Глава первая Крепче стали

Глава первая

Крепче стали

Весной 1943 г. на Восточном фронте, после разгрома гитлеровских войск под Сталинградом и на Северном Кавказе, наступило временное затишье, напоминающее затишье перед бурей. Несмотря на поражение, враг — вермахт — оставался еще невероятно сильным и жаждал реванша. Рассчитывая вернуть себе стратегическую инициативу, фашистская верхушка бросила на чашу весов войны все резервы рейха и использовала последние достижения науки. На сверхсекретных заводах создавалось германское «чудо-оружие» — танки «Тигр» и «Пантера», самоходные штурмовые орудия. Этот «бронированный зверинец», как полагали в Берлине, способен был порвать в клочья оборону советских войск и поставить Москву на колени.

Важная роль в обеспечении успеха операции «Цитадель» — предстоящей битвы на Курской дуге — отводилась немецким спецслужбам — абверу и разведывательно-диверсионному органу «Цеппелин». Они должны были сохранить в тайне планы вермахта и одновременно проникнуть под завесу секретности, окутывавшую замыслы командования Красной армии. Несмотря на предпринятые абвером и «Цеппелином» беспрецедентные меры безопасности, утечка данных об операции произошла.

Первая информация о ней поступила к советскому военно-политическому руководству из Лондона в мае 1943 г. Ее источником являлась блестящая группа разведчиков, ныне известная как знаменитая «кембриджская пятерка». На основе разведданных лондонской резидентуры 7 мая 1943 г. в Государственный Комитет Обороны (ГКО) из Наркомата госбезопасности (НКГБ) за № 136/М было направлено спецсообщение. В нем говорилось:

«Резидентура НКГБ СССР в Лондоне сообщает полученный агентурным путем текст телеграммы, отправленной 25 апреля из Южной группы германских войск за подписью генерал-фельдмаршала фон Вейхса в адрес оперативного отдела верховного командования армии…

Далее раскрывалось ее содержание: «Для противодействия осуществлению плана «Цитадель» противник (Красная армия. — Авт.) располагает приблизительно 90 соединениями, находящимися к югу от линии Белгород — Курск — Малоархангельск. Наступление частей группы армий «Юг» встретит упорное сопротивление в глубоко эшелонированной и хорошо подготовленной оборонительной зоне с многочисленными зарытыми в землю танками, с артиллерийскими и местными резервами. Основные усилия по обороне будут сосредоточены в главном секторе Белгород — Томаровка…»

Эта, а также другая развединформация, поступавшая в ГКО из разных источников, не оставляла сомнений в том, что летом 1943 г. вермахт перейдет в решительное наступление, мощь которого потрясала воображение. В полосе фронта протяженностью 65 и 75 километров планом «Цитадель» предусматривалось сосредоточить до 50 дивизий, в том числе 16 танковых и моторизованных, более 10 тыс. орудий и минометов, 2700 танков, свыше 2 тыс. самолетов и около 900 тыс. солдат и офицеров.

Перед лицом смертельной угрозы гитлеровской армады руководители Советского государства вынуждены были принимать энергичные меры, затронувшие не только армию, но и отечественные спецслужбы.

31 марта 1943 г. Верховный главнокомандующий И. В. Сталин принял руководителей Наркомата внутренних дел (НКВД) и НКГБ СССР Л. Берию, В. Меркулова и В. Абакумова. По результатам обсуждения вопроса о будущей спецслужбе, которой предстояло надежно защитить замыслы командования Красной армии, а также решительно бороться с иностранными шпионами, изменниками родины и антисоветскими элементами, Меркулову было поручено разработать проект постановления о ее создании.

1 апреля Меркулов доложил свои предложения Берии. Тот их утвердил и за № 334/Б от 2 апреля отправил Сталину на рассмотрение. По замыслу Меркулова и Берии, новая спецслужба должна была формироваться на базе Управления особых отделов НКВД СССР и войти в состав Народного комиссариата государственной безопасности под названием «Смеринш» (Смерть иностранным шпионам).

