фронта. Это означало бы прорыв блокады Ленинграда.

Но сил 2-й армии было недостаточно для нового удара. Она практически целиком втянулась в прорыв и, измотанная, остановилась. Ее конфигурация была крайне неудачной: коммуникации растянулись, а горловина прорыва была очень узкой. Сразу возникли трудности со снабжением. Холода той зимой были небывало сильные, температура падала до сорока градусов. Бойцы замерзали. Стало ясно, что немцы попытаются фланговыми ударами рассечь этот узкий коридор, тогда армия окажется в окружении.

Не обращая внимания на эту опасность, Ставка требовала от командующего 2-й ударной армии наступать. Выполнить приказ он не смог. Командующего сменили. И вот тогда армию принял Власов. Отрезанная от источников снабжения, обессилевшая армия уже и обороняться не могла. Самое страшное началось весной, когда растаял снег.

«Траншеи заливало водой, — вспоминали ветераны, — кругом плавали трупы. Бойцы и командиры голодали, не было ни соли, ни хлеба. Отмечались случаи людоедства. Не осталось ни хлорки для обеззараживания воды, ни медикаментов».

8 июня командующего фронтом генерала Мерецкова срочно вызвали в Москву. В полевой форме, в грязных сапогах он попал прямо на заседание политбюро.

— Мы допустили большую ошибку, — признался Сталин. — Немцам удалось перерезать коммуникации армии и окружить ее. Мы поручаем вам вместе с товарищем Василевским выехать туда и во что бы то ни стало вызволить 2-ю ударную армию.

Но это было не под силу даже такому сильному военачальнику, как начальник Генерального штаба Александр Михайлович Василевский. 21 июня 1942 года все же удалось пробить узкий коридор, через него хлынули окруженцы. Но немцы вновь его перерезали.

23 июня Власов предпринял последнюю попытку вырваться с боями. Бросив в бой всех, включая охрану штаба, командарм сам возглавил атаку. Но немецкая артиллерия разметала бойцов 2-й ударной, уничтожила армейский узел связи. Управление остатками войск было потеряно. По плану штаб армии должен был выходить последним, поэтому Власов и не успел вырваться.

В общей сложности за все время операции там погибло сто пятьдесят тысяч человек — это население большого города. Всю вину за гибель армии возложили на генерала Власова. Но его прислали командовать уже фактически окруженными войсками, и он сражался до последнего. Кто виноват в гибели 2-й ударной армии? Командование фронта, руководство Генерального штаба и сам Сталин, который, пока еще можно было, не разрешал армии отойти и обрек ее на уничтожение.

Что делать окруженцу?

Андрей Андреевич Власов уже во второй раз попал в окружение. Потом писали, что он и не старался выйти к своим. Но все было иначе.

Почти три недели, с 24 июня по 12 июля, пытаясь выбраться из немецкого котла, генерал Власов бродил по болотам. Командующий армией — фигура. Наверное, надеялся, что его выручат, пришлют за ним самолет, или что натолкнется на партизанский отряд.

Член политбюро и хозяин Ленинграда Андрей Александрович Жданов приказал найти и спасти командарма.

Сохранился черновик написанной Ждановым телеграммы: «Первое. По поручению Ставки Верховного Главнокомандования немедля ответьте, видели ли вы Власова.

Второе. Передаю приказ СВГ: «СВГ приказала доставить Власова, Афанасьева, Виноградова самолетом, который будет подан по вашему требованию на подобранную вами площадку. Жду немедленного ответа. Жданов».

И еще одна телеграмма:

«По поручению СВГ установите и немедленно ответьте, что вам известно о Власове, жив ли он и видели ли вы его и какие меры вы приняли к его розыску. Жду немедленного ответа. Жданов».

В сентябре 1941 года Власов уже попадал в такое же отчаянное положение, но вырвался… На сей раз ему не повезло. От штабной группы осталось всего четверо — Власов, его водитель, один солдат и шеф-повар столовой военного совета 2-й ударной армии Мария Игнатьевна Воронова. В какой-то момент и они разделились, держаться вместе было опаснее. Власов отдал своему водителю генеральскую шинель и снял знаки различия.

11 июля 1942 года Власов и Воронова пытались укрыться в деревне Туховежи. Староста обещал помочь, но запер их в сарае без окон и сообщил немцам, что поймал партизан. На следующий день приехали немцы из разведотдела 39-го корпуса.

Я думаю, что вот в тот день, когда Власова взяли немцы, он отрезал от себя прошлое. Он знал, как Сталин относится к тем, кто попал в плен, и понял, что в Красной армии его карьера в любом случае закончилась.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.