Вступление
Вступление
Август 1991 года тяжелым катком прошел по судьбам нашей страны. В Комитете государственной безопасности СССР он коснулся почти всех, кто реально отвечал за конкретные дела, направления работы, был обязан принимать решения. Тех, кто, исполняя долг и присягу, не перебегал с баррикады на баррикаду, зарабатывая должности и звания у новой власти…
Таким образом, в послеавгустовские дни Комитет госбезопасности первый раз был очищен от наиболее преданных стране сотрудников — коммунистов-чекистов.
Были выведены за штат и долгое время находились под следствием практически все заместители начальников Управлений, руководители подразделений, сотрудники, имевшие по службе отношение к августовским событиям.
В Службе охраны и СЭТУ-2 КГБ СССР, на которые разделилась «Девятка» в начале 1990 года, первыми жертвами стали их начальники генерал-лейтенант Ю.С. Плеханов и генерал-майор В.В. Генералов.
Не минула эта чаша и меня. Я был какое-то время помощником Юрия Сергеевича, и по указанию руководства Комитета мне приходилось выполнять достаточно деликатные поручения.
После Ю.С. Плеханова на некоторое время руководителем советско-российской правительственной охраны стал полковник, а потом генерал-майор — начальник Службы охраны КГБ — Главного управления охраны РФ (1991–1992) В.С. Редкобородый, с которым мне приходилось решать многие вопросы еще со времен работы в Парткоме КГБ СССР. Он тогда возглавлял непростое во многих отношениях 2-е «трассовое» отделение 5-го отдела Управления.
Хорошо ко мне относясь и зная, что до выслуги в 25 лет у меня не хватало всего нескольких месяцев, он попытался дать мне возможность дослужить до полной пенсии.
В этот период, где-то около месяца, походы на допросы я временно совмещал с обязанностями начальника отдела службы и боевой подготовки — заместителя начальника Службы охраны КГБ СССР. Принимал участие в разработке «Концепции охраны высших должностных лиц СССР и Российской Федерации», подготовил ряд предложений по реорганизации Службы охраны и ее взаимодействию со Службой безопасности Президента РСФСР и др.
В один прекрасный день Владимир Степанович пригласил меня к себе и попросил о помощи. Надо было срочно выехать во главе подготовительной группы в Нагорный Карабах.
Личной просьбе Владимира Степановича я отказать не мог, тем более что мне это было интересно чисто профессионально. Таким образом, я уже в «демократические» времена принял участие в организации безопасности встречи 20–23 сентября 1991 года в Степанокерте трех президентов новых государств: России, Казахстана и Азербайджана (Б. Ельцина, Н. Назарбаева и А. Муталибова). Это была моя лебединая песня в правительственной охране.
В.С. Редкобородый и Б.К. Ратников, тогда начальник ГУО и заместитель начальника СБ Ельцина, по-товарищески предупреждали меня: «Валерий Николаевич, постарайся не попадаться на глаза Борису Николаевичу!» Они знали, что во времена СССР мне приходилось сталкиваться с ним лично, создавать проблемы ему и А.В. Коржакову, и большой любви ко мне, как вы понимаете, они не испытывали.
Но как это при нашей работе — «не попадаться на глаза»? Обстановка в Нагорном Карабахе была тогда очень непростой, там фактически шла война, и надо было либо работать, либо прятаться от неуважаемого мной лица.
Кстати, к Александру Васильевичу Коржакову я до сих пор отношусь с большим уважением, хотя не все в его деяниях разделяю и оправдываю.
А прятаться, например, в аэропорту Ходжалы, куда прибывали и откуда убывали высокие гости, было просто негде. Он чуть больше футбольного поля. Увидев меня, Ельцин, глядя поверх голов преподносивших ему хлеб-соль девушек, как мне рассказывали потом, спросил у охраны, показывая на меня пальцем: «А этот все еще служит?» Расправа была короткой.
Усугубил дело и еще один эпизод. Ельцин и его свита после обязательных для них возлияний забыли в своей временной резиденции тезисы доклада, которые он должен был читать, кажется в Ереване, куда президенты-миротворцы улетали. По просьбе Коржакова моим ребятам удалось разыскать этот документ, а мне, пригнувшись под винтами готового к взлету президентского вертолета, передать его лично в руки докладчику. До сих пор помню уставленные на меня немигающие злые глазки первого президента России. Обид и свидетелей его унизительного положения, о чем я еще расскажу, ЕБН не забывал никогда. Да, видимо, и с похмелья утром тяжеловато ему было.
