Глава 14 Последний штурм
Глава 14
Последний штурм
Рассказ о последней и самой эффектной операции Красной Армии я начну с простого вопроса: а кому нужен был штурм Берлина? Ведь уже 25 апреля на реке Эльбе в районе Торгау американские войска соединились с советскими. Третий рейх уже агонизировал, и, казалось, Берлин должен был капитулировать без серьезного силового воздействия. Другой вопрос – кому сдалась бы столица Германии?
1 апреля 1945 г. Черчилль написал президенту Рузвельту: «…Русские армии на юге, судя по всему, наверняка войдут в Вену и захватят всю Австрию. Если мы преднамеренно оставим им и Берлин, хотя он и будет в пределах нашей досягаемости, то эти два события могут усилить их убежденность, которая уже очевидна, в том, что все сделали они. Поэтому мое мнение таково, что с политической точки зрения мы должны вклиниться в Восточную Германию настолько глубоко, насколько это возможно, и, разумеется, захватить Берлин, если он окажется в зоне досягаемости».
Генерал Эйзенхауэр был против похода на Берлин. И действительно, американские войска понесли бы огромные потери, если, конечно, немцы решили бы с ними драться. Однако среди генералов вермахта и даже СС были сильны пораженческие настроения, и разрабатывались различные планы капитуляции перед западными союзниками и продолжения войны с большевиками.
Существовало несколько планов убийства Гитлера в Берлине и немедленной капитуляции перед англичанами и американцами. Через 30 лет после окончания войны в западной прессе всплыли планы высадки англо-американского воздушного десанта в Берлине.
К апрелю 1945 г. западные союзники располагали в Европе тысячами военных транспортных самолетов и тяжелых бомбардировщиков, с которых могли сбрасывать парашютистов и тяжелые грузы, а также пятью воздушно-десантными дивизиями, насчитывавшими 15–20 тысяч человек. Таким образом, англо-американский воздушный десант в Берлине имел практически стопроцентные шансы на успех. Разумеется, при отсутствии сопротивления со стороны немцев.
Нелишне заметить, что руководству Англии и США была присуща склонность к подобным авантюрам. Западные и польские СМИ и историки представляли Варшавское восстание в августе 1944 г. спонтанной акцией местных жителей. На самом деле восстание было одной из операций по плану «Буря», согласно которому крупные города, из которых уходили немцы, должны были захватывать войска Армии Крайовой и в них должна была устанавливаться власть эмигрантского польского правительства. Операции по плану «Буря» проводились в Вильно и других местах, но с треском провалились.
Варшавские повстанцы должны были захватить аэродром, на который предполагалось высадить посадочным способом пехотную бригаду, базировавшуюся в Шотландии, а затем и другие части. Однако немцы сумели удержать аэродром, и высадка была отменена.
На мой взгляд, захват Берлина англичанами и американцами был чреват серьезными осложнениями в отношениях западных союзников и СССР. Дело могло дойти до начала вооруженных действий между партнерами по антигитлеровской коалиции. Таким образом, Сталин был абсолютно прав, потребовав от командования Красной Армии в кратчайший срок взять Берлин. Другое дело, что при меньшем числе ошибок советского командования наши потери могли быть существенно ниже.
Был ли Берлин превращен немцами в неприступную крепость? Тут мнения советских и германских участников боев кардинально расходятся. Вот, к примеру, данные сводки штаба 8-й гвардейской армии, составленные уже в конце мая 1945 г.:
«К широкому ведению инженерных работ по созданию оборонительных рубежей западнее реки Одер и лихорадочной подготовке Берлина к обороне немецкое командование приступило в конце января – начале февраля 1945 г. – с выходом наших войск к р. Одер.
Для создания и совершенствования оборонительных сооружений были привлечены пехотные части, а также большое количество саперных и строительных частей РГК, кроме того, было почти поголовно мобилизовано гражданское население, а также стянуты из большинства областей государства строительные части организации ТОДТ.
В результате проведенных работ противник к началу нашего наступления на подступах к Берлину создал ряд мощных оборонительных рубежей:
1. Главная оборонительная полоса с первой линией обороны (передний край), проходящей 7–8 км восточнее Зееловских высот, и вторым, основным, оборонительным рубежом, состоящим из 2–3 линий траншей, прикрытых на всем своем протяжении проволочно-минными заграждениями, – по Зееловским высотам.
