Глава 10 ОДЕССИТЫ ДЕРЖАТ ОБОРОНУ

Глава 10

ОДЕССИТЫ ДЕРЖАТ ОБОРОНУ

Одесса долго не верила войне… Город был вдали от фронтов. В городе работали театры и кинотеатры, а одесситы вечерами, как в мирное время, не спеша прогуливались по улице Чкалова, бывшей до 1920 г. Дерибасовской. Война долго обходила Одессу – первая бомбежка города произошла только через месяц после начала войны – 22 июля. Хотя за первый месяц войны многое в городе изменилось.

Одесса в начале войны являлась крупнейшим промышленным, научным и культурным центром юга УССР. В городе работало 17 вузов, 19 техникумов, 42 научно-исследовательских института, 8 театров, филармония… Общее количество предприятий металлообрабатывающей, машиностроительной, легкой и пищевой промышленности в Одессе превышало 300, в их число входило 110 крупных заводов и фабрик. Черноморское сухогрузное пароходство было самым мощным на Черном море. К началу войны оно насчитывало 58 крупных морских судов и до 250 средних и мелких судов. Одесса была третьим по численности жителей городом в Украине (604 тыс. человек). Но с началом войны на улицах стало значительно меньше мужчин – еще в первый день войны в Одесском военном округе была объявлена мобилизация мужчин 1905–1918 гг. рождения, а военкоматы тысячами отправляли на фронт одесситов-добровольцев других возрастов.

Еще до начала обороны добровольно и по мобилизации ушли на фронт 142 тыс. одесситов. Штаб округа сформировал 136-й запасной полк. Он стал центром обучения мобилизованных красноармейцев и младших командиров. В первые дни июля в Одессе начало формироваться народное ополчение, куда записалось 55 тыс. человек.

В Одесской области был создан 51-й истребительный батальон (общая численность 11 тыс. бойцов). В городе было создано семь истребительных батальонов, по одному в каждом районе, и батальон железнодорожников (всего более 3,5 тыс. бойцов). Измаильский истребительный батальон, прибывший в Одессу 31 июля, был направлен для укрепления 95-й стрелковой дивизии. В ополчение, команды МПВО, резервные боевые дружины предприятий вступало много женщин. В августе 1941-го, пока в Одессу не начали прибывать маршевые батальоны из Крыма, одесские ополченцы были основным пополнением Приморской армии[253].

Но истребительные отряды и формирования из ополченцев имели серьезные недостатки. Созданные наспех, плохо организованные, без военного опыта части объединяли людей далеких от армии, иногда не умеющих стрелять и кидать гранаты. Подобные формирования были вооружены только на 30–50 %. Младший командный состав этих отрядов состоял из учителей, агрономов, младших милиционеров… Занятия по военной подготовке с ополченцами часто носили «абстрактный» характер, а иногда и вовсе не проводились. Заметим, что часть подобных формирований существовала только на бумаге[254].

В июле 1941-го в Одессе стала формироваться отдельная Одесская дивизия ополчения. Быстрее всех сформировался 3-й полк дивизии (командир майор И.И. Богачев, начальник штаба капитан Шаталов). В начале августа полк нес оборону во втором эшелоне сторожевого охранения, у сел Усатово и Застава, имея расположение в казармах экипажа военно-морской базы за 2-й Заставой. Этот полк комплектовался из истребительных батальонов ополченцев двух городских районов (около 650 человек), истребительной роты одесского сельского района (около 150 человек), группы милиционеров из области (80 человек), группы членов партии, попавших в полк по партмобилизации (60 человек), офицеров Одесского военкомата Ворошиловского городского района (28 человек). До 10 августа полк имел бои с просачивающимися сквозь первый эшелон группами и десантами противника у станций Выгода и Дачная, у Фоминой и Холодной Балки. Но в этом полку не было артиллерии, а два тяжелых миномета были грудой металла, потому что не имели мин. Наиболее уязвимо было вооружение бывших истребительных батальонов – тут и мелкокалиберные винтовки, трофейное оружие, бутылки с зажигательной смесью. Только у милиционеров имелись новенькие автоматы. Обмундирование полка было «партизанским»: бушлаты и телогрейки, шинели и стеганки, сапоги и ботинки с обмотками.

На площадях и в скверах Одессы проходило обучение горожан военному делу. «Рядом с пожилым научным работником можно видеть юношу-подростка, рядом со слесарем из железнодорожных мастерских – бухгалтера в старомодном пенсне», – писала газета «Правда».

С августа 1941-го, на случай сдачи города, в Одессе создавались партизанские отряды, группы разведчиков, закладывались тайные склады оружия и боеприпасов. По личному указанию Л.П. Берии в Одессу был направлен капитан госбезопасности, начальник 2-го отделения 7-го отдела 1-го (разведывательного) управления НКГБ СССР Владимир Молодцов (под именем П. Бадаев). В. Молодцов возглавил оперативную разведывательно-диверсионную группу (пять сотрудников центрального аппарата НКВД и тринадцать – областного УНКВД), которая начала в Одессе деятельность по созданию резидентур, разведывательно-диверсионных групп и партизанских отрядов. Интересно, что в Одессе до сентября 1941-го не было точных планов катакомб и ни одного специалиста, который мог свободно ориентировался в катакомбах. Как вспоминал генерал Хренов, только в группе Молодцова были специалисты по катакомбам – «прилетели два бывших одессита, знавшие подземный город как свои пять пальцев. Вчетвером (Хренов, Молодцов и загадочные два одессита) мы вдоль и поперек излазили катакомбы, после чего я вычертил их подробный план»[255].