В Москве меня уже ждали документы об увольнении со службы с выслугой чуть больше 24 лет.
Один из молодых горбачевских охранников (Олег Климов), на некоторое время ставший единомоментно из майоров полковником, со словами: «Мы не нуждаемся в предателях!» бросил мне в лицо несекретную часть моего личного дела и предложил в ближайшее время встать на воинский учет по месту жительства в Гагаринский военкомат. Обычно офицеры Комитета госбезопасности стояли на учете в пенсионном отделе центрального аппарата КГБ СССР или, соответственно, УКГБ по г. Москве и Московской области.
Уходя из кабинета, я сказал: «Еще неизвестно, кто из нас предатель? И если ты, Олег, думаешь, что долго здесь просидишь, то уверяю, Борис Николаевич больше месяца тебе и твоему шефу покомандовать не даст!» Я оказался прав. ЕБН, как уже было сказано, обид не прощал. Уже через несколько дней он прилюдно показал «перестройщику», кто он есть.
Не кадровики, а молодой воин-кремлевец, еще с буквами ГБ на васильковых погонах, на входе в Кремль, покраснев и опустив глаза долу, потребовал сдать ему удостоверение КГБ и служебный пропуск в Кремль.
Пропуск я ему отдал, а удостоверение КГБ СССР позднее сдал в отдел кадров.
После первого шока ничего кроме смеха не вызывало у меня и следствие по делу ГКЧП.
Следователь российской прокуратуры, привлеченный для работы аж с самого Дальнего Востока, из города Петропавловска-Камчатского (ближе не нашли!), не знавший ни существа дела ГКЧП, ни структуры КГБ, ни профессиональной чекистской терминологии, ни Москвы, сначала достаточно агрессивно пытался найти доказательства моего активного злонамеренного участия в огромном антигосударственном заговоре. Ему непременно нужны были данные о паролях, явках и конспиративных квартирах, о тайных встречах под покровом ночи, о складах оружия и спецсредств (наручников), о тайниковых операциях. Интересовали списки многочисленных заговорщиков, страшные клятвы на крови, а также якобы планировавшиеся нами — заговорщиками — аресты и расстрелы честных людей-демократов и т. п.
Ну и трудно было от него ждать объективности. В первый же день он мне с вызовом откровенно сказал: «Вы знаете, Валерий Николаевич, я — еврей и, естественно, не люблю КГБ. Комитетчики не давали мне продвигаться по службе, не разрешали выезжать за границу. За что мне их любить?»
Знать-то я не знал, но скрыть характерные признаки своей национальности ему было трудновато. Но и антисемитом я никогда не был. Был коммунистом-интернационалистом, и мне было глубоко наплевать на его национальную принадлежность. Это его, видимо, мучил комплекс неполноценности… или еще что-то?
Буквально на втором допросе, заглядывая мне в глаза, он уже униженно просил помочь достать ему для больной матери дефицитные лекарства в Четвертом управлении Минздрава СССР. «Ведь охрана, я узнал, всегда тесно сотрудничала с кремлевской медициной!»
Надо сказать, что за исключением пары негодяев все сотрудники Службы охраны КГБ СССР честно прошли горнило августа и «следствия по делу ГКЧП».
Приятно мне было читать в книге генерал-полковника В.И. Варенникова, последнего главнокомандующего Сухопутными войсками СССР, «Дело ГКЧП».
«…И, наконец, о двух генералах КГБ, которые не были членами ГКЧП, но тоже, как и мы, были привлечены к ответственности — это бывший начальник 9-го Управления КГБ Юрий Сергеевич Плеханов и его заместитель Вячеслав Владимирович Генералов.
Это глубоко порядочные, честные и добросовестные работники Комитета. Они сознательно шли вместе с руководством страны, прекрасно понимая, что речь идет о ее спасении, а не о каком-то захвате власти… Ю.С. Плеханов и В.В. Генералов — олицетворение генералов КГБ, преданных своему народу».
Эти слова полностью можно отнести к большинству руководителей и сотрудников Службы охраны КГБ СССР.
