Глава 3 ПРОРЫВ. БОИ ПОД ОДЕССОЙ (23 июля – 7 августа)
Глава 3
ПРОРЫВ. БОИ ПОД ОДЕССОЙ (23 июля – 7 августа)
До середины июля 1941 г. причерноморский фланг Восточного фронта практически не интересовал германское командование. Германский стратегический план рассматривал юг Украины лишь как вспомогательное направление, и даже угроза румынским нефтепромыслам со стороны советских войск в Причерноморье представлялась Гитлеру не слишком серьезной. Немецкое командование считало, что Украину можно будет легко покорить после захвата Москвы или просто путем окружения всех правобережных частей Красной армии ударом с севера вдоль Днепра или Дона. Украина должна была упасть к ногам завоевателей, как спелое яблоко. Но в ходе «похода на Москву» и сражения под Смоленском планы Гитлера изменились…
16 июля 1941 г. на тайном совещании Гитлер отметил, что И. Антонеску желает получить Бессарабию и Одессу и что германские войска обязаны помочь в этом румынским союзникам. В своем письме Гитлер требовал от И. Антонеску продолжения военных действий восточнее Днестра. Фюрер предлагал румынским войскам развернуть наступление в юго-восточном направлении от Буга и взять под контроль захваченные территории. С этой целью Гитлер передавал 44-й армейский корпус в подчинение к И. Антонеску. Одновременно 11-я немецкая армия, на флангах которой действовала 4-я румынская армия, была задействована на правом фланге групп армий «Юг».
В директиве ОКВ № 33 от 19 июля Гитлер приказал изменить главные цели наступления таким образом, чтобы еще до наступления зимы занять на юге СССР Киев, Крым и Донецко-Криворожский бассейн. Важнейшей задачей (на начало августа) было наступление западнее Днепра и уничтожение советских войск 12-й и 6-й армий, оказавшихся в окружении под Уманью в конце июня 1941-го.
30 июля была издана директива ОКВ № 34, которая фактически отменила директиву № 33 и дополнение к ней. Директива № 34 предписывала группе армий «Юг» продолжать операции по уничтожению крупных советских сил западнее Днепра и посредством захвата плацдармов на Днепре создать условия для переправы 1-й танковой группы на восточный берег Днепра.
Начальник Генерального штаба вермахта генерал-пол – ковник Ф. Гальдер записал тогда в своем дневнике: «Согласно указанию фюрера теперь следует приступить к операции по овладению Одессой. Для выполнения этой задачи предназначается корпус Ганзена (54-й армейский корпус 11-й армии) в составе двух немецких и большого количества румынских дивизий. Эта частная операция, которую я считаю необходимой, будет являться эксцентрической по отношению к общей крупной операции на окружение»[59].
Захват 16 июля немецко-румынскими войсками Кишинева (с 1940 г. столицы Молдавской ССР) и отступление советских частей за Днестр (в районе Рыбницы) подстегнул румынскую армию к активизации наступления. Немецко-румынские войска начали новое наступление уже 17 июля, когда корпус горных стрелков (в составе 1, 2 и 4-й бригад) и кавалерийский корпус (в составе 5, 6 и 8-й кавбригад) 3-й румынской армии под командованием генерала П. Думитреску форсировали Днестр. Румынские части штурмовали Днестровский вал вместе с 11-й немецкой армией. В обращении к солдатам румынских частей генерал П. Думитреску подчеркнул, что им «выпала честь освободить румынское заднестровское население», что борьба, которая развернется на Востоке, – это борьба «за объединение всех святых границ Румынского Народа»[60].
В письме, присланном Антонеску 27 июля, фюрер поздравил его с успехами на фронте, высоко оценив стремление генерала действовать совместно с армией рейха в войне, и подчеркнул, что, следуя этому курсу, Румыния сможет достичь значительных успехов. Гитлер требовал от Антонеску продолжения военных действий восточнее от Днестра и предлагал румынским войскам развернуть наступление в восточном направлении от Днестра до Днепра и взять под контроль захваченные территории[61]. 31 июля 1941 г. И. Антонеску, обращаясь к Гитлеру, уверил в письме фюрера в том, что он будет следовать избранному курсу, выполнит поставленные перед ним военные задачи и обеспечит контроль в определенных фюрером районах[62].
Одесса имела важное стратегическое значение – ведь на аэродромах вблизи нее садились для дозаправки бомбардировщики флотских ВВС ЧФ, совершавшие налеты на румынские промыслы Плоешти, которые снабжали нефтью германскую и румынскую армии.
