Под черными крыльями Ватикана
Под черными крыльями Ватикана
Подрывная человеконенавистническая деятельность людоедов из ОУН разворачивалась при молчаливом покровительстве и при прямей материальной и идеологической поддержке агентуры Ватикана на западноукраинских землях — верхушки греко-католической церкви с ее центром в палатах митрополита на Святоюрской горе во Львове.
Опытные выученики иезуитской и других коллегий Ватикана, которые заседали в палатах митрополита, делали все возможное для того, чтобы удержать свою паству в чужой, иноземной неволе — австрийской или польской — неважно! — лишь бы эта паства не шла дорогой, какую выбрал себе освобожденный парод Советской Украины. Еще задолго до того, как гитлеровские орды напали на Советский Союз, руководители греко-католической церкви и гитлеровские вожаки проявляли полное единодушие и в своих замыслах и особенно в своих планах проникновения на Восток. Планы эти были продиктованы Ватиканом и первым его авангардным отрядом, который должен был нести знамена католицизма на Восток, вглубь России, расширяя владения наместника бога на земле — папы римского, была именно греко-католическая церковь.
Такова была издавна ее историческая миссия. И едва первые фашистские бомбы обрушились на советский Львов, как святоюрские каноники, твердо веря в неминуемую победу гитлеризма, начали выбалтывать все свои тайные замыслы и дела.
Наверное, ни одна из церквей, подчиненных Ватикану, не выдала после вторжения гитлеровцев в СССР столько своих тайн и не раскрыла в такой мер? свою настоящую сущность перед широкими массами народа, как греко-католическая. Один из самых близких сотрудников митрополита Шептицкого архиепископ Иосиф Слипый хвалился на страницах журнала «Миссионер» тем, что он, собирая униатских священников, давал им указания, как бороться с советской властью.
Другой святоюрский «крестоносец», священник Маркиан Когут, в статье «Марийские конференции под окнами НКВД» рассказывал подробности тайных совещаний марийского женского товарищества, которое ставило своей целью явно контрреволюционные действия.
«Календарь миссионера» за 1942 год, вышедший в оккупированном Львове, заканчивался статьей «Наиважнейшие события», в последних строках которой было написано:
«Наша мечта исполнилась. Дня 30 июня немецкая армия вошла в княжий город Львов. Мы… изо всех сил кричали: «Да здравствует героическая немецкая армия! Да здравствует фюрер Германии Гитлер!» В церквах благодарили бога…»
Даже если б мы ничего больше не знали из признаний святых отцов, то и тогда этих строчек было бы достаточно, чтобы навеки заклеймить руководство греко-католической церкви, которое так преданно служило Гитлеру.
Не случайно, что уже в первые дни гитлеровского вторжения во Львов Ватикан переслал так называемому Украинскому центральному комитету через митрополита Андрея Шептицкого 15 миллионов злотых на «ликвидацию последствий влияния большевизма» и на расширение пропаганды католицизма.
Хотя Западная Украина была только небольшой территориальной частицей религиозной экспансии католицизма, в ее истории необычайно ярко отображены все те главные методы завоевания верующих, земель и прибылей, которыми папский Рим пользуется в еще большей мере и сегодня.
Еще до насильственного проведения унии, которая имела целью соединить религиозную экспансию папства на Востоке и грабительские планы польских королей и феодалов, католическая церковь беспощадно душила и грабила западных украинцев. Вспоминая те времена в своем известном стихотворении «Когда мы были казаками», великий кобзарь Украины Тарас Шевченко писал:
Росли сыны и веселили
Глубокой староста лета…
Покуда именем Христа
Пришли ксендзы и запалили
Наш тихий рай. И потекли
Моря большие слез и крови.
А сирых именем христовым
Страданьям крестным обрекли.
Поникли головы казачьи,
Как будто смятая трава.
Украина плачет, стонет-плачет!
Летит на землю голова
За головой. Палач лютует,
А ксендз безумным языком
Кричит: «Те deum! Аллилуия!»
Проводя агрессивную программу папства, иезуиты и подобные им монашеские ордены в Западной Украине не хотели кормиться только «словом божьим», а врем и способами приумножали свои богатства, опираясь в миссионерской деятельности на огромные латифундии. Одно латинское архиепископство имело в начале XX века во Львове 14 787 гектаров пахотной земли. Все монастыри Галиции владели 48 774 гектарами земли, а греко-католическая митрополия, во главе которой полвека восседал граф Андрей Шептицкий, владела 30 991 гектаром самой лучшей земли…
В книге «Ватикан между двумя мировыми войнами», изданной Академией паук СССР в 1948 году, о политике палы римского в Польше и роли греко-католической церкви говорится следующее:
«В самой Польше Ватикан ориентировался на реакционные феодально-капиталистические круги. Папа освящал средневековые формы господства крупных помещиков над крестьянами и национальный гнет в послеверсальской Польше. Папа поддерживал антисоветский курс правящих классов Польши, колонизацию и окатоличивание украинского и белорусского населения Западной Украины и Западной Белоруссии.
В бытность свою нунцием в Польше Пий XI строил планы подчинения православной церкви католицизму. Он возлагал большие надежды на униатскую церковь. Его ближайшим советником был униатский митрополит граф Шептицкий, резиденция которого находилась во Львове. В планах папы именно Галиция должна была стать опорным пунктом, откуда Ватикан мог бы проникнуть на территорию СССР».
