Положение на Проливах: лето 1915 г.

Положение на Проливах: лето 1915 г.

Тем временем действия союзников в районе Проливов были далеки от удачного окончания. Несмотря на протесты и призывы МИДа, Ставка в июне 1915 г. уже открыто говорила только о «символическом» участии русских войск, да и то не во взятии, а в оккупации района турецкой столицы. Ю. Н. Даниловым называлась и цифра – не более 4,5 тыс. человек. При такой ситуации нельзя было рассчитывать на роль участника взятия Константинополя и Проливов по окончании войны¹. Впрочем, расчеты о дележе послевоенной добычи оказались преждевременными. Первым их следствием стало разочарование русских моряков. «Флот видит, – писал один из них в сентябре 1915 г., – что наступление на Босфор без крупного десанта признано неосуществимою «мечтою», чуть ли не актом безумия. Командование не напоминает о ней и к ней не готовится, флоту известно и то, что, когда обещают дать большой десант, то, по всей вероятности, в Проливы уже ворвутся иностранцы – наши более сильные, умные, энергичные союзники, – и, теряя дух, дряхлеет победоносный флот, стоя за 4 бонами в противоположном Босфору Севастополе»².

Но англичане и французы так и не ворвались в Константинополь. Уход британских линкоров, обладавших мощной корабельной артиллерией, существенно облегчил положение противника. К июню 1915 г. турки сосредоточили на Галлиполи 15 дивизий против 12 дивизий союзников³. Впрочем, превосходство в численности войск в условиях боев на узком участке земли со сложной топографией было отнюдь не решающим. Главным вопросом для Турции оставалась проблема поставки боеприпасов. 13 (26) июня русский военно-морской атташе в Болгарии передавал последние агентурные новости, полученные из столицы Османской империи: «Недостаток снарядов в Константинополе особо острый на судах. Особой фабрики Круппа нет; есть мастера – починка ружей, отливка снарядов – Топхане; обточка – на электрической станции Шиели – в Галате. Порох, снаряжение – Зейтунбурну. Пушки не делают»⁴.

В июле 1915 г. под Дарданеллами германо-турецкая артиллерия могла отвечать лишь одним выстрелом на десять англо-французских. Две устаревшие турецкие фабрики по производству боеприпасов Топхане и Зейтунбурну даже под руководством немецкого генерала Пипера не справлялись с задачей обеспечения турецкой армии боеприпасами. Снаряды крупных калибров (свыше 150 мм) турки вообще не производили. Организовать массовый подвоз боеприпасов через территорию Румынии немцы не смогли, несмотря на то, что не жалели на это средств. На подкуп таможенных и железнодорожных служащих выделялось по 10 тыс. лей за каждый вагон в случае удачного его прохода по территории страны, но только 170 лей в случае, если он где-то задерживался. Это приводило к неплохим результатам, но вслед за немцами с размахом начали действовать и представители Антанты, что осложняло положение Румынии⁵. Кроме всего прочего, ее правительство при всех колебаниях не желало участвовать в поддержке союзников Австро-Венгрии.

Не имея возможности поставлять в нужном количестве боеприпасы, немцы начали отправлять в Турцию значительное количество специалистов. Сводка штаба Черноморского флота от 30 июня (13 июля) 1915 г. сообщала: «С Крупповских германских заводов в Константинополь приехали 1225 человек мастеровых, которые распределены по следующим заводам: на Хаскиойском заводе работают 26 мастеров, всего там рабочих около 600 человек. В Хайдар-паше – 500 мастеров; всего рабочих около 2000–2500 человек. В ремонтной мастерской в Газни-Чесме около Еди-Кюле – 300 мастеров, рабочих всего 1500–1600 человек. В доке в Золотом Роге мастеров 200 человек и рабочих 800-1000 человек. На пороховом заводе в Макрикиой мастеров 200 человек, рабочих около 1000 человек… Дней 10 тому назад в Константинополь прибыли 150 человек немецких мастеров, но необходимый материал еще не прибыл»⁶. Очевидно, одними немецкими руками, без материалов, станков и запасных частей быстро решить проблему не получилось. И тем не менее туркам удалось остановить наступление союзников. Фронт замер, началась позиционная окопная война.

