Глянул в небо грозовое молодой трубач…

Глянул в небо грозовое молодой трубач…

Г.К.Жуков не приглашался в «дома на набережных», никогда не был близок к «армейским интеллектуалам», никогда не пользовался их симпатией и поддержкой, всегда был сторонне-чуждым и субординированно третируемым – и не испытывал особого сочувствия к их судьбе. Сменивший Уборевича Белов по высокомерию и неровности характера скорее отталкивал, чем привлекал качествами сильного водителя войск…

В 1937-38 годах он наконец-то вырвался из «дивизионного карантина»: комкор, командир 3-го и 6-го кавалерийских корпусов, Заместитель Командующего округом по кавалерии с большими правами – командующий Ковалёв был откровенно слаб и уже вследствие этого предоставил большую свободу своему заместителю; в случае войны полагаемому командиру Конно-Механизированной Группы (КМГ) из 4-х кавалерийских дивизий и 4 танковых бригад, с которыми он отрабатывал будущее взаимодействие родов войск в крупном объединении, оценивая уроки Испанской войны: отказ от механизированных соединений типа дивизия-корпус в пользу батальонов и бригад, т. е. «возврат» танково-механизированных войск с оперативного на тактический уровень поля боя.

В Мемуарах маршал пишет об «ошибочности» этого решения, но как-то без запала, сторонне. Увлечённый тактикой и боем, он не мог не заметить, что выдвигаемые «теорией Александрова» танковые и механизированные бригады как-то лучше вписываются в «узости боя», особенно на танково– неудобных ландшафтах Белоруссии, нежели 1000-танковые «стада» Тухачевского, тромбом забивавшие дороги уже в момент выдвижения к полю боя; и рождавшие головную боль, как развернуть в боевые порядки многокилометровые колонны на 2-х километровых клочках просматриваемых пространств ландшафта; задающих и пространственные границы боя, и предельные размеры пространства для развёртывания ведущих бой войск на театре военных действий от Пскова до Киева. Увы, без теоретизирования, как практик-водитель войск – что дали, то и водим…

В полной мере это осознал только ПОДЛИННЫЙ СОЗДАТЕЛЬ БРОНЕТАНКОВЫХ ВОЙСК СССР ВО 2-Й МИРОВОЙ ВОЙНЕ МАРШАЛ ФЕДОРЕНКО, решительно перейдя от танковых дивизий и полков к бригадам и батальонам осенью 1941 года, и создав во 2-й половине 1942 года ПРИНЦИПИАЛЬНО НОВЫЕ КОРПУСА, не их дивизий, застревавших на 2-км. тактических «пятачках» своими 250-ю танками, а из бригад, превосходно укладывавшихся в них своими 90 танками, кроме того, что бригада в условиях предельно скоротечного танкового боя имела несравненно большую автономность полноценной тактической единицы-соединения разнородных боевых взаимодействующих средств – против дивизии, «разламывавшейся» пространством на составные агрегаты: полки танковые, мотопехотные, артиллерийские… что заставило немцев во 2-ю половину войны изобретать «неправильные» боевые группы: батальон танков, батальон мотопехоты, дивизион артиллерии – суррогат, и вполне очевидно плохой суррогат полноценной советской танковой бригады; и что они пытались компенсировать созданием корпусов типа «Ф» и так и бросили, не освоив тактическими формами неукротимое пространство…

Жуков не обобщал, он обкатывал и осваивал новые организации – и уже готов был вести их в бой, что многократно повторят в ходе войны знаменитые водители КМГ: Доватор, Белов, Плиев, Кириченко…

– Едут, едут по Берлину

Наши казаки.

***

И вот он, его час…

В мае 1939 года, после провала на Хасане в 1938 году, Япония делает новую попытку расшатать дальневосточные рубежи Большой России – СССР, на этот раз в стратегически важном районе, где сходятся границы России, Монголии и Маньчжурии: начинается «большая необъявленная война» на Халхин-Голе. И неудачи: в первых боях японская авиация захватывает господство в воздухе, столь важное над предельно открытыми пространствами Центрально-Азиатской степи-пустыни; японские войска овладевают большей частью стратегического плацдарма на восточном берегу реки Халхин-Гол– становится очевидной несостоятельность командующего группой советских войск в Монголии комкора Фекленко. На срочное укрепление руководства, и в большую ему заслугу за объективное знание комсостава РККА, К.Е.Ворошилов выдвигает Г.К.Жукова.

Разница между старым и новым начальником, честным военноСЛУЖАЩИМ и полкоВОДЦЕМ, становится сразу ясной всем, когда, после короткого доклада Фекленко, Жуков задал единственный вопрос:

– Как вы собираетесь командовать войсками, находясь за 150 километров от места боевых действий?