Но для того чтобы замаскировать главное предназначение митрополита Шептицкого, клерикалы и украинские националисты окружили особу польского графа, который одел мантию иерарха украинской греко-католической церкви, бесконечным количеством мифов и легенд. Все эти легенды имели целью изобразить митрополита как аполитичного ученого-богослова, богоугодника, мецената искусства, который будто бы только наблюдал из окоп своего митрополичьего дворца за тем, что происходит в жизни, и заботился лишь о спасении душ своих верующих и своей собственной.
Известно, что митрополит очень любил принимать у себя всяких зарубежных гостей, которые интересовались политической жизнью Западной Украины. Однако сам он редко высказывал ясно и решительно свои взгляды, ограничиваясь в большинстве случаев намеками. Где же человеку, который погружен в священные книги, принижаться до таких грязных дел, как политика!
И то, что такая легенда существовала, было делом той вековой школы лжи и обмана, которая прославилась под именем иезуитства.
Ополяченный род украинских магнатов Шептицких дал папству целую плеяду митрополитов и епископов, которые издавна помогали Ватикану набрасывать на шею галицийским украинцам ненавистное им ярмо унии. Последним из этой плеяды был Андрей Шептицкий.
Еще в Кракове в 1886 году молодой драгун австрийской армии — юрист Шептицкий, сидя на студенческой скамье, прославился своей нетерпимостью к либеральным настроениям своего времени. Он был даже избран председателем самого реакционного товарищества «Филарет», которое боролось с либеральным студенческим кружком «Читальня Академицька».
Братья из ордена Игнатия Лойолы,[20] которые с детства воспитывали молодого графа, посоветовали ему совершить путешествие в далекую снежную Россию и в Надднепровскую Украину. Шептицкий ехал туда как религиозный разведчик, и нельзя сомневаться в том, что его поездка совпадала с разведывательными планами генерального штаба той же самой австрийской армии, под черно-желтыми знаменами которой он служил и чей драгунский мундир он все еще чувствовал на своих плечах. Не случайно в Киеве молодого Шептицкого «вводил на месте в обстановку» известный агент Ватикана Юрий Шембек, польский граф, а позже Могилевский римско-католический архиепископ.
Аристократические салопы Москвы и Киева, монастырские кельи Хирова и Добромиля, длинные коридоры конгрегаций Ватикана в Риме привели молодого графа еще в 1888 году в кабинет самого папы Льва ХIII. Святой отец с вершины Латеранской горы давно уже следил за путешествием юного потомка графского рода, тесно связанного с папским престолом. Во время первой же аудиенции Лев XIII, поздравляя молодого Шептицкого со вступлением в монашеский орден Василиан, сказал, что именно «ордену Василиан следует выполнить великую миссию на Востоке».
Не успел еще Андрей Шептицкий как следует привыкнуть к монастырской келье в Добромиле, куда он приехал из Рима, как его хозяева-иезуиты получили письмо из Ватикана, от святой конгрегации для распространения веры. В этом письме, датированном 21 декабря 1888 года, кардинал Ледоховский — «черный папа» ордена иезуитов — требовал сократить испытательный срок молодого монаха с шести месяцев до одного. Это было только начало, потому что и в дальнейшем Рим, которому Шептицкий был спешно нужен, форсировал его духовную карьеру своими тайными и явными указаниями. Не прошло и десяти лет, как Шептицкого провозглашают епископом Станиславским и дают ему понять, что для его широких драгунских плечей уже готовится мантия митрополита.
Вскоре выполняется и это обещание. Вместе с жезлом митрополита граф Андрей Шептицкий, которого все отныне называют «князем церкви», получает от Ватикана еще более точный план тайного путешествия на Восток.
Новоиспеченный митрополит отпускает себе бороду, друзья из австрийской разведки достают ему Фальшивый паспорт, и с этим фальшивым паспортом под именем галицийского адвоката, доктора Олесинцкого, окружным путем, через Саксонию Шептицкий едет в Белоруссию. Он посещает священников, тайных приверженцев католицизма, завязывает связи с псевдо-литвинами, которые под маской сторонников православия действуют как тайные агенты папского Рима. Шептицкий устанавливает связи с белорусскими буржуазными националистами, которые хотели, подобно украинским националистам, оторвать свой край от России и отдать его западным государствам. В роли галицийского адвоката митрополита Шептицкого охотно принимают в салонах Киева, Москвы, Петербурга.
Но Шептицкий-Олесницкий во время поездки теряет свой паспорт, и это обстоятельство помогает русской контрразведке, хотя и с опозданием, выяснить, кто именно скрывался под именем адвоката Олесницкого.
Неудивительно, что когда в 1914 году русская армия вошла во Львов, митрополита Шептицкого выслали вглубь России как военнопленного, чтобы он не мог продолжать заниматься шпионажем в разгар военных действий.
Верная прислужница Ватикана — иерархия греко-католической церкви в дальнейшем все больше разворачивала наступательные действия против свободолюбивого галицийского населения и в первую очередь против прогрессивной интеллигенции.
Вдохновитель этого наступления — митрополит Андрей Шептицкий остается на протяжении многих десятилетий неизменным руководителем «черной армии» вплоть до осени 1944 года — кануна окончательного разгрома гитлеровской армии, когда гроб с ею телом проносят по улицам Львова По мнению Ватикана, граф Шептицкий выполнил свою жизненную миссию безупречно.