15 сентября при политотделе Приморской армии было создано спецподразделение, которое подготовило девять разведывательно-диверсионных групп для действий в катакомбах (всего около 500 бойцов). Этим отрядам в октябре 1941-го выделялись винтовки, пулеметы, гранаты, тол, патроны, рации… Некоторые катакомбы, которые планировалось сделать «подземными крепостями», были электрифицированны, оборудованы колодцами, банями, пекарнями… Одесский обком партии создал в городе пять подпольных райкомов партии (в подполье должны были действовать 110 коммунистов) и шесть партизанских отрядов (130 человек). В Одессе был создан и отряд особого назначения войск НКВД, куда вошли сотрудники У НКВД по Одесской области, преподаватели школы милиции, милиционеры из Одессы, Измаила и Шабо. Диверсионные отряды НКВД проходили тренировку в пустующих лагерях курортов Лузановка и Большой Фонтан. Многие диверсионные группы, которые планировалось оставить в Одессе после ее захвата врагом, поначалу использовались для диверсий в тылу румынской армии. Первые диверсионные группы прорывались в тыл, когда фронт вокруг Одессы еще не стабилизировался (10 августа был взорван мост на Тилигуле, 16 августа уничтожен румынский штаб в поселке Николаевка).

Большинство групп, стремившихся проникнуть во вражеский тыл, погибли в первых боях на линии прорыва. Так, отряд имени Дзержинского (командир – лейтенант НКВД Г.М. Цыбульский), в полсотню бойцов, который 28 августа был десантирован морем на канонерской лодке «Кубанец» в район Тилигульского лимана (у рыбацкого поселка Аджиаск), захватил морской причал, катер и пулемет противника, разгромил румынский караульный взвод. Вскоре отряд был почти полностью уничтожен батальоном румынской полевой жандармерии. Этому отряду предлагался дерзкий план: прорвать румынский фронт у Чебанки, чем обеспечить прорыв советских войск к Григорьевке.

7 сентября диверсионные отряды, проникшие за линию фронта, совершили ряд налетов в районе поселка Петерсталь, уничтожив более сотни солдат противника. Еще один диверсионный отряд был направлен в Беляевку в сентябре 1941-го. 50 человек отряда Быстрицкого – Солдатенко на нескольких баркасах пробрались из Днестровского лимана в устье Днестра и высадились в камышах возле Беляевки, наделав много шуму в тылу румынских войск. Только в сентябре 1941-го в тылах противника действовало около двадцати диверсионных отрядов. С 1 по 8 октября в тыл 15-й и 13-й румынских дивизий было направлено пять диверсионных групп, две из которых уцелели и разгромили штаб полка в селе Свердлово, взорвали несколько мостов и военных складов, уничтожили около ста румынских солдат и офицеров.

Очевидец вспоминал: «Всюду на перекрестках были сооружены баррикады из мешков с песком и булыжного камня, снятого с мостовой. В проездах стояли противотанковые ежи… У продуктовых магазинов стояли очереди, хотя они еще не были открыты».

Во второй половине августа Одесса была разбита на несколько секторов обороны, а штаб 82-го ТУРа был превращен в штаб городской обороны. Укрепления, минные заграждения и баррикады создавались по четкому плану военных инженеров-фортификаторов 82-го ТУРа, чтобы держать под перекрестным огнем площади, сдерживать продвижение врага на городских улицах. На перекрестках появлялись железобетонные пулеметные точки, крупные каменные дома превращались в опорные пункты, а вся система городской обороны соединялась подземными переходами через катакомбы, ливневые и канализационные сети. Сначала строили три пояса заграждений в самом городе, затем их стало шесть: первый – на окраинах, последний – невдалеке от причалов порта.

Каждая из баррикад укомплектовывалась отрядами для баррикадных боев (всего до 3,6 тыс. бойцов): стрелками, огнеметчиками, пулеметчиками… Кроме этих отрядов из еще работавших на предприятиях рабочих формировался резерв для баррикадных боев в городе в 7 тыс. человек. На пляжах в районе Аркадии, где одесситам было запрещено появляться, велась заготовка песка для баррикад. Было решено создать здесь запасной армейский порт с новыми подъездными путями, причалами и пирсами. В Аркадии, в режиме полной секретности, был построен и армейский запасной командный пункт, оснащенный автономным электропитанием и водоснабжением.

Война помешала началу учебного года – учащиеся пошли в школу не 1, а 15 сентября. Исполком горсовета принял решение приступить к занятиям по программам 1940/41 учебного года. Учащиеся 7–10-х классов обучались в школах, а младшеклассники – по группам в домах, в соответствии с местом проживания.

Уже в начале июля 1941-го началась вялая эвакуация из города тяжелораненых бойцов, семей верхнего слоя партийного актива, специалистов, ценного оборудования. Но чтобы получить возможность эвакуироваться на восток, нужен был извечный одесский «блат» – специальное разрешение партийных или военных органов. С 1 июля до 6 августа, пока работала железная дорога, эвакуация производилась наземным путем и морем. 19 августа на военном эсминце из Одессы были вывезены все банковские ценности в Севастополь.