Сталин проект не утвердил. И Меркулов с учетом высказанных им замечаний 4 апреля за № 340/Б представил новый вариант. Структурно в нем ничего не изменил, а предложил усилить будущее управление техническими отделами и подразделением, которые осуществляли бы зафронтовую разведывательную работу. Но и этот вариант не нашел поддержки у Сталина. Как дальновидный политик и стратег, он был выше ведомственных интересов НКВД и НКГБ. В условиях, когда под Курском и Орлом решалась не только судьба важнейшей военной операции, но и страны, концентрация в одних руках сил армии и спецслужбы выглядела вполне логичной.

Нельзя исключать и того, что Сталин, возможно, руководствовался еще одним немаловажным соображением — сохранением в безопасности собственной власти. Жуков, Василевский, Рокоссовский и другие «маршалы победы» — свидетели его грубых просчетов, допущенных летом сорок первого, после разгрома, казалось, непобедимого вермахта под Сталинградом, а потом на Северном Кавказе приобрели непререкаемый авторитет в войсках и почувствовали свою силу. Силу, которая могла представлять угрозу авторитарной власти Сталина. Поэтому за «маршалами победы» требовался глаз да глаз. Сделать это лучше, чем новая спецслужба с ее широчайшими полномочиями, а главное — разветвленным негласным аппаратом, пронизавшим все армейские звенья — от стрелкового отделения до Генерального штаба, вряд ли кто мог.

13 апреля Сталин провел новое совещание с руководителями НКВД и НКГБ. Документальных свидетельств о его ходе не имеется. Но что касается названия будущей спецслужбы, то, как вспоминал ветеран-контрразведчик С. Остряков («Военные чекисты», 1979) со слов участников совещания: «…Предложения были разные. Большинство склонялись к тому, чтобы наименование сделать максимально кратким и составить из начальных букв широко известного тогда лозунга «Смерть немецким шпионам!» Получалось что-то вроде «Смернеш». В заключение обсуждения Сталин заметил:

— А почему, собственно говоря, речь должна идти только о немецких шпионах? Разве другие разведки не работают против нашей армии? Давайте назовем «Смерть шпионам», а сокращенно «Смерш».

Желающих возразить ему не нашлось. Тем более название било не в бровь, а в глаз.

На последующих встречах Сталина 18 и 19 апреля с Берией, Меркуловым и Абакумовым были согласованы последние детали проекта постановления об образовании Смерш. И тогда же за № 415-138сс Сталин утвердил его как глава правительства (Совнаркома).

Этим решением Управление особых отделов выводилось из состава НКВД и преобразовывалось в Главное управление контрразведки Народного комиссариата обороны (ГУКР НКО Смерш), а его руководитель Абакумов становился заместителем наркома обороны — Сталина. На Смерш возлагались следующие задачи:

а) борьба со шпионской, диверсионной, террористической и иной деятельностью иностранных разведок в частях и учреждениях Красной армии;

б) борьба с антисоветскими элементами, проникшими в части и учреждения Красной армии;

в) принятие необходимых агентурно-оперативных и иных (через командование) мер к созданию на фронтах условий, исключающих возможность безнаказанного прохода агентуры противника через линию фронта с тем, чтобы сделать линию фронта непроницаемой для шпионских и антисоветских элементов;

г) борьба с предательством и изменой родине в частях и учреждениях Красной армии (переход на сторону противника), укрывательство шпионов и содействие работе органов Смерш…

Через двое суток, 21 апреля 1943 г., Постановлением ГКО СССР № 3222 сс/ов было введено в действие Положение о Главном управлении контрразведки НКО Смерш СССР. Новая спецслужба представляла собой строго централизованную организацию, ее подразделения на местах подчинялись только вышестоящим органам. Она наделялась самыми широкими полномочиями, которые диктовались чрезвычайной обстановкой военного времени. При этом строго соблюдались нормы действовавшего закона — аресты военнослужащих в обязательном порядке согласовывались с прокурором и командиром соответствующего уровня.