Ход боевых действий в Причерноморье в значительной степени определялся не столько наступлением румынских войск, сколько развитием событий на Юго-Западном фронте, где немецкая группа армий «Юг» наносила главный удар. Глубокий прорыв немцев на Киевском направлении угрожал тылам Южного фронта, что вынуждало удерживать основные силы на правом крыле фронта. Невысокая эффективность действий Южного фронта была вызвана ошибками разведки в определении состава и численности войск противника. Неправильная оценка его сил не позволяла принимать соответствующие решения на создание устойчивой обороны и разгром вклинившейся группировки агрессора. К этому добавлялась неспособность советских командармов предвидеть действия противника.
Назначение 10 июля 1941 г. С.М. Буденного командующим частями Красной армии, действовавшими на Юго-Западном направлении (для координации действий двух фронтов), не улучшило, а скорее ухудшило положение войск.
С.М. Буденный еще не был знаком ни с положением в Украине, ни с тактикой и стратегией противника в «войне моторов». Он еще жил стереотипами Гражданской войны, 1-й Конной, «большого террора», боясь принимать нестандартные решения. С.М. Буденный едва успел принять командование, как между фронтами (Южным и Юго-Западным) вклинилась немецкая 1-я танковая группа под командованием генерала Клейста, которая 15 июля заняла Бердичев, угрожая как Киеву, так и тылу Южного фронта. В то время как советское командование считало, что главный удар противник наносит на Киев, немецкое командование готовило совсем другую операцию – захват всей Правобережной Украины.
Перед армиями Южного фронта нависла угроза оказаться в гигантском котле. С севера и востока советскую группу генерала Понеделина (части 6-й и 12-й армий) обошла 1-я танковая группа немцев, в то же время 17-я армия противника наступала с юга, а от Днестра, с юго-запада на Умань наступала 11-я армия вермахта. Уже 24 июля войска 6-й и 12-й армий оказались в кольце окружения, которое с каждым днем сужалось. 25 июля, решением советской Ставки, окруженные армии Юго-Западного фронта передавались Южному фронту. Переподчинение этих частей новому фронту привело к ослаблению последнего и к потере управления новыми армиями (6-й и 12-й), к потере их боеспособности. Командование Юго-Западного направления, командование Южного фронта, да и московская Ставка до конца не осознали катастрофическую обстановку на стыке Юго-Западного и Южного фронтов.
Первыми (20 июля) на левый берег Днестра переправились части 95-й стрелковой дивизии, 5-й и 9-й кавалерийских дивизий. Вместе с артполком и пулеметными батальонами укрепрайона 95-я стрелковая дивизия заняла укрепления Тираспольского укрепленного района (ТУР) – от Григориополя до Тирасполя (около 70 км). 95-я переправилась за Днестр после тяжелых боев на Кишиневском направлении, потеряв 30 % боевого состава и практически все танки. Вскоре в 95-ю стрелковую дивизию пришло пополнение в виде маршевого батальона в тысячу человек. 24–25 июля, у села Маяки, на левый берег Днестра переправились части 51-й стрелковой дивизии. К исходу дня 25 июля на восточный берег Днестра вышли главные силы Приморской армии (30-я, 95-я стрелковые дивизии, 7-й кавполк, 25-я стрелковая дивизия). Эта армия заняла оборону от Тирасполя до устья Днестровского лимана.
Тираспольский укрепрайон – 82-й УР (командир – полковник Г.М. Коченов) являлся хорошо оборудованным в инженерном отношении рубежом. Он имел оборонительные сооружения по всей полосе на глубину 4–6 км. Обороняя фронт 150 км, ТУР имел 262 пулеметных и 22 артиллерийских долговременных сооружения, насчитывал более 10 тыс. человек личного состава, около 100 орудий, 632 станковых и 285 ручных пулеметов (в пулеметных батальонах УР насчитывалось от 1600 до 1840 бойцов). 12 суток укрепрайон отражал постоянные атаки противника, пока противник не стал обходить его с правого фланга, тесня войска 9-й и 18-й армий. На некоторых участках фронта (у Дубоссар и Григориополя) противник сумел переправиться через Днестр «на плечах отступающих», создав плацдармы для дальнейшего наступления.
5-я кавдивизия заняла еще 20 км укреплений ТУР. Это был едва ли не единственный случай в истории, когда конница была использована в качестве полевого заполнения между долговременными огневыми сооружениями укрепленного района. 5-я кавдивизия, батальоны и артиллерия ТУР в течение трех суток отражали попытки противника переправиться через Днестр. 22 июля кавдивизию сменили части 30-й стрелковой дивизии. А конный корпус перебрасывался в резерв в направлении Котовска.