На 50 % был эвакуирован завод по производству киноаппаратуры «Кинап», на 70 % – «Крекинг-завод», на 50–60 % – заводы станкостроительный имени Ленина, сельскохозяйственного машиностроения имени Октябрьской революции, подъемно-транспортных механизмов имени Январского восстания, линолеумный «Большевик», сахарорафинадный завод… Эвакуирована перевалочная база горючего на 200 тыс. тонн; 188,5 тонны грузов. На станциях и подъездных путях одесского железнодорожного узла скопилось значительное количество подвижного состава – 60 паровозов. Портовики и моряки Черноморского пароходства взялись вывезти 26 паровозов морским путем в Николаев на 6000-тонном плавучем доке. Вместе с локомотивами отправились в Николаев 52 паровозные бригады[256].

Эвакуации вместе с заводом подлежали и основные кадры специалистов. Из Одессы было эвакуировано 150 предприятий и учреждений медицины и культуры. Между Одессой и портами Крыма и Кавказа тогда курсировало 20–25 транспортов[257].

С 8 июля официально началась эвакуация населения. Но, по воспоминаниям председателя Одесского горсовета, «вначале население не желало эвакуироваться». Первую партию эвакуированных отправили спецэшелоном 10 июля. Только 24 июля Одессу покинуло три парохода с ответственными работниками, которые уже знали о том, что враг подошел к Днестровскому лиману. 24 июля теплоход «Ленин» (построен перед Первой мировой войной на судоверфи в Данциге) и транспорт «Ворошилов», в составе каравана судов, вышли из Одессы на Мариуполь, доверху забитые эвакуированными одесситами. Пропуском на «Ленин» и «Ворошилов» служили посадочные талоны, но по одному талону садились два-три взрослых пассажира и полдюжины детей. Много людей приходило с записками от городских и областных руководителей, военной комендатуры, члены экипажа размещали родных и друзей в своих каютах. Вместо положенных 482 пассажиров, «Ленин» принял на борт около 3 тыс. пассажиров и 1200 призывников. Людей было столько, что ими были забиты все салоны, коридоры, трюмы и палубы. «Ленин», чудом избежавший налетов авиации противника, 27 июля подорвался, наскочив на советские минные поля. Тогда в морской пучине у берегов Севастополя погибло около 4 тыс. людей, а в числе спавшихся оказалось 580 счастливчиков.

Тогда же председателем областной эвакуационной комиссии было подписано распоряжение об эвакуации Оперного театра. Около 150 артистов с семьями в сопровождении трех подвод и двух автомашин с реквизитом пешком отправились в Николаев. Оттуда был организован проезд по железной дороге в Харьков. Новенькие троллейбусы, еще не вышедшие на линию, стали использовать как транспортное средство для эвакуации одесситов. Троллейбусы по Николаевской дороге тащили трактора. В начале сентября из Одессы отплыли транспорты с 1680 воспитанниками одесских детских домов… Во время погрузки детдомовцев на теплоход «Кубань» вражеский штурмовик стремился расстрелять детей, столпившихся у трапов… В начале августа тысячи беженцев перекрыли дорогу Одесса– Николаев. Командующий Приморской армией считал, что необходимо как можно скорее разгрузить Одессу, поэтому предлагал армейским политорганам распространить среди одесситов слухи о том, что фашисты Одессу будут нещадно бомбить.

Из шестисоттысячного населения Одессы к 10 августа в городе осталось примерно 340 тыс. человек, остальные ушли на фронт или эвакуировались (эвакуировалось около 300 тыс. гражданского населения и раненых бойцов). Только в июле 1941-го из Одессы было эвакуировано 46 тыс. человек гражданского населения и тяжелораненых бойцов, в августе – 58 тыс.[258]

На базарах и стихийных толкучках уезжающие одесситы распродавали свои вещи почти за бесценок (так, новый мужской костюм можно было «справить» за 80–90 руб.). Интересно, что главный базар Одессы – Привоз – собирался до последних дней обороны. На улицах частыми стали военные и милицейские патрули, усиленные бойцами истребительных батальонов. Патрули постоянно проверяли у мужчин документы и вылавливали потенциальных дезертиров, подозрительных, паникеров и диверсантов.

С 19 июля в Одессу начали массово прибывать беженцы из Бессарабии, и оказалось, что фронт приблизился к Одессе уже на 40 км. Вечером 19 июля в одесскую гавань вошли корабли Дунайской военной флотилии, оставившие свои базы на Дунае. А радио и газеты о потере Бессарабии молчали, как молчали они потом об окружении Одессы, хотя ее блокада города была «секретом Полишинеля».

В Одессе и ее пригородах (Чубаевке, Дмитриевке, хуторе Вышинского, Красной Слободке, Хаджибейском и Куяльницком лиманах, в Лузановке, Люстдорфе и на Большом Фонтане) было объявлено военное положение. Оно предусматривало запрет выхода на улицу после 24.00 вечера до 4.30 утра без спецпропуска. Кино, театры, клубы, рестораны имели право работать только до 23.00, а бани и парикмахерские – до 22.00.