27 апреля Сталин утвердил организационно-штатную структуру Смерш. Она была количественно небольшой и лишена промежуточных бюрократических звеньев. Центральный аппарат включал в себя 14 оперативных отделов, секретариат, подразделения, отвечающие за шифросвязь и использование оперативно-технических средств, а также кадровый орган.

Общая численность аппарата составляла 646 человек. Число сотрудников управления Смерш-фронта, состоявшего из пяти армий, не превышало 130 человек, отдела армии — 57, в отделе военного округа (в зависимости от его категории) оно колебалось от 102 до 193 человек.

Первым и бессменным руководителем Смерш стал 35-летний комиссар государственной безопасности 2-го ранга Виктор Семенович Абакумов. Родился он в 1908 г. в Москве в семье рабочего фармацевтической фабрики. Русский. В 1921-м окончил городское училище. В том же году в возрасте 13 лет добровольно вступил в ряды Рабоче-крестьянской Красной армии (РККА). Службу Абакумов проходил в частях особого назначения ВЧК. В 1923 г. уволился и до 1930-го работал упаковщиком, разнорабочим, заместителем заведующего торгово-посылочной конторы. В 1927-м его приняли в комсомол, через три года — в ВКП(б).

Преданность делу революции, организаторские способности и колоссальная работоспособность Абакумова не остались не замеченными. В 1930 году коллектив комсомольцев торгово-посылочной конторы избрал его секретарем первичной организации. Спустя год он был выдвинут на должность заведующим военотделом Замоскворецкого райкома Московского горкома Всесоюзного ленинского коммунистического союза молодежи (МГК ВЛКСМ).

1932 г. в судьбе и жизни Виктора Семеновича стал переломным. Его — убежденного коммуниста — партия направила на новый участок работы — на службу в органы Объединенного государственного управления (ОГПУ) при Совете народных комиссаров СССР (СНК СССР). Там ему, уже сложившемуся руководителю, пришлось начинать все сначала. Азы контрразведки он осваивал в должности оперуполномоченного экономического отдела. В дальнейшем Абакумов последовательно поднимался по служебным ступенькам и незадолго до войны, 25 февраля 1941 г., был назначен заместителем наркома внутренних дел СССР, а через пять месяцев возглавил Управление особых отделов НКВД СССР (военная контрразведка).

В столь, казалось бы, стремительном взлете Абакумова к вершинам власти могущественной спецслужбы был период, когда его карьера едва не пошла под откос. В 1934 г. в связи с высказываниями антисемитского характера, а также с тем, что «проглядел» в своем начальнике «замаскировавшегося троцкиста» и не проявил активности в его «изобличении», Абакумова отстранили от работы и после служебного разбирательства направили на тупиковую должность «вечного опера» в 3-е отделение охраны Главного управления лагерей (ГУЛАГа).

Спустя 17 лет, 12 июля 1951 г., Абакумов был арестован и по злой иронии судьбы обвинен в том, что якобы являлся организатором сионистского заговора «врачей-отравителей», замышлявших убить Сталина. В течение четырех лет он подвергался зверским пыткам, но своей вины не признал и никого не оклеветал. К следователям-палачам и советским руководителям у него была только одна просьба: прекратить мучения жены, грудного младенца и выпустить их из тюрьмы.

5 марта 1953 г. не стало Сталина. 23 декабря был расстрелян заклятый враг Абакумова — Берия. А бывший нарком Смерш продолжал находиться в камере-одиночке. Новые партийные вожди во главе с Н. Хрущевым (сами далеко не ангелы) поспешили избавиться от свидетеля своих прошлых преступлений и преподнесли ему «подарок». 19 декабря 1954 г., в годовщину образования военной контрразведки, руководитель Смерш был расстрелян.

Но тогда, в 1934 г., ничто не предвещало столь стремительного служебного роста, а затем трагического крушения Абакумова. Убийство С. М. Кирова в Ленинграде 1 декабря 1934-го, вызвавшее повальную чистку в НКВД, привело к опустошению их рядов. Поэтому кадровики закрыли глаза на прошлые антисемитские высказывания Абакумова, и 15 апреля 1937 г. профессионала возвратили на ключевой участок — в 4-й отдел ГУГБ НКВД СССР. Службу на новом месте ему опять пришлось начинать с должности оперуполномоченного, но благодаря деловой хватке, организаторским способностям, а также очередной чистке 1937–1938 гг. в органах госбезопасности он быстро поднялся по ступенькам служебной лестницы.

