ГЕНЕРАЛ ВЛАСОВ (ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ)

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ГЕНЕРАЛ ВЛАСОВ (ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ)

Андрей Андреевич Власов родился 1 сентября 1901 года в селе Ломакино Гагинского района Горьковской области (село Ломакино Покровской волости Сергачевского уезда Нижегородской губернии) в семье крестьянина-кустаря.

Из автобиографии, написанной комбригом Власовым в 1940 году, можно узнать: «Главное занятие родителей… до Октябрьской революции и после — земледелие. Хозяйство имели середняцкое».

Власов окончил сельскую школу, после чего на средства родителей и брата он был отдан в духовное училище. С 15 лет он работал репетитором, занимаясь с отстающими гимназистами и поступающими в гимназии.

После окончания Нижегородского духовного училища два года, с 1915 по 1917-й, учился в духовной семинарии (со слов самого Власова — «на правах иносословного», то есть не духовного звания).

В 1917 году после Октябрьской революции Андрей Власов поступил в 11-ю Нижегородскую единую трудовую школу 2-й ступени, которую окончил в 1919 году. Затем поступил в Нижегородский университет на агрономический факультет.

Даже по скупым и сухим строкам автобиографии чувствуется стремление Власова к знаниям, к получению образования. Но весенний призыв 1920 года в Красную армию, казалось бы, надолго лишил его такой возможности.

С 5 мая он красноармеец 27-го Приволжского полка в родном Нижнем Новгороде.

Андрей Власов по своему образованию, полученному к 19 годам, как никто другой, выделялся среди своих сослуживцев. В те-то далекие времена, как известно, два-три класса для представителя российской глубинки означали чуть ли не пожизненное образование. А тут, кроме сельской школы — духовное училище, духовная семинария, трудовая школа и 1-й курс Государственного университета.

При всем при этом высокий рост, который придавал особую значимость будущему генералу, да еще крестьянское происхождение.

Так или иначе, а Андрея Власова заметили и отправили на 24-е Нижегородские пехотные курсы командного состава РККА и с 1 июня зачислили курсантом (в числе 517).

12 октября 1920 года заведующий курсами получает телеграмму следующего содержания:

«Главначвуз приказал немедленно произвести досрочный выпуск 137 краскомов числа подлежащих выпуску первого ноября зпт командировать их следует день получения телеграммы Харьков штаб юж фронта тчк № 1037/УС начштаб ГУ ВУЗ Кононович-Корбатский комиссар Кришталин».

Так курсант Власов попадает в список «137» и готовится к выпуску на две недели раньше установленного срока.

Из протокола заседания педагогического комитета за 13 и 14 октября мы можем узнать, что при сдаче выпускных экзаменов Власов показал слабые успехи. В постановлении педагогического комитета тогда было подчеркнуто: «Решение вопроса о курсантах, оказавших слабые успехи, отложено до следующего педагогического заседания, имеющего быть в пятницу 15-го октября в 13 часов».

То, что из 21 курсанта 1-го специального отделения 7 человек (третья часть отделения) показали слабые успехи, скорее всего, явление вполне нормальное для тех лет, когда люди считать-то толком не умели. Но курсант Власов в отличие от своих товарищей достаточно много учился, и к тому же учился еще и в университете. Почему же он оказался среди отстающих? На этот вопрос, к сожалению, нет ответа.

Можно лишь предположить, что худому и нескладному Андрею с трудом давались чисто военные дисциплины.

В следующем протоколе заседания педагогического комитета, также за 13 и 14 октября, Власов и еще один курсант уже попадают в разряд показавших удовлетворительные успехи. К слову, полные успехи в 11 -м отделении показали 11 курсантов. Власову, судя по всему, оценку натянули.

И вот долгожданный день выпуска:

«Приказ

по 24 пехотным Нижегородским курсам

16 октября 1920 год г. Н.Новгород

№242

по части строевой…

Нижепоименованных курсантов в числе 136 человек, выпущенных краскомами 14 октября и отправленных в распоряжение штаба южного фронта, исключить из списков и со всех видов довольствия провиантского и приварочного с 25 октября, чайного и табачного с 25 октября, мыльного с 1 ноября и денежного с 16 октября с.г.».

Андрей Власов в этом списке — 40-й.

О дальнейшем прохождении службы в личном деле генерала Власова записано следующее:

«11.1920—4.1921. Сотрудник штаба тылового района 2-й Донской Стрелковой дивизии.

4.1921—6.1922. Комвзвода, пом.ком.роты 27-го запасного стрелкового полка.

6.1922—8.1922. Ком.взвода 5-го Петроградского стрелкового полка.

8.1922—2.1926. Пом.ком.роты и ком.роты 26-го стрелкового полка.

2.1926—11.1928. Начальник школы 26-го стрелкового полка.

11.1928—4.1929. Слушатель курсов усовершенствования “Выстрел”.

4.1929—12.1930. Ком.батальона 26-го стрелкового полка».

Все эти данные находятся в справке, составленной по материалам личного дела 28 февраля 1940 года под названием «Работа в прошлом и служба в РККА». Она подшита практически в конце личного дела.

На первых же листах личного дела все записано со слов Власова. И эта информация несколько отличается от информации, указанной в справке.

Итак, со слов Власова:

«Октяб.1920 — октяб.1921. Командир взвода 14-го Смоленского Стрелкового полка 2-й Донской Стрелковой дивизии.

Октяб. 1921 —февраль 1926. Командир роты 14-го Смоленского стрелкового полка /он же переименован в 5-й стр.полк/ 2-й Донской Стрелковой дивизии/переименованной в 9-ю стр.дивизию/.

Февр.1926 — март 1929. Начальник полковой школы 26-го Ленинградского Стрелкового полка 9-й Донской Стрелковой дивизии.

Март 1929 — нояб.1930. Командир батальона 26-го Ленинградского стрелкового полка 9-й Донской стрелковой дивизии».