8 августа был опубликован приказ начальника гарнизона Одессы Г.В. Жукова № 25 о введении осадного положения. Несколько дней спустя было опубликовано обращение Одесского областного и городского комитетов КП(б)У и исполкомов областного и городского Советов депутатов трудящихся ко всем жителям Одессы. «Пришло время, когда каждый из нас обязан встать на защиту родного города. Забыть все личное, отдать все свои силы на защиту города – долг каждого гражданина… Выполняйте все указания военного командования. До последней капли крови бейтесь за свой родной город, за каждый дом, за каждое предприятие. Деритесь за каждую пядь земли своего города! Уничтожайте фашистских людоедов! Будьте стойкими до конца!» Обращение заканчивалось словами: «Наше дело правое. Враг будет разбит! Победа будет за нами. Одесса всегда будет несокрушимой крепостью большевизма на Черном море!»[259]

Приказом начальника гарнизона Одессы исполкому Одесского горсовета вменялось до 8 августа провести перерегистрацию всего городского автогужтранспорта города, мотоциклов и велосипедов. Была «категорически запрещена» эвакуация на автогужтранспорте. Время движения людей, трамваев и автогужтранспорта сокращалось с 5.00 до 22.00, работы торговых точек с 8.00 до 20.00.

22 августа Одесским обкомом КП(б)У было принято постановление о мероприятиях по обеспечению обороны города, состоящее из одиннадцати пунктов. Им предусматривалось организовать городские и районные тройки (1-й секретарь обкома или райкома, представитель горсовета, начальник НКВД). Создавались домовые тройки, которые должны были организовывать круглосуточные дежурства и охрану подъездов, чердаков, крыш домов. Планировалось организовать агитационно-массовую работу на призывных пунктах и среди населения. Секретарям райкомов партии запрещалось отпускать мужчин-коммунистов из города без ведома секретаря горкома партии Наума Гуревича.

24 августа в Одессе приступили к организации районных отрядов обороны улиц и порта, которые использовались и для того, чтобы исключить «просачивание противника в город». Каждый такой отряд должен был включать добровольцев, как мужчин, так и женщин.

С 25 августа в городе была введена карточная система – всего было распределено 360 тыс. карточек. Исполком Одесского облсовета установил продажу печеного хлеба, сахара, круп и жиров по карточкам (нормы: хлеба на каждого работающего на предприятии оборонки – 800 г в день; для рабочих остальных предприятий и служащих – 500 г; на каждого члена семьи – 400 г; сахара: на каждого работающего – 1 кг в месяц, члена семьи – 200 г; крупы – 3 кг в месяц, на члена семьи – 2 кг; жиров: 1 кг в месяц, члена семьи – 400 г)[260].

По дворам Молдаванки в июле 1941-го поползли слухи, что немцы полностью разгромили Красную армию, заняли Киев и Ленинград, а Сталин бежал из Москвы… Недостаток информации с лихвой компенсировался нелепыми слухами. Слух о том, что в Одессу скоро прибудет английский флот и снимет фашистскую блокаду, конкурировал со слухом о подходе к Одессе итальянского флота и передаче Одессы под протекторат Италии как «вольной гавани – порто-франко». Власти как огня боялись слухов и паники, которую могла вызвать правда о фронте, правда об истреблении евреев. Радиоприемники были конфискованы у одесситов еще в первые дни войны, а газеты рапортовали только об успехах и героизме советских войск, создавая атмосферу неверия и нереальности происходящего. Большинство из оставшихся в Одессе евреев считали, что информация о зверствах фашистов – только пугающая дезинформация, что даже под немецким или румынским сапогом они смогут выжить.

Несколько сот дезертиров, увильнувших от призыва, были выловлены в одесских катакомбах и на кладбищах… Тогда же в Одессе и окрестностях было поймано более сотни румынских и немецких диверсантов, что спровоцировало волну «шпиономании» в городе, когда вывешенные во дворе простыни или огонек в вечернем окне рассматривались как сигналы для вражеских бомбардировщиков. Одесситы научились сушить белье по квартирам. Режим секретности приводил к тому, что на судах в порту закрашивались названия, а с трамваев снимались указатели маршрутов.

Румынская авиация еще 13 августа разбрасывала над городом и фронтовыми позициями тысячи листовок, напечатанных по-русски и заверенных печатью с румынской короной. Там были такие слова: «Всем красноармейцам. Многочисленная румынская армия окружила город Одессу. Для того чтобы избавиться от жидов и коммунистов, еще до начала штурма советую вам сдаться в плен. Бейте жидов и комиссаров». Но многонациональная Одесса не воспринимала такой агитации. В городе не произошло ни одного погрома, ни одного эксцесса на национальной почве. 90 % одесситов отдавали всю душу и все силы на борьбу с врагом.

Конечно, были и паникеры-шептуны, а то и скрытые враги, что ждали фашистов, как освободителей. В большинстве своем это были так называемые «бывшие люди» – обиженные властью бывшие помещики, бывшие богатые крестьяне, буржуа и нэпманы, люди которые испытали репрессии и реквизиции. Среди «внутренних врагов» случались и представители наций, воюющих против СССР: советские немцы, румыны, молдаване… Все они ожидали от новой власти улучшения своей жизни.

В июле 1941-го в Одессе и области появилась еще одна проблема – что делать с «подозрительными» этническими немцами, которых в области насчитывалось около 92 тыс. человек. Немцы-колонисты с начала XIX в. поселились в городе и десятках окрестных сел. Они представляли для властей «скрытую угрозу» – некоторые советские немцы потенциально могли быть использованы немецкой и румынской разведками для шпионажа, диверсий и агитации в советском тылу. Как утверждали органы НКВД, после захвата района Одессы румынскими войсками в немецких колониях были созданы фашистские организации «Мительштелле СС», организации немецкой молодежи (в них входило 14 тыс. человек), которые сотрудничали с оккупантами[261].