Войну Абакумов встретил в качестве руководителя военной контрразведки. Железной, но разумной рукой навел порядок в рядах своих подчиненных, и вскоре Управление особых отделов НКВД СССР, а затем и Смерш, заработали как хорошо отлаженные часы. За это время рядом с ним выросла плеяда талантливых руководителей — Н. Селивановский, И. Бабич, П. Ивашутин, Н. Королев, И. Устинов, Г. Григоренко, А. Матвеев, В. Федорчук, впоследствии занявших ключевые посты в отечественных спецслужбах.

Выстояв в напряженном противоборстве и победив жестокого и опытного врага, Абакумов, Селивановский, Мешик и другие руководители Смерш не подозревали, что смертельная опасность их поджидала совсем с другой стороны. Они, патриоты и профессионалы до мозга костей, думали прежде всего о родине, а потом — о себе. Вся их жизнь являлась свидетельством служения Отечеству.

Николай Николаевич Селивановский 1901 г. рождения, русский, родился в местечке Хойники Минской губернии в семье конторщика-кондуктора. Образование: церковно-приходская школа и два класса училища народного просвещения. С 1914 г. приступил к трудовой деятельности: истопник, посыльный, рабочий на лесозаготовках. В марте 1920 г. добровольно вступил в ряды РККА. Воевал на Западном фронте, затем был направлен на курсы тяжелой артиллерии, после их окончания продолжил учебу в пехотной школе Всероссийского центрального исполнительного комитета (ВЦИК), находившейся в Москве. Там на него обратили внимание сотрудники ВЧК и предложили перейти на службу в органы безопасности.

В феврале 1923 г., после окончания ускоренных курсов подготовки оперсостава, Селивановский получил назначение на должность оперуполномоченного 13-го стрелкового корпуса в далекую Бухару. Дальнейшая его служба проходила в особых отделах ОГПУ-НКВД. И будь то Средняя Азия или центральный аппарат, Николая Николаевича всегда отличали вдумчивый, творческий подход к делу и человечное отношение к людям. В должности заместителя Абакумова их связывала не только профессиональная деятельность, но и крепкая мужская дружба. После выдвижения Виктора Семеновича на должность министра госбезопасности СССР он рекомендовал Селивановского на место руководителя военной контрразведки. Впоследствии Николай Николаевич за это жестоко поплатился. После ареста Абакумова пришел и его черед. 2 ноября 1951 г. он оказался в камере на Лубянке, где ему предъявили абсурдное обвинение во «вредительской работе в органах МГБ, направленной на подрыв государственной безопасности СССР».

После смерти Сталина, 23 марта 1953 г., Селивановский был освобожден и реабилитирован. До последних дней своей жизни ни Николай Николаевич, ни другие ветераны Смерш, кто выжил на войне и вырвался из мясорубки партийно-бюрократической машины, не кляли советскую власть. Они не связывали ее с переродившимися коммунистическими вождями.

В 1997 г. Селивановский ушел из жизни, унося в своем сердце горечь и боль. На его глазах партийные функционеры и ненавистники России в очередной раз цинично и безжалостно растоптали его и других ветеранов войны мечту, пусть, может, и наивную, но возвышенную, о счастливой жизни и справедливой власти.

В октябре 1917 г. они, 13–18-летние юноши, призванные под знамена революции, освещенные такими притягательными словами, как «свобода», «равенство» и «братство», посвятили ей всю свою жизнь без остатка. Она вырвала их из зловонных, мрачных бараков рабочих окраин, нищеты и невежества деревень и открыла двери рабочих факультетов университетов и военных курсов «Выстрел». Революция дала им великую идею и надежду на светлое будущее. И они — рабочие, крестьянские парни — со всем пылом, свойственным молодости, вместе со страной выбирались из кровавого омута Гражданской войны и самоотверженно строили новое государство. Их отличали неуемная жажда знаний и самоотверженная, доходящая до самоотречения служба Отечеству и идеалам. Они совершали ошибки, порой трагические, но не сытым, благополучным «эффективным менеджерам» или продвинутым блогерам судить их, кто в час испытаний отстоял Отечество, а затем поднял его из руин. Абакумов, Селивановский и их боевые соратники были преданными сыновьями своего сурового времени.