2. Промежуточные рубежи:
а) по р. Флисс – состоящий из одной-двух линий траншей с оборудованными стрелковыми ячейками и пулеметными площадками;
б) западнее Мюнхеберга – имеющий одну, местами две линии траншей, прикрытые на всем своем протяжении противотанковым рвом;
в) по системе озер юго-западнее Штраусберга – выгодный естественный рубеж обороны, который опирался на внешний обвод Берлинского укрепрайона;
г) все населенные пункты на подступах к Берлину были подготовлены к круговой обороне. Все шоссейные дороги, ведущие к городу с востока и юго-востока, были перегорожены противотанковыми препятствиями, представлявшими собой заборы из бревен высотой до 3 м и толщиной до 4 м с амбразурами для ведения огня.
Для строительства оборонительных сооружений в Берлине и на ближних подступах к городу было мобилизовано все трудоспособное гражданское население, подразделения фольксштурма, организация ТОДТ, а также многочисленные специальные и запасные части Берлинского военного округа.
Характеристика оборонительных сооружений Берлина.
Город Берлин был подготовлен к круговой обороне, имеющей:
а) внешний обвод – по линии автострады, проходящей вокруг города;
б) внутренний обвод – с востока по р. Шпрее, с юго-востока и юга – по Тельтов-каналу;
в) в центре города – ядро обороны – район правительственных учреждений, вокруг которого была сооружена система мощных дотов, имевших между собою огневую связь.
Внешний обвод, проходящий в 15–18 км от центра города, состоял из системы опорных пунктов, расположенных в шахматном порядке и имевших между собою огневую связь; естественных препятствий – озера, реки, пруды, густые перелески, которыми изобилуют окрестности Берлина.
Между внешним и внутренним обводами обороны города все его пригороды и дачные поселки были превращены в опорные пункты, изобилующие противотанковыми препятствиями из камня и металлических балок, связанными между собою стрелковыми ячейками.
Внутренний обвод, опирающийся на естественные препятствия – с востока р. Шпрее, с юго-востока и юга Тельтов-канал, представлял собой систему опорных пунктов, расположенных в каменных зданиях и развалинах по набережным, большинство мостов через указанные водные рубежи были подорваны.
Большая часть городских строений была приспособлена к обороне с учетом кругового обстрела. Окна полуподвальных помещений и первых этажей заложены мешками с песком, с оставлением в них бойниц для стрельбы и наблюдения. В помещениях верхних этажей располагались пулеметы, автоматчики и группы, вооруженные фаустпатронами. За углами домов сооружены окопы для противотанковых орудий и минометов. Большинство улиц были забаррикадированы металлическими балками, кирпичом и средствами городского транспорта.
Ядром обороны города являлся центр города – район правительственных учреждений в границах: с востока – р. Шпрее, далее Шредердамм, Кестердамм, Хофмандамм, Куртдамм, Ландверканал, восточная часть Тиргартена.
Все здания в указанных районах были превращены в опорные пункты, насыщенные тяжелым оружием и реактивными противотанковыми средствами, а в качестве артиллерии на прямой наводке были поставлены все имевшиеся в указанном районе средства зенитного прикрытия. Большинство мостов через Ландвер-канал были взорваны, а оставшиеся были забаррикадированы железобетонными балками и кирпичными блоками от разрушенных зданий.
Количество опорных пунктов и огневых средств внутри указанного кольца возрастало по мере подхода к правительственным кварталам, а по Хермангерингштрассе от Фоссштрассе до Унтерден-Линден действовала сплошная линия дотов; на кровле имперской канцелярии было установлено большое количество тяжелых пулеметов…
Оборона г. Берлина облегчалась наличием большого количества разрушений, произведенных авиацией союзников. Улицы в некоторых районах города (например, в районе Александерплац и западнее до р. Шпрее) были настолько завалены кирпичами обвалившихся зданий, что продвижение по ним без предварительной расчистки не только танков и артиллерии, но даже гужтранспорта было невозможным. Эти завалы создавали значительные трудности и для продвижения пехоты.
Противник с особым упорством оборонял разрушенные районы. Это объясняется:
а) трудностью продвижения наших танков и артиллерии;
б) выгодными условиями для маскировки огневых точек противника и маневра живой силой;
в) отсутствием населения, которое в сохранившихся районах, несмотря на сочувствие противнику, связывало действия его войск.
