§ 2. Походы Надир-шаха в Дагестан в освещении историков XX– начала XXI вв.

§ 2. Походы Надир-шаха в Дагестан в освещении историков XX– начала XXI вв.

Труды историков XX в., касающиеся отдельных вопросов темы монографии, написаны в основном за последние 70 лет и носят отпечаток своей эпохи. Естественно, что по своему характеру и концептуальной сущности они существенно отличаются от трудов своих предшественников, так как преследуют конкретные научные цели и решают задачи, стоящие перед исторической наукой своего времени.

Хотя работы современников событий, запечатлевших виденное и слышанное по свежим следам, и носили отпечаток политического влияния господствовавших сил своей страны, но не были задуманы как научные исследования и представляют интерес в качестве источникового и фактического материала. Что же касается трудов историков XX и начала нового XXI столетия, то они не ограничиваются простой констатацией описываемых событий, а освещают их на более документированной источниковой основе. Такой первоосновой в качестве источников послужили для них труды вышеуказанных дореволюционных авторов, архивные и опубликованные материалы, а также сочинения зарубежных авторов, составленные участниками и современниками событий.

Из использованных архивных документов наиболее существенными являются материалы, содержащие донесения русских резидентов из Ирана и Турции (И. И. Неплюев, А. А. Вешняков, С. И. Аврамов, А. Н. Баскаков), а также лиц, командовавших русскими войсками, и российских дипломатов, направленные с театров военных действий на Кавказе (В. Я. Левашов, А. В. Румянцев, И. И. Калушкин, В. В. Братищев), в которых отразились наиболее яркие, героические и трагические события, связанные с нашествием иранских, османских и крымских завоевателей.

Такими материалами особенно насыщены фонды 87 «Сношение России с Персией», 89 «Сношение России с Турцией», 103 «Азиатские дела» Архива внешней политики Российской империи (АВПРИ); фонды «Военно-ученого архива» (ВУА), 20 «Секретная часть экспедиции военной коллегии», 410 «Материалы по истории народов СССР. Коллекции”, 182 «Военные действия в Закавказье и на Северном Кавказе» Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА); фонды 18 «Дербентский комендант», 334 «Походная канцелярия генерал-лейтенанта А. П. Девица», 340 «Канцелярия генерал-лейтенанта В. Я. Левашова»; 379 «Канцелярия коменданта г. Кизляр»

Центрального государственного архива Республики Дагестан (ЦГАРД); фонды 1452 «Коллекция персидских документов», 1453 «Коллекция турецких документов» Центрального государственного исторического архива Грузии (ЦГИАГ.)

Сосредоточенные в перечисленных архивах документы официального делопроизводства имеют первостепенное значение для определения стратегических целей противодействовавших держав на Кавказе, основных этапов, хода и итогов завоевательных походов Надир-шаха в регионе. Часть материалов аналогичного содержания хранится в фондах Института рукописных документов АН Грузии[44] и Рукописного фонда Института истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра РАН.[45]

Среди опубликованных документов конкретный материал по теме содержат донесения английских и французских послов в Петербурге и Стамбуле (К. Рондо, де ля Шетарди, де Маньяна и др.), сообщавшие своим правительствам о подлинных намерениях правящих кругов Ирана, России и Турции на Кавказе. Они же проливают свет на стратегические цели Англии и Франции в этом регионе, на их стремление ослабить влияние России и усилить здесь свои позиции, поддерживая агрессивные намерения иранских, османских и крымских феодалов.[46] Среди опубликованных материалов оказались также тексты русско-иранских и ирано-турецких договоров, определявших опорные базы и территориальные разграничения между Ираном, Россией и Турцией на Кавказе,[47] документы о взаимоотношениях горских владетелей с Россией, Ираном и Турцией.[48]Ценные материалы о политике иранских шахов и османских султанов в Дагестане и Закавказье опубликованы в оригиналах и копиях с переводом текстов на грузинский язык.[49]

Из сочинений зарубежных авторов, являвшихся очевидцами и современниками событий, с различных сторон описавших завоевательные походы Надир-шаха на Кавказе, к которым в качестве источников чаще всего обращаются современные историки, следует отметить труды Мирзы Мехди-хана Астрабади, Мухаммад-Казима, Сами, Шакира, Субхи и Иззи, П. Базена, Дж. Ханвея и др., которые донесли до нас отголоски бурных военно-политических событий, происходивших не только в данном регионе, но и на Ближнем и Среднем Востоке.

Среди них чаще всего исследователи ссылаются на сочинения Мирзы Мехди-хана и Мухаммад-Казима. Первый из них – личный секретарь и историограф Надир-шаха, участвовавший во всех его завоевательных походах, выполнявший важнейшие дипломатические поручения, – написал обширный труд, выдержавший ряд изданий на разных языках. Этот труд, известный читателям как «История Надира» («Тарих-е Надири»[50]), переизданный в 1962 г. под названием «Завоевания Надира» («Джанхонгоша-е Надири»[51]), представляет последовательное сжатое изложение военно-политических событий 30-40-х гг. XVIII в., происходивших во время завоевательных походов Надир-шаха на Кавказе, в Иране, Ираке, Афганистане, Средней Азии и т. д. Среди них значительное место занимают завоевательные походы Надир-шаха в Ширван и Дагестан в 1734, 1735 и 1741–1745 гг., которые преподносятся в виде победных реляций, хотя автор и вынужден признать тяжелые поражения иранских войск, стараясь объяснить эти поражения суровыми холодами, которые якобы вынудили шаха отступить из Дагестана в Иран.[52]