Благодаря тонкой политической тактике Шептицкого, руководимая им греко-католическая церковь всячески скрывала свои настоящие планы и, стремясь к популярности в народе, прикидывалась даже защитницей ущемленных национальных интересов. Больше того, граф Андрей Шептицкий, который долго был вице-маршалом галицийского сейма, выступает в Австро-Венгрии Габсбургов и в Польше маршала Пилсудского как арбитр-примиритель угнетенных с угнетателями. Если Шептицкому не хватало политических аргументов, он призывал на помощь авторитет господа бога и, прикрывая свои действия ссылками на волю провидения, тормозил рост народного недовольства. Но делал он все это достаточно деликатно; не забывая о своем положении представителя Ватикана, который руководит действиями тысяч греко-католических священников, Шептицкий умело прикидывался справедливым архипастырем.
Он срывался лишь тогда, когда события непосредственно угрожали его интересам. Например, когда во Львове прогремел выстрел студента Сичинского, убившего наместника Галиции графа Андрея Потоцкого, самого близкого друга графской семьи Шептицких.
Студент Львовского университета Мирослав Сичинский явился 12 апреля 1908 года во время обычного приема в кабинет к графу Потоцкому и, направив в него дуло револьвера, крикнул: «Вот тебе за выборы, за Мярка Каганца!»
Выстрел Сичинского, как протест против злоупотреблений польской администрации и кровавых выборов в Западной Украине, застал врасплох восседавшего на высоком кресле на Святоюрской горе митрополита Андрея Шептицкого. Но не страдания и нищета украинского народа заставили его сказать тогда свое слово по поводу того, что произошло, а исключительно интересы австро-венгерской монархии и ее верных служителей, разных польских графских родов, которые столетиями угнетали украинское крестьянство Галиции. Вот почему в очередной проповеди митрополита Шептицкого, посвященной убийству Потоцкого, живой граф защищал убитого графа и вместе с сотнями своих подручных — каноников — в послании к верующим греко-католикам выступил против «политики без бога» и старался заклеймить поступок Сичинского.
Митрополит Андрей Шептицкий метал громы и молнии против тех единомышленников Сичинского, которые, как он сказал в своем послании, «хотели бы служить делу народа окровавленными руками». Митрополит Андрей Шептицкий не хотел видеть крови на руках магнатов, он не замечал окровавленных рук австрийских уланов после расстрела демонстрации крестьян в селе Холоив на Бродщине. Шептицкий побаивался только одного: как бы не подняли оружие против его класса угнетенные украинцы.
И в то же самое время, когда польские магнаты, заседая во львовском суде, приговаривают Мирослава Сичинского к смертной казни через повешение, целая армия священников греко-католической церкви, подчиненных Шептицкому, пытается, правда безуспешно, внедрить его слова о всемерном послушании в сознание народа. Они стремятся внушить народу, что нельзя выступать против угнетателей, которые расстреливают народ, ибо это будет «политика без бога»…
26 июня 1908 года в палате господ австрийского парламента с большой речью по поводу причин, вызвавших убийство графа Андрея Потоцкого, выступил известный украинский писатель и общественный деятель Василь Стефаник. В его речи была вскрыта противоречивость политической тактики митрополита Шептицкого.
«На проповеди в великую пятницу, — говорил Василь Стефаник, — греко-католический митрополит граф Андрей Шептицкий сравнивал смерть Потоцкого чуть ли не со смертью Христа, а акт Сичинского называл не только «преступлением перед богом, но и против собственной общественности, против отчизны». Каждому бросается в глаза такой факт: с одной стороны, ни митрополит Шептицкий, никто из других «князей русской церкви» не выступил против заповеди «не убий», когда во время выборов в 1897 году убили Стасюка, когда во время забастовок 1902 года убили Скочилиса, когда во время беспорядков, в связи с избирательной реформой, убили 6 крестьян в селе Лядском, когда во время последних выборов в парламент убили 3 крестьян в Горуцке и когда во время последних выборов в галицийский сейм убили Марка Каганца, того самого Каганца, смерть которого была едва ли не решающей для выстрела Сичинского.
С другой же стороны бросается в глаза этот протест митрополита по поводу смерти Потоцкого, причем лишенный каких бы то ни было слов осуждения по поводу тех обстоятельств, какие являлись политической подоплекой для этой смерти. Сопоставление этих двух фактов приводит нас к мысли, что церковь не всегда выступает против нарушения заповеди «не убий» или что не каждое убийство является нарушением этой заповеди. В свою очередь, такая мысль приводит к дальнейшим размышлениям, в результате которых будут разбиты иллюзии относительно того, что церковь является опекуном униженных и обездоленных».
Все честные, прогрессивные люди Украины, мнение которых выражал Василь Стефаник, еще в те далекие дни 1908 года видели и понимали, кого защищал Шептицкий.
Не забыли и не простили этих успокоительных речей даже украинцы, живущие за океаном, — те трудящиеся украинцы, которых голод и безысходная нужда погнали за куском хлеба с родной земли в пасть канадским и американским монополистам.
Через два года, в 1910 году, митрополит Шептицкий, объезжая Америку и Канаду, приехал в канадский город Ванкувер. На заводах и фабриках Ванкувера работало немало украинцев. Во время первой же проповеди, которую митрополит произнес перед рабочими-украинцами города, его забросали тухлыми яйцами.
— Предатель! На тебе кровь Каганца! — кричали рабочие Ванкувера Шептицкому и сорвали выступление сиятельного «князя церкви», не желая слушать его религиозную демагогию.