Противником Приморской армии стала 72-я пехотная дивизия 11-й немецкой армии и части 4-й румынской армии: танковая бригада, 1-я бронетанковая дивизия, 15-я и 3-я пехотные дивизии, 1-я и 7-я кавбригады, 11-я пехотная дивизия, 1-я пограничная дивизия, 35-я, 21-я пехотные дивизии. 11-я немецкая армия (танков в армии не было) 18 июля сумела форсировать Днестр в районе Могилева-Подольского, прорвать укрепления Рыбницкого укрепрайона (РУР) и на следующий день захватила Каменку и Рыбницу, создав угрозу с фланга войскам 9-й армии. В разрыв фронта между 9-й и 18-й советскими армиями вклинился 30-й армейский корпус противника, который сумел с ходу захватить город Балту (25 июля) и прорвал оборону на 25 км в глубь фронта. Части советского 55-го стрелкового корпуса были вынуждены оставить рубеж обороны по реке Кодыма[63].
24 июля командующий 18-й советской армией поставил 48-му стрелковому корпусу задачу – наступать на Балту и разгромить балтинско-кодымскую группировку противника. Две стрелковые дивизии и 2-й кавкорпус отбросили на 8 км к северу части 30-го армейского корпуса противника, полностью разгромив один его пехотный полк, освободили Балту, захватив 10 орудий разных калибров и более 50 пулеметов. Десять дней шли упорные бои за Балту, которая переходила из рук в руки. Но противник, удерживая позиции у Балты, ударил частью 11-й немецкой армии на восток, захватив 28 июля крупную узловую станцию и город Котовск, а 30 июля – штурмовал Ананьев. Корпус Белова получил приказ выбить немцев из Балты. 28 июля 5-я кавдивизия успешно атаковала немецко-румынские войска в 5 км западнее Балты. 11-я немецкая армия обошла кавкорпус с севера, поставив его части в полуокружение. Спешенные кавалеристы ворвались в город и трое суток вели в нем жестокий бой с немецкой пехотой, переходя от дома к дому и забрасывая гранатами подвалы. Советская конница в боях за Балту сорвала планы прорыва 11-й армии на Первомайск.
В целом ситуация на фронте Приморской армии 20–26 июля считалась удовлетворительной. Командование решило отвести 150-ю и 51-ю стрелковые дивизии, переданные в 9-ю армию, в резерв Южного фронта. 51-ю стрелковую дивизию на занимаемом рубеже сменяла 25-я стрелковая дивизия. Но отдыхать «резервным» дивизиям не пришлось – они сразу же были переброшены на правый фланг армии: 150-я на грузовиках переехала из Тирасполя в Котовск и заняла рубеж обороны у Котовска, 51-я – рубеж обороны Ананьева.
26 июля немецкие войска и соединения 4-й румынской армии форсировали Днестр между Дубоссарами и Григориополем – на стыке 9-й и Приморской армий, в полосе обороны 30-й стрелковой дивизии[64].
В авангарде наступления была немецкая 72-я пехотная дивизия, имевшая опыт прорыва советской обороны на Пруте. Советская 30-я стрелковая дивизия не выдержала напора 72-й пехотной дивизии. Контратаки для восстановления положения успеха не имели. Части 72-й пехотной дивизии вермахта создали плацдарм на левом берегу Днестра, севернее Григориополя, откуда планировалось начать новое наступление на Николаев. Для разгрома советского армейского тыла, разрушения линий связи и железнодорожного полотна, для организации паники немцы высадили десант у Ананьева в Жеребковском лесу (40 парашютистов).
27 июля командующий 9-й армией решил попытаться восстановить фронт по Днестру, ликвидировать захваченный врагом плацдарм в районе Дубоссары – Григориополь концентрированным ударом 30-й стрелковой дивизии и частью сил 95-й и 150-й стрелковых дивизий, фронтовой авиацией. 95-й стрелковой дивизии предстояло нанести удар под основание вражеского клина – вдоль дороги на Григориополь, а затем уничтожить наведенные противником переправы и отрезать ему выход из перерытского мешка. Во всей полосе обороны 95-й стрелковой дивизии на Днестре остался один полк Сереброва. Утром 29 июля 241-й и 90-й полки начали наступать на Дубоссары. Советское контрнаступление длилось три дня, но не принесло желаемых результатов, а 30 июля враг перешел в наступление. Вслед за 72-й немецкой дивизией за Днестр выдвинулись свежие румынские части. Фашистские бомбардировщики, пользуясь своим превосходством в воздухе, подавляли огонь советских батарей…
Для борьбы с десантами противника в Приднестровье были сформированы Тираспольский, Беляевский и Бендерский истребительные батальоны (вместе – более 700 добровольцев: милиционеров, работников райкомов партии и комсомола, рабочих и служащих). В июле 1941-го эти части сражались с прорвавшимся в тыл в районе Чимишлии румынским кавалерийским полком, участвовали в ликвидации немецких десантов, охраняли мосты через Днестр, железную дорогу, обеспечивали безопасность тыла.