Второй из иранских авторов – Мухаммад-Казим, отец которого входил в число доверенных людей шаха и участвовал в его дагестанских походах, являлся визирем г. Мерва, имел доступ к официальным документам, что позволило ему написать трехтомный труд «Мироукрощающая Надирова книга» или «Книга о Надире»,[53] получивший высокую оценку видных наших востоковедов В. В. Бартольда, И. П. Петрушевского и подготовившего этот труд к изданию ленинградского ученого Н.Н. Миклухо-Маклая.[54] Современник и непосредственный участник описываемых событий Мухаммад-Казим на базе многочисленных документов и со слов очевидцев подробно осветил антииранские восстания на Кавказе и походы Надир-шаха, предпринятые для их подавления в 30-40-х гг. XVIII в. В отличие от Мирзы Мехди-хана, он подробно описывает ход военных операций, признает героизм кавказских народов, характеризует жестокость иранских завоевателей, показывая упадок их морального духа в результате понесенных на Кавказе, особенно в Дагестане, поражений в 1741–1745 гг., хотя, как и Мирза Мехди-хан, он пытается идеализировать личность Надир-шаха, оправдать его жестокие деяния.

По характеру и значимости содержащегося материала близко с трудами этих авторов можно поставить незаслуженно забытую работу – «Записки» личного врача Надир-шаха француза Пьера Базена, который непосредственно наблюдал Дагестанский поход 1741 г. и сделал интересные сообщения о его тяжелых последствиях для Ирана. В его «Записках», наряду с описанием различных событий, освещена кульминационная фаза кавказской политики Ирана в 40-х годах XVIII в. Автор приводит сведения о неоднократных поражениях на Кавказе шахских войск, численность которых, по его данным, составляла 150 тыс. чел.[55] «В 1741 г., – пишет он о Дагестанском походе, – покрытый славой и нагруженный богатствами, награбленными в Индии… он (Надир-шах) прибыл в Дербент… Его армия, сильно увеличившаяся в пути следования в разных походах, насчитывала 150 тыс. человек».[56] Касаясь далее хода военных действий в Андалале и методов ведения боя горцами, он приходит к выводу: «Застигнутый врасплох, государь принужден был отступить. Вся армия бежала в беспорядке, и победители взяли значительную добычу».[57]

Отдельные эпизоды русско-иранских, русско-турецких и ирано-турецких отношений на Кавказе в рассматриваемый период нашли отражение в совместной работе турецких хронистов Сами, Шакира, Субхи и Иззи «История» («Тарих»[58]). Политика противоборствовавших держав в регионе представлена ими на фоне завоевательных походов Надир-шаха, среди которых особое внимание уделено Дагестанской кампании 1741–1745 гг. Ценность труда указанных авторов прежде всего в том, что они дают описание главных направлений наступления иранских войск, численность сражающихся армий, основные районы решающих сражений, роль главных действующих лиц, понесенные потери с обеих сторон и их последствия для окончательного исхода борьбы между ними.

Из сообщений этих авторов, дополненных местными источниками, мы узнаем, что ведущую роль в андалалских сражениях, подорвавших военную мощь Ирана, сыграли сын Сурхай-хана Муртузали, приведший из Хунзаха силы родственного тухума Дайтилал, авторитетный духовный деятель Ибрагим-Гаджи Гидатлинский, многоопытный, закаленный в боях Чопалав Согратлинский и набиравший известность Ахмед-хан Мехтулинский, нанесший ощутимые потери врагу в Аймакинском ущелье.

В работе английского купца Дж. Ханвея «Историческое описание британской торговли на Каспийском море», неоднократно побывавшего в Иране и на побережье Каспия в 1743–1744 гг., сохранились сведения о характере вассально-подданнических отношений дагестанских владетелей с Ираном, походах Надир-шаха в Ширван и Дагестан, попытках Порты ослабить позиции Ирана путем выдвижения самозваных претендентов на иранский престол под видом защиты прав наследников Сефевидской династии.[59]

Из приведенного обзора источниковой базы темы монографии видно, что она состоит из документов и материалов разнообразного характера: архивных и опубликованных документов, источников нарративного, мемуарного и эпистолярного жанра, сочинений отечественных и зарубежных авторов, которые могут быть использованы в различной степени. Приводимый ниже анализ трудов исследователей XX – начала XXI вв. показывает, в какой мере они использовали вклад своих предшественников и что на этой базе они сделали сами для комплексного освещения темы монографии и дальнейшего изучения внешнеполитической истории народов Кавказа, в частности Дагестана, и сопредельных стран в рассматриваемый период.

Одним из первых разработкой различных аспектов истории Дагестана, куда главным образом были направлены завоевательные устремления Надир-шаха на Кавказе, занялся известный историк Р. М. Магомедов. В своих сочинениях, освещающих в основном социально-экономическую историю Дагестана с древнейших времен, он касается также и внешнеполитической истории родного края, особенно героических страниц освободительной борьбы народов Дагестана против иноземных завоевателей.