Этот убедительный случай выразительно определяет цену легендам, распространявшимся украинскими националистами о «благородной миссии» Шептицкого, который будто бы «спасал украинский народ». Все эти легенды имели одну цель — замаскировать, прикрыть преступную тактику графа-митрополита, каждый шаг которого был рассчитан на обман народа.
С одной стороны, митрополит жертвовал часть денег, которые он получал от эксплуатации собственных прикарпатских лесов, на построение больниц и бурс-общежитий для украинской школьной молодежи; с другой стороны, он через управителей беспощадно эксплуатировал рабочих на своей фабрике бумажных изделий «Библос» во Львове. Не случайно именно на этой фабрике так часто вспыхивали забастовки рабочих. Среди управителей именин митрополита, которые принимали участие в удушении забастовок и восстаний лесорубов в прикарпатских лесах, не раз видели и руководителя поместий «князя церкви», офицера австрийской службы, вожака украинских националистов, террориста и немецкого шпиона Мельника. Именно такие подручные митрополита, как Андрей Мельник, во многом определяли политическую тактику Шептицкого — стяжателя и буржуа, переодетого в мантию католического иерарха.
Клерикальная и прочая реакционная пресса в Галиции восхваляла заслуги Шептицкого в организации и финансировании музея украинского национального искусства во Львове, расположенного на улице Мохнацкого. Но она замалчивала подлинные цели коварного слуги Ватикана.
Шептицкий хорошо знал, что в давние времена украинское население Галиции боролось за свои права и через церковь, придерживаясь православной веры отцов. Церкви Закарпатья сохраняли ценнейшие памятники украинского народного искусства, отображавшие те времена, когда на этих землях еще не было ненавистного ватиканского влияния. Такие памятники естественно напоминали доуниатские времена и были большой помехой латинизации. Вот почему Шептицкий решил перевезти все эти памятники в музей, находящийся во Львове, и заменить живопись на стенах сельских храмов новыми католическими изображениями. Где бы Шептицкий ни побывал, отовсюду он свозил в «национальный музей» памятники византийского восточного искусства, а в то же время в села отправлялись лубочные иконы святой Терезы, Йосафата, Антония и других католических святых, изготовленные в Ватикане. В музей украинского национального искусства, находившийся под эгидой митрополита, были ввезены ценнейшие памятники гак называемого Манявского скита и других православных монастырей — последних твердынь в борьбе с ненавистной народу унией.
Шептицкий достиг своей цели. Свезенные в музей памятники были изолированы от народа, их могла видеть разве только небольшая кучка специалистов и «благонадежных» любителей украинской старины. Народ не имел доступа к ним. И действительно, очень трудно допустить, чтобы гуцулы из Коссова, или бойки с Ужокского перевала, или даже учителя Тернопольщины могли позволить себе такую роскошь, как поездка во Львов для посещения музея, созданного митрополитом в центре польской колонизации на восточных окраинах буржуазной Польши.
* * *
В годы первой мировой войны граф Шептицкий, как уже упоминалось, по распоряжению русских военных властей был вывезен в глубь России и на правах почетного арестанта находился в русских монастырях. С первых же дней Февральской революции выпущенный на волю, он с новой энергией начал осуществлять давнишние планы Ватикана. Приехав в Петроград, граф Шептицкий обосновался временно на Фонтанке у заклятого врага советской власти тайного английского агента польского епископа Цепляка.
В эти дни нарастающего революционного движения в России в тихих покоях старого особняка на Фонтанке «украинский» митрополит и ревностный папист, иезуит Цепляк (которого позже советская власть осудила за контрреволюционную работу) находят общий язык и действуют во имя общих интересов Ватикана.
Как только Шептицкий возвратился в Галицию, он немедленно поспешил на помощь гибнущей австро-венгерской монархии. Выступая как член палаты господ в венском парламенте 28 февраля 1918 года, он заверял австрийское правительство, что «украинцы смогут как можно лучше обеспечить свое национальное развитие под эгидой Габсбургской монархии».
Но, несмотря на эту защиту, насквозь прогнившая австро-венгерская монархия все-таки развалилась…
Еще в момент ее распада миллионы украинцев Галиции могли бы под революционным водительством добиться для Западной Украины государственного самоопределения, освободить ее из-под австро-польского гнета и воссоединить со всей украинской землей. Но именно такие враги освободительного движения, как Шептицкий, вместе с украинской буржуазией направили стихийный энтузиазм немалой части молодежи по другому пути. Молодежь, загнанная в так называемую Украинскую галицийскую армию, была обманута своими вожаками-предателями. Они повели ее под буржуазно-националистическими знаменами, мало чем отличавшимися от черно-желтых австрийских знамен, под которыми только что воевали Украинские сечевые стрелки. Нет ничего удивительного в том, что Украинская галицийская армия потерпела полный крах в борьбе с польской армией за Львов: ее вдохновители украинские буржуазные националисты не только не пожелали попросить поддержки у украинцев за Збручем, боровшихся за справедливое дело всего украинского народа, но считали их своими политическими врагами. В осуществлении этой антинародной политики непосредственное участие принимал и митрополит Шептицкий, который благословил галицийскую молодежь на бесславный контрреволюционный поход на Киев…
Пока галицийские сечевики тысячами гибли от сыпного тифа на Большой Украине, во Львове укрепляли свою власть пилсудчики. И совсем не случайно во всех польских шовинистических альбомах рядом с генералом Иосифом Талером, который привез из Франции для завоевания Западной Украины экипированный и вооруженный американцами «польский экспедиционный корпус», красуется изображение Бильчевского, самого близкого коллеги Шептицкого. Этот бывалый иезуит римско-католический архиепископ Бильчевский благословлял польских шовинистов-колонизаторов на борьбу с галицийскими украинцами в то самое время, когда греко-католический митрополит Андрей Шептицкий, также подвластный Ватикану, гнал обманутые украинскими националистами вооруженные отряды к Днепру подавлять революцию на Украине.
