Хруст русского апельсина

Хруст русского апельсина

Владимир Путин в ответ на начатую Западом торговую войну подписал указ о запрете продовольственного и сырьевого импорта из стран, присоединившихся к антироссийским санкциям. Рукопожатная общественность уже скачет в истерике, размахивая антизюгановскими плакатами образца 1996 года «Купи еды в последний раз». Телеканал «Дождь» постит фото пустых полок в магазинах, хотя одного взгляда достаточно, чтобы понять, что дело происходит где-то в Эстонии или похожей на нее стране. Убежденные, что куриные окорочка растут на хлебных деревьях в огороде у Обамы, представители креативного класса на полном серьезе начинают рассказывать, что завтра нас ждет голод.

Между тем ни одна категория наших граждан не смотрит на начинающуюся торговую войну России и Запада с такой надеждой, как те, кто занят в нашем многострадальном агропроме: крестьяне и фермеры, комбайнеры и владельцы страусиных ферм, доярки и мясники, кондитеры и виноделы. Казалось бы, обреченное на уничтожение после вступления в ВТО наше сельское хозяйство получило уникальный шанс выжить. Ограничение путем контрсанкций или через механизмы потребнадзора продовольственного импорта — это возможность дать очень болезненный ответ объявившим нам торговую войну странам ЕС и АНЗЮС, не задевая существенно интересы нашей экономики. Ужчто-что, а продовольственный импорт наша земля вполне способна возместить.

Первый же удар России оказался чрезвычайно болезненным — запрет на овощи и фрукты из Польши, прежде всего, на польские яблоки, выбивает из этой не слишком богатой экономики миллиард долларов. По Польше, чьи наемники сейчас интенсивно воюют в рядах карателей на Донбассе, уже прокатился гневный вопль обиды на Россию: «А нас-то за что?». А ура-патриоты предложили акцию: «Ешь яблоки назло Путину». Акция чрезвычайно глупая — сколько бы яблок ни съел и ни понадкусывал индивидуальный потребитель, он не сможет тем самым компенсировать потери от прекращения оптовых закупок.

А у российских садоводов этим летом праздник. Наконец-то появились закупщики от российских оптовиков. Покупают много. Недорого, но в противном случае те же яблоки попросту пропали бы. Итак, российскому сельхозпроизводителю от санкций стало жить хоть немного, да веселее.

О том, какое значение имеет для страны продовольственная безопасность, я уж не буду говорить. Здесь достаточно отметить смертельно опасное для страны сокращение уже 25 лет площадей и урожая принципиальной для нас культуры ржи — исторической основы нашего сельхозпроизводства.

Поговорим, однако, не о полезном, а о вкусном. Будучи человеком довольно капризным в еде, я попытался прикинуть, как бы сказались лично на моей жизни масштабные продовольственные контрсанкции России, вплоть до полной блокады западных пищевых продуктов.

Утро я начинаю с «Актимеля» и фруктового йогурта из Киржача. Йогурт из Киржача гораздо лучше, и если он вытеснит импорт полностью, я внакладе не буду.

Австралийской баранины, запретом на поставки которой почему-то пугает нас их премьер, я не покупаю. Ем обычное мясо с рынка. Наладить нормальное разведение баранины у нас в стране труда не составит. Очень люблю тамбовский окорок, карбонаты — всё от российских производителей. В последнее время всё шире на наш рынок выходят продукты из кабанины, оленины, косули и так далее — удивительно вкусная замена поднадоевшему уже традиционному мясу.

Если я очень захочу побаловать себя фуагра или стейками, то в том, что можно поиметь с гуся, наши фермеры давно разобрались; они даже страуса подковали. А лучшие стейк-хаусы в городе всё равно работают на аргентинской, то есть стратегически дружественной говядине.

Единственное, где меня, пожалуй, можно тут задеть — обожаю делать себе бутерброды с тамбовским окороком и тертым пармезаном. Вот без пармезана будет трудновато. Это единственный по-настоящему незаменимый европейский продукт.

Очень люблю икру. И красную, и — были когда-то и мы богаты — черную. Везти в Россию икру — это в Тулу с самоваром. Если дальневосточные морепродукты будут выведены на весь широкий российский рынок, мы будем жить с вами в настоящем продовольственном раю. Всё, что для этого нужно, — сделать Тихоокеанский регион по-настоящему транспортно доступным.