Там же, ниже графы «Был ли на фронтах в период Гражданской войны, ликвидации бандитизма…», на машинке отпечатано:

«Записано со слов:

На Врангелевском фронте — Командиром взвода 14-го Смоленского стрелкового полка 2-й Донской Стрелковой Дивизии …… Октябрь 1920 год — февраль 1921 г.

Участвовал в походах и в боях против банд: МАХНО, ПОПОВА, КАМЕНЮКА и др., в Донской области и Воронежской губернии — Командиром взвода и роты 14-го Смоленского Стрелкового полка 2-й Донской Стрелковой дивизии …… Апрель 1921 г. — июль 1922 г.».

В Российском государственном военном архиве мне удалось отыскать именной список на должностных лиц командного состава и административной службы 14-го стрелкового полка 5-й бригады 2-й Донской дивизии на январь 1922 года.

В этом документе на вопрос: «В каких войнах участвовал (годы кампаний), был ли в сражениях…», указано: «В кампаниях не участвовал» (А.А. Власов).

В списке прохождения службы командиров 14-го стрелкового полка за 1922 год то же самое: (А.А. Власов) «В кампаниях не участвовал».

А ведь Власов писал об участии в походах и боях на врангелевском фронте!

Справка, составленная А.А. Власовым

Награды и поощрения в Красной армии.

«Шефом п-ка КОПС в день 5-й годовщины Красной армии за отличное обучение в строевом деле награжден часами 22/11 — 23 г.

Комполка за сердечное отношение к делу за все понесенные труды по возрождению полка от лица службы принесена глубокая благодарность 27/IX — 23 г.

Комполка за особые труды и энергию, проявленные в деле поднятия боеспособности полка от лица службы объявлена глубокая благодарность. 1/II — 25 г.».

Из кратких сведений о прохождении службы в Красной армии на 11 августа 1925 года:

«призван 5/V — 1920 г.

курсант — 5 м. 15 дн.

красноармейцем — 15 дн.

ком. взводом — 1 г. 1 м. 15 дн.

н-к ударной группы — 1 м.

ком. роты — 1 г. 7 м.

пом. ком. роты — 7 м.

пом. комбат — 1 м. 12 дн.

ком. роты с 2/V—24 г. утвержден в должности приказом по полку № 230».

Выдержал экзамен за курс пехотной школы при Владикавказской пех. школе на основании приказа РВСР СССР № 1099—24 г. и циркуляр СКВО № 7 34379—24 г., удостоверение № 717».

Из аттестации за 1929 год: «По своей подготовке может быть начальником штаба полка».

6 апреля 1930 года Власов был принят в партию дивизионной партийной комиссией 9-й Донской стрелковой дивизии.

В декабре 1930 года будущий генерал становится преподавателем тактики Ленинградской школы комсостава запаса. На этом служба в строю заканчивается и начинается новая «эра», сначала преподавательская, а затем и штабная.

Из аттестации на преподавателя Ленинградской школы подготовки командиров запаса им. В.И. Ленина (1930/31 г.): «Может быть продвинут на должность начальника штаба полка или пом. комполка по строевой части К—8 во внеочередном порядке».

Из справки о «Работе в прошлом и службе в РККА»:

«4.1932—3.1933. Пом. нач. учебной школы Детскосельской объединенной школы.

3.1933—3.1936. Пом. начальника 2-го отдела Штаба ЛВО.

3.1936—8.1937. Начальник учебной части Ленинградских курсов военных переводчиков».

А вот как то же самое записано со слов Власова:

«Нояб. 1930 — июнь 1932. Преподаватель тактики Школы имени Ленина гор. Ленинград.

Июнь 1932 — февраль 1933. Пом. Нач-ка Учебного отдела Объединенной школы имени Ленина гор. Ленинград.

Февр. 1933—февр. 1935. Пом. Нач-ка 1-го сектора 2-го отдела Штаба Ленинградского Военного округа.

Февр. 1935 — февр. 1936. Пом. Нач-ка отдела боевой подготов. Штаба Ленинградского Военного округа.

Январь 1936 г. Присвоено военное звание — «майор».

Февр. 1936 — июль 1937. Начальник Учебного отдела Курсов военных переводчиков Разведывательного отдела Ленинградского Военного окр.».

За эти семь лет преподавательской и канцелярской работы в Ленинграде Андрею Андреевичу удалось немало. В 1935 году он окончил 1-й курс Военно-Вечерней академии РККА в Ленинградском отделении. Курсы высших учебных заведений вообще в его карьере сыграют немаловажную роль.

11 июня 1937 года специальным судебным присутствием Верховного суда СССР были осуждены по обвинению в измене Родине, терроре, военном заговоре к расстрелу Маршал Советского Союза М.Н. Тухачевский, командарм 1-го ранга И.Э. Якир, командарм 1-го ранга И.П. Уборевич, командарм 2-го ранга А.И. Корк, комкор РП. Эйдеман, комкор Б.М. Фельдман, комкор В.М. Примаков, комкор В.К. Путна. А дальше началось, что называется, «очищение рядов от фашистско-шпионской троцкистской гнили», иначе говоря, борьба с вредительством в Красной армии, которую при Хрущеве назвали репрессиями.

И вот какого-то никому не известного начальника учебной части, каких-то курсов военных переводчиков, после семилетнего строевого перерыва, назначают пока временно исполняющим должность командира 215-го (позже переименованным в 133) стрелкового полка. Произошло это в августе 1937 года. И только 19 февраля 1938 года Власова утверждают в этой должности.

Произошло лишь потому, что нужно было очень быстро латать дыры после очередного освобождения командной должности.

К слову, всего за десять месяцев (с 1 января по 1 ноября) 1937 года из РККА было уволено 13 811 лиц командно-начальствующего состава. Из них арестовали 3776 командиров всех рангов. Например, в Ленинградском округе, где служил Власов, уволили 1015 человек, а арестовали 60. В Киевском уволили 1126, а арестовали 382.

На начало ноября 1937 года в Красной армии было репрессировано только командиров полков — 134.