…Несколько лет назад во Львове были найдены следы прямого участия митрополита Андрея Шептицкого в подготовке новой интервенции капиталистических государств против Советской России. В домашних вещах одного разоблаченного украинского фашиста была обнаружена ночная полотняная рубашка. Когда ее опустили в химический раствор, выяснилось, что на ней написано послание известных украинских буржуазных националистов — Костя Левицкого и бывшего диктатора Западно-Украинской народной республики Евгена Петрушевича.
Эти предатели написали симпатическими чернилами на ночной сорочке, которую в 1922 году повез из Вены во Львов их агент для передачи так называемой «межпартийной раде», такое послание о поездке митрополита Андрея Шептицкого в Америку:
«Ставим вас в известность, что митрополит Шептицкий уведомляет из США, что его работа На политической арене протекает с неизменным успехом. Следует признать, что мысль о вооруженной интервенции против России в кругах Антанты не только не оставлена, но даже начинает принимать все более конкретные формы. Не исключена, а даже вполне допустима возможность, что Антанта обратится к нам непосредственно или через других лиц, чтобы мы приняли участие в этой интервенции…»
Кость Левицкий и Евген Петрушевич, самые близкие друзья митрополита, не удовлетворялись тем, что в дни первой мировой войны отправили на верную смерть за австро-венгерские интересы почти целое поколение галицийской молодежи. Теперь они хотели загнать галицийских украинцев при помощи митрополита Шептицкого в легионы иностранных интервентов. Еще в 20-х годах этого столетия они заискивали перед теми панами, которые ныне стали хозяевами украинских националистов.
Левицкий и Петрушевич писали дальше на ночной сорочке:
«Правда, мы не можем еще утверждать, что нам удалось принудить Англию к явному выступлению на нашей стороне… Но дошло уже до того, что английская Лига национальностей в Лондоне издает в самое ближайшее время на свои собственные деньги брошюру, желая признания самостоятельности Восточной Галиции… Нам удалось заинтересовать английские финансовые круги галицийской нефтью».
Однако надежды на новую империалистическую интервенцию в Россию провалились и «генерал от Христа» Андрей Шептицкий, не порывая своих англо-американских связей и знакомств, в дальнейшем склоняется все больше на сторону немецкого фашизма. Эта его ориентация яснее обнаружится несколько позже.
* * *
Советский народ узнал из доклада В. М. Молотова на VI Всесоюзном съезде Советов в 1931 году о таких фактах антисоветской деятельности Ватикана:
«Картина международной жизни была бы, пожалуй, неполна, если бы я не упомянул еще об одном государстве, которое до сих пор в нашем представлении больше сочеталось со средневековьем, чем с современной жизнью. Легко догадаться, что дело идет о Ватикане, пытающемся за последние годы активно вмешиваться в международную жизнь — вмешиваться, конечно, в защиту капиталистов и помещиков, в защиту империалистов, в защиту интервентов и поджигателей войны. Давно уже известно, что католические патеры подбираются из людей, способных к разведывательной работе для генеральных штабов. Теперь эти господа проявляют особое усердие отнюдь не в молениях «о мире всего мира», а в организации антисоветских кампаний по заказу и за плату от господ капиталистов. Если во главе некоторых антисоветских кампаний за последнее время открыто становится сам папа римский, то понятно, что не трудно найти, например, в той же Англии для одной грязней антисоветской кампании епископа кентерберийского, а для другой не менее гнусной политической кампании против республики рабочих и крестьян — епископа дергемского.
К нам в руки случайно попал доклад неофициального агента Ватикана в Австрии г. Видале. Этот господин из бывших полковников австрийской армии развивает план созыва международного антибольшевистского конгресса в Вене, основной же целью этого агента папы является содействие подготовке нападения на СССР. В указанном документе по этому поводу говорится:
«Борьба против большевизма означает войну, и война непременно произойдет… Поэтому не время и не место заниматься изучением вопроса, каким образом ее избежать, и тратить энергию на безнадежные мирные утопии».
Развив подробный, хотя и довольно нелепый план антисоветской кампании, этот, с позволения оказать, политический деятель из австрийских полковников пишет:
«Если бы события развернулись настолько, что был бы объявлен экономический бойкот и проведены указанные политические мероприятия (разрыв сношений с СССР, предъявление всяческих претензий с конфискацией советского имущества за границей и др.), неизбежным последствием этого явится борьба с большевизмом военными средствами».
В этом документе «глубокомысленные» расчеты ведутся на бывшие белые армии Врангеля и Юденича, а также на то, что «нетрудно будет набрать для этой цели из миллионов безработных, наводняющих в настоящее время Европу и Америку, достаточное число привыкших к войне старых солдат и предприимчивой молодежи…». А что касается сбора денежных средств, то главные надежды возлагаются на пожертвования «святейшего папы», а также на «пожертвования» «состоятельных лиц из дворянства, крупных помещиков, финансистов и промышленников, высоких государственных деятелей…».