Фрукты-овощи. Тут вообще Россия может либо обеспечить себя сама, либо наш импорт связан с той частью мира, которая в санкционном шабаше не участвует. Но, вообще говоря, зачем нам чужие апельсины или даже зимняя клубника? 100–150 лет назад в России существовали аграрные технологии, позволявшие питаться свежими фруктами практически круглогодично.

Американка Сюзанна Масси, автор книги «Земля Жар-птицы» — завороженного очерка жизни старой России, описывает Санкт-Петербург как страну свежайших овощей и фруктов. Русские довели тепличное хозяйство до совершенства, и «к середине марта спелая клубника и черешня появлялись в витринах лучших фруктовых магазинов Невского проспекта, правда, в эту раннюю пору столь же дорогие, как жемчуг. В конце марта поспевали бобы и абрикосы, а после того, как сходил лед, суда завозили в российскую столицу инжир и апельсины. Совершенно неясно, почему в Санкт-Петербурге южные фрукты появлялись раньше и были дешевле, чем в немецких городах».

В 1858 году, во время прогулок по Невскому проспекту, поэт Теофиль Готье проходил мимо фруктовых магазинов, заваленных ананасами и арбузами. «Яблоки продавались на каждом углу, а апельсинами торговали вразнос. Огромное количество фруктов привозили в Петербург издалека: виноград — из Астрахани, горы яблок доставляли из Крыма, где татары выращивали их в огромных садах, развозя затем по всей России в длинных обозах». Не знаю, хрустела ли дореволюционная Россия французской булкой, но уж точно над петербургскими теплицами раздавался хруст русского апельсина.

Напитки. Тому, кто законодательно отлучит меня от кока-колы, я поставлю памятник. А вытеснение всей газированной рафинированной гадости квасом пошло бы здоровью нации решительно на благо. Кофе не пью. Пью чай «Гринфилд» — российский бренд, почему-то включенный в список санкций ЕС. Он меня вполне устраивает, и я готов его пить и поддерживать дальше.

Вино. Тут, конечно, мое мнение не авторитет, так как алкоголя я пью мало. Без европейских вин я как-нибудь переживу. В той малой степени, в которой я причастен Бахусу, я вполне поддерживаю крымских виноделов. Меня их продукция, безусловно, радует.

Итого. В мире без польских яблок, голландских помидоров, рижских шпрот, американской колы, австралийской говядины, английского чая я прекрасно проживу. Особенно если результатом будет заменяющая экспансия отечественного агропрома.

В случае, если бы Россия начала серьезную и систематическую политику ограничения продовольственного импорта из стран Запада (кроме показавшей себя в высшей степени дружественно Венгрии), то можно ожидать настоящего продовольственного Ренессанса в России.

Наши западники часто пытаются запугивать Россию продовольственным дефицитом советских времен, рассказывая о том, как мы голодали за железным занавесом. Но это откровенная ложь.

Советский дефицит был следствием не отсутствия импорта, а следствием убогой колхозно-плановой экономики, отсутствия нормального внутреннего рынка продовольствия, регулируемого спросом. Следствием политики натурального геноцида «неперспективной» русской деревни. Именно это убило качественное сельскохозяйственное производство в России. Именно в эту-то пустыню и пришел импорт, не дающий теперь российскому агропрому подняться.

Разумеется, эту ошибку, то есть усиление административного регулирования, повторять нельзя. Напротив, единственные типы вмешательства государства, которые допустимы, — это антимонопольное, чтобы крупные супермаркеты с импортной «продукцией» всех не давили, и санитарное регулирование. В остальном в России есть все предпосылки для формирования полностью самообеспечивающегося аграрного сектора.

Из сказанного, безусловно, не следует, что к санкциям следует относиться легкомысленно. Существуют целые области, в которых из-за промышленного и научного коллапса нашей страны, длящегося уже третье десятилетие, по нам могут ударить очень больно. Это сложные промышленные технологии, сложная техника, электроника.

Наши «реформаторы» долго и старательно убивали нашу техносферу, так что здесь наша зависимость критична. Но эффект всех санкций в этой сфере — долгий, он почувствуется через несколько месяцев, а то и лет. В то время как Россия может бить контрсанкциями с быстрым эффектом, отказываясь от сотрудничества именно в тех областях, где свобода торговли, от которой внезапно отрекся Запад, бьет по нашему производителю.

Потери от этих санкций будут настолько чувствительны, что вполне могут заставить западные страны одуматься и перестать подчинять торговые связи политической озлобленности.

Опубликовано: «Известия»

7 августа 2014