Во избежание проблем в тылу в немецкие колонии Одесщины вводились взводы истребительных батальонов и отряды НКВД. В июле 1941-го в Одесской области были закрыты все немецкие школы. 31 августа политбюро издало постановление «О немцах, проживающих на территории Украины», согласно которому немцы в УССР бездоказательно объявлялись шпионами и пособниками фашистов и подлежали немедленной депортации в Сибирь и Казахстан. А еще в июле 1941-го в Одессе и области возобновились аресты и депортация этнических немцев («немецких» репрессивных операций НКВД в Одесском регионе было несколько: 1929, 1933, 1937 гг.). В начале августа был арестован Теофил Рихтер (отец великого музыканта – пианиста Святослава Рихтера), через два месяца он был расстрелян за шпионаж и антисоветскую агитацию. По «немецкому делу» были арестованы преподаватели индустриального и медицинского институтов Д. Кандель и В. Дельвендель. В Овидиопольском районе были арестованы все школьные учителя-немцы, из которых 60 человек были немедленно расстреляны. Арестам подверглись многие реэмигранты, вернувшиеся в Одессу из Бессарабии (до июня 1940-го – румынской провинции), такие как режиссеры-актеры К. Стамеров и Н. Вронский. Репрессии коснулись и членов семей военнопленных и дезертиров, которые арестовывались и выселялись в Сибирь.

Но какая антисоветская агитация могла сравниться с ложью официальных средств информации – в первый месяц осады одесситам даже не сказали, что город находится в полном окружении! Более того, 19 августа по радио дикторы сообщили об успехах на фронте и о том, что немцы выбиты из Тирасполя и Первомайска, в то же время ни о каком отступлении немцев в реальности не могла идти речь. Напротив, к этому времени немцы захватили Херсон и вплотную подошли к Днепропетровску, оставив Тирасполь в глубоком тылу своих войск.

Первый секретарь Одесского обкома КП(б)У Анатолий Георгиевич Колыбанов и председатель облисполкома Никифор Тимофеевич Кальченко пытались координировать деятельность партийных и советских органов с командованием армии и базы ЧФ. Секретарь обкома, ведавший работой с кадрами, отвечал за организацию оборонного строительства, обеспечение промышленных предприятий рабочими и инженерами; секретарь обкома по промышленности – за выполнение заказов фронта; секретарь обкома по пропаганде обеспечивал политико-воспитательную работу. В здании Одесского горкома на улице Перекопской Победы был развернут штаб Оперативной группы горкома во главе с секретарем горкома Н.П. Гуревичем.

«Больше организованности, никакой паники, никакой растерянности. Сейчас необходима величайшая организованность, сплоченность, напряженность, готовность идти на любые жертвы. Решительно и беспощадно боритесь с паникерами и дезорганизаторами», – призывали Одесский обком и горком КП(б)У в обращении «К гражданам города Одессы». Партийные органы обратились к населению: «Вооружайтесь всем, чем можно. Бутылка с горючим, брошенная в танк, камень, брошенный из окна, кипяток, вылитый на голову…»[262]

Захватив поселок Беляевка (около 35 км от Одессы), румынское командование отключило подачу воды в Одессу через водонаборную станцию «Днестр». Одесса лишилась основного источника пресной воды, оказалась единственным городом в СССР, где во время войны (с 10 сентября 1941 г.) была введена карточная система на воду. Во всех квартирах тогда перекрыли и опечатали краны, запрещалась поливка цветников и огородов, «промывка дворовых уборных водопроводной водой».

Ситуация с водой в Одессе воспроизведена в ставшем любимым советским зрителем художественном фильме «Жажда». Этот черно-белый фильм был снят в 1959 г. режиссером Е. Ташковым на Одесской киностудии и собрал лучшие силы советского кино – в одной из главных ролей Вячеслав Тихонов, оператор – П. Тодоровский, композитор – А. Эшпай. Автором сценария фильма был поэт и сценарист, участник войны Григорий Поженян. Он, как морской пехотинец, принимал участие в обороне Одессы. В фильме рассказывается о схватке за водонапорную станцию в Беляевке. Диверсионная группа матросов проникла в тыл врага, захватила насосную станцию и включила на несколько часов подачу воды в Одессу. Но художественный фильм не всегда точно повторяет реальность. Был героизм советских разведчиков, были наскоки диверсионных групп в районе Беляевки, но главная их задача была не подать на час-два в воду в Одессу, а уничтожить коммуникации противника и его живую силу, посеять хаос и дезорганизацию в тылу врага, который стремился захватить город.

Для тушения пожаров, возникавших при воздушных налетах, командование и городские власти приспособили воду из моря: на спусках, ведущих к порту, соорудили подсасывающие установки, с помощью которых морской водой наполнялись специальные резервуары для пожарных. Проблему снабжения водой частично снимали 58 артезианских расконсервированных и новых скважин. Одесситы традиционно брали воду в родниках Дюковского сада, у лакокрасочного завода, в «Канаве», на Большом Фонтане. Бурить новые скважины стали специальные военные подразделения – отряд глубокого бурения и гидротехническая рота управления военно-полевых работ 82-го укрепрайона. Снабженная мощными насосами, рота вводила в действие старые скважины и бурила новые. В то же время в городских резервуарах удавалось поддерживать десятидневный запас воды. Горожане стали получать воду через дворовые и уличные краны в определенные часы по карточкам по норме – полведра воды на человека в сутки. На инженерные части возлагалась ответственность за организацию борьбы с пожарами, за бесперебойное снабжение предприятий, порта и гарнизона электроэнергией и водой, за рациональное использование катакомб, водоканализационной сети, подвалов и подземных складов под убежища для населения.