Немудрено, что в аттестации за зимний период 1938 года на командира 133-го стрелкового полка с 14 августа 1937 года майора Власова А.А. говорилось: «Полк под его энергичным руководством заметно растет, ликвидируются последствия вредительства, имевшего место в полку. Крепнет дисциплина полка…»

Из партийной характеристики за март 1938 года на командира 133-го стрелкового полка майора Власова: «Много работает над вопросами ликвидации остатков вредительства части».

Из партийной характеристики за апрель 1938 года на командира 133-го стрелкового полка майора Власова: «В своей практической работе т. Власов недостаточно помогает молодым работникам штаба».

Из автобиографии А.А. Власова от 23 декабря 1939 года: «Партийная и общественная работа: руководил кружком и был членом партийного бюро полка и школы. Около десяти лет состоял заседателем военного трибунала СКВО и ЛВО…»

Из автобиографии А.А. Власова от 16 апреля 1940 года:

«В общественной работе всегда принимал активное участие. Был избран членом военного трибунала округа… Партвзысканий не имел. В других партиях и оппозициях никогда нигде не состоял и никакого участия не принимал. Никаких колебаний не имел. Всегда стоял твердо на генеральной линии партии и за нее всегда боролся. Органами Советской власти по суду никогда не привлекался…»

В апреле 1938 года Власова назначают на должность помощника командира 72-й стрелковой дивизии, а уже в июне того же 38-го — начальником 2-го отдела Штаба Киевского Особого военного округа.

Итак, Андрей Андреевич после семи лет тихой канцелярской работы вдруг начинает стремительно подниматься по служебной лестнице. Но первая ступенька была заложена в 1937-м. Ему покровительствовал сам Семён Константинович Тимошенко. С февраля 1938 года Тимошенко командует войсками Киевского Особого военного округа. В сентябре 1939 года командует войсками Украинского фронта, совершавшими поход в Западную Украину. И в апреле 1940 года назначается на должность наркома обороны СССР. Ему и будет обязан своим взлетом Андрей Андреевич Власов, о чем знали немногие, в том числе и СМ. Буденный.

Уже 16 августа 1938 года приказом НКО СССР № 01378 Власову присваивают воинское звание «полковник». Присваивают, не минуя звание «подполковник», потому что с момента установления персональных воинских званий, с сентября 1935 года до 1 сентября 1939 года, воинского звания «подполковник» еще не было. Его введут осенью 1939 года дополнительно.

Успевают его назначить и командиром 72-й Туркестанской стрелковой дивизии КОВО 2 октября 1938 года приказом НКО №01814. Только зачем? Для записи в личном деле?

С октября 1938 года по ноябрь 1939 года полковник Власов находится в особой командировке.

Под псевдонимом «Волков» Власов назначается военным советником при оперативном управлении армии Китая на должность начальника штаба руководителя Советской военной миссии комбрига А.И. Черепанова. А ведь он бы туда не был направлен, если бы «не прошел» должность помощника командира дивизии. Например, генерал-майор Роман Иванович Панин также с должности помощника командира 16-й стрелковой дивизии был направлен в правительственную командировку в Китай в 1938 году. Правда, полком он командовал в отличие от Власова более четырех лет, а помощником прослужил менее двух.

Историческая справка

«Справка

Кандидатура полковника Власова Андрея Андреевича проверялась через НКВД по линии Разведывательного управления для посылки в командировку за рубеж. Получена проверка № 167 от 11 августа 1938 г., что компрометирующих материалов нет.

Начальник 1-го отдела РККА

Полковник (Румянцев)

21 сентября 1938 г.».

«Тов. Власов хорошо грамотный командир. Как общее образование, так и военная подготовка хорошая. За время командировки выполнял ряд ответственных заданий. Проявил себя знающим дело и пользовался хорошим авторитетом. На нервной почве подчас проскальзывала грубость. Находясь в совершенно трудных условиях, показал себя как достойный большевик нашей Родины. Обладает достаточной силой воли и твердости. Настойчив, общителен, в общественной жизни активен. Предан делу Ленина — Сталина. Имеет хорошую марксистско-ленинскую подготовку. Может хранить военную тайну. Практически здоров и вынослив в походной жизни…

29.12.39 г., комбриг Ильин».

С ноября 1939 года по январь 1940 года Власов состоял в распоряжении Управления по начсоставу Красной армии и находился в отпуске после командировки.

В январе 1940 года его назначают командиром дивизии, а 2 февраля этого же года присваивают военное звание «комбриг» (приказ НКО № 0765).

Как состоялось это назначение, рассказывают подлинные документы.

«Выписка из приказа

Народного комиссара обороны СССР по личному составу №081

10 января 1940 г. г. Москва

Командир 99-й стрелковой дивизии комбриг Турунов Иван Евдокимович освобождается от занимаемой должности и назначается командиром 169-й стрелковой дивизии.

Народный комиссар обороны СССР

Маршал Советского Союза К. Ворошилов.

Пом. начальника 3-го отделения ОНС КОВО.

Техник-интендант 2-го ранга (Бусленко) подпись».

«Выписка из приказа

Народного комиссара обороны СССР по личному составу №081

10 января 1940 г. г. Москва

3. Состоящий в распоряжении Управления по начсоставу РККА полковник Власов Андрей Андреевич назначается командиром 99-й стрелковой дивизии.

Народный комиссар обороны СССР

Маршал Советского Союза К. Ворошилов.

Пом. начальника 3-го отделения ОНС КОВО

Техник-интендант 2-го ранга (Бусленко) подпись».

Кто хоть немного понимает в тонкостях назначений при прохождении военной службы офицерским составом, ни на миг не усомнится, что это назначение Власова на 99-ю стрелковую дивизию не было случайностью или какой-то удачей военной судьбы. 99-ю «освободили» специально под Власова. Это был шахматный ход будущего наркома обороны Семена Константиновича Тимошенко.

Следующим будет присвоение звания «генерал-майор» Постановлением СНК СССР от 4 июня 1940 года.