Так, пленный командир 569-го батальона фольксштурма капитан Этель-Майэр Крестиан показал, что его солдаты “особенно уверенно оборонялись в районах, разрушенных бомбардировками, так как они могли в любом месте дома выбирать себе места для стрельбы и не опасаться, что они своей стрельбой привлекут огонь русской артиллерии на цивильных жителей”.[167]
А вот противоположный взгляд на укрепления Берлина:
«Для строительства масштабной системы фортификаций вокруг и внутри одного из крупнейших городов Европы требовалась четкая организация и понимание, кто руководит строительством, кто отвечает за планирование и кто строит. В этом вопросе был полный хаос. Формально за оборону Берлина отвечал комиссар обороны Рейха и по совместительству комиссар обороны Берлина и заодно министр информации и пропаганды – гражданское лицо доктор Геббельс, а реально оборонять столицу надлежало военным, которых представлял военный комендант Берлина генерал Рейман. Генерал справедливо считал, что поскольку именно он будет руководить обороной, то именно он должен отвечать за строительство укреплений, на которых именно ему завтра придется воевать. Геббельс был иного мнения. Тут возник опасный дуализм влияний. Амбициозный Геббельс слишком рьяно отнесся к своей должности и чересчур активно пытался подмять под себя армейцев. Армейцы же, видя полную некомпетентность министра пропаганды, старались оградить свою независимость от цивильных посягательств. У них уже был мрачный пример, когда рейхсфюрер СС Гиммлер решил с 24 января 1945 г. покомандовать группой армий „Висла“, и это при том, что Рейхсфюрера нельзя назвать цивильным. Когда назрел крах, 20 марта 1945 г. Гиммлер экстренно передал бразды правления группой армий генерал-полковнику Готтарду Хайнрици и радостно умыл руки. В Берлине ставки были выше. Сложилась парадоксальная ситуация – в 10 километрах от Берлина военные могли строить себе что угодно, но в основном своими силами. А внутри 10-километровой зоны и в самой столице строительство подчинялось Геббельсу. Ирония в том, что строить Геббельс должен был запасные позиции как раз для военных, с которыми он не особенно желал советоваться. В итоге фортификационные сооружения вокруг и в самой столице строились совершенно бездарно, без малейшего понимания тактических требований, а их убогое качество достойно особого упоминания. Причем для бесполезного строительства брались материалы и личный состав строевых частей, однако военные привлекались как рабочие, а не как главный заказчик. Например, вокруг города было возведено немало противотанковых препятствий, от которых было мало пользы или они вообще мешали передвижению своих же войск, и поэтому требовалось их разрушать.
На оборонительные работы нацисты оптимистично планировали привлечь до 100 000 человек, но реально ежедневное количество едва дотягивало до 30 000 и только один раз достигло 70 000. В Берлине до последнего момента продолжали работать предприятия, где тоже требовались рабочие руки. Кроме того, было необходимо ежедневно обеспечить транспортировку десятков тысяч рабочих, задействованных на строительстве оборонительных обводов. Железная дорога вокруг столицы была перегружена, подвергалась мощным авианалетам и работала с перебоями. Когда место работ находилось вдали от железнодорожных путей, нужно было возить людей автобусами и грузовиками, но на это не было бензина. Чтобы выйти из положения, к строительству удаленных рубежей привлекались местные жители близлежащих населенных пунктов, однако они не всегда могли дать требуемое количество рабочих рук для масштабных работ. Вначале на землеройных работах использовались экскаваторы, однако дефицит топлива быстро вынудил отказаться от механизированного труда. Большинство рабочих вообще должны были приходить со своим инструментом. Нехватка шанцевого инструмента заставила власти печатать в газетах отчаянные призывы к населению помочь лопатами и кирками. А население проявляло удивительную привязанность к своим лопатам и отдавать их не желало. Отчаянная спешка и дефицит строительных материалов вскоре заставили отказаться от строительства железобетонных сооружений. Мины и колючая проволока имелись в весьма ограниченном количестве. В любом случае на масштабные работы уже не оставалось ни сил, ни времени».[168]
Германское командование объявило, что гарнизон Берлина обеспечен боеприпасами на 30 дней боев. Однако все эти запасы находились на окраинах города и вскоре были захвачены советскими войсками. Странно, что до германских генералов не дошло, что для боев в городе требуется большое число складов, расположенных равномерно по всему городу.
К началу городских боев в Берлине имелось три больших склада с боеприпасами – склад «Марта» в народном парке Хасенхайд (южный сектор Берлина), в парке Грюневальд на Тойфелсзее (западный сектор) и склад «Моника» в народном парке Юнгфернхайде (северо-западный сектор). Когда начались бои, эти склады были заполнены на 80 %. Небольшое количество боеприпасов хранилось на складе в районе парка Тиргартен. Когда возникла угроза советского прорыва с севера, две третьих запасов склада «Моника» были перевезены гужевым транспортом на склад «Марс». Однако 25 апреля случилась катастрофа – склады «Марта» и «Марс» захватили советские войска.