В июле 1915 г. штаб Черноморского флота получил указание Ставки – готовность десанта на Босфор относилась на весну 1916 г., не ранее мая⁷. Проблема заключалась прежде всего в общей технической неподготовленности к десанту. План сформирования транспортных сил был явно сорван. В конце июля 1915 г. в составе транспортной флотилии под командованием А. А. Хоменко находилось семь отрядов, распределенных между Севастополем, Одессой, Николаевом и Херсоном. В них числилось 82 транспорта (из них 18 грузовых) и два госпитальных судна⁸. Увеличить эти силы за счет строительства было невозможно, поскольку основные судостроительные мощности России были задействованы для производства военных кораблей; что касается фрахта судов, то он с трудом покрывал потери флотилии. С августа по ноябрь 1915 г. после длительных переговоров удалось зафрахтовать один румынский, два бельгийских и четыре итальянских парохода и купить в Румынии шесть буксиров. За то же время было потеряно два крупных транспорта. Кроме того, новые суда требовали и новых экипажей, а также вооружения, которые собирали для А. А. Хоменко из Гвардейского флотского экипажа, Сибирской флотилии и прочих⁹.

Даже в конце 1915 г. для перевозки трех корпусов – 2-го и 16-го армейских и 5-го Кавказского (всего 1600 офицеров, 42 тыс. солдат, 6500 лошадей и 2 тыс. повозок) требовалось неприемлемо долгое время. Отчет по Транспортной флотилии от 9 (22) декабря 1915 г. был точен: из 122 транспортов, шести ледоколов, трех катеров, 25 парусно-моторных шхун и 10 водоналивных ботов для перевозки могло быть выделено 52 транспорта. Перевозка этих корпусов на расстояние 300 миль при эскадренном ходе флотилии в шесть узлов заняла бы: девять рейсов – с лошадьми, семь рейсов – с повозками, четыре рейса – со всеми рядовыми и унтер-офицерами и три рейса – со всеми офицерами. Рейс в среднем занимал около 13 суток: сутки на посадку войск; сутки на выход флотилии за минное ограждение; двое суток на переход до места высадки; трое суток на организацию высадки; двое суток на обратный переход; сутки на переход через заграждение до Одессы; трое суток на восстановление запасов угля и воды. Итого – от 39 (три рейса) до 117 (девять рейсов) суток. Эта цифра к тому же могла увеличиться. Прием запаса угля и особенно воды (2,5 млн ведер) для 52 войсковых транспортов мог увеличить рейс еще на сутки¹⁰.

Летом 1915 г. центральные державы достигли значительного успеха в наступательных операциях на русском фронте. Последствия русского отступления в Галиции и Польше давали о себе знать далеко за пределами Балкан, например в Месопотамии, где с конца 1914 г. англичане контролировали устье Тигра и Евфрата. Весной 1915 г. здесь уже действовали две англо-индийские дивизии, которым противостояло несколько полков регулярной турецкой пехоты, поддержанной арабскими конными ополчениями, – от 10 до 12 тыс. человек¹¹. В начале марта 1915 г. турки попытались перейти в контрнаступление, которое имело частичный успех. Они потеснили англичан на ряде участков, но этот успех был недолговечен. 14 апреля турецкая группа войск «Ирак» была разбита и отброшена назад¹². К концу мая численность англо-индийских войск в Месопотамии достигла 14 тыс. человек. Британскими экспедиционными силами командовал генерал-майор Чарльз Таунсхенд, имевший солидный опыт действий в Африке и Азии и репутацию отличного штабного работника.