А теперь ознакомимся с тем, что записано в личном деле А. А. Власова с его слов:

«Май 1938 — сент. 1938 г. Начальник 2-го Отдела Штаба Киевского Особого Военного Округа.

Июль 1938. Приказом НКО СССР… присвоено военное звание “полковник”.

Сентябрь 1938 —январь 1940. Командир дивизии 72-й Стрелковой Дивизии Киевского Особого Военного Округа.

Февраль 1939. Принял военную присягу.

Январь 1940 г. Командир дивизии 99-й Стрелковой Дивизии Киевского Особого Военного Округа… 16 апреля 1940 года…»

Отметим, что в справке «Работа в прошлом и служба в РККА» имеются одни даты, а со слов Андрея Андреевича звучат совершенно другие.

И все же, соответствовал ли должности командира стрелковой дивизии комбриг, а затем генерал-майор А.А. Власов? Достаточно открыть его личное дело и на 47-м листе ознакомиться со «Справкой о прохождении службы», составленной нач. 1-го отдела Управления кадров Красной армии полковником Коновичем 20 сентября 1940 г.»., чтобы ответить на этот вопрос однозначно отрицательно:

Красноармеец, курсант — 5 месяцев.

Командир взвода — 1 год.

Командир роты — 4 года и 5 месяцев.

Начальник полковой школы — 3 года и 1 месяц.

Командир батальона — 1 год и 8 месяцев.

Преподаватель тактики и пом. нач. учебного отдела норм. шк. — 2 года.

Пом. начотдела боевой подготовки штаба округа — 1 год.

Нач. Учебного отдела курсов переводчиков — 1 год и 5 месяцев.

Командир полка — 10 месяцев.

Начальник 2-го Отдела штаба округа — 4 месяца.

Да, и с военным образованием не густо…

Осень 1940 года. Это пик его взлета и преддверие всенародной известности. А все начиналось вроде бы с обыкновенной проверки, которые проводились, да и проводятся в войсках ежегодно.

20 сентября 1940 года заместитель Народного комиссара обороны 1-го ранга Щаденко утвердил «План работы полковника Свиридова и капитана Сологуба, командируемых в Киевский особый военный округ». В плане указывалось:

1. Проверить работу отдела кадров КОВО, и если представится возможным, то и одной из армий.

2. Проверить правильность назначения командного состава стрелковых и кавалерийских частей, обращенных на танковые формирования.

3. Проверить комсостав 41-й и 99-й стрелковых дивизий от командира взвода и выше с точки зрения их соответствия занимаемым должностям и возможности выдвижения на высшую должность.

4. Проверить укомплектованность штабов 41-й и 99-й стр. дивизий и частей этих дивизий…

А с 25 по 27 сентября в 99-й стрелковой дивизии Киевского особого военного округа, которым командовал генерал армии Г.К. Жуков, были проведены смотровые учения в присутствии нового Народного комиссара обороны маршала С.К. Тимошенко. И началось…

Осенью 1940 года газета «Красная Звезда» несколько раз печатала статьи об успехах 99-й стрелковой дивизии и ее командира. Сначала опубликовали статью самого А.А. Власова «Новые методы учебы», где сам автор цитировал Александра Суворова и подчеркивал полезность политзанятий.

Потом появилась статья «Партийная конференция 99-й СД» и, наконец, статья П. Огина и Б. Кроля «Командир передовой дивизии» о комдиве А.А. Власове.

27 сентября 1940 года в очередном приказе наркома обороны говорилось:

«…Красноармейцы и начальствующий состав дивизии в процессе учений показали умение решать боевые задачи в сложных условиях».

А вот что писали авторы статьи «Командир краснознаменной дивизии»: «За двадцать один год службы в Красной армии он приобрел ценнейшее для военачальника качество — понимание людей, которых он призван воспитывать, учить, готовить к бою. Это понимание не книжное, не отвлеченное, а реальное.

“Я люблю службу”, — часто говорит генерал. И он умел раскрывать и поощрять в людях рвение к службе. Он ищет в человеке и развивает в нем военные способности, закаляя их в постоянных упражнениях, испытаниях полевой жизни… Человек бывалый, неприхотливый, приученный к суровой жизни, которая и является для него родной стихией, он всей душой приветствовал новое направление в боевой подготовке войск. Военный профессионал, он давно убедился на практике в могучей силе требовательности…

Генерал вывел дивизию в болото и леса под открытое небо. Учил для боя, для войны».

Таким образом, ровно три сентябрьских дня 40-го хватило Власову, чтобы стать генералом—«стахановцем» Красной армии. Вот только проверка не была внезапной. У Власова и его подчиненных было достаточно времени подготовиться к ней соответствующим образом. И все равно, не покидает чувство «лохматой» руки за спиной Андрея Андреевича. Теперь эта рука присовокупила к его взлету еще и известность.

В октябре 1940 года полковник Свиридов в своем докладе заместителю наркома обороны о результатах проверки по 99-й стрелковой дивизии напишет: «Управление и части старшим начсоставом укомплектованы полностью, вполне подготовленными и справляющимися с порученным делом командирами, за исключением:

По штабу дивизии просят заменить начальника 5-го отдела майора Пронина, как не справляющегося с работой. Службу тыла не знает и совершенно не может организовать ее. Кроме того, просят перевести во внутренний округ:

а) командира разведбатальона — майора Сливина С.И.

Тов. Сливин — отлично подготовленный и знающий дело командир. Разведбатальон имеет постоянное первенство в дивизии, но т. Сливин систематически пьет и обязательно с дебошами. Имеет три строгих парт, взыскания и исправлению поддается с большим трудом. По опыту и знаниям вполне справится с полком;

б) начальника хим. службы дивизии — майора Пономаренко И.Р.

С работой не вполне справляется, имели место случаи пьянок, на границе задержана шпионка с его фотокарточкой. Просят перевести во внутренний округ.

Дивизия может дать двух кандидатов на командиров полков: майора Тюленева М.В. — помощника по строевой части и командира батальона — капитана Шайдерова С.П.