Одной из таких его ранних работ является публикация, посвященная разгрому Надир-шаха в Дагестане.[60] Основанная в целом на легендах и сказаниях, она воссоздает общую картину нашествий иранских завоевателей, героической борьбы дагестанских народов против грозного врага, поражений противника в многочисленных сражениях с непокорными горцами. В то же время отсутствие необходимой источниковой базы, популярный характер этой работы обусловили наличие в ней отдельных неточностей. Так, ссылаясь на одну из горских легенд, автор утверждает, что Надир-шах имел брата по имени Курбан, который попал в плен к горцам и был ими сожжен. По-видимому, здесь идет речь о брате Надир-шаха Ибрагим-хане, потерпевшем поражение в Джаро-Белоканах и подвергшемся этой участи в 1738 г. Недостаточно аргументированным представляется и тезис о том, что Надир-шах потерпел окончательное поражение при сел. Чох и навсегда был отброшен из Дагестана.[61] Однако свидетельства очевидцев и исследования ряда последующих авторов, в том числе и самой публикации, показывают, что после отступления с гор на плоскость шах возвел там ряд укреплений, откуда совершал неоднократные нашествия и набеги на различные районы Дагестана. К чести автора надо признать, что в последующих своих трудах он устранил эти упущения.[62]

Тема борьбы дагестанских народов с Надир-шахом Афша-ром нашла отражение и в других работах Р. М. Магомедова. Так, в капитальной монографии, посвященной общественно-экономическому и политическому строю Дагестана в XVIII – начале XIX вв., мы находим освещение Дагестанского похода 1741 г., в частности обращение Сурхай-хана к Чохскому джамаату, в котором он призывал жителей гор подняться на борьбу с «проклятыми каджарами»[63] (иранцами. – Н. С.). Представляют интерес конкретные сведения об истребительной политике Надир-шаха и борьбе горцев за независимость, собранные им во время поездок по местам главных сражений.[64]Важным подспорьем для полноты освещения темы монографии может послужить капитальное двухтомное исследование ученого, во второй части которого детально рассмотрены различные аспекты борьбы дагестанцев против Надир-шаха с соответствующими выводами и рекомендациями.[65]

Значительное место завоевательным походам Надир-шаха Афшара уделили в своих трудах В. Н. Левиатов и И. П. Петрушевский. Монография В. Н. Левиатова, представляющая очерки политической истории Азербайджана в XVIII в., содержит немало страниц, посвященных завоевательным походам Надир-шаха в Азербайджан и Дагестан. Хотя в центре внимания автора в основном находятся события в Азербайджане, они преподносятся в тесной увязке с событиями в Дагестане, которые составляли их неразрывную часть и являлись как бы их продолжением.

Так, подробно описывая нашествие Надир-шаха на Ширван и Дагестан в 1734 и 1735 гг., разгром Ибрагим-хана в джарских джамаатах в 1738 г., Левиатов особо подчеркивает совместную борьбу народов Дагестана и Азербайджана за свою независимость, в ходе которой на политическую арену выдвинулся Сурхай-хан Казикумухский. «Обстоятельства сложились так, – пишет он об этом, – что с этого момента Сурхай-хан Казикумухский стал одной из важнейших фигур в борьбе против иранского завоевания. С этих пор на некоторое время он привлек симпатии населения Дагестана и Азербайджана за свою борьбу против Надира, стремившегося к обладанию этими странами».[66]

Вместе с тем, описывая методы и средства, с помощью которых шах надеялся добиться реализации своих гегемонистских замыслов, Левиатов показывает, какие политические цели при этом он преследовал. Характеризуя карательные действия иранских войск в упомянутых операциях, автор особо подчеркивает, какие жестокости они творили накануне Дагестанского похода 1741 г., создавая плацдарм для наступления на территории Закавказья: «Иранские войска в течение нескольких месяцев разрушали и жгли десятки джаротальских селений, избивали жителей, уничтожали все хозяйственные обзаведения. Некогда оживленная многолюдная страна была опустошена. Оставшееся в живых население бежало. Не было видно каких-либо признаков жизни, селения лежали в пепелищах и развалинах… Карательная экспедиция совершенно опустошила Шекинскую область и большую часть Ширвана. Эти области, будучи смежными с Дагестаном, имели многочисленные и разнообразные экономические связи с населением гор. Опустошая Шеки и Ширван, военачальники Надир-шаха преследовали политическую цель: голодом заморить население непокорного им Дагестана».[67]

Продолжая эту мысль, в разделе «Третий поход Надир-шаха в Азербайджан» Левиатов останавливается на событиях 1741 г., особенно выделяя военно-стратегические цели иранского правителя в Северо-Восточной части Кавказа. «По всей видимости, – продолжает автор, – не столько богатства Дагестана и Азербайджана были тому причиной, сколько политическое значение этих стран. Азербайджан и Дагестан были яблоком раздора между тремя крупными государствами: Ираном, Турцией и Россией. Обладание Азербайджаном давало не только значительные материальные богатства, производимые трудящимся населением этой страны, но, что не менее важно, оно, укрепляя позиции государства, владевшего этими странами на побережье Каспийского моря, передавало в его руки важные торговые пути. Кроме того, военно-стратегическое значение Кавказских гор как труднопроходимой гряды, учитывавшееся едва ли не всеми иранскими монархами, также заставляло Надир-шаха упорно добиваться господства в Азербайджане и Дагестане».[68]

Однако о походе Надир-шаха непосредственно в Дагестан в 1741 г. сказано очень мало и то с некоторыми фактическими и политическими неточностями. Констатируя тот факт, что в мае 1741 г. Надир выступил из Закавказья и направился в Дагестан, Левиатов утверждает, что иранские войска вступили «в начале лета 1742 г. в Дагестан (Казикумух)… Ряд феодальных владетелей, в том числе Сурхай-хан, явились к нему с выражением покорности; они были одарены халатами и лошадьми с золотыми уборами».[69] К сожалению, здесь допущена не только фактическая (1742 г. вместо 1741 г. – Н. С.), но и политическая ошибка, так как искажена позиция многих владетелей, в том числе Сурхай-хана, которые вместе с народом упорно боролись против иранских захватчиков.