Представитель Ватикана в Западной Украине — граф и митрополит Андрей Шептицкий лично от ватиканского агента Видале, от полковника Альфреда Бизанца, от своих старых знакомых — полковников из клики Пилсудского и Бека, а также непосредственно от своего брата Станислава — польского генерала и одно время военного министра панской Польши — хорошо знал о задуманной империалистами новой интервенции против СССР.
Если некоторые буржуазные деятели за пределами Западной Украины мечтали втянуть в новый поход белогвардейские банды Юденича, Деникина и Врангеля, то тут, в Галиции, седой митрополит старательно припрятывал и воспитывал для этой же цели бывших петлюровцев, вожаков УГА из легиона сечевиков и другую нечисть. Андрей Мельник готовил для войны с Советским Союзом террористов из ОУН. Мельник и был одним из главных связных между Ватиканом и украинскими буржуазными националистами. Это он координировал их преступные, антинародные действия.
В то же самое время, в 20-х и 30-х годах греко-католическая церковь на западноукраинских землях начинает проявлять необыкновенную активность. Впервые на этих землях на деньги Ватикана начинают издаваться католические газеты, определенной политической окраски. К участию в них привлекаются украинские буржуазные националисты, которые используют эту прессу для вербовки малосознательной молодежи в ряды будущих войсковых соединений, следят внимательно за всеми, кто проявляет хотя бы малейшие симпатии к советской культура, и по этому поводу поднимают крик, призывая на помощь полицию панской Польши.
Граф в мантии митрополита сзывает в свою палату на Святоюрской горе верных ему представителей продажной украинской буржуазной интеллигенции и духовенства.
В специальной книге, которая находилась в палате митрополита, можно было найти собственноручные подписи посетителей, которые приходили туда с различными прошениями Там есть имена директоров банков, зависимых от графа-Миллионера, десятки имен разных святош, которые принадлежали к Марийскому товариществу. Все они, воспитанные в традициях австрийской монархии, рабского низкопоклонства перед титулами и миллионами, смотрели на митрополита Шептицкого как на образец политической мудрости.
Митрополит, отечески благословляя каждого из них, предлагал подписать программное заявление об организации украинской народной католической партии. Он говорил, что идеологическую подготовку для организации такой партии можно считать завершенной. Эта подготовка проводилась на протяжении многих лет в католических изданиях, созданных Шептицким, — «Новая заря», «Мета», «Дзвоны». Митрополит высказывал надежду, что новая партия сможет достаточно быстро занять видное место в общественной жизни Галиции.
Приглашенные подписываются под программным заявлением, датированным октябрем 1930 года. Правда, кое-кого удивляет, что среди подписей нет имени главного вдохновителя и организатора католической партии — самого графа Андрея Шептицкого, но «князь церкви» остается и на этот раз верным своей любимой манере: быть в тени и дирижировать незаметно через подставных лиц с тор Святоюрской резиденции, подобно тому, как его святейший патрон дирижирует подготовкой к новой мировой войне с высоты Латеранской горы через господина Видале и других верных агентов Рима.
Так, во Львове, в столице трех митрополий Ватикана — римско-католической, греко-католической и армяно-католической (последняя во время гитлеровской оккупации занималась вербовкой львовских армян в фашистский армянский легион) — появляется еще один центр для вмешательства в общественно-политическую жизнь галичан — украинская народная католическая партия.
Восьмой пункт «Программного заявления» проливает свет на идеологические основы созданной партии:
«В общественно-экономической политике стоим на страже сохранения общественного экономического равновесия и социальной гармонии, будем бороться со всей решительностью с идеей классовой борьбы».
Этот пункт целиком характеризует реакционную кулацкую сущность новой партии.
Эта партия, бесстыдно прицепив к своей вывеске такие слова, как «украинская» и «народная», требовала, чтобы старшее поколение украинской буржуазии в Галиции отдало ей на воспитание всю молодежь. Она обещала, что изгонит из этой молодежи опасный дух вольнодумства и сделает из нее послушное орудие в руках организаторов новой войны против Советского Союза. Программа такой партии полностью совпадала с военными планами Гитлера и Муссолини.
Но события того же октября 1930 года на землях Западной Украины уничтожили все надежды на «экономическое равновесие» и «социальную гармонию», к которым якобы стремились митрополит и его новая партия. Вскоре на весь мир разносятся вести о кровавой «пацификации» на окраинах Малопольши.
Таким нежным словом — «умиротворение»— пилсудчики называют кровавые экспедиции против украинского населения Западной Украины… Жандармерия сжигает целые села, население убегает в леса. Самая активная его часть берется за оружие, поджигает панские экономии и нападает на осадников.[21]
И вот в ту страшную по своим событиям осень 1930 года оцененный крестным знамением митрополита центральный комитет партии украинской буржуазии принимает и затем печатает в органе УНДО «Дело» таксе циничное заявление:
«Мы отнеслись совершенно отрицательно к такого рода действиям со стороны украинских революционных подпольных работников, поскольку эти действия от них исходят; считаем их вредными не только для нашего края, но и для украинских дел вообще».
И в то же время ни одного слова осуждения карательных экспедиций, против кровавой политики Пилсудского, против порабощения украинского населения!..