В частях дивизии подлежат замене — помощник по материальному обеспечению командира 1-го стр. полка — майор Конюшенко. Работой руководит плохо. В полку установлены большие недостатки, материал по которым сдан в прокуратуру для привлечения его к судебной ответственности.

Командование дивизии дает очень плохую характеристику командиру 1-го стрелкового полка — полковнику Короткову. Батальон этого полка получил лучшую оценку от Народного комиссара.

Тов. Короткова обвиняют в неорганизованности, личной недисциплинированности. Полк имеет самое большое число чрезвычайных происшествий по дивизии. Кроме всего прочего, особый отдел дивизии ставит вопрос перед командованием дивизии о необходимости перевести тов. Короткова во внутренний округ…»

Даже судя по этому докладу, в 99-й стрелковой дивизии по меркам тех лет дела с кадрами обстояли не лучшим образом. А за это, как и многое другое, ответственность нес прежде всего сам командир дивизии.

В Советской армии во все времена существовала практика, когда вновь назначенный офицер или командир в течение года не подвергался никаким проверкам. Это время давалось для того, чтобы он мог освоить должность, ознакомиться с подчиненными, изучить проблемные вопросы, понять специфику службы в новой роли и т.д.

На момент проверки генерал Власов командовал дивизией менее года. И это еще один весомый аргумент в пользу «мохнатой» руки.

Тем не менее дивизия получила хорошую оценку и стала лучшей в Красной армии, а сам Андрей Андреевич был возведен советской пропагандой в ранг идеального командира.

Историческая справка

Из карточек поощрений и взысканий, подшитых в личном деле:

«Обеспечение в полной мере нормальной учебу сбора 7/Х — 36 г. — благодарность.

нач. КВП№ 143 —36 г.

За обеспечение боевой и специальной подготовки слушателей курсов и за ударную работу на протяжении 1-го триместра. 10/Х — 36 г. награжден 350 руб. Командов. КВП № 7/с — 36 г.

За ударную работу по организации курсов и хорошую постановку учебного дела от лица службы. 11/VI — 37. Благодарность. Нач. РО ЛВО № 41 11/VI —37 г.».

«За отличные действия на смотровом тактическом учении награждаю золотыми часами.

Приказ НКО №321 от 27.9.40 г. Нарком обороны Маршал СССР Тимошенко».

В должности командира дивизии Власов пробыл всего 1 год.

Приказом НКО № 0175 от 17 января 1941 года его назначают командиром 4-го механизированного корпуса КОВО.

В личном деле генерала Власова подшит наградной лист «На командира 99-й стрелковой дивизии Генерал-майора ВЛАСОВА Андрея Андреевича», который представлялся на орден «КРАСНАЯ ЗВЕЗДА».

В кратком конкретном изложении личного боевого подвига или заслуг говорилось:

«Генерал-майор ВЛАСОВ командует 99-й стрелковой дивизией с января 1940 года. В течение всего 1940 года и особенно летнего периода того же года дивизия под личным и непрерывным руководством Генерал-майора ВЛАСОВА добилась отличных успехов в боевой подготовке. В летний период 1940 г. Генерал ВЛАСОВ много и продуктивно работал над тактической и стрелковой выучкой мелких подразделений взвода, роты и подготовкой батальона. Он лучше и быстрее других воспринял личные указания Народного Комиссара о перестройке боевой подготовки и, вникая во все детали отработки мелких подразделений, учил части действовать днем и ночью, и сделал дивизию крепкой, физически закаленной, высоко дисциплинированной; подтянутой и вполне готовой к решению любой боевой задачи.

На инспекторском смотровом учении, проведенном Народным Комиссаром Обороны, Маршалом Советского Союза тов. С.К. Тимошенко (25—27 сентября 1940 г.), дивизия (пехота и артиллерия) получила хорошую оценку и награждена переходящими знаменами Красной армии…

КОМАНДИР 8-го СТРЕЛКОВОГО КОРПУСА

ГЕНЕРАЛ-МАЙОР — СНЕГОВ…»

Из заключения вышестоящих начальников:

«За высокие показатели дивизии по боевой и политической подготовке в 1940 учебном году — достоин награждения орденом «КРАСНАЯ ЗВЕЗДА»

Врид. КОМАНДУЮЩЕГО АРМКАВГРУППОЙ — ЗА ЧЛЕНА ВОЕННОГО СОВЕТА —

ПОЛКОВНИК ВАРЕННИКОВ ПОЛКОВОЙ КОМИССАР —

15 февраля 1941 г. — ЗАКОВОРОТНИЙ».

Наискосок по первому листу от руки написано: «Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 февраля 1941 г. награжден орденом Ленина».

Еще один шахматный ход, сделанный сверху! Выходит, наградили Власова самым первым орденом за высокие показатели по боевой и политической подготовке к 23 февраля — Дню Красной армии. Тогда такие награждения по всем округам приняли поистине массовый характер. Я лично сам видел представления списками в ЦАМО в Подольске.

А теперь ознакомимся с учетной карточкой награжденного, что хранится в Центральном архиве Министерства обороны:

«Власов Андрей Андреевич

Генерал-майор

Командир 99 сд в/ч 4104

Вид награды: орден Ленина (запись зачеркнута. — Прим. автора).

Орден Красного Знамени (запись зачеркнута. — Прим. автора).

Орден Ленина.

Указ ПВС СССР о награждении 22 февраля 1941 г. (пропечатано штампом. — Прим. автора).

Приказ КОВО г. Львов.

Награда не вручена (пропечатано штампом. — Прим. автора)…»

А кто-нибудь видел фотографию генерала Власова с орденом Ленина на груди?

Всего пять месяцев генерал Власов командовал механизированным корпусом до начала Великой Отечественной войны. Мог ли он за это время набраться умений, знаний и навыков для того, чтобы успешно командовать им? Нет. Стоит еще раз посмотреть на его образование, его прохождение службы, чтобы убедиться в этом. А ведь корпус-то был механизированный! Это масса танков. Причем новых танков! Как этой массой управлять, как принимать решение, нужно было очень и очень много учиться.