В несколько ином плане, с конкретными выводами о последствиях завоевательной и налоговой политики Надир-шаха повествует И. П. Петрушевский. Его работа, изобилующая ссылками на многие восточные, русские и западноевропейские источники, рисует удручающую картину положения народных масс под владычеством Надир-шаха. «Надировы завоевания (в Закавказье, Ираке арабском, Средней Азии и Индии), – резюмирует Петрушевский, – не сопровождались ростом производительных сил, как это имело место при шахе Аббасе I. Между тем расходы на военные предприятия вызвали новое повышение податей в небывалых до того размерах. Взыскание налогов, особенно жестокое в Закавказье, сопровождалось пытками и истязаниями налогоплательщиков. По словам Мухаммад-Казима, тех, кто проявлял упущения в уплате поземельного налога и других податей в диван, лишали глаз и языка, а у тех, кто занимался подстрекательством к волнениям, обрезав им уши, нос и язык, конфисковывали имущество».[70] Автор приводит конкретные данные о возрастании налогового гнета в Азербайджане с 3 тыс. туманов до 100 тыс. туманов в год, что было характерно и для других областей Закавказья и Дагестана и вызывало многочисленные антииранские восстания в 1743–1744 гг.[71]

На более обширной источниковой базе, по сравнению с трудами его предшественников, написаны работы дагестанского историка А. И. Тамая. Его кандидатская диссертация[72] и объемная статья,[73] посвященные краху Дагестанской кампании шаха Надира (1741–1743 гг.), представляют существенный вклад в историческую науку по этой проблеме. Не вдаваясь в анализ кандидатской диссертации, написанной более полувека назад, рассмотрим статью, в которой нашли концентрированное выражение основные положения и выводы, содержащиеся в кандидатской диссертации, но на более высокой научной основе.

В статье А. И. Тамая перед нами оживают героические картины совместной борьбы народов Дагестана против грозных полчищ Надир-шаха, главные маршруты движения вражеских войск, основные центры сражений, где противник потерпел сокрушительное поражение.[74] Автор конкретно излагает ход сражений у Чоха Согратля, Мегеба и в других местах Андалалских гор и долин, выделяет умелую тактику ведения боя горцами, их героизм и самоотверженность, приводит данные о потерях, поражении и бегстве разгромленных сил противника.[75]

Достоинства статьи А. И. Тамая в том, что в ней использованы многочисленные свидетельства очевидцев и современников событий – Мирзы Мехди-хана, Мухаммад-Казима, И. И. Калушкина, В. В. Братищева, И. Я. Лерха, а также труды, написанные на базе архивных и документальных источников, – П. Г. Буткова, П. А. Юдина, С. М. Соловьева и др. Кроме того, среди ценных источников, использованных автором, – «Хроника войн Джара XVIII столетия», совместная работа турецких летописцев Сами, Шакира, Субхи и Иззи «Тарих» («История»), сочинения английских авторов Джонса Ханвея, Лоуренса Локкарта и др. В статье также нашли отражение героические аварские, лакские, лезгинские и другие эпосы и сказания, существенно дополняющие документальные источники.[76]

Использование широкого круга источников и литературы позволило Тамаю раскрыть международное значение победы дагестанцев над многочисленной армией шаха, оценить их вклад в международные события своего времени. «Значение битв 1741–1743 годов в Дагестане было велико и выходит за пределы истории страны, – заключает автор. – Успешная борьба народов Дагестана ослабила военную машину шаха, облегчила борьбу порабощенных народов и показала им, что «Грозу Вселенной» можно победить. Участившиеся восстания в его владениях – в Грузии, Хорезме, Туркмении, Азербайджане, Парсе и других районах говорят о том, как был воспринят здесь успех этой борьбы, интересовались им также в Стокгольме и Париже. Из этого можно заключить, что борьба народов Дагестана имела широкое международное значение».[77] В статье выделены внутренние и внешнеполитические факторы, способствовавшие поражению иранских полчищ в Дагестане, показана решающая роль народных масс в осуществлении этого бессмертного подвига.

Определенное место внешнеполитическим проблемам Ирана в период правления Надир-шаха Афшара уделено в монографии московских ученых М. Р. Аруновой и К. 3. Ашрафян, посвященной характеристике общественных отношений в империи Надир-шаха.[78] Эта работа также отличается широким использованием архивного, опубликованного документального и нарративного источникового материала. Особенно часто авторы ссылаются на материалы АВПРИ, РГАДА, АКАК, ПСЗ, Сб. РИО, а также на работы восточных, западноевропейских и отечественных исследователей (Мехди-хан Астрабади, Мухаммад-Казим, И. Лариби, М. А. Хекмат, И. Я. Лерх, Дж. Ханвей, Г. Алкадари, П. Г. Бутков, А. А. Бакиханов, В. Н. Левиатов, И. П. Петрушевский и др.).

Непосредственно с нашей темой соприкасается V глава монографии «Народные движения в государстве Надир-шаха в 30-40-х гг. XVIII в.», где имеется специальный раздел «Народно-освободительные движения народов Кавказа и Средней Азии». В этом разделе со ссылкой на вышеуказанные источники кратко освещаются первые нашествия иранских войск в 1734,1735 гг. и более подробно – Дагестанский поход 1741 г.

Авторы монографии правильно подчеркивают, что Надир не оправдал надежд широких масс как освободитель от афганского и османского владычества, так как все достигнутые успехи и богатства использовал для укрепления личной диктатуры и проведения новых завоевательных походов. Касаясь этой стороны деятельности Надира, они приходят к выводу, что его походы «в Среднюю Азию (1740) и особенно в Дагестан (1741) явились подлинным бедствием для народа. В Дагестанском походе Надир терпел одно поражение за другим. Не добившись успеха, потеряв значительную часть войска и затратив колоссальные денежные средства (со всех областей страны в Дагестан посылалось много провианта, фуража, денег), Надир вынужден был в феврале 1743 г. вернуться в Иран».[79] Труд этих авторов охватывает широкий круг внутренних и внешнеполитических проблем Ирана, в том числе массовые и стихийные антииранские восстания, которые происходили в Закавказье и Дагестане под руководством различных претендентов на шахскую корону.