Практически вся структура обороны более чем двухмиллионного Берлина держалась на остатках 56-го танкового корпуса. 16 апреля 1945 г. накануне Берлинской операции весь корпус насчитывал до 50 тысяч человек вместе с тылами. В результате кровопролитных сражений на загородных оборонительных рубежах корпус понес огромные потери и отступил в столицу сильно ослабленным.
К началу боев в самом городе 56-й танковый корпус имел:
18-ю моторизованную дивизию (18.Panzergrenadier-Division) – 4000 человек;
танковую дивизию «Мюнхеберг» («Munncheberg» Panzer Division), сформированную в феврале 1945 г., – до 200 человек, артиллерию и 4 танка;
9-ю воздушно-десантную дивизию (9. Fallschimjager Division) – 4000 человек (войдя в Берлин, дивизия насчитывала около 500 человек и была пополнена до 4000);
20-ю моторизованную дивизию (20. Panzergrenadier Divizion) – 800–1200 человек;
11-ю моторизованную дивизию СС «Нордланд» (11. SS «Nordland» Panzergrenadier Division) – 3500–4000 человек.
Всего: 13–15 тысяч человек.
Таким образом, на первый взгляд столицу защищало 13–15 тысяч человек регулярных формирований армии. Однако это на бумаге, а в реальности картина была удручающей. Например, 20-я моторизованная дивизия уже 24 апреля 1945 г. состояла из 80 % фольксштурмистов и всего 20 % военных.
В 9-й воздушно-десантной дивизии положение было не лучше. Так, около 500 старых солдат были разбавлены новобранцами 16–17 лет или, наоборот, весьма почтенного возраста.
Наиболее боеспособной оставалась 11-я моторизованная дивизия ССР «Нордланд». Как ни удивительно, но именно иностранцы – французы, норвежцы, датчане и др. – оказались наиболее стойкими защитниками Берлина.
В составе 56-го танкового корпуса в Берлин отошли также остатки 408-го народного артиллерийского корпуса (408. Volksartilleriekorps). Численный состав, дошедший до столицы, точно не известен, но настолько мал, что Вейдлинг даже не упомянул его среди своих войск. 60 % орудий, дошедших до Берлина, почти не имели боеприпасов. Первоначально 408-й народный артиллерийский корпус состоял из четырех легких артиллерийских батальонов, двух тяжелых артиллерийских батальонов с трофейными советскими 152-мм орудиями МЛ-20 и одним гаубичным батальоном с четырьмя гаубицами.
Весьма важную роль в обороне Берлина играли орудия 1-й зенитно-артиллерийской дивизии. На момент окружения столицы в составе этой дивизии находилось 342 тяжелых (24–12,8-см, 48–10,5-см, 270–8,8-см) и 249 легких орудий. Слабым местом 1-й дивизии, равно как и всей артиллерии Берлина, была низкая мобильность. Всего в Берлине имелось 8–10 артиллерийских тягачей.
Германское командование поставило зенитной артиллерии следующие задачи:
а) поддерживать бой во внешней заградительной зоне на максимальной дальности (по заранее подготовленным данным);
б) ведя огонь при помощи наблюдательных пунктов («наблюдаемый огонь»), громить войска противника на исходных позициях, скопления танков, уничтожать артиллерийские и минометные батареи;
в) уничтожать танки, ведя огонь прямой наводкой.
Тяжелый башенный зенитный дивизион был оставлен в непосредственном распоряжении командования оборонительным районом Берлина для образования сосредоточенного огня на важнейших направлениях.
Несколько слов стоит сказать о «зенитных башнях» Берлина. Для усиления ПВО от высотных налетов авиации в 1940 г. в центре Берлина началось строительство зенитных артиллерийских башен, вооруженных 12,8-см пушками Flak 40. Самым удобным местом для зенитных башен оказались парки Берлина. Но для обеспечения открытых секторов обстрела необходимо было либо вырубить часть деревьев, либо устанавливать орудия выше их. Немцы выбрали последний вариант – строительство высотных башен для установки на них тяжелых зенитных орудий.
Всего немцы построили в городе шесть башен. Они группировались попарно: башня управления и на расстоянии около 300 метров – орудийная башня. Три группы башен были расположены: 1-я башенная батарея – в парке Фридрихсхайн; 2-я башенная батарея – в парке Тиргартен; 3-я башенная батарея – в парке Гумбольдтхайн.