Правда, в номере газеты за 5 октября 1930 года была напечатана маленькая заметочка о поездке Шептицкого в Варшаву, где он якобы разговаривал с польскими министрами об «умиротворении» и жаловался на некоторые злоупотребления властей. Но если митрополит и протестовал против них, то только потому, что они «бросают население в объятия коммунизма». Вот чего больше всего на свете боялся духовный вождь галицийских клерикалов — коммунизма! Он с полным равнодушием относился к тому, что горят украинские села, подожженные польскими уланами, что тысячи украинцев холодными дождливыми ночами убегают в леса Тернопольщины и Ровенщины, что за один лишь портрет «гайдамака» Тараса Шевченко, обнаруженный в сельской читальне, население подвергалось репрессиям. И если митрополит был взволнован всем этим, то лишь потому, что боялся нарастания революционного движения.
Бархатный диктатор.
В органе самого Шептицкого и его епископа Хомишина, газете «Новая заря», было напечатано обращение по поводу «пацификации», в котором, между прочим, говорилось:
«Особо подчеркиваем, что при самых тяжелых обстоятельствах жизни нашего народа в этом государстве мы никогда не хотели и теперь не хотим отторжения украинских земель от Польши с целью присоединения их к большевистскому государству».
Большей откровенности быть не может! Становится вполне ясным, что митрополит с высоты Святоюрской горы видит не зловещий отблеск пожаров в Западной Украине, а усиление коммунистической опасности. «Умиротворяют» его паству каратели, которых научил брат митрополита генерал Пилсудского, «умиротворяет» и он сам, «генерал от Христа», при помощи слова божьего, и по его повелению «умиротворяют» население тысячи агентов Ватикана в черных сутанах, обращаясь за помощью, если не помогают проповеди, в ближайшие посты полиции «панства польского».
А когда «генерал от Христа» понял все-таки, что украинская народная католическая партия не в силах утихомирить народ, он начинает действовать языком военного времени.
Изданная в монастырской типографии монахами ордена студитов, который возглавлял брат митрополита игумен Климент, брошюра «Предостережение его превосходительства высокопреосвященного митрополита Кир Андрея Шептицкого перед угрозой коммунизма», размноженная в 1936 году, начиналась словами:
«Кто помогает коммунистам в их работе, даже чисто политически, тот предает церковь».
Трудящиеся всего мира объединяются для борьбы против фашистской чумы. Лозунги народного фронта звучат по всему миру, а тут, в Западной Украине, первый покровитель украинских фашистов граф Шептицкий на страницах своего «Предостережения» твердит:
«Кто помогает большевикам в организации народных фронтов, тот предает не только церковь и родину, но и предает дело убогих, терпящих и обиженных».
Но обстоятельства все-таки требовали от Шептицкого, чтобы он разъяснил пастве в своем «Предостережении», которое должны читать во всех церквах, — а что же такое фашизм, против которого коммунисты во всем мире поднимают угнетаемых?.. И тут голос Шептицкого сразу становится вкрадчивым и нежным. Выясняется:
«Даже там, где никакого фашизма нет, как, например, во Франции, Испании, большевики начинают кричать об угрозе фашизма и о необходимости объединения всех недовольных пропив марева неволи — фашизма, который, будто черная туча, грозит народам Европы.
Словом «фашизм» называют коммунисты народные партии всех националистов во всех странах…»
Так нагло обманывал верующих старый дипломат граф Шептицкий в то самое время, когда с безоблачного неба Испании «хейнкели» и «савойи» со свастикой на фюзеляжах сбрасывали смертоносные грузы бомб на Гернику, на Мадрид и другие города Испании, убивая сотни испанских женщин и детей!
Так говорил Шептицкий, когда папа римский — его, повелитель — благословлял воинство Муссолини, идущее завоевывать Абиссинию!
Не случайно, этот самый «князь церкви» и «украинский Моисей», несколькими годами позже, 30 июня 1941 года, когда гитлеровцы ворвались во Львов, отслужил в соборе св. Юра торжественный молебен в честь фашистской армии. Целая свора объединенных вокруг Шептицкого униатских священников пела «многие лета» палачам украинского народа — немецким фашистам, клейменным свастикой Сам митрополит Андрей Шептицкий обратился со словами приветствия к гитлеровской армии и Гитлеру.
В своем послании к духовенству от 10 июля 1941 года, которое было опубликовано не только в «архиепархиальных ведомостях», но и на страницах так называемой «светской фашистской прессы», «генерал от Христа» писал:
«Нужно также обратить внимание на людей, которые охотно служили большевикам… Если в селе было коллективное хозяйство, духовный пастырь должен занять эрекциональные (общественные) земли и дома…
Священнослужитель должен иметь наготове знамя немецкой армии, то-есть красное знамя с вышитой свастикой на белом фоне…
Там, где нет еще властей общественного самоуправления и местной милиции, нужно организовать выбор общественного совета; войта — старосты и начальника милиции…»
Таким образом, уже из текста самой инструкции становится ясным, что греко-католическая церковь с первых же дней гитлеровской оккупации не только приветствовала оккупантов, но и принимала самое активное участие в создания гитлеровской администрации, которая должна была помогать фашистам грабить Украину.