Отдельные эпизоды завоевательных походов Надир-шаха в Афганистан, Индию, Среднюю Азию и Дагестан нашли отражение в работе армянского историка Л. X. Тер-Мкртичян, посвященной его политике в отношении Армении.[80] После краткой биографической справки о Надире со времени службы у шаха Тахмаспа до восшествия его на престол автор описывает завоевание Афганистана, Индии, Средней Азии, а затем приступает к Дагестанскому походу. «В 1741 г. состоялась Дагестанская кампания, которую Надир предпринял с целью отомстить за смерть своего брата Ибрагим-хана, убитого в сражении с лезгинами, – утверждает она. – Эта кампания Надира не имела успеха. Упорная борьба горских народов деморализовала воинов Надира… Неудачная Дагестанская кампания, массовый террор, задержка жалования армии – все это вызывало недовольство и привело к восстаниям против иранских правителей (1743–1744 гг.). Восстания вспыхнули в районе Дербента, в Грузии, в Ширване».[81]

Наряду с этим, Л. X. Тер-Мкртичян, анализируя налоговую политику Надир-шаха, отмечает его благосклонное отношение к армянскому католикосу Аврааму Креатаци, который стремился облегчить иранский гнет. Однако добиться этой цели католикосу не удалось, и владычество Надир-шаха имело трагические последствия. «Положение армянского народа при Надире было очень тяжелым, – заключает автор. – Налоги достигали неимоверных размеров, и сбор их сопровождался пытками и тяжелыми истязаниями населения… Все это привело к тому, что все слои армянского общества осознали необходимость найти пути к освобождению от непосильного ига захватчиков, стремившихся полностью истребить армянский народ».[82]

Фрагментарные сведения о нашествиях Надир-шаха на Ширван, Джаро-Белоканы и Дагестан в 1735, 1738 и 1741 гг. содержатся в монографии X. X. Рамазанова и А. Р. Шихсаидова.[83] Написанная на основе достоверных источников, она дает представление о некоторых сражениях и численности армии захватчиков, их поражении и отступлении из Дагестана. Отмечая, что «отступление шаха по существу было паническим бегством», X. X. Рамазанов приводит следующую выдержку из газеты «Санкт-Петербургские ведомости» (1743 г., N 2): «Шах персидский уже через полтора года в Дагестане для желаемого себе тамошних народов покорения пребывания, но никакой удачи в том не получа, возвратился в Персию, уже действительно за Дербент прошел и через лежащую через оный Самур речку переправился и далее в Персию марширует».[84] Приведенный пример – одно из подтверждений интересных материалов, использованных в данной монографии.

Отдельные аспекты кавказской политики Надир-шаха в международном плане с учетом внутренних факторов рассмотрены в работах азербайджанских историков А. А. Абдурахманова, Г. Б. Абдуллаева и Ф. М. Алиева. При этом А. А. Абдурахманов акцентирует внимание на выявлении роли и места Азербайджана во взаимоотношениях России, Ирана и Турции в первой половине XVIII века,[85] Г. Б. Абдуллаев рассматривает Азербайджан в плане азербайджано-российских отношений в течение всего столетия,[86] Ф. М. Алиев – в русле борьбы азербайджанского народа против иранского и османского владычества в первую половину столетия.[87] Несмотря на то, что перед ними стояла задача освещения различных по характеру проблем, они уделили определенное внимание и интересующему нас кругу вопросов.

В этом смысле среди них выделяется монография Ф. М. Алиева, написанная на уровне современных требований, с использованием документов различных архивов, материалов рукописных фондов, опубликованных документальных сборников, сочинений восточных, западноевропейских и отечественных авторов. Этим и объясняется, что освещение походов иранских феодалов в Азербайджан и Дагестан отличается конкретностью, обилием многочисленных фактов, ранее не упоминавшихся другими авторами. В ней показана борьба народных масс против иноземного владычества, наносившая тяжелый урон захватчикам.

Вместе с тем нельзя не отметить, что автор подошел несколько поверхностно к оценке роли отдельных феодальных владетелей Дагестана в антииранской борьбе, что послужило причиной ряда неточностей политической оценки и хронологической неопределенности в освещении отдельных событий. Так, например, описывая Дагестанский поход Надир-шаха в 1741 г., Ф. М. Алиев утверждает, что еще «в начале лета» /?/ виднейшие дагестанские владетели, испугавшись жестокого обращения и польстившись на щедрые обещания шаха, отказались от борьбы, «изъявили свою покорность. Одним из первых в лагерь Надира явился уже неоднократно упоминавшийся, непоследовательный и неустойчивый в своих политических взглядах и не раз изменивший народу Сурхай-хан Казикумухский. Вместе с ним прибыли шамхал Тарковский и уцмий[88] Табасаранский».[89]

Однако многочисленные источники, составленные со слов очевидцев, подтверждают, что многие дагестанские владетели, в том числе и Сурхай, не только не сдались «еще в начале лета» добровольно на милость победителя, а пытались бороться против грозного врага всеми возможными средствами.[90] Допущенные Ф. М. Алиевым неточности, на наш взгляд, – результат некритического использования утверждений своих предшественников (П. Г. Бутков, А. А. Бакиханов, В. Н. Левиатов), которыми была допущена такая ошибка.