На одной из наших последних встреч, уже после августа 1991 года, после «Матросской тишины», Юрий Сергеевич Плеханов, который сыграл немалую роль в моей судьбе, сказал мне: «Знаешь, Валерий, до последнего времени я думал, что чекист уходит из этого мира, унося с собой все, что он знает, все что он видел! Но, побывав в этом «санатории» (так он называл «Матросскую тишину»), побеседовав с новым «демократическим» поколением следователей, пообщавшись с полностью политически дезориентированной охраной, почитав современную прессу и насмотревшись антисоветских передач ТВ (благо, время было!), я понял, что если мы с тобой не расскажем людям правду о том, кто мы были, как мы жили, за что боролись, какими «привилегиями» пользовались, то следующие поколения, увы, не будут видеть разницы между словами «коммунист-чекист» и «фашист-гестаповец».
Пусть в нашей доброй памяти останутся имена помогавших нам советских патриотов-агентов и доверенных лиц, которым сегодня нашли массу грязных определений — «стукачи», «сексоты» и т. п.
Не собираемся мы разглашать секреты ни старого, ни нового государства, а также знания о личной жизни доверивших нам свою охрану людей.
Но мы должны сделать все, чтобы наши дети и внуки поняли нас и с гордостью говорили, что их отец или дед был «Чекистом». С большой буквы.
Я верю, что ты сможешь все это рассказать. Рассказать, в частности, как работала «Девятка», которую уважали, у которой учились и перед которой преклонялись лучшие спецслужбы мира».
Со времени этого разговора прошло уже больше двадцати лет.
Задачу он мне поставил весьма непростую.
Во-первых, не все можно рассказать даже своим товарищам. Каждый из нас знал только то, что ему полагалось по должности. Это специфика той, как говорит один мой старый товарищ, «прошлой» и, наверное, главной нашей жизни.
Жизни, каждым днем которой я горжусь. По совести служил государству, поставившему перед собой великие цели. С гордостью носил в кармане партбилет, а на плечах офицерские погоны. Был верен единожды данной присяге, не избегал трудностей. Был честен перед собой, перед людьми, перед товарищами и командирами, не сломался и в трудные постсоветские времена.
Участвовал в создании и почти 20 лет был президентом первой в истории СССР и России неформальной общественной организации ветеранов-чекистов — «Клуба ветеранов госбезопасности», которая была основана 18 ноября 1993 года и на первом этапе и после кровавых событий 1993 года помогла очень и очень многим. Иногда просто фактом своего существования, возможностью встретиться на нейтральной территории и отвести душу с единомышленниками.
В чем еще трудности? Помимо принципа конспирации (неразглашения служебных секретов, хотя это уже секреты несуществующего государства, да и мы, профессионалы, знаем, о чем можно, а о чем нельзя говорить!) есть и еще одна трудность, морально-нравственная. Если говорить все, будет обижена масса неплохих людей. Наверное, у каждого из нас были ошибки, было что-то глубоко личное, не подлежащее разглашению и широкому обсуждению. Тем более, что мое видение проблемы может быть весьма субъективным. Даже если этих людей уже нет, то это может быть обидно их детям и внукам, а не хотелось бы…
О мертвых или хорошо, или ничего (хотя не обо всех!)…
Попытался изложить события прошлого на бумаге, но столкнулся с еще одной непростой проблемой. Оказывается, наша память, не теряя главного, увы, не всегда точна в деталях, датах, фамилиях и именах участников событий. Ведь в той, «прошлой», жизни у нас не было даже мысли вести личный дневник или записывать текущие события на «неучтенной» бумаге. Опять специфика.
Хорошо сидящим в архивах историкам, журналистам или приближенным к власти мемуаристам выкапывать из пыльных папок жареные факты с точностью до дней и часов, а потом в виде различного рода жутких «Тайн КГБ», «Тайных войн» и т. п. выбрасывать их на смакование жаждущей крови и клубнички широкой публике.
Но оказалось, что и из этого положения можно найти выход. Прежде всего возможность сверяться с воспоминаниями уже напечатанными. В этом плане моя домашняя библиотека может, я думаю, поспорить со многими — государственными.
А также всезнающий Интернет.