Еще один Овидиопольский истребительный батальон старшего лейтенанта НКВД И.И. Бутовича (3 роты, 390 бойцов) оказал существенную помощь армии в обороне 70 км линии фронта, проходящей по Днестровскому лиману. Бойцы батальона вылавливали дезертиров и диверсантов, которые на различных плавсредствах пытались переплыть лиман, вели охрану многочисленных немецких колоний Овидеопольского района, откуда, в июле – августе 1941-го, начали выселять этнических немцев. На территориях немецких колоний Овидеопольского района действовали и оперативные группы 57-го полка НКВД. Бойцы истребительного батальона вели разведку и захватывали румынских языков на аккерманском берегу (захваченном румынскими войсками 24–25 июля). В сентябре 1941-го все бойцы истребительного батальона пополнили состав 31-го полка 25-й стрелковой дивизии.
В те дни Одессу несколько раз посещал молодой бригадный комиссар Леонид Ильич Брежнев, тогда – заместитель начальника политуправления Южного фронта. Он организовывал контакты между армейскими политорганами и областной и городской партийными организациями, выезжал в воинские части, на заводы и в катакомбы, принимал участие в разработке планов отпора врагу на Одесском направлении и подготовки партизанских баз. Брежнев постоянно консультировался с секретарем Одесского обкома КП(б)У А.Г. Колыбановым, секретарем Одесского горкома Н.П. Гуревичем, председателем Одесского облисполкома Н.Т. Кальченко, председателем горисполкома Б.И. Давиденко.
Только к концу июля 1941-го, когда враг оказался в 40–50 км от Одессы, командование стало задумываться о возможной обороне Одессы в полном окружении. До этого в войсках царила уверенность в том, что Тираспольский укрепрайон и рубеж Днестра – старая граница СССР – станет последним рубежом отступления советской армии. Но в конце июня части вермахта на севере Украины уже двигались в направлении Киева, угрожая тылам Южного фронта.
26 июля нарком Военно-морского флота Н.Г. Кузнецов поставил перед Военным советом Черноморского флота задачу: «Связаться с сухопутным командованием по вопросу обороны Одессы с использованием кораблей и особенно батарей на суше, детально разработать вопросы взаимодействия. Если по обстановке сухопутных частей не окажется, решать задачу самостоятельно. Кораблям базы поддерживать войска до последнего снаряда… В случае окружения Одессы организовать поддержку и питание с моря. Для обороны базы и поддержки сухопутных войск по обстановке использовать корабли и авиацию основного ядра Черноморского флота»[65].
Ставкой начала рассматриваться возможность окружения Приморской армии в районе Одессы. В этом случае планировалась стойкая оборона района до начала возможного контрнаступления советских войск.
27 июня командующий ЧФ приказал командующему Одесской базой ВМФ контр-адмиралу Жукову начать фортификационные работы по созданию укрепленной эшелонированной сухопутной обороны базы. Работы должны были вестись круглосуточно с привлечением гарнизона, моряков, сухопутных войск и гражданского населения. Одновременно боевые расчеты береговых батарей ЧФ начали ежедневно проводить учебные стрельбы по наземным целям, чего прежде не делалось.
31 июня командование Южного фронта в своем приказе № 036 указывало, что «враг мелкими группами проникает подчас в глубокий тыл, где нападает на наши коммуникации, средства связи, сеет панику… А у нас раздаются крики: «Окружение!» хотя его нет». Для ликвидации «просачивания» врага предлагалось создавать при штабах армейские подвижные истребительные отряды и истребительные отряды из местных патриотов. Приказ клеймил проявления «растерянности и трусости» и отсутствие управления в штабах 30-й и 95-й стрелковых дивизий[66].
1–2 августа противник, продвигавшийся до сих пор в восточном и юго-восточном направлениях – от Дубоссар на Вознесенск, круто повернул часть своих сил на юг, а затем и на юго-запад. По лощинам и перелескам фашистская пехота обошла поредевшие роты 90-го стрелкового полка. Против трех неполных советских стрелковых дивизий оказались 50-я и 73-я пехотные дивизии немцев, 5-я пехотная дивизия, танковая и кавбригады румынских войск… Противник ворвался в тыл 95-й дивизии, чуть не захватив командный пункт и штаб дивизии, разгромил и отбросил части 30-й и 150-й стрелковых дивизий на восток от ст. Затишье.