И не очень слушая ответ, тут же предложил вылететь для доклада в Москву…

Жуков становился на самом обозримом подиуме – на острие запускаемой ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ.

Ах, как велика была цена этих событий в сердце Центральной Азии, случись неудача – 2-я Мировая Война началась бы 1 сентября 1939 года не с нападения Германии на Польшу, а с нападения Германии и Японии на Советский Союз…

Ему предоставлены все права, открыт доступ ко всем ресурсам, его пожелания становятся безусловным приказом, в том числе и для значительно более высокопоставленных лиц – и с каким изумлением окружающие вдруг замечают, что за каждым актом разворачивающейся военной драмы раскрывается и новая большая историческая фигура.

Потоком идут войска – военный контингент преобразуется в армейскую группу. Полевые аэродромы начинают распирать сотни и сотни боевых машин, скоростные СБ, пулемётно-пушечные по урокам Испании И-16 и И– 153 последних типов – вместе с ними десятки лётчиков-ассов, герои перелётов, Испании, Китая…

Тянутся многокилометровые колонны танков, бронемашин, бензовозов, артиллерии на мехтяге; многотысячные автоколонны с пехотой…

Слетается бдительный цвет высшего комсостава: Начальник вооружений РККА командарм 1 ранга Кулик, Главноначальствующий на Дальнем Востоке командарм 2 ранга Г.Штерн, начальник автобронетанкового управления РККА Д.Павлов, командующий артиллерией РККА комкор Н.Воронов, Главный инспектор ВВС РККА Я.Смушкевич…

Присутствие новой мощной воли, сил и средств стали сказываться почти немедленно.

В воздушном сражении 22–28 июня японская авиация утратила господство в воздухе.

Частые атаки на земле отбиваются всё более решительно.

Вспыхивающие почти ежедневно артиллерийские дуэли уже с середины июня демонстрируют нарастающее преобладание советской стороны как в количестве и качестве матчасти, так и в методах использования артиллерии.

Стремясь переломить события, японцы организуют хорошо спланированное и тайно подготовленное наступление с одновременным поражением советско-монгольских войск на восточном и западном берегу Халхин-Гола. Лобовым ударом по советскому плацдарму на восточном берегу, приковывая внимание и средства советской стороны к этому пункту они форсируют ударной группой Халхин-Гол на южном фланге, прикрытом редкой цепочкой монгольских погранзастав в обход и охват плацдарма по западному берегу, выходя практически ему в тыл с захватом стратегической позиции, горы Баин-Цаган, господствующей над местностью на десятки километром.

Рано утром 2 июля, маскируясь начавшимся лобовым штурмом и взломом периметра советского плацдарма группой войск генерала Ясуоки на восточном берегу, головные отряды ударной группы генерала Кабаяси скрытно форсировали Халхин-Гол, внезапной атакой столкнули пикеты 6 монгольской кавалерийской дивизии и открыли путь основным силам на Баин-Цаган, занятую в полдень, поставив советские войска на плацдарме в предельно критическое положение.

В кабинетно-теоретическом плане операция была «сделана»: сжимаемые по фронту, и подрезанные с другого берега; с переправами, попавшими в зону прицельного артиллерийского огня, советские войска «оказались в безнадёжном положении», тем более, что японская атака оказалась совершенно неожиданной для советско-монгольской стороны: только в полдень следуя мимо на другой участок фронта член военного совета корпусной комиссар Никишев обнаружил присутствие японцев в районе Баин-Цаган – ждать быстрой мощной реакции советской стороны не приходилось…

…И в этот момент всё отложенное, набираемое, вынашиваемое, неразглашаемо сжимавшееся взвилось бешеной яростью волевого неприятия:

– АХ,ТАК!!!..

И звереющей битвой разум предельно обострил зрение.

То, полковничье, псово-травильное, что складывалось-вынашивалось годами «командиру полка нужно хорошо знать свои подразделения, а также средства усиления, которые обычно придаются полку в боевой обстановке. От него требуется умение выбрать главное направление в бою и сосредоточить на нём основные усилия. Особенно это важно в условиях превосходства в силах и средствах врага…», звенело и выло в нём, гнало не назад а вперёд.

Где? ЧЕМ? Как?

Может, у него уже ничего нет и надо срочно выводить войска на западный берег, бросая тяжёлую технику; спасаясь от разгрома… превратиться в разгромленную толпу, открывая путь в Центральную Монголию и к Транссибу?

По пехоте:10000 и 1000 – 10 к 1;

По артиллерии: 160 и 50 – 3,2 к 1;

По авиации: равенство;

По бронетехнике: 0 и 150 танков + 170 бронемашин – превосходство.