3 июня 1915 г. англичане при помощи речной флотилии вновь нанесли поражение туркам у Амары, в 87 милях выше Курны и почти в 200 милях от своей основной линии снабжения – моря. Были захвачены 17 орудий и 1800 пленных. 24 июля последовала еще одна победа – под Насрие, и турки, потеряв 1000 пленных и 17 орудий, на следующий день оставили город без сопротивления¹³. 10 августа Ч. Таунсхенд получил от своего главнокомандующего сэра Бошампа Даффа приказ двигаться на Кут-эль-Амару. Он должен был разбить турецкие войска под командованием Нурэддина-паши, но после этого не двигаться вперед «ни на дюйм». Помогать экспедиционному корпусу было нечем: положение на границе Британской Индии с Афганистаном и в Персии было тревожным. Б. Дафф писал: «Новости из Варшавы, политически говоря, наиболее неблагоприятны для нас в Индии. Весь Восток начинает думать, что немцы победят»¹⁴.

Сами немцы не были так уверены в своей победе. Весна и лето 1915 г. были периодом жесточайшего снарядного голода в турецких частях, оборонявших Дарданеллы. Не хватало не только снарядов, но и тяжелой артиллерии. 24 мая британская подводная лодка потопила в Мраморном море турецкий пароход «Нагара», с ним на дно ушло 150-мм орудие с «Гёбена» вместе с 250 снарядами к нему и 350 снарядами к 88-мм орудиям. 28 мая в Золотом Роге был торпедирован и потоплен турецкий пароход «Пандерма», с ним погибло около 7 тыс. снарядов. 7 августа британская подводная лодка потопила в Мраморном море эскадренный броненосец «Хайреддин Барбаросса» (бывший «Курфюрст Фридрих Вильгельм», один из пяти кораблей серии «Бранденбург», заложенных в 1892 г., проданный Турции в 1910 г.), перевозивший снаряды из последних запасов турецкой армии на Галлиполи. Кроме того, корабль должен был поддержать огнем оборонявшуюся турецкую пехоту. Положение сложилось столь критическое, что В. Сушон вынужден был послать броненосец в сопровождении всего лишь одного эсминца, чем незамедлительно воспользовались англичане. По свидетельству командира «Хайреддина Барбароссы» капитана 2 ранга Германа Лорея, его корабль затонул за какие-нибудь семь минут. Вместе с ним были потеряны снаряды и по шесть 11-дюймовых и 102-мм орудий корабля, весьма досаждавших англо-французским частям. С огромным трудом туркам удалось отразить их атаку под Анафатрой к 23 августа¹⁵.

Русская Ставка уже не собиралась штурмовать Проливы даже в отдаленных планах. Возможность проведения босфорской экспедиции стала еще более неопределенной. От нее все же не отказывались, считая данную операцию вполне решаемой в перспективе. Выступая 19 июля (1 августа) 1915 г. в Думе морской министр адмирал И. К. Григорович заявил: «Не понеся почти потерь, Черноморский флот постоянно увеличивает свою силу и ждет того момента, когда настанет время перейти к разрешению близкой русскому сердцу задачи, завещанной нам всем нашим историческим прошлым»¹⁶.

Это время определялось тем, удастся ли союзникам прорваться к турецкой столице, а турецко-германская оборона на Проливах напрямую зависела от транзита оружия на Балканах и от того, как поведут себя Румыния и Болгария. В этой ситуации совершенно исключительное по важности значение для обороны Проливов приобретала позиция Болгарии, и именно поэтому Берлин активно искал союза с Софией. Это было необходимо не только для того, чтобы не допустить обвала хрупкого баланса на Проливах. 6 августа 1915 г. М. Гофман отметил в своем дневнике: «Время давит: мы должны как-то справиться с Сербией, для того чтобы привести болгар к решению и таким образом контролировать Дарданеллы – величайшая проблема войны»¹⁷.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.