Огромные потери несли 30, 150, 95-я стрелковые дивизии, в полках которых оставалось от 200 до 300 активных штыков. Прикрыть фланги было просто нечем – все резервы были израсходованы. Командование решило бросить в новую контратаку 51-ю стрелковую дивизию – из района Ананьев в направлении Дубоссары – Григориополь (вместе с остатками 95, 30 и 150-й стрелковых дивизий). Из частей 95-й стрелковой дивизии особо отличилась ударная группа капитана И. Чистякова (1500 бойцов из числа 161-го стрелкового полка, без танков). В этом наступлении проявились организаторские и боевые качества будущих героев обороны Одессы – лейтенантов Я. Бреуса и М. Долгого[67].
Однако эта атака, начавшаяся только поздним вечером 4 августа, когда противник уже владел ситуацией и прорвал оборону во многих местах, принесла огромные жертвы. Утром 5 августа, после контрудара немецко-румынских войск, наступающие стали отходить.
Ф. Гальдер запишет в своем дневнике: «На фронте группы армий «Юг» постепенно начинают сказываться результаты длительного перемалывания русских войск, действующих на Украине. Противник отходит. Несмотря на это, ввиду малой активности румын и учитывая наличие нескольких хорошо сохранившихся дивизий в составе русского Южного фронта, следует ожидать попытки противника удержать район Одессы и прилегающее к ней побережье. Одесса может стать русским Тобруком. Единственным средством против этого является прорыв 1-й танковой группы через Первомайск на юг»[68].
В то же время войска Южного фронта, боясь полного окружения, начали постепенный отход на восток от Днестра. 4 августа у соединений Приморской армии прервалась проводная связь со штабом Южного фронта. Хаос дополнили непрекращающиеся споры между армейскими и флотскими: кто будет оборонять город Одессу – Черноморский флот или армия?
Прорывы немецких частей часто прикрывали советские мобильные группы взводов ПВО, состоящие из двух – четырех автомашин со счетверенными пулеметами «Максим», снабженными зенитным прицелом. Огонь счетверенок заставлял неприятельскую пехоту останавливаться и залегать. Эти группы стали своеобразным резервом, который временно задерживал продвижение противника на отдельных участках.
У противника произошло разделение оперативных задач и операционных направлений. 11-я немецкая и 3-я румынская армии нацелили свои удары на Ананьев – Вознесенск, а перед 4-й румынской армией была поставлена задача наступать на Одессу кратчайшим путем – от Тирасполя на Николаев и от Тирасполя на Брезовку с целью 10–15 августа захватить Одессу. 5 августа войска 4-й румынской армии были усилены 1-й танковой дивизией, части этой армии приступили к переправе через Днестр.
5 августа Ставка Верховного главнокомандования, осознав возможность полного уничтожения войск Южного фронта, наконец-то отдает приказ отвести войска Южного фронта с днестровского рубежа на линию Чигирин – Вознесенск – Днестровский лиман. Только во второй половине дня 5 августа 9-я армия (176, 74, 150 и 51-я стрелковые дивизии) начали отход от Балты и Слободзеи на рубеж Братское – Березовка – фронтом на Запад, а Приморская армия (95-я и 25-я стрелковые дивизии) – на рубеж Березовка– Раздельная – Кучурганский лиман – Днестровский лиман, развертываясь фронтом на север. Из 9-й армии в Приморскую (приказом командарма Южного фронта) передавалась 30-я стрелковая дивизия.
Но основная опасность для всего Южного фронта заключалась в прорыве немецких танков к северу от Первомайска – весь Южный фронт мог оказаться в окружении.
Трое суток советские воины 18-й армии сражались за переправы в 9 км севернее Первомайска, но 9-я и 16-я танковые дивизии танковой группы фон Клейста смяли сопротивление и вырвались на оперативный простор. 3 августа немцы захватили Первомайск и блокировали мосты через Синюху и Южный Буг.
Интересно, что 28 июля советская полевая разведка донесла командованию Южного фронта, что по дороге на Первомайск от Умани, в 30–40 км восточнее Балты, двигается моторизованная дивизия немцев с танковым полком. Но командование армии никаких мер не приняло. «Командующий 9-й армией, услышав по телефону от Белова о танках, отказался ему верить. Не поверил и командующий фронтом генерал Тюленев», – вспоминает очевидец.