Значит, ВСЁ НА ТАНКИ, подчинить им усилия всех других родов войск вплоть до жертвы собой – ОНИ ЕДИНСТВЕННАЯ НАДЕЖДА.

Следуют приказы, каждый из которых взвивается бурей.

– Авиации снизиться до предела и непрерывно атаковать пулемётным огнём и САМЫМИ МЕЛКИМИ БОМБАМИ, отдавая японским истребителям тактическое преимущество в высоте и эффективной атаке сверху, и подставляясь под расстрельный огонь наземных средств;

– Корпусной артиллерийский полк начинает непрерывный обстрел «по карте» района японских переправ, разбрасывая вслепую драгоценные штучные снаряды с гексогеном;

– Танковая и броневая бригады выходят на поле боя с предельной скоростью в монолитных колоннах, развёртываются в боевые порядки непосредственно на рубеже атаки; атака по часам, без разведки, на всю глубину японского плацдарма: не останавливаться, подбитые танки не эвакуировать, экипажи не снимать…

Ах, как много краснозвёздных «ястребков» вспыхнут на рамочных прицелах японских ассов, заходящих с большой высоты; и поражённые огнём с земли: прицельная дальность авиационного пулемёта на неустойчивой платформе мотора и крыльев не более 200 метров(фактически 100) – станкового наземного пулемёта на устойчивой платформе планеты 1000, впрочем, на этой дистанции эффективным средством ПВО становится противотанковое ружьё, винтовка Арисака, карабин, даже удачный выстрел пистолета «Намбу»…

Почерневший, скрюченный Жуков был страшен: когда командир авиабригады при поддержке Главного Инспектора ВВС Я. Смушкевича попытался протестовать против неуставного использования авиации – зарычал, что немедленно переведёт весь состав бригады в наземные войска и пошлёт в атаку на Баин-Цаган; и глядя в стылые остекленевшие волчьи глаза комкора все поняли – пошлёт…

3 июля с раннего утра 300 самолётов закрутили небо и землю рёвом моторов над Баин-Цаганом, терзая песчаные барханы пулемётными очередями и мелкими бомбами; и как часто они в шлейфе чёрного дыма необратимо неслись к земле; и как много «личных побед» записали японские лётчики в этот день в свои формуляры… Но главное было сделано, японские солдаты так и не взяли в руки своё самое страшное оружие этого дня – сапёрные лопаты.

А по степи, поднимая пыль на десятки километров неслась в предутренних сумерках 11 танковая бригада полковника М.Г.Яковлева к северному флангу японского плацдарма, и летела к южному флангу 7 броневая бригада полковника А.Л. Лесовского, усиленная пушечными бронеавтомобилями 8 бронедивизиона 8 Монгольской кавалерийской дивизии.

В 10 часов 45 минут, без разведки, развернувшись с марша, 150 танков 11 бригады и 170 бронемашин 7 бригады на предельной скорости ринулись на необустроенный японский фронт, неукрытую пехоту, неокопанную артиллерию – и как же много их покрыло пустыню чадящими соляровыми факелами, поражённых смертниками-противотанкистами бамбуковыми палками удлинённых зарядов, разбитых предсмертными выстрелами погибающих батарей – но через 4 часа они уже утюжили переправы, а позади остались поля раздавленной человечины, навёрнутой на смятое оружие.

Победа

Была сделана!

Сломал самую стойкую в мире японскую пехоту!

Ночью генерал Карацубара бежал с разваливающегося плацдарма по последней переправе, тут же подорванной сапёрами из опасения русского прорыва.

Ещё три дня мотострелки полковника Федюнинского уничтожали последние гнёзда японского сопротивления на западных склонах горы Баин-Цаган…

Ах, как много значит первый бой для воспитания военачальника:

– Рождая уверенность в себе; или ломая и калеча – преимущественно навсегда;

– Закладывая неповторимый военный почерк – или штампуя «середняка»… Другие входили – Жуков ворвался.

И уже не понявший, попробовавший «укоротить» конкурента-подчинённого докладной запиской о «неправильном использовании танков» и «вредительской атаке без разведки» командарм Штерн вынужден оправдываться «неправильное – но единственно возможное».

Смолкают авиаторы, впервые предметно посаженные на обслуживание сухопутных войск.

Поджался высший комсостав: попытавшийся «инспектировать» Жукова замнаркома командарм 1 ранга Кулик, кроме резкого отпора, получил личный выговор от Наркома Обороны и приказ немедленно возвращаться в Москву.

Жуков, пока призрачным неосязаемым умозрительным фантомом вошёл в поле зрения Высшей Власти: Штерн и, судя по «танковому характеру» докладной записки, Павлов явно перестарались, направив её, минуя К.Е. Ворошилова, напрямую И.В. Сталину – до этого незнакомый, он впервые застолбился во внимании вождя.