«Крепче стали!» — эти слова как нельзя точно отражают дух того революционного и несгибаемого поколения. Они принадлежат генерал-лейтенанту И. Устинову. Он, начав службу в трагические для страны и Красной армии июньские дни сорок первого, прошел все служебные ступеньки от оперуполномоченного особого отдела — Смерш до руководителя военной контрразведки КГБ СССР (1970–1973) и завершил ее в роковом 1991 г., когда не стало страны, которая была ему дорога и которой он искренне и самоотверженно служил.

С прямотой фронтовика Иван Лаврентьевич так пишет о том времени, своем поколении и произошедшей трагедии:

«Ушедшие из жизни и еще остающиеся в ней старые поколения воспринимали советскую социалистическую систему не из страха, а как прогрессивную необходимость, как новый шаг к дальнейшему совершенствованию государственного, общественного устройства. На ее базовой основе советский народ не только формировал образ своего мышления, жизненные принципы, строил великое государство, но и отдал миллионы своих жизней в кровавых боях по его защите».

И далее:

«Для нас, еще оставшихся в живых ветеранов, выходцев из XX столетия, подобные события (крушение СССР. — Авт.), изменившие весь ранее сложившийся ход исторического развития, никаким объяснениям не поддаются и человеческим сознанием не воспринимаются. Печально, что все это было разрушено недругами прогрессивного человечества… В наш старый век каждый жил, используя свои природно-человеческие и нервно-психологические возможности, заложенные повседневным трудом, постоянно сопровождавшими жизнь сложно решаемыми проблемами, наконец, тем немалым воздействием, которое оказывало на советского человека настойчиво прививаемое ему общественное сознание».

(Крепче стали. Записки ветерана военной контрразведки. М., 2005.)

В этой оценке советского государственного устройства Устинов, Абакумов, Селивановский и миллионы граждан того несгибаемого и героического поколения не заблуждались. С ней соглашался непримиримый ее противник, видный деятель белой эмиграции В. Шульгин — тот самый, который принимал отречение императора Николая II и боролся против большевиков.

В декабре 1925 г. по нелегальному каналу он въехал в Россию, чтобы найти сына, и побывал в Ленинграде, Москве и Киеве. Его поездка проходила под оперативным контролем сотрудников контрразведки, но они не закрывали ему глаза и не затыкали рот. Шульгин при всей своей ненависти к большевикам сумел разглядеть то, что не хотели видеть многие из его единомышленников.

В 1919 г. ему пришлось бежать из истерзанной войной и разваливавшейся на части, некогда могущественной империи. Спустя всего шесть лет Шульгин снова увидел отблески ее будущего величия. Среди ужасающей разрухи и бедности, смотревших на него из всех углов, он узрел то, что не суждено было увидеть сотням тысяч русских, выброшенных на задворки империи и ставших игрушкой могущественных сил, которые и поныне спят и видят, как бы прибрать к своим рукам огромные природные ресурсы России.

Перед Шульгиным была новая Россия, гигантскими стройками поднимавшаяся из мглы невежества, разрухи и дерзновенно устремившаяся к новым высотам. Как истинно русский человек, он почувствовал сердцем ту могучую народную энергию, что пробудила революция в людях. Страна на глазах сосредотачивалась для фантастического рывка. Впоследствии, по возвращении в Западную Европу, он в своей книге «Три столицы» вспоминал:

«Я думал, что я еду в умирающую страну, а я вижу пробуждение мощного народа… Я был глубоко потрясен всем тем, что увидел на первых порах, и той громадной разницей, которая произошла в культурном отношении».