2 августа 2-й кавкорпус (подчиненный командующему войсками Южного фронта) получил задачу покинуть район Балты и сосредоточиться у Первомайска, прикрыв Николаевское направление. Конница была брошена против танков (в кавкорпусе, по штату, было 2 танковых полка, но к 2 августа корпус остался без танков; в боях были потеряны единицы, остальные танки – старые БТ – вышли из строя и были отправлены на ремонт в тыл). Но когда 2-й кавкорпус подошел к Первомайску, город был уже занят частями 14-го моторизованного корпуса немцев.
Два полка немецкой пехоты с танками, поддержанные бомбардировочной авиацией, атаковали линию обороны 223-й стрелковой дивизии 18-й армии. Дивизия не выдержала натиска и в беспорядке откатилась к Кировограду. Панический отход дивизии привел 3 августа к захвату Кировограда. 9-я кавдивизия переправилась через Южный Буг у Вознесенска на восточный берег реки. 5-я кавдивизия заняла оборону на правом берегу Буга у Врадиевки. Против прорвавшихся у Первомайска немцев выступила и 96-я горнострелковая дивизия.
Военный совет Южного фронта просил разрешения у штаба главкома Юго-Западного направления отвести войска на новые рубежи и одновременно усилить фронт пятью стрелковыми и двумя авиадивизиями из резерва. Но С.М. Буденный, располагавший незначительными резервами, берег их как зеницу ока. Он ошибочно считал, что действующие против Южного фронта соединения неприятеля сильно измотаны и не имеют подавляющего превосходства в живой силе.
4 августа Буденный в своем боевом донесении в Ставку Верховного главнокомандования сообщал: «Над правым флангом и тылом Южного фронта с севера нависает противник на фронте протяжением 110–120 км от Кировограда до Первомайска включительно. Чтобы парировать угрозу охвата и окружения, нужны подвижные резервы, которых нет. Вновь формируемые дивизии еще не готовы и значительно удалены от решающего района событий. Единственной силой, которая ведет борьбу с обходящим противником и задерживает его продвижение, является авиация. Однако ее также недостаточно. Выделенные Ставкой на усиление три авиаполка еще не прибыли. К тому же дождливая погода с 1 августа крайне ограничила действия авиации. В подобной обстановке считаю, является своевременным решить вопрос, во-первых, о дальнейшей задаче Южного фронта и, во-вторых, об организации обороны по реке Днепр». С.М. Буденный просил: «Разрешить Южному фронту начать отход на рубеж Знаменка, река Ингул, Николаев, поручив оборону Одессы Приморской армии», «дать указание Черноморскому флоту организовать и прикрыть коммуникации Южного фронта и Приморской армии по морю», «для обеспечения отхода войск Южного фронта выделить дополнительно два штурмовых авиаполка»[69].
В то же время Буденный с энтузиазмом докладывал Ставке набор примитивных выкладок и неподтвержденных данных относительно обороны Одессы. Вместо конкретных мероприятий, планов воздушной обороны, дислокации обороняющихся войск, он который раз повторил заученные призывы и лозунги[70].
5 августа 1941 г. Сталин одернул маршала: «С предложением маршала С.М. Буденного о рубеже отвода войск Южного фронта на линию реки Ингул Ставка никак не может согласиться… Приказываю: 1) При отводе войск Южного фронта занять линию восточный берег Днепровского лимана до Беляевка, от Беляевка на Ротмистровка, Березовка, Вознесенск и далее на Кировоград, Чигирин. 2) Отвод производить в ночное время и этапами, прикрывая сильными арьергардными боями, и закончить его не позже 10 августа»[71].
6 августа, не дойдя до намеченного оборонительного рубежа, 72-й кавполк 9-й кавалерийской дивизии подвергся нападению танков противника и был рассеян. Танковые части противника устремились на Вознесенск и отбросили остальные два полка 9-й кавалерийской дивизии. Вознесенск был захвачен противником, как и единственный мост через Южный Буг у Вознесенска. Прорыв танков фон Клейста поставил крест на удержании рубежа обороны по Днестру, так как тыл Южного фронта, восточнее Котовска, оказался открытым на 150 км[72].
Но еще в более катастрофическом положении оказался правый фланг Южного фронта – остатки группы генерала Понеделина. В Ставку докладывали: «От Понеделина получена радиограмма панического содержания, что организованный выход из боя без уничтожения своей материальной части или без немедленной помощи извне якобы невозможен. Эта оценка положения Понеделиным неверна, и сплошного фронта нет. Имеются промежутки до 10 и более километров. Топтание на месте Понеделина другим иначе объяснено быть не может, как только растерянностью, нераспорядительностью, неэнергичностью…»[73] Но эта информация командарма Тюленева была не совсем верной. Армейские штабы не имели оперативной связи с вышестоящими штабами, командование Южного фронта не получало регулярной информации о положении дел.