С 6 сентября на предприятиях, в кинотеатрах и клубах Одессы начались собрания и митинги, посвященные месяцу обороны города. На этих собраниях выступали представители фронта, рассказывая, как идут бои на оборонительных рубежах. 9 сентября прошел общегородской митинг, на котором выступали секретарь горкома партии Н.П. Гуревич, дивизионный комиссар Ф.Н. Воронин, рабочие, инженеры. Митинг направил письмо ЦК партии с клятвой защищать город до последней капли крови. Были приняты обращения к ленинградцам и киевлянам, которых также переживали условия осады.

22 июля несколько налетов вражеской авиации заставили одесситов привыкать к военным будням. Появились первые разрушения в центре и на окраинах, в порту был разрушен холодильник и несколько причалов, поврежден пароход «Курск». С этого дня бомбардировки города стали регулярными. Враг использовал зажигательные и фугасные бомбы, морские мины на парашютах, вследствие чего город был охвачен пламенем. Горели дома на Дерибасовской, Пушкинской, Либкнехта, Карла Маркса, Щепкина… Фугасные бомбы попали в здание городской телефонной станции на Греческой площади, в Дворец моряков, в Пушкинский дом, уничтожили дома напротив Оперного театра. Изо дня в день росло число убитых и раненых среди гражданского населения. Тушение пожаров, расчистка улиц от завалов – все это сделалось одесским бытом. В составе МПВО действовали аварийно-спасательные команды, находившиеся на казарменном положении, в постоянной готовности. Они постоянно дежурили на крышах домов, пытаясь пресекать пожары и взрывы зажигательных бомб. В домах на улице Ремесленная погибает сразу две сотни людей. Под обломками дома, разбитого бомбой на улице Греческая, погибли люди, прятавшиеся в подвале. В. Швец вспоминал, что в Одессе из-за бомбежек «люди ходят по улице с вещами, боясь за вещи, которые могут погибнуть во время частых налетов авиации. Командование Одесского оборонительного района просит севастопольскую ставку ЧФ, в ответ на одесские разрушения, отбомбить Бухарест, а на бомбах написать «За нашу Одессу!».

Сильные бомбежки проходили 30 июля (погибло около 50 человек), 19 августа (погибло около 40 человек), 6–7 сентября (погибло около 100 человек), 11 сентября вражеская авиация дважды бомбила жилые кварталы Одессы (погиб 121 и получили ранения 162 мирных жителя), 14 сентября (погибло 22 человека)… За время обороны Одессы было зарегистрировано 615 бомбежек и воздушных боев. Продолжительность налетов доходила до трех часов, количество до 12–13 раз в сутки. Трижды, четырежды в день в городе объявлялись воздушные тревоги. Группы фашистских бомбардировщиков прорывались к порту, к жилым кварталам. За это время над акваторией и территорией порта было сброшено 902 авиабомбы и мины. В порту было разрушено 24 склада, восьмитонный кран, 2 электроподстанции, повреждено 7 причалов, но ни один отдел порта не прекратил работу.

Бомбоубежищ для горожан практически не было, и люди прятались в подвалах домов, на территории заводов. Во дворах и на улицах вдоль тротуаров были вырыты щели. Их накрывали накатами, превращая в своеобразные блиндажи. В городе не было специальных команд для разборки рухнувших зданий. 7 сентября бомбы разрушили несколько жилых домов в центре и терапевтическую клинику, 8 сентября – один из корпусов университета, здание вокзала, обувную фабрику, Дворец пионеров. Возникло много пожаров. В порту получил пробоины транспорт «Ташкент».

25 августа в 19.05 на территории порта разорвался первый румынский артиллерийский снаряд. С этого дня и часа Одесса, которую до тех пор враг мог лишь бомбить с воздуха, оказалась под артиллерийским обстрелом. Обстреливались порт и кварталы Пересыпи и центра города. Дальше снаряды, очевидно, не долетали. Огонь был не прицельный, «беспокоящий». Но орудийный обстрел был для населения тяжелее воздушных бомбежек. Резко сократилось движение на улицах. Только южные и западные кварталы Одессы оставались недосягаемыми для вражеских батарей. Больше всего снарядов ложилось вокруг порта и непосредственно на его территории. Получили повреждения эсминец «Шаумян», один тральщик, портовый буксир.

«Когда пришлось оставлять Чебанский выступ, полковник Рыжи получил задание иметь в готовности средства для контрбатарейной борьбы. Однако подавить батарею, начавшую обстрел Одессы, оказалось не так просто. Орудия скрывались где-то в складках холмистой местности, и засечь их никак не удавалось. Огонь по площадям, открывавшийся и с берега, и с кораблей, результатов не давал», – вспоминал генерал А.Ф. Хренов[263].