К новейшим исследованиям азербайджанских историков следует отнести публикации Н. Гезаловой и Э. И. Гусейнова, рассмотревших отдельные вопросы по теме монографии на основе англоязычных и персидских источников и литературы, что позволило им обогатить некоторые сюжеты новыми данными.[91] Заслуживает одобрения и перевод Н. Гезаловой на русский язык монографии Л. Локкарта о Надир-шахе, сделавший ее общедоступной широкому кругу читателей.[92]

Более углубленно в плане российско-дагестанских отношений рассматривает эту проблему дагестанский историк В. Г. Гаджиев. Среди его многочисленных работ кавказская политика Ирана в виде специальной главы «Освободительная борьба народов Дагестана против иранских захватчиков» представлена в монографии, посвященной роли России в исторических судьбах народов Дагестана.[93] Написанная на базе широкого круга архивных и опубликованных источников, а также трудов своих предшественников, в том числе зарубежных авторов, она дает представление о взаимосвязи событий на Кавказе в русле противоборства России, Ирана и Турции. С этих позиций вкратце описаны походы крымских феодалов и Надир-шаха в 1733–1735 гг., противодействие им со стороны России, особенно в период Дагестанской кампании 1741–1745 гг.

Что касается Дагестанского похода 1741 г., то автор делает правильный вывод: «В исторической битве близ аулов Чох, Бухты, Мегеб и Согратль объединенные силы горцев разбили войска Надир-шаха… Попытки Ирана покорить народы Дагестана позорно провалились и положили конец легенде о непобедимости шаха Надира».[94] В этой же главе автор показывает поддержку Россией освободительной борьбы народов Дагестана, которая отвечала ее стремлению не допустить господства Ирана на Кавказе, описывает антииранские восстания, происходившие в 1743–1745 гг.

Значительно подробнее эти события освещены в новой монографии В. Г. Гаджиева, посвященной разгрому Надир-шаха в Дагестане.[95] Опирающаяся на обширную базу отечественных и зарубежных истичников и литературы, она во многом расширяет круг представлений по данной теме, содержит специальный историографический обзор, отличается детальным описанием событий с определением маршрутов нашествий полчищ Надир-шаха, районов главных сражений, развеявших миф о «непобедимости» «Грозы Вселенной». Однако работа не лишена отдельных погрешностей: проблема завоевательных походов Надир-шаха в Дагестан и их провала оказалась рассеянной среди других, не адекватных по масштабам, значимости и последствиям событий, не вписывающихся в хронологические рамки походов Надир-шаха; отдельные авторские суждения не доведены до логического завершения; за пределами внимания автора остались работы иранских и турецких историков, содержащие конкретный материал с выводами концептуального характера; имеются неточности в ссылочном аппарате, грамматического и стилистического характера.[96] Тем не менее труд В. Г. Гаджиева – первое монографическое исследование, восполнившее существенный пробел в этой области, заслуживающее внимания за внесенный вклад в отечественную историографию.

Несколько шире – с уклоном в сторону Закавказья – на фоне международных отношений дает интерпретацию событий на Кавказе московский историк О. П. Маркова. Работа Марковой, богатая многочисленными источниками и литературой, отличается совокупным видением событий в регионе, особенно в закавказских областях побережья Каспия, четкими и ясными выводами. Касаясь международного аспекта кавказской проблемы, она правильно отмечает, что подписанием Гянджинского договора с Ираном в 1735 г. российское правительство фактически отказалось от покровительства народам Кавказа, что нанесло ущерб ее международному авторитету, развязало руки для наступления Надир-шаха Афшара. «Выполнение условий Гянджинского договора, – пишет О. П. Маркова, – не прошло без осложнений. Если возвращение Ирану Гиляна, его исконной провинции, было вполне закономерно, то передача ему закавказских территорий, им некогда насильственно захваченных, представляла собой акт жестокой несправедливости в отношении народов, населявших эти территории. Не случайно они восприняли его как новую катастрофу».[97]

Достоинство работы О. П. Марковой – в умении разглядеть побудительные мотивы политики противоборствовавших сторон, объяснить их позиции конкретно сложившейся ситуацией. Подтверждение тому – охлаждение российско-иранских отношений в период Дагестанской кампании Надир-шаха, что привело к укреплению дагестано-российских отношений. «В период неудач Надир-шаха в Дагестане, – пишет она об этом, – союзные отношения России с Ираном заметно ухудшились. Это благоприятствовало борьбе народов Дагестана за независимость и способствовало крушению планов Надир-шаха на установление иранской гегемонии на Кавказе. Но услуга, оказанная Россией дагестанским горцам в это время, была взаимной. В одной из записок (1748 г.) вице-канцлер М. И. Воронцов определенно заявил, что с Ираном была бы война, если бы горцы не остановили персов».[98]

Новые материалы о походах иранских войск в Джаро-Белоканы в 1737–1738 гг. и в Табасаран в 1741 г. нашли отражение в двух статьях А. Н. Козловой. В первой из них говорится о попытках подавить антииранские восстания в джарских джамаатах: ценой огромных потерь к концу 1737 г. брат Надир-шаха Ибрагим-хан вытеснил «лезгин» (дагестанцев. – Н. С.) из Кахетии, но главной цели не добился. Весной следующего года снова восстали 6 джаро-белоканских «вольных» обществ под руководством старшин Ибрагима Диванэ и Магомед-Халила. К восставшим присоединились сын Сурхая Муртузали и сын цахурского владетеля Магомед-бек. К ним на помощь дагестанцы прислали 30-тысячное войско. Попытки Ибрагим-хана расколоть восставших путем подкупа их предводителей не имели успеха, а его экспедиция потерпела полный провал.[99]