В январе 1942 года группа старых предателей украинского народа обратилась с письмом к Гитлеру. В этом письме, которое начинается словом «экселенция», в частности, говорилось:
«Наши руководящие круги были всегда уверены в том, что удар национал-социалистской Германии, под руководством вашего превосходительства, способен стать смертельным для большевизма. Поражение России создало бы возможность включить Украину в европейскую политическую систему… Мы хорошо даем себе отчет в том, что условия военного времени влекут за собой определенные трудности, однако должны предупредить вас, экселенция, что украинская территория очень склонна к большевистской пропаганде, а потому требует специального подхода к себе…»
И дальше в этом обращении к Гитлеру авторы письма предлагали ряд мер, которые помогли бы подавить в народе Украины всякую мысль о сопротивлении немецкому фашизму и сумели бы включить его в «новый порядок», создаваемый в Европе гитлеровской Германией. Первым под этим обращением подписался «председатель Украинского национального совета во Львове» митрополит Андрей Шептицкий. После нескольких подписей замыкает перечень предателей знакомая уже нам собственноручная подпись: «руководитель ОУН полковник Андрей Мельник».
Видные чины гитлеровской Германии считали своим долгом по приезде во Львов являться с визитом к митрополиту Андрею Шептицкому и советоваться с ним, пользуясь для поддержания своих карательных действий его авторитетом.
24 сентября 1941 года на страницах продажной газетки «Львівські вісті» было опубликовано интервью: «Губернатор Галиции о важнейших вопросах Галицийской области».
В этом интервью назначенный гитлеровцами губернатор бригаденфюрер СС Карл Ляш, в частности, оповестил о том, что украинские националисты относятся к оккупационным властям с полным доверием. Карл Ляш заявил:
«Я убедился в этом также во время посещения митрополита графа Шептицкого и на основании беседы с ним. Мы подтвердили, что наши мысли и наши планы едины».
И у гитлеровцев и у папства была одна общая дорога — на советский Восток.
Знаток стратегических планов международной реакции, митрополит Шептицкий выполнял по заданиям немецкого генерального штаба и святой конгрегации большую разрушительную работу и, применяя самые утонченные хитрости, всеми способами препятствовал объединению галицийских украинцев с надднепровскими украинцами и со всем русским народом.
На всех этапах своей жизни митрополит Шептицкий, так же как и его высокие патроны в Ватикане, вел двойную игру, ревниво следя за барометром международной политической жизни.
Не теряя надежды на победу гитлеровской Германии, митрополит Шептицкий после Сталинградского разгрома захватчиков начинает вспоминать о своих старых американо-английских связях и постепенно переориентируется на блок, создаваемый Уолл-стритом и лондонским Сити.
Еще 14 июня 1942 года в уведомлении за № 12 гестапо поставило в известность Гитлера, что «ОУН финансируется также Англией через организованное в Лондоне «Украинское бюро».
Через своего приближенного Андрея Мельника митрополит Шептицкий безусловно знал и об этой «запасной» ориентации ОУН.
Общеизвестно, что через своих крупных агентов в гестапо и абвере, вроде адмирала Канариса, Лахузена, Гизевиуса, которые были разоблачены как «двойники» во время процесса в Нюрнберге в 1946 году, американская и английская разведки в годы второй мировой войны имели возможность посылать своих шпионов и «доверительных» лиц на территорию, занятую гитлеровскими войсками.
Именно по таким связям прибыл в 1943 году на территорию Украины старый шпион, украинский националист Яков Макогон, он же Фалов. Макогон-Фалов свободно путешествует по Украине, запятой гитлеровскими войсками, завязывает знакомства, вербует шпионов, диверсантов в предвидении возможного наступления Красной Армии на запад. Американский шпион Макогон-Фалов посещает палаты митрополита на Святоюрской горе во Львове. Они находят очень скоро общий язык. И хотя по соседней площади св. Юра еще прохаживаются эсесовские патрули, а на Песках за предместьем Лычаков еще слышится дробь немецких автоматов, уничтожающих сотни, тысячи мирных жителей Львова, Андрей Шептицкий в беседе с Макогоном-Фаловым мысленно переносится уже в те времена, когда Украина возможно будет оккупирована американскими войсками.
Макогон-Фалов сообщает митрополиту Шептицкому возможный состав кабинета министров «самостийной Украины», которую готовы поддержать штыки новых, на этот раз американских хозяев украинских националистов. Макогон-Фалов от лица своих заморских покровителей любезно предлагает Шептицкому в этом правительстве портфель министра культов. После небольшого промедления митрополит соглашается занять этот пост, но просит хранить тайну их переговоров.
Надо полагать, что во время этой беседы митрополит не раз вспоминал свою поездку за океан в страны американского континента в начале 20-х годов и связи, которые ему тогда удалось установить. Теперь они очень пригодились, и кто знает, не они ли именно и вызвали столь неожиданный визит Макогона-Фалова к митрополиту.
…Поздней осенью 1944 года, в скором времени после смерти Шептицкого, один из авторов этих строк вместе с членами Чрезвычайной Государственной комиссии по расследованию фашистских зверств посетил резиденцию митрополита на Святоюрской горе во Львове.
Нас встретил холеный и откормленный архиепископ Иосиф Слипый, позже разоблаченный советской прокуратурой как враг Советского Союза и укрыватель шпионов. Мы думали, что Слипый засвидетельствует своей подписью те фашистские зверства, которые происходили ежечасно на протяжении 37 месяцев на глазах каждого жителя города. Ведь во Львове уничтожено гитлеровцами больше трети населения!
Но архиепископ Иосиф Слипый, стыдливо опустив глаза, заявил, что о фашистских жертвах ему «решительно ничего не известно», и попросил ознакомить его с актом только для того, чтобы уяснить, в какой мере акт… соответствует каноническому праву…