До Власова 4-м мехкорпусом с июня 1940 года командовал генерал-майор М.И. Потапов. Именно его пришлось назначить командующим 5-й, чтобы освободить место под Власова.

Да только Потапов в 1936 году окончил Военную академию механизации и моторизации РККА, с июля 1937 года командовал механизированным полком, с 1939 года — танковой бригадой в Белоруссии, а с июня 1939 года был назначен заместителем командующего 1-й армейской группой, которая успешно участвовала в боях в районе р. Халхин-Гол. Так можно ли Власова и Потапова как командиров поставить рядом?

4-й механизированный корпус Власова дислоцировался в районе Львова и войну встретил непосредственно в Львовском выступе (находился в подчинении командующего 6-й армией генерал-лейтенанта И.Н. Музыченко).

В три часа 22 июня 1941 года командир 32-й танковой дивизии 4-го мехкорпуса получает приказ выдвинуться в район Янова. Начинается война…

«То, что произошло 22 июня, не предусматривалось никакими планами, — писал Маршал Советского Союза К.К. Рокоссовский, — поэтому войска были захвачены врасплох в полном смысле этого слова».

«Могу о том судить хотя бы по содержанию оперативного пакета, который был мною вскрыт в первый день войны. Содержание его подгонялось под механизированный корпус, закончивший период формирования и обеспеченный всем, что положено иметь ему, как боевому соединению. А поскольку он находился только в первой, то есть начальной, стадии формирования, то как Генеральным штабом, так и командованием округа должно было быть предусмотрено и его соответствующее место на случай войны. Но в таком состоянии оказался не только 9-й мк (Рокоссовского. — Прим. автора), но и 19-й, 22-й, да и другие, кроме 4-го (Власова. — Прим. автора) и 8-го, которые начали формирование значительно раньше и были более-менее способны вступить в бой. Они к тому же имели в своем составе и новые танки Т-34 и KB».

Согласно директиве № 3, отправленной наркомом обороны маршалом Тимошенко, Юго-Западный фронт должен был 23 июня силами 5-й и 6-й армий, не менее чем пятью механизированными корпусами фронта и всей авиацией фронта нанести мощный контрудар по сходящимся направлениям, окружить и уничтожить группировку противника в районе Владимира-Волынского, Сока-ля и Крыстонополя и к исходу 24 июня овладеть районом Люблина. Учитывая все силы и средства фронта и противника, решение такой задачи было вполне реальным, но, к сожалению, она уже не соответствовала той обстановке, которая сложилась на Украине к исходу первого дня войны.

Двух суток, отведенных для овладения Люблином, до которого войскам предстояло пройти свыше 120 км, было явно недостаточно. Начальник штаба фронта генерал-лейтенант М.А. Пуркаев считал, что только для сосредоточения механизированных корпусов потребуется не менее трех-четырех суток. Поэтому он предложил создать на рубеже укрепрайонов вдоль старой госграницы прочную оборону и сначала остановить врага, а потом перейти в наступление и разгромить его. Но командующий фронтом генерал М.П. Кирпонос, соглашаясь с начальником штаба, все же решил выполнить приказ. «Приказ есть приказ, и его надо выполнять», — сказал он. Его поддержал член военного совета корпусной комиссар Н.Н. Вашугин.

Таким образом, командующий ЮЗФ принял решение нанести два удара по флангам главной группировки противника с севера и юга, каждый силами трех механизированных корпусов (около 3,7 тыс. танков). Генерал армии Г.К. Жуков, прибывший в штаб фронта вечером 22-го, одобрил это решение. Для первого этапа контрнаступления командование Юго-Западного фронта имело только три механизированных корпуса южной ударной группировки — 4-й генерал-майора А.А. Власова, 8-й генерал-лейтенанта Д.И. Рябышева и 15-й генерал-майора И.И. Карпезо. Из них 15-й уже сосредотачивался для наступления, а остальные два необходимо было перебросить в исходный район с запада. Северную ударную группировку в составе 22-го (генерал-майора B.C. Тамручи), 9-го (генерал-майора К.К. Рокоссовского) и 19-го (генерал-майора Н.В. Фекленко) мехкорпусов планировалось ввести в сражение позже, после сосредоточения указанных корпусов в районе Владимира-Волынского.

В 9 утра 23 июня был подписан приказ на наступление 15-го мехкорпуса: «С утра 23.06.41 во взаимодействии с 4-м механизированным корпусом и 3-й кавалерийской дивизией 6-й армии нанести удар в направлении Радзехов — Сокаль и уничтожить танковую группу противника, действующую в направлении Сокаль — Радзехов».

Затем во все корпуса были направлены представители штаба фронта, которые должны были лично ознакомиться с ситуацией и проконтролировать выполнение приказов.

Однако случилось непредвиденное: оборвалась связь со штабом 5-й армии и выяснилось, что 4-й мехкорпус генерала Власова срочно нужен командующему 6-й армией для нанесения контрудара на запад от Янова, куда, по поступившей в штаб 6-й армии информации, ночью прорвались немецкие танки. Поэтому кроме трех батальонов генерал Власов на Радзехов более ничего не выделил. Два батальона средних танков 32-й танковой дивизии и один батальон мотопехоты 81-й моторизованной дивизии были выделены для нанесения удара на Жолнев и во взаимодействии с частями 15-го мехкорпуса должны были уничтожить пехоту и танки противника в районе Радзехова.

Остальным частям 4-го механизированного корпуса было приказано выдвигаться в западном направлении на Краковец и Радымно с целью уничтожения противника, прорвавшегося в район Дуньковице.

Но информация о прорыве немцев оказалась ложной — в полосе 6-й армии противник был задержан на линии укрепрайонов и до 23 июня не добился значительного продвижения.

Обращает на себя внимание тот факт, что силы механизированного корпуса Власова практически сразу же были разделены на части для решения абсолютно разных задач.

В течение дня 23-го связь с армиями практически отсутствует. В этот день успела выдвинуться и атаковать противника лишь часть сил 15-го и 22-го мехкорпусов, причем в 15-м мехкорпусе действовал один-единственный передовой отряд 10-й танковой дивизии.