Вторая статья А. Н. Козловой носит источниково-историографический характер.[100] В ней освещается первый этап похода Надир-шаха на Табасаран, базируясь в основном на сочинении Мухаммад-Казима, который сопоставляется с другими источниками и историческими сочинениями (Мирза Мехди-хан Астрабади, А. А. Бакиханов, Л.Локкарт, В. Ф. Минорский и др.). Опираясь на их труды, автор описывает заблаговременную подготовку Дагестанского похода на обратном пути из Индии, определяет места многочисленных сражений, показывает героизм дагестанских патриотов, подчеркивает жестокость иранских завоевателей, особенно самого Надир-шаха. Перевод и анализ сочинения Мухаммад-Казима позволил А. Н. Козловой привести множество фактов, характеризующих политику иранских завоевателей, которые впервые начали терпеть крупные поражения на дагестанской земле.

Интересные сведения о политике Англии в бассейне Каспийского моря в 30-40-х годах XVIII в. на базе анализа английской историографии приводит Л. И. Юнусова. Применительно к теме монографии автором изучены работы агентов Русской торговой компании Джона Эльтона и Мунго Грема, принимавших участие в строительстве судов для армии Надир-шаха, снабжении ее боеприпасами и провиантом на случай войны с Россией и ведении военных операций в Дагестане. В статье подчеркивается, что вмешательство Англии в кавказские дела с позиций поддержки агрессивной политики Надир-шаха в регионе противоречило интересам России и вело к обострению русско-иранских отношений. Подтверждение тому – донесение английского посла в России К. Вейча от 9 декабря 1742 г., в котором сообщалось, что в Москве возникло опасение разрыва мира с Ираном, так как «шах Надир собирает очень значительные силы в Дербенте, и нескольким русским полкам уже приказано выступить к Астрахани».[101] В работе использованы и материалы других источников, проливающие свет на противоборство в бассейне Каспия России с Ираном, пользовавшимся активным покровительством Лондона.

К новым работам современных историков, имеющим отношение к походам Надир-шаха, можно отнести исследования автора данной монографии. Концентрированное выражение эта тема нашла в разделе «Крах завоевательной политики Надир-шаха»[102], являющейся частью опубликованной его докторской диссертации. Помимо вышеуказанных источников, трудов отечественных и зарубежных авторов, в ней использованы материалы исследований иранских и турецких историков (М. X. Годдуси, А. Т. Сардадвар, Ш. Зрел, Дж. Гёкдже и др.), обогатившие этот раздел многими, ранее неизвестными фактами и сведениями. Такой диапазон использованных источников и литературы позволил автору подробно проследить сложные перипетии внутри– и межрегиональных событий, выявить вклад кавказских народов в разгром «Грозы Вселенной», определить международное значение освободительной борьбы горских народов за свою независимость.

К сказанному следует добавить, что спустя 9 лет благодаря поддержке генерального директора ОАО «Дагэнерго» Г. М. Гамзатова появилось первое издание этого труда[103], ставшее следующим, после В. Г. Гаджиева, специальным монографическим исследованием по названной теме. Более углубленно дагестанские и каспийские аспекты исследуемой проблемы нашли освещение в совместной работе автора с Р. М. Касумовым.[104]

Завершая высказанную мысль отметим, что в этой и других работах автора красной нитью проходит идея о дружбе и взаимодействии народов Дагестана с другими народами Кавказа, благодаря чему они сумели не только отстоять родную землю, но и нанести тяжелый удар по Ирану, что ускорило падение державы Надир-шаха. Завоевательные походы Надир-шаха от их начала (1734 г.) до полного краха его политики (1745 г.) представлены на широком фоне международных событий, вызвавших живой интерес не только соперников Ирана – России и Турции, но и западных держав – Англии и Франции, стремившихся противодействовать успеху России, чтобы укрепить здесь собственные позиции.[105]

Следует отметить, что указанные геополитические свойства были присущи особенно Дербенту, что конкретно отмечено в работе Н. А. Магомедова[106]. Не остались в стороне от освещаемых в монографии проблем и азербайджанские историки Д. М. Азимли, Т. Т. Мустафазаде и Р. Нифталиев[107] с некоторой тенденцией к преувеличению роли Надир-шаха в мировой истории, оставляя в тени его жестокие деяния в отношении народов Дагестана, Закавказья и самого Ирана.

К числу новых работ по истории лакцев, оказавшихся одним из главных объектов нашествий Надир-шаха, относится совместная монография М. Р. Маршаева и Б. Б. Бутаева, базирующаяся в основном на русских архивных и местных дагестанских источниках.[108] Авторы монографии восстанавливают в виде краткого обзора основные вехи нашествий Надир-шаха на Шемаху и Казикумух, но более подробно останавливаются на освещении Дагестанской кампании 1741 г. В работе нашли место новые материалы, показывающие взаимодействие горцев в борьбе против захватчиков. Ход решающих сражений на полях Андалала и Лакии, их масштабы и последствия передаются глазами очевидцев – Мирзы Мехди-хана, И. И. Калушкина, В. В. Братищева, а также самих горцев, свидетельства которых вошли в народные легенды, эпосы и сказания. Работа в целом носит популярный характер и рассчитана на массового читателя.