С конца августа противник начал обстрел фарватера, порта и города из крупнокалиберной артиллерии со стороны Крыжановки. Особенно усиленному обстрелу подвергались порт, Ленинский район Одессы: станция Сортировочная, Пересыпь с расположенными здесь многочисленными заводами. Так, в некоторые дни на территорию завода имени Октябрьской революции падало в сутки до 200 снарядов и до 30 бомб весом от 100 до 500 кг, причиняя серьезные разрушения.

С середины сентября начался артиллерийский обстрел Одессы с юга, из-за Сухого лимана. Правда, он был не таким, как из района северных лиманов, – наугад, без корректировки. Однако снаряды залетали теперь и к запасным причалам на Большом Фонтане, и в те кварталы города, которые были недосягаемы для вражеских батарей, стоявших у Дофиновки и Александровки. Но город приспособился и к этому. Почти без перебоев действовал транспорт. Продолжали работать кинотеатры.

Ю. Климов вспоминал: «На том берегу залива отчетливо были видны разрывы снарядов и орудийные вспышки. Значит, враг полностью замкнул кольцо вокруг Одессы… Было интересно наблюдать с этого берега, как вокруг судов появлялись мощные всплески фонтанов воды, но они продолжали быстро идти намеченным курсом. Было странно видеть разрывы снаряда без звука. Только секунд через 10–15 раздавался свист снаряда и вслед за этим грохотал взрыв… Расстояние до кораблей было 5–6 км. Заслышав обстрел, мы с соседским парнем бегали ближе к морю и смотрели на эту страшную картину. В середине августа начался артобстрел города. Особенно по ночам враг методично, через каждые 10–15 минут, посылал снаряд. Вначале несколько секунд был слышен противный вой снаряда, который с оглушительным грохотом разрывался где-то в городе. Это наводило ужас на женщин и детей…»[264]

Горком партии и горисполком обратились в Военный совет OOP с предложением переселить всех граждан, проживающих в Водно-транспортном (центральном) районе, в границах Приморского бульвара, в начале улиц Толстого, Короленко, Пушкинская, Ленина, Карла Маркса. Им обещали предоставить дома на окраинах, пустующие дачи в Приморском районе и вблизи парка Аркадия. Тех же, чье жилье было разрушено, городские власти размещали в квартирах эвакуированных. Из рабочего района Пересыпь также начали выселять жителей, прежде всего обитателей одноэтажных трущоб, а стекла их домов замазывали глиной. В глубокой тайне от одесситов власти готовили затопление этого района на случай прорыва противника в город с востока. Часть горожан перешла на постоянное жительство в катакомбы. В районах скопления переселенцев открылись продовольственные ларьки, доставлялись вода в бочках, керосин. 24 сентября бюро обкома приняло постановление об улучшении условий жизни в катакомбах и подвалах, куда переселились тысячи семей. 2 тыс. школьников, чьи семьи переселились в катакомбы, приступили к занятиям под землей. Школьных педагогов, ушедших в армию или ополчение, заменили пожилые преподаватели университета и институтов.

Положение одесситов значительно улучшилось после советского десанта в Григорьевку. Благодаря его высадке и захвату румынских батарей удалось прекратить артиллерийский обстрел порта и города с востока.

Постановлением бюро Одесского обкома компартии «О дальнейшем расширении и организации новых производств для нужд фронта и обороны города» были утверждены список предприятий, мобилизованных для работы на оборону города, и список военной продукции, выпуск которой требовалось наладить на этих предприятиях. В список вошли 23 предприятия: завод имени Январского восстания, имени Октябрьской революции, судоремонтные заводы № 1 и 2, завод имени Петровского, имени Дзержинского, имени 10-летия Октября, «Красная гвардия», «Кинап», «Транспортер», «Большевик», «Красный Профинтерн», «Красный Октябрь», «Красный сигнал», Реммаштрест, завод товарных весов, мебельная фабрика, предприятия управления трудовых резервов и промкооперации. До войны в Одессе не было военных заводов, поэтому необходимо было с нуля, в условиях блокады и бомбежек, организовывать производство[265].

Ставилась задача организации круглосуточной работы и производства бронепоездов, бронетанковых машин, минометов, огнеметов, ручных и противотанковых гранат, максимального увеличения ремонта танков, бронемашин, пушек, минометов, мин, стрелкового вооружения, автотранспорта, производства противотанковых препятствий, лопат, кирок, топоров, колючей проволоки.

Еще в июле 1941-го командование и руководство Одессы поставило перед коллективом завода имени Январского восстания (директор А.Н. Ликутин) задачу: за пять дней освоить и начать выпуск 50– и 82-мм минометов. Стволы минометов решили изготавливать из нефтеперегонных труб, которые поставлял Крекинг-завод. Растачивали трубы на заводе «Красный Профинтерн». С августа 1941-го завод производил 25 минометов ежедневно. Были обследованы промышленные учреждения, техникумы, лаборатории. Станки и оборудование, обнаруженное на них, были отправлены на завод.

В августе – сентябре 1941 г. на вооружение еще не поступили противотанковые ружья и противотанковые гранаты. Поэтому на заводах Одессы начали изготовлять ручные гранаты с увеличенным зарядом против танков. Каждый завод выпускал тысячи бутылок с горючей смесью без запалов. Прежде чем бросить такую бутылку в цель, следовало заменить пробку смоченной в бензине паклей и поджечь ее. К сентябрю 1941-го на стекольном заводе начали выпуск зажигательных бутылок с запалами. На упаковочной обертке этих бутылок был призыв: «Товарищ! Запал и бутылка изготовлены в Одессе. Не пускай врага в наш город, подожги танк!»