Два батальона 32-й танковой дивизии 4-го мехкорпуса занимали оборону на окраине Радзехова, остальные части 32-й танковой дивизии действовали в районе Великих мостов. Этим воспользовался противник, и к исходу 23 июня его танковая дивизия подошла к Берестечко.

В это время основные части 4-го и 8-го мехкорпусов находились от района предполагаемого сосредоточения едва ли не дальше, чем к моменту появления приказа на контрудар. Вечером 23 июня начальник штаба ЮЗФ генерал Пуркаев докладывал командующему: «С утра 24-го числа участвовать в контрударе смогут только 22-й и 15-й мехкорпус, да и то не всеми силами (в 22-м корпусе будет задействована лишь одна дивизия). Четвертый корпус задействован на Львовском направлении, 9-й и 19-й корпуса подойдут только через двое суток, стрелковые части — через несколько дней». И генерал Кирпонос принимает решение вводить соединения в операцию поэшелонно: 24-го — 22-й мехкорпус и 135-я стрелковая дивизия при поддержке 1-й противотанковой артбригады наступают на Владимир-Волынский, 15-й мехкорпус соединяется с 124-й дивизией. Позже с подходом сначала 4-го и 8-го, а затем 9-го и 19-го корпусов сила удара утроится. Тут же командир 8-го мехкорпуса получил приказ повернуть на восток и выдвигаться в район Броды. А вот про 4-й мехкорпус просто забыли! Его основные части приказа о переброске не получили и продолжали сосредотачиваться в лесах западнее Янова (30 км к северо-западу от Львова).

Тут следует отметить, что 4-й и 8-й мехкорпуса вполне могли сыграть решающую роль в разгроме врага. Оба они имели в своем составе свыше 1700 танков. Особенно сильным был 4-й механизированный корпус, в котором только новых танков Т-34 и KB насчитывалось более 400 машин. Однако считается, что усилиями командующего 6-й армией Н.И. Музыченко и начальника Генштаба Г.К. Жукова 4-й мк был раздроблен на части. Его 8-я танковая дивизия должна была наносить удар по противнику, прорвавшемуся северо-западнее Львова, в район Немирова, а 32-я — на юго-запад, где, по данным, как выяснилось потом — ложным, действовало до 300 танков противника.

Командование фронта, по сути, ежедневно меняло боевые задачи, поэтому боевые действия корпусов сводились то к обороне частью сил, то к изнуряющим передвижениям с целью занять исходное положение для удара по противнику сначала в одном направлении, потом — в другом.

Фронтовой контрудар был предпринят с 25 по 29 июня, вылившись в крупнейшее танковое сражение начального периода войны. Проводя контрудар, командование фронта решило в то же время создать позиционный фронт обороны. 26 июня выдвигающимся резервам фронта (31-й, 36-й и 37-й стрелковые корпуса) было приказано занять прочную оборону на рубеже Луцк, Кременец, Гологуры, отвести в последующем за него мехкорпуса, которыми подготовить мощный контрудар с целью разгрома вклинившегося противника. Это решение было единственно верным, однако Ставка ВГК его отменила, и начавшийся контрудар продолжался.

8-я танковая дивизия 4-го мехкорпуса (единственная, которую удалось перебросить с левого фланга 6-й армии на правый) заняла позиции между Полоничной и Лопатином, слева от 15-го мехкорпуса. В дальнейшем она должна была возобновить движение на Радзехов, куда ранее наступал 15-й мехкорпус.

В ночь на 25 июня генерал-армии Г.К. Жуков приказал повернуть 8-ю танковую дивизию 4-го мк на северо-восток. К тому времени она уже потеряла в боях 92 танка. Еще большие потери были связаны с техническими неисправностями. К концу дня 27 июня из 385 танков в исходный район прибыло 65 машин, сведенных в один танковый полк. Только за период боев в районе Радзехов — Броды 8-я тд из 50 танков KB потеряла 43. Наступление танковой группы противника было задержано до конца июня. Однако ликвидировать прорыв войскам фронта не удалось. В окружении оказались многие части и соединения. Не избежал его и корпус Власова.

Как мы уже говорили, 4-й механизированный корпус генерала Власова был одним из самых мощных в КОВО — ЮЗФ. Тем не менее Андрей Андреевич был лишен возможности руководить им в полном составе. Корпус оказался раздроблен на части. И в любом случае те части, которые остались под командованием Власова (в распоряжении 6-й армии), в боях под Львовом ничем особым себя не проявили.

К слову сказать, из всех мехкорпусов успешно действовал 9-й мк генерала К.К. Рокоссовского. Выдвигаясь из глубокого тыла, он сначала контратаковал и потеснил левый фланг 13-й танковой дивизии противника, а затем вел активную оборону на р.Стырь в районе Луцка, фактически удерживая весь левый фланг 5-й армии. Тем более что он был одним из самых слабых корпусов в КОВО и имел порядка 300 танков устаревших типов. Удивительно и то, что на 7 июля в его корпусе осталось 164 танка.

В 22-м мехкорпусе было 712 танков, а на 7 июля осталось 340. Генерал Власов выглядел намного бледнее. Из 979 боевых машин на 7 июля в его корпусе осталось лишь 126!

1 июля начался отвод войск ЮЗФ в укрепленные районы на старую границу, а 7 июля уже началась Киевская оборонительная операция.

Вот каким увидел Власова в июне 41-го известный поэт Евгений Долматовский, который работал в редакции газеты 6-й армии «Звезда Советов» и в первую свою командировку отправился в его корпус: «Запомнилось лицо, монгольские скулы, близорукие глаза за очками в огромной оправе. Голенаст, костляв, молчалив и сдержан — говорят, был командиром дивизии, отличившейся в Киевском военном округе. Потом его лицо появится на экране — в фильме “Битва за Москву”…

Пока же командиры танковых дивизий пьют не очень разбавленный спирт, а командир корпуса глазами трезвенника поглядывает на них сквозь свои громадные очки, попивает молоко из глечика. Он сидит на деревенской жесткой кровати, усиленной рядном, сидит по-турецки, скрестив крупные босые ступни, и мне как-то неловко, что он словно демонстрирует плоские, давно не стриженные желтые ногти.