Группа Понедедина сражалась в полном окружении, силы прорывавшихся советских частей таяли в контратаках, отражаемых заслонами немецкой артиллерии и танков. Немцы изо дня в день усиливали нажим на занимаемый группой плацдарм, чтобы отрезать им путь отступления, стянуть кольцо окружения. Этот плацдарм (густой лес Зеленая Брама) не превышал размера 10 х 10 км и постоянно простреливался артиллерией и закидывался бомбами немецких бомбардировщиков. В то же время армию не поддерживала фронтовая авиация, а снарядов и зениток уже не было. 1–6 августа гитлеровцы уничтожали окруженные армии…
И. Тюленев отменил приказ главкома Юго-Западного направления Буденного от 3 августа о прорыве группы Понеделина к Одессе, распорядившись выходить из окружения в восточном направлении. В то же время Тюленев приказал идти на выручку группе Понед елина частям 18-й армии, но в ночь на 2 августа немцы прорвались к Первомайску и Кривому Озеру, окружив сами части 18-й армии. 5–8 августа противником были уничтожены штабы 6-й и 12-й, в плен были взяты командующий 12-й армией Понеделин и командующий 6-й армией Музыченко. В плен попали два командарма, четверо командиров корпусов, начальник политотдела армии, 11 комдивов, погибли два командира корпусов и шесть комдивов. Группа войск, которую возглавил генерал 49-го стрелкового корпуса С.Я. Огурцов, организовалась в «партизанскую армию», решив прорываться к Одессе. Но и эта группа была разгромлена и пленена. Потери советских войск в Уманском котле составили до 25 тыс. погибших и пропавших без вести и около 100 тыс. пленных… Ставка Верховного главнокомандования, главнокомандование Юго-Западного направления объявили командующего группой войск П.Г. Понеделина виновником разгрома фронта, предателем, добровольно сдавшимся в плен. В 1950 г., по приговору Военной коллегии Верховного суда, П.Г. Понеделин был приговорен к расстрелу[74].
В боевом донесении командующего войсками Южного фронта в Ставку Верховного главнокомандования 4 августа 1941 г. сообщалось о наступлении советских войск на Дубоссарском направлении силами 51-й стрелковой дивизии, во взаимодействии с частями 30-й стрелковой и 95-й стрелковой дивизии.
4 августа, видя нерешительность командования Южного фронта и Приморской армии, Военный совет ЧФ направил наркому ВМС СССР телеграмму, в которой подчеркивалась необходимость отстоять Одессу даже в случае отхода от Одессы частей Южного фронта. Командование ЧФ просило наркома сообщить об «опасном положении» Одессы в Ставку. В тот же день нарком ВМФ прислал ответную телеграмму, в которой приказывал Одессу не сдавать. 5 августа, когда угроза выхода сухопутных армий противника в район Одессы и блокады города с суши стала реальностью, Ставка издала приказ: «Одессу ни при каких условиях не сдавать», подтвердив его директивой: «Одессу не сдавать и оборонять до последней возможности, привлекая к делу Черноморский флот»[75].
5 августа в 9.00 411-я батарея, что находилась в пригороде Одессы за «дачей Ковалевского» (командир – старший лейтенант И.Н. Никитенко), открыла огонь из всех своих орудий по Аккерманской (Белгород-Днестровской) крепости, где, по сведениям разведки, разместились румынские части и техника. 25 осколочных снарядов (каждый по 97,5 кг) накрыли цель и принесли большие потери противнику.
Когда войска 9-й армии отошли, обнажив правый фланг Тираспольского УР, возникла угроза захвата противником укрепрайона вместе со всей инфраструктурой и вооружением. 5 августа командир ТУР полковник Г.М. Коченов получил приказ от Военного совета Приморской армии о свертывании Тираспольского укрепрайона, разоружении дотов (пулеметные доты разрушить не успели) и других инженерных сооружений. Необходимо было немедленно взорвать огневые сооружения, вывести людей с оружием, техникой, боеприпасами и использовать их для пополнения полевых войск. Высвобожденные пулеметы ТУРа шли на усиление дивизий и в армейский резерв. Гарнизон ТУРа, сняв из дотов пулеметы и подорвав 47-мм и 76-мм капонирные орудия, отошел на станцию Карпово (40 км от Одессы). Под прикрытием пульбата и артдивизиона, отбивавших 6–7 августа атаки противников на рубежах ТУР, боеприпасы и техника вывозились к Карпову и грузились в вагоны для отправки в Одессу. Приморская армия пополнилась 11 тыс. кадровых пулеметчиков, артиллеристов, саперов, связистов, разведчиков, ополченцев, получила около 500 станковых и 320 ручных пулеметов, полк орудий с пятью боекомплектами к каждому, что повысило боевую мощь армии. Два пулеметных батальона были направлены в Одессу на переформирование, в распоряжение штаба армии поступили батальон связи и саперный батальон. Остальные пулеметные батальоны и артиллерийский полк вливались в состав стрелковых дивизий Приморской армии. Пулеметчикам и артиллеристам Тираспольского укрепрайона суждено было сыграть в обороне Одессы немаловажную роль[76].