В Одессе изготавливались и «самопальные» гранаты и мины… За основу гранат брали цилиндр советской ручной гранаты РГД-33. В качестве взрывчатого состава – селитру, перемешанную с древесными опилками. Такую гранату обкручивали трехмиллиметровой проволокой или мотоциклетными рессорами. Под корпус противопехотной мины брали жестяные банки из-под консервов, а для противотанковых мин – большие коробки из-под кинолент. Изготавливали на одесских заводах и стальные ежики – так называемый «чеснок» – для разбрасывания на дорогах. Они служили для прокалывания автомобильных шин машин противника, выводили из строя его лошадей. Январка выполняла и другие заказы фронта: ремонт танков, зениток, самолетов, изготовила 70 тыс. лопат. Из разбитых в боях танков (около 60 единиц), скопившихся на станции Одесса-Товарная, ремонтные бригады завода собрали до 20 машин. Из рабочих завода формировались экипажи танков. Рабочие выезжали на фронт, где собирали подбитые танки для ремонта. Военные инженеры Январки – А.И. Обедников и У. Г. Коган – разработали проект создания легкого танка НИ – «На испуг», переоборудовав гусеничные тракторы СТЗ-НАТИ. На судоремонтных заводах Одессы оставались восьмимиллиметровые листы корабельной стали, которые и пошли на броневое покрытие тракторов. Эти листы накладывались на трактор в два-три слоя, а пространство между ними заполнялось десятимиллиметровым слоем резины или двадцатимиллиметровым слоем досок. Такая броня могла обезопасить экипаж от пуль и осколков снарядов, но не выдерживала удара 35-мм орудийного снаряда. Сверху на импровизированный танк устанавливалась поворотная башня для крупнокалиберного пулемета. Пулеметы снимались со сбитых немецких самолетов. Скорость одесского «изделия» не превышала 25 км в час. Такие «танки» выпускались не только на Январке, но и на других одесских заводах: «Красная гвардия», имени Октябрьской революции, на судоремонтном заводе № 1.

На заводе имени Старостина было организовано производство противотанковых рельсовых препятствий, гусениц для автомашин, минометов, мин, снарядов, авиабомб. Судоремонтный завод № 1 выпускал бронекатера, ремонтировал боевые корабли, переоборудовал торговые суда в военные, строил капониры для укрытия самолетов, изготавливал детали для миномета. Завод имени Петровского наладил производство зарядов для мин, капсюль-детонаторов, боеприпасов (15 тыс. ручных и 2 тыс. противотанковых гранат в сутки). Выпуск ручных гранат освоил коллектив завода «Большевик», производивший взрывчатые вещества. Завод «Красный Профинтерн» производил прицельные приспособления для минометов, гусеницы для автомашин. Городская электростанция изготовляла минометные детали, артель детской игрушки выпускала мины… Винзавод, артели «Комсомолка», имени Тельмана, имени Якубенко наладили производство мин, бутылок с горючей смесью с запалами, ножниц для резания колючей проволоки.

За время обороны Одессы было изготовлено: 1300 минометов, 300 тыс. ручных гранат, 1 тыс. траншейных дальнеструйных огнеметов, 100 тыс. пехотных и саперных лопат, 10 тыс. топоров и кирок. На швейных предприятиях и артелях для фронта было изготовлено 12 тыс. суконных рубах и шаровар, 63 тыс. бушлатов, 25 тыс. свитеров, 16 тыс. телогреек, 16 тыс. ватных брюк, 35 тыс. вещмешков…

Коллектив Одесского судоремонтного завода № 1 в рекордно короткий срок превратил пассажирские суда «Абхазия», «Украина», «Аджаристан» в военные транспорты. Рабочие вооружили зенитными орудиями и пулеметами пароходы «Спартак», «Рот Фронт», «Ворошилов». На многих одесских заводах развернулась упорная борьба за то, чтобы каждая бригада, цех и предприятие были стахановскими.

В Одесском порту (начальник порта П.М. Макаренко) ежесуточно производились погрузочно-разгрузочные работы на 20 судах. Для выполнения такого фронта работ, по расчетам мирного времени, понадобилось бы 700–750 грузчиков, но во время обороны города с ними справлялись 230 грузчиков. Часто погрузочно-разгрузочные работы производились во время бомбежек и артиллерийского обстрела[266].

На большинстве заводов и фабрик работа велась круглосуточно, а рабочие были переведены на казарменное положение. Рабочий день удлинился до 12–15 часов. Для них на предприятиях были установлены койки и организовано питание. На предприятиях создавались звенья противовоздушной обороны: дежурили на крышах, постах наблюдения, обезвреживали неразорвавшиеся бомбы, тушили пожары… Без отрыва от производства рабочие принимали участие в строительстве оборонительных сооружений, несли охрану заводов, обучались военному делу.

Из 50 тыс. человек, трудившихся на предприятиях Одессы, более трети составляли вчерашние домохозяйки, студентки, школьницы, пришедшие в цеха за время обороны. Тысячи женщин изо дня в день выходили на строительство оборонительных рубежей, дежурили в командах МПВО. Упорный труд одесситов, их выдержка и отвага, их стремление и умение преодолевать трудности, врожденный оптимизм и южный темперамент поддерживали войска в самые сложные дни обороны.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.