Трудно заподозрить в симпатиях к советской власти и такого ее заклятого врага, как Б. Савинков. 27 августа 1924 г. на судебном заседании, носившем открытый характер, он полностью признал свою вину. Его последнее слово по своему содержанию не похоже на выступление подсудимого, скорее оно может быть названо завещанием всем тем, у кого нет и не может быть другой родины, кроме России:

«Я полностью и безоговорочно признаю только советскую власть и никакую другую. Каждому русскому, кто любит свою страну, я, прошедший весь путь этой кровавой, тяжелой борьбы против вас, я, отрицавший вас как никто другой, я говорю ему: если ты русский, если ты любишь свой народ, ты поклонишься в пояс рабоче-крестьянской власти и безоговорочно признаешь ее…»

Нет оснований не верить в искренность слов Савинкова. Русский патриот и борец против любой диктатуры, не единожды смотревший смерти в глаза, он вряд ли кривил душой. В отличие от Ленина с его соратниками, ее будущее Савинков — один из самых активных деятелей Белого движения — видел не в красно-розовых тонах.

Можно соглашаться и не соглашаться с оценками Шульгина и Савинкова, но не вызывает сомнения то, что революция породила патриотов своей страны, людей дела и действия. Абакумов, Селивановский, Устинов являлись яркими представителями того стального поколения.

В условиях жесточайшего противоборства с врагом и лимита времени им и сотрудникам новой спецслужбы пришлось решать важнейшие задачи, связанные с защитой советских войск от гитлеровской разведки и обеспечением в сохранности плана контрнаступления войск Красной армии под Курском и Орлом. И они, контрразведчики и разведчики Смерш, во взаимодействии с сотрудниками других органов государственной безопасности, проявив высочайший профессионализм и самоотверженность, выполнили ее успешно.

Во многом благодаря их эффективной работе вермахт накануне Курской битвы оказался слеп и глух.

В Берлине терялись в догадках о том, когда и на каком направлении ударят русские. Ставка же Верховного главнокомандующего заблаговременно знала о тайных замыслах противника, и ранним утром 5 июля 1943 г. советские войска нанесли упреждающий удар. Он явился полной неожиданностью для гитлеровских генералов. Готовившаяся вермахтом в глубочайшем секрете стратегическая наступательная операция «Цитадель» не достигла поставленной цели. На «огненной дуге» сгорели надежды фашистской верхушки Германии взять реванш за унизительное поражение под Сталинградом и переломить ход войны в свою пользу.

Спустя два года на допросе у следователей Смерш фельдмаршал Кейтель вынужден был признать:

«Данные нашей агентуры касались только тактической зоны, и ни разу не было получено сведений, которые бы оказали серьезное воздействие на развитие военных операций».

В то жаркое лето 1943-го свой первый экзамен на зрелость сотрудники Смерш сдали успешно. В дальнейшем они подготовили и осуществили множество сложнейших по исполнению и длительных по времени разведывательных и контрразведывательных операций. Одних только радиоигр центральным аппаратом и его фронтовыми управлениями было проведено 183. В ходе них на нашу территорию удалось «вывести» свыше 400 кадровых сотрудников и гитлеровских агентов, захватить десятки тонн грузов. При этом ни один патрон, ни один килограмм взрывчатки не выстрелил и не взорвался. Подобного размаха не знала ни одна спецслужба мира.

Одна из радиоигр, получившая кодовое название «Загадка», велась в течение двух лет с гитлеровской спецслужбой «Цеппелин». Блестящая работа разведчика Виктора Бутырина (оперативный псевдоним «Северов») была и остается вершиной оперативного искусства и профессионального мастерства как его самого, так и руководителей операции генералов Г. Утехина, В. Барышникова и В. Абакумова, непосредственно курировавших ход операции. В этом сходятся не только их боевые товарищи, но и противники.

26 июня 1945 г. бывший высокопоставленный работник «Цеппелина» А. Джон в своих показаниях следователю Смерш о «работе» на фашистскую разведку Бутырина и его помощника Н. Юрьева-«Дуайта» так отзывался о ней:

«В разговорах с сотрудниками отдела забросок я постоянно слышал такое мнение, что «Иосиф» — лучшая агентурная группа. До июля 1944 г. группа «Иосиф» давала довольно ценные сведения, которые докладывались шефу службы безопасности Кальтенбруннеру и, не исключено, что Гиммлеру».