Основной удар противника по Одессе ожидался с севера, где отступала 95-я стрелковая дивизия, поэтому три пулеметных батальона ТУР и 397-й артполк ТУР оставлялись на рубеже Беляевка – Выгода. Вместе с войсками из Тирасполя (1–6 августа) ушло и уехало до 25 тыс. местных жителей (50 % горожан). В городе были выведены из строя станционные сооружения, системы железнодорожного водоснабжения, сигнализации и связи, сожжены фабрики, мельницы, маслобойные заводы, склады, радиостанция, на перегоне Тирасполь – Кучурган было уничтожило 70 % стрелочных переводов. В спешке отступления были взорваны и мелкие предприятия местного значения. На Одессу отходили тылы 9-й, 18-й и Приморской армий, в городе скопилось 4 тыс. груженых вагонов армейского имущества. Эвакуированный подвижной состав Кишиневской железной дороги был захвачен румынскими войсками на перегоне Раздельная – Выгода (83 поврежденных паровоза и 1600 вагонов). Советские войска отошли от Днестра, где существовали естественная преграда и полоса укреплений. Но две поредевшие стрелковые дивизии не имели никаких возможностей остановить противника среди ровной степи, где никогда не предвиделся фронт и оборонительные позиции были только намечены.
6–8 августа степь между Днестром и Южным Бугом представляла полный хаос. Такого перемешивания частей, как это было в начале августа 1941 г., не знала история войн. Руководство Южным фронтом не знало количества людей в дивизиях, да и сами комдивы об этом не знали; ряд дивизий к этому времени уже существовал только на бумаге. Командование не знало, что происходит с окруженными противником полками и дивизиями. На огромных пространствах бродили дезорганизованные подразделения и группы дезертиров. Многие части Южного фронта остались без патронов, а бойцы, в ажиотаже отступления, побросали лопатки, противогазы, плащ-палатки… Быстро отступавшие части Красной армии стали испытывать серьезные проблемы, не только из-за нехватки продовольствия и боеприпасов, измотанности и усталости частей, но и из-за отсутствия четких приказов и централизованного командования. Диверсионные группы противника уничтожили связь штаба фронта и армейских штабов с отходившими частями.
6 августа на части 51-й и 30-й стрелковых дивизий усилился нажим частей 50-й и 73-й пехотных дивизий вермахта. 95-я стрелковая дивизия под натиском превосходящих сил противника отошла на рубеж высота 194 (1 км севернее села Плоское), в то же время 7-й кавполк 1-й кавдивизии, наступая из Гросулова, отбросил передовые отряды противника в северо-западном направлении и занял рубеж Богачево – Муратово[77].
Немецкий прорыв в район Новая Одесса окончательно смешал план советской обороны. Немецкие войска, превратив советскую оборону в решето, прорвались в этот район с севера от Балты, Саврани, Первомайска и с востока – от Тирасполя и Рыбницы. Деморализация отступавших и окруженных войск усиливалась гибелью в боях старшего и среднего командного состава, постоянными атаками с воздуха, артиллерийскими и минометными обстрелами. После гибели командиров лейтенанты вынуждены были командовать полками, а некоторые группы «прорывающихся» красноармейцев самоорганизовывались под началом опытных и авторитетных солдат, прошедших Гражданскую или финскую войны.
«Отход на этот рубеж был трудным. Части дивизии, передвигавшиеся на широком фронте, растянулись на много километров и в глубину. Проводные линии связи свертывались, а радиосвязь часто подводила. Для передачи любого распоряжения, для выяснения обстановки приходилось непрерывно посылать работников штаба в полки и батальоны. И главное – наседал противник, от которого никак не удавалось оторваться», – вспоминал участник событий полковник В. Сахаров[78].
Данный текст является ознакомительным фрагментом.