Недавно, путешествуя по Интернету, я неожиданно наткнулся на адрес nsarchive.org, принадлежащий The National Security Archive The George Washington University — Национальному архиву по безопасности Университета Джорджа Вашингтона. Удивлению моему не было предела. На сайте выставлены для ознакомления той самой широкой общественности интереснейшие секретные документы ЦК КПСС, МИД СССР и других министерств и ведомств.
По документам ЦК КПСС и МИД СССР, я думаю, не надо искать, «какая собака порылась», сформированные там персональные архивы А.Н. Яковлева, А.С. Черняева (помощника Горбачева по международным делам) и других говорят сами за себя.
Но там же мы с вами найдем служебные документы Комитета госбезопасности, имеющие высшие грифы секретности с подписями Ю.В. Андропова, В.М. Чебрикова, визами Л.И. Брежнева, К.У. Черненко, М.С. Горбачева и др.
Например, полная подборка оригиналов отчетов о работе органов КГБ СССР за период с 1975 по 1985 год. Из «Особой папки», естественно с грифом «Совершенно секретно», и других в этот интересный архив попали, например, материалы «О результатах работы органов ГБ по борьбе с террористическими проявлениями» (1978 г.), «Об итогах работы в 1981 году по розыску авторов антисоветских анонимных материалов», «О некоторых итогах предупредительно-профилактической работы» (1975 г.) и др.
Я понимаю, что сегодня эти документы давно несекретны и представляют лишь исторический интерес, но тем не менее ознакомиться с ними в наших архивах добросовестным историкам и даже бывшим офицерам КГБ СССР — историкам — невозможно. Закон «О государственной тайне» и нормы «Временного (1992 г.) положения о порядке доступа к архивным документам и правилах их использования» не позволяют.
Но главное, мы ведь не знаем, что еще не выставляется американцами на сайты Интернета. Ведь есть прецедент Wikileaks. Да и американцы громче всех кричат о недопустимости выставления на общедоступные сайты только своих не рассекреченных в установленном порядке служебных документов и даже пытаются Дж. Ассанжа (Julian Assange) обвинить во всех смертных грехах. Уж очень много неприглядного становится нам известно о деятельности самой демократичной в мире страны и ее спецслужб. Покушения на лидеров государств, подготовка «оранжевых революций» и «арабской весны», использование в подрывных целях различного рода международных структур, официально разрешенные президентом пытки, секретные тюрьмы ЦРУ и др.
А нам важнее знать, где гарантия, что по этим же каналам Национальный архив не собирает и современные секретные документы ФСБ, СВР и других российских спецслужб.
Общеизвестно, что во времена оные и отец-прохиндей Глеб Якунин, и борец за свободу и демократию, кандидат в вице-президенты РФ и мэры Москвы Владимир Буковский хорошо поработали в наших архивах. В 1992 году по приглашению новых российских властей герой-диссидент Буковский принял участие в процессе по «делу КПСС» в Конституционном суде РФ (июль — октябрь 1992 г.) в качестве официального эксперта. В ходе подготовки к судебным слушаниям Буковский получил доступ к секретным документам ЦК КПСС из Архива Президента РФ. Потом он хвалился, что, будучи советником Бакатина, он запрашивал из архивов спецслужб наиболее «горячие» материалы, сканировал их портативным (щеточным) аппаратом и вывозил на Запад.
Я же взялся за перо, выполняя волю моего старшего товарища и командира, чтобы, во-первых, восстановить историческую справедливость и рассказать о том, кем я и мои товарищи были, за что боролись, как жили, каким богам поклонялись. А то ведь современные борзописцы — «борцы против фальсификации истории», разного рода федотовы, cванидзе и млечины, выполняя поставленную им сверхзадачу, сделают из нас окончательных монстров.
Во-вторых, надеюсь на то, что из рассказанного мной что-нибудь будет не только интересно, но и полезно любознательному читателю, современным сотрудникам органов безопасности. Хотя надо учитывать и субъективность моих мнений.
Ну, а в-третьих, личное. Я часто наблюдаю за своей спящей собакой. У моей любимой английской бульдожки дергаются лапы — она кого-то догоняет. Добрая и совершенно безобидная в жизни, она во сне скалит зубы, пытается рычать, строит страшные гримасы. Но она с первых дней существования — домашняя, и самое страшное и драматичное, что было в ее безбедной жизни, — стычка (разборка?) с такими же «страшными» животинами из соседнего подъезда на спортивной площадке в нашем московском дворе. Да и то хозяева не дают ей, как правило, развернуться в полную силу.