Сделует отметить, что в более качественном и обширном виде история лакцев и других народов Дагестана в интересующем нас плане представлена в совместной монографии С. А. Мусаева, А. Д. Курбанова и И. А. Каяева.[109] В этом обширном исследовании с яркими характеристиками и иллюстрациями главных событий и личностей рассматривается комплекс вопросов, связанных с историей Кази-Кумухского ханства во главе с Сурхай-ханом I и его сыном Муртузали, их ролью в борьбе против Надир-шаха. На конкретных примерах дана оценка и вкладу других дагестанских народов и деятелей в победу над «Грозой Вселенной».[110] Содержащиеся в работе фактический материал, выводы и рекомендации авторов вызывают интерес и в определенной степени восполняют допущенные пробелы и упущения в рассматриваемых аспектах. В то же время вызывает некоторое отторжение встречающееся в книге утверждение о том, что Надир-шах – «один из выдающихся полководцев в истории человечества»,[111] что фактически опровергается его же поражением в небольшом Нагорном Дагестане.

К новейшим работам по теме монографии относится также специальное исследование Т. М. Айтберова.[112] Достоинство этой работы известного историка состоит в том, как отмечает сам автор, что им «обнаружены и введены в научный оборот дагестанские материалы, написанные в XVIII в. на арабском языке, повествующие о дагестано-иранских отношениях в 20-40-е годы XVIII в.», опираясь на которые, «он внес необходимую – как высокой науке, так и пытливому уму современного дагестанца – конкретику в описание и толкование деятельности Надир-шаха, как в Дагестане, так и в дагестаноязычной зоне Закавказья, которая имела место в 1741 г.»[113] Соглашаясь в целом со сказанным автором, выделившим основные маршруты, места сражений и наиболее отличившихся руководителей,[114]отметим: Айтберов все-таки не избежал чрезмерной детализации событий, склонности к идеализации местных источников и увлеченности «мирными» соглашениями с Надир-шахом,[115]что затрудняет целостное восприятие судьбоносных событий.

К группе новейших работ следует отнести и монографию М. А. Мусаева по англоязычной историографии.[116] Основные оценки автора, касающиеся работ английских историков (Дж. Ханвея, Л. Локкарта, М. Эксворси др.), приведены также в специальной статье, опубликованной в общедоступной читателям газете.[117] Более подробно отдельные сюжеты исследуемой проблемы нашли отражение и в ранее опубликованной монографии Б. Г. Алиева.[118]

Помимо монографических трудов дагестанскими историками написан и ряд других работ, касающихся отдельных вопросов интересующей нас темы (статьи, тезисы докладов, материалы письменных источников и эпиграфических памятников). Своеобразное место среди них занимают «Четыре памятные записи о борьбе против Надира Афшара», обнаруженные, переведенные и опубликованные с комментариями Т. М. Айтбе-ровым и А. Р. Шихсаидовым.[119] В трех записях из них (1, 2, 4) речь идет о нашествиях Надир-шаха на Казикумух в 1734–1735 гг., когда иранские войска дважды занимали резиденцию Сурхай-хана, ограбили его сокровища, бесчинствовали в ней около недели.[120] В третьей записи повествуется о Дагестанском походе 1741 г., когда Казикумух был взят в третий раз, а «кизилбаши» «стояли месяц в селениях Хурхи и Шара, оттуда пошли на плато Турчидаг, а затем на селения Мегеб, Ури, Ханар, Обох, Согратль, но были обращены в бегство».[121] Из этого источника мы познаем места памятных сражений, после которых шах вынужден был отступить. Заслугой Айтберова является и то, что выявленный им и переведенный с арабского на аварский язык новый вариант хроники «История войн закатальских аварцев» существенно дополняет отдельные события, оставшиеся за пределами бакинского издания 1931 г.[122]

В этом же плане определенный интерес представляет совместная статья Б. Г. Алиева и М.-С.К. Умаханова, в которой на основе опубликованных и вновь выявленных материалов рассматривается борьба джаро-белоканских и дагестанских «вольных» обществ против Надир-шаха.[123] Касаясь этой же проблемы, на основе вновь выявленных дагестанских арабоязычных источников интересные суждения о позициях отдельных дагестанских владетелей (уцмий Ахмед-хан, шамхал Хасбулат и др.) высказал Г. М. Мирзамагомедов.[124] Отдельные материалы о разгроме Надир-шаха в Дагестане были опубликованы в связи с 250-летием этого знаменательного события.[125] Для полноты обзора трудов наших историков отметим, что в фрагментарном виде интересующие нас события нашли отражение в их сводных работах по истории Дагестана, Азербайджана, Армении, Грузии, Кавказа и сопредельных стран – России, Ирана и Турции, а также в отдельных, более поздних газетных публикациях.[126]

К сказанному следует добавить, что военно-политические события на Кавказе в рассматриваемый период нашли отражение в работах ряда современных зарубежных авторов. Центральное место в их сочинениях нашли перемещение и дислокация царских войск из прикаспийских областей в Кизляр, нашествия османских, крымских и иранских феодалов на Северный Кавказ, завоевательные походы Надир-шаха на Дагестан, освободительная борьба горцев против иранского владычества, международные последствия победы дагестанских народов над противником, дипломатические маневры Парижа и Лондона, направленные на поддержку усилий Ирана и Турции и ослабление позиций России в регионе.

Среди таких работ в последовательности издания насыщенностью источниковой базы и фактического материала выделяются труды Вл. Минорского «Краткая история Надир-шаха»,[127]Л. Локкарта «Надир-шах. Критическое исследование, основанное на источниках»,[128] М. X. Годдуси «Книга о Надире»,[129]Г. X. Мохтодара «Крупнейшие сражения Надир-шаха»,[130] Ш. Зрела «Дагестан и дагестанцы»,[131] А. Т. Сардадвара «Военно-политическая история периода Надир-шаха Афшара»,[132] Дж. Гёкдже «Кавказ и кавказская политика Османской империи»[133] и др.