Группа «Иосиф» — такое кодовое название советские разведчики Бутырин и Юрьев-«Дуайт» получили в «Цеппелине» — действительно добывала «ценные сведения». Ошибался Джон только в одном: она работала блестяще, но совсем на другого Иосифа — Иосифа Сталина.

К середине 1944 г. в результате масштабной и четко скоординированной работы Смерш с другими органами безопасности деятельность большинства разведывательно-диверсионных подразделений фашистской Германии не составляла большого секрета на Лубянке. В руководстве многих абверкоманд и абвергрупп, а также подразделений «Цеппелина» действовали советские разведчики. Они своевременно добывали и передавали в «Центр» ценную информацию о готовящихся гитлеровскими спецслужбами диверсионных, террористических и других подрывных акциях.

Один из них — зафронтовой разведчик Петр Прядко (оперативный псевдоним «Гальченко») — сумел не только внедриться в абвергруппу 102, но и занять ключевой пост в ее руководстве. За 22 месяца работы он добыл данные на 18 официальных сотрудников, 101 агента и 33 фотографии из их личных дел, а также ценные разведывательные сведения для советского командования. И таких разведчиков, как Петр Иванович, были десятки.

С каждым месяцем Смерш наращивал свою мощь. Только с 1 октября 1943-го и по 1 мая 1944 г. в зафронтовой работе задействовались 343 разведчика. Из них 57 удалось выполнить самую трудную задачу: внедриться в абверкоманды, абвергруппы, специальные центры «Цеппелина» и закрепиться в их кадровом составе.

К концу 1944 г. деятельность гитлеровских спецслужб фактически оказалась парализованной. За все время войны абверу и «Цеппелину» не удалось завербовать или склонить к измене ни одного кадрового сотрудника Смерш и проникнуть в крупные армейские штабы Красной армии. «Большое сито» военных контрразведчиков рано или поздно отсеивало даже самых матерых шпионов и не позволило им добыть значимой разведывательной информации.

Эти весомые результаты во многом были обеспечены организаторскими способностями и железной волей Абакумова, Селивановского, Бабича, талантом и профессионализмом их подчиненных. Новая спецслужба за короткий срок стала той самой знаменитой Смерш, к истории которой в наши дни все чаще обращаются писатели и кинематографисты.

«Смерть шпионам!» — под таким грозным названием военная контрразведка просуществовала чуть больше трех лет. В мае 1946 г. в процессе очередной реорганизации органов государственной безопасности Смерш вошел в состав Министерства государственной безопасности в качестве 3-го Главного управления. Возглавил министерство не Берия или Меркулов, а Абакумов, что являлось признанием его заслуг в борьбе с гитлеровскими и другими иностранными спецслужбами.

Несмотря на столь короткое время существования, Смерш оставил заметный след в истории отечественных органов безопасности. Военными контрразведчиками было выявлено и разоблачено более 30 000 шпионов, свыше 6000 террористов и около 3500 диверсантов, привлечено к уголовной ответственности более 80 000 военных преступников, проведена фильтрация 5 016 935 военнопленных и 5 290 183 советских граждан, оказавшихся в плену и угнанных на работу в Германию. Подобных результатов не смогла добиться ни одна спецслужба мира.

В тот суровый для страны и народа час испытаний время выдвинуло на передний край борьбы с жестоким и опытным врагом именно эту силу — Смерш, надежно защитившую армию и флот от вражеских агентов, террористов и диверсантов. И не росчерк пера вождя Сталина, а они — бывшие летчики, пограничники, артиллеристы, пехотинцы и моряки, военные и гражданские, мобилизованные войной в органы безопасности, — своим беззаветным служением Отечеству создали легендарную контрразведку Смерш. Ту контрразведку, которая заставляла в страхе трепетать врага и укрепляла веру командиров и бойцов в то, что в их ряды не проникнет измена.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.