Он позволяет себе быть босым и в расстегнутом кителе, как бы подчеркивая главенство в этой компании».

Будучи на службе у немцев, А.А. Власов в открытом письме «Почему я стал на путь борьбы с большевизмом», мягко говоря, приврал, высоко оценивая себя в роли командира мехкорпуса: «Мой корпус в Перемышле и Львове принял на себя удар, выдержал его и был готов перейти в наступление, но мои предложения были отвергнуты», — напишет он.

17 июля 1941 года Власова вызвали в Киев.

Никита Сергеевич Хрущев, находясь на заслуженном отдыхе, вспоминал: «Для защиты Киева мы решили создать новую армию и назвали ее 37-й. Стали искать командующего. Нам с Кирпоносом предложили рад генералов, которые уже потеряли свои войска и находились в нашем распоряжении. Среди них очень хорошее впечатление производил Власов. И мы с командующим решили назначить именно Власова. Отдел кадров КОВО тоже его рекомендовал и дал преимущественную перед другими характеристику. Я лично не знал Власова, ни других “свободных” генералов, даже не помню сейчас их фамилии».

По свидетельству того же Хрущева, рекомендация кадровиков его не сильно устроила, и он обратился в Москву к Маленкову. Вопрос касался компрометирующих документов на Власова: доверять ли новому командующему новой армии, которая должна защищать Киев?

— Какую характеристику можно получить на Власова?

— Ты просто не представляешь, что здесь делается, — ответил Маленков. — Нет никого и ничего. Ни от кого и ничего нельзя узнать. Поэтому бери на себя всю ответственность и решай сам!

Так Власова назначили командующим 37-й армией. Это назначение датируется 23 июля. Хотя записи ни в личном деле, ни в учетно-послужной карте об этом факте нет.

Катастрофы под Киевом советскому командованию удалось избежать только благодаря вводу в бой свежих формирований.

Для усиления войск укрепрайона передавались 284-я и 295-я стрелковые дивизии, 3-й воздушно-десантный корпус, 2-й отряд моряков Пинской флотилии, отряды народного ополчения киевлян. Таким образом, силы защитников города удалось довести до 120 тысяч человек.

8 августа 1941 года командующий армией подписал боевой приказ №010 о переходе в контрнаступление в южном секторе КиУРа. А 10 августа части 37-й армии вступили в бой.

О том, как это происходило, в письме своим близким сообщал немецкий офицер: «…С расстояния в 600 метров мы открыли огонь, и целые отделения в первой волне атакующих повалились на землю… Уцелевшие одиночки тупо шли вперед. Это было жутко, невероятно, бесчеловечно. Ни один из наших солдат не стал бы двигаться вперед. Вторая волна тоже понесла потери, но сомкнула ряды над трупами своих товарищей, павших в первой волне. Затем, как по сигналу, цепи людей начали бежать. С их приближением доносилось нестройное раскатистое: “Ура-а-а!”… Первые три волны были уничтожены нашим огнем… Натиск четвертой волны был более медленный: люди прокладывали путь по ковру трупов… Пулеметы раскалились от непрерывного огня, и часто приходилось прекращать стрельбу для замены стволов… Количество, продолжительность и ярость этих атак совсем истощили нас и довели до оцепенения. Не буду скрывать, они испугали нас… Если Советы могут позволить себе тратить столько людей, пытаясь ликвидировать даже незначительные результаты нашего наступления, то как же часто и каким числом они будут атаковать, если объект будет действительно очень важным?»

Уже спустя два дня от немцев были освобождены Жуляны. Затем их выбили из Гатного, Терешков, Новоселок, Пирогово, Чабанов, Китаево, Мышеловки. Были деблокированы ДОТы КиУРа, которые в течение почти недели вели бой в окружении. На четвертый день наступления войска КиУРа достигли тех рубежей, с которых противник начал свое наступление на Киев. В оперативной сводке штаба 37-й армии за 15 августа сообщалось:

«…противник продолжает удерживать рубеж Юрьевка — Хатов — Вита — Литовская, а также накапливает силы в районе Будаевки». Командование армии предполагало перейти к обороне в центральном секторе КиУРа и продолжить наступление на флангах с целью окружения и уничтожения противника.

К 16 августа положение было полностью восстановлено, а обстановка стабилизировалась.

В воспоминаниях Хрущева есть еще как минимум два эпизода, которые могут дополнить несколько штрихов к портрету генерала Власова.

Первый. Когда Хрущев приехал с Кирпоносом в штаб 37-й армии на железобетонный командный пункт в Святошино, сделанный еще в мирное время для штаба КОВО, то там из командования находился один лишь начальник штаба Мартьянов.

«Почему-то отсутствовал командующий армией. Потом и он приехал. Власов доложил обстановку, говорил довольно спокойно, и мне это понравилось. Тон у него был вселяющий уверенность, и говорил он со знанием дела».

Второй. Хрущев поехал с Власовым проверять стрелковый корпус, после замены командира, не сумевшего предотвратить отступление необстрелянных частей. Вот что он запомнил: «Обстановка была такой: немцы вели артиллерийско-минометный огонь и бомбили этот район с воздуха. Когда мы подошли к командиру, он сидел на каком-то полевом стуле, а стол перед ним был накрыт кумачом. Стоял телефон. Тут же была вырыта щель-убежище. С ним были какие-то люди. Он стал докладывать нам обстановку. В это время немцы обстреляли нас из минометов и строчили их пулеметы, но их самих не было видно, только шел гул по лесу. Власов держался довольно спокойно (я поглядывал на него). У него была вырезана трость из орешника. Он этой тростью похлопывал себя по голенищу. Потом он предложил, во избежание неприятностей, залезть в щель».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.