Я возможно не так безобиден, но в чем-то похож на нее, продолжаю в своих снах служить, летаю в командировки, воюю. Некоторые сны с поразительной настойчивостью повторяются из года в год. Меняются лишь детали и действующие лица. От них я уже здорово устал. Просыпаюсь в холодном поту, приснилось, что, например, не все идет по плану, не успел или забыл дать какие-то последние важные указания и т. п. Чтобы не мешать спать другим, перебираюсь на диван в кабинет и долго лежу с открытыми глазами.
Где-то прочитал, что для избавления от кошмарных снов надо выговориться или записать воспоминания о прошлом на бумагу. Мои самонадеянные планы укрепила положительная реакция читателей на опубликованные в альманахе «Лубянка» мои первые мемуарные опусы.
Как я уже сказал, этой книгой я попытаюсь выполнить завещание моего командира, учителя и старшего товарища Юрия Сергеевича Плеханова. Вам судить — как получилось.
Вершиной моего профессионального роста и карьеры в «Девятке» стало участие в работе по подготовке и проведению зарубежных визитов М.С. Горбачева в США (1986 г.), на Мальту (1989 г.) и в Индию (многократно), а также в качестве первого лица — руководителя передовой группы — на Кубу (1989 г.) и в Южную Корею (1991 г.). Были и другие многочисленные поездки по миру с Г.И. Янаевым, Ю.Д. Маслюковым, Э.А. Шеварднадзе и др.
Да, наверное, это и будет наиболее интересно широкому читателю. Поэтому я решил назвать книгу «От Лубянки — до Кремля. Нетуристические поездки по миру».
В рядах Советской Армии (10.11.1964-10.11.1967 гг.)
Первая медаль. «XX лет Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.»
Лето 1967 года. г. Ковель. Учения «Днепр». Инструктаж командиров боевых машин проводит ст. сержант Величко В.Н.
Занятие по огневой подготовке проводит зам. командира группы лейтенант Величко В.Н.
Трудовые будни правительственной охраны (1985-август 1991 гг.)
Памятный снимок. Наряд от комендатуры здания правительства СССР у Кремлевского Дворца съездов перед XIX всесоюзной партийной конференцией
Работали и братья наши меньшие. Её звали Солли
Байконур. Гагаринский старт. Сотрудник военной контрразведки подполковник Пахтанов А., п-к Величко В.Н., начальник охраны министра обороны СССР, заместитель Предсовмина СССР, кандидат в члены Политбюро Маслюков Ю.Д., сотрудник охраны
По дороге в Кремль. Фото Н. Малышева
Советское — значит как минимум надежное. ЗИЛы даже в самых тяжелых ДТП никогда не переворачивались. ДТП с ЗИЛом маршала Язова Д.Т. по дороге из Завидово
Штаб по охране праздничных мероприятий на Красной площади. Мавзолей В.И. Ленина
Подарок от горе-террориста Шмонова А.А.
Рональд Рейган и Горбачев на переговорах в Кремле. Май 1988 г.
Изобретение 9-го Управления КГБ. Подвижный подиум для снимающих корреспондентов. Внуково-2
Индия
На знаменитой скамейке в Тадж-Махале
Комплекс Махабалипурам. Адмирал ВМС Индии Бава, Величко В.Н., начальник военной контрразведки Индии генерал Капур, министр электронной промышленности СССР Колесников В.Г.
Полковник Величко В.Н., начальник Главного управления персональной охраны МВД Кубы бригадный генерал Ф. Пардо, представитель КГБ СССР при МВД Кубы генерал-майор Коломяков Б.П.
Кубинский тренер по карате Рауль Рисо (5-дан) проводит тренировки с советскими учениками. С левого фланга шеренги стоит инструктор отдела службы В.И. Самойлов. Фото из архива Самойлова В.И.
Мальта
Служебные значки советско-южнокорейской охраны во время визита в СССР президента Ро Дэ У. 1990 г.
Пропуск на официальные мероприятия встречи Буш — Горбачев. 1989 г.
Члены Клуба ветеранов госбезопасности возлагают венок к Могиле Неизвестного солдата. Май 1995 г.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.