Берлинский архитектор Таммс спроектировал эти башни и руководил их постройкой. Сооружение башен длилось два года и было закончено в течение 1942 г.
Орудийная башня имела четыре спаренных 128-мм орудия, установленных по углам на верхней площадке, и взвод 3,7-см пушек (3–4 орудия), установленных на площадках специальной галереи, расположенной этажом ниже.
В плане обороны Берлина были определены и задачи зенитных прожекторов. Часть прожекторов была придана опорным пунктам заградительной зоны. Другие прожекторы были установлены на переднем крае обороны («зеленая линия») и впереди него для обеспечения боевых действий наземных войск. Намечалось использовать прямое освещение предполья и «непрямое», под которым подразумевалось освещение низкого облачного покрова (освещение земли рассеянным от облаков светом).
Женщины из прожекторных расчетов были сняты и направлены в распоряжение начальников боевых участков для ухода за ранеными, несения службы связи и пр. На прожекторах остались только мужчины, которых было немного. Поэтому для наземных боев оказалось возможным использовать весьма ограниченное количество прожекторов. Остальные прожекторы были приведены в негодность.
В связи с переходом на наземную оборону организация зенитной артиллерии Берлина подверглась значительным изменениям. Прежде всего было создано 48 зенитно-артиллерийских ударных групп, каждая из которых состояла, как правило, либо из двух тяжелых и трех легких зенитных орудий, либо из двух тяжелых зенитных орудий и трех зенитных пулеметов. Всего в зенитно-артиллерийских ударных группах было 95 тяжелых орудий, 63 легких зенитных орудия и 75 зенитных пулеметов.
Затем были полностью расформированы дупль – и гроссбатареи. Оставлено было всего 39 тяжелых зенитных батарей, включая и три башенные батареи, в каждой из которых было от 4 до 8 орудий.
Большинству батарей были приданы легкие взводы зенитной артиллерии для защиты от атак штурмовиков. Все тяжелые зенитные батареи также получили основную задачу – ведение огня по наземным целям.
Зенитные ударные группы в основном были предназначены для стрельбы прямой наводкой, в частности – по танкам, и располагались у основных дорог и перекрестков. Зенитные же батареи имели главной задачей ведение дальнего огня по заранее подготовленным данным и при помощи наблюдательных пунктов. Для размещения зенитных батарей частично были использованы старые позиции зенитной артиллерии периода 1941–1942 гг., а также стадионы, спортплощадки, парки и пр. Необходимость в бетонных основаниях под зенитные пушки иногда ограничивала выбор места позиции.
Каждая батарея заранее должна была подготовить данные для стрельбы по предполагаемым местам появления наземных целей (танков, пехоты, автоколонн и т. д.). Система огня в целом планировалась зенитно-артиллерийскими начальниками участков по согласованию с общевойсковыми начальниками. Заранее были составлены схемы ведения огня по площади, схемы завес неподвижного заградительного огня, схемы вероятных целей, в частности для перекрестков дорог. Получив схему целей и огневых завес, командиры батарей рассчитывали необходимые данные и наносили их на особые огневые планшеты.
Для стрельбы по наземным целям явилась необходимость в организации наблюдательных пунктов. Их расположили по переднему краю обороны. Связь с наблюдательными пунктами предполагалось держать проволочную и по радио. Для обслуживания наблюдательных пунктов зенитная дивизия, у которой не хватало радиостанций и радистов, получила их через командование оборонительного района. Радиостанции были самых разнообразных типов, радисты – подростки из «фольксштурма», прошедшие всего 2–3-недельное обучение. Все это, конечно, не гарантировало надежности связи с наблюдательными пунктами, но ничего иного уже нельзя было сделать.
Основные склады боеприпасов 1-й зенитно-артиллерийской дивизии находились вне черты города – Фельтене и Тегеле (западнее и северо-западнее Берлина). Учитывая, что доставка боеприпасов в ходе боевых действий будет осложнена, на позицию каждой батареи завезли в среднем до 3000–3600 снарядов. Соотношение снарядов различных типов было примерно такое: с дистанционными взрывателями – 60 %, с ударными взрывателями – 10 %, бронебойных – 30 %.
Зенитные ударные группы были обеспечены из расчета 2000–3000 снарядов на орудие, причем бронебойные снаряды составляли до 50 % всего количества снарядов.
Первый залп по Берлину в 11 ч 30 мин 20 апреля произвел 1-й дивизион 30-й гвардейской пушечной артиллерийской бригады 47-й армии, которым командовал майор А. И. Дзюкин.
Через полтора часа из полосы 3-й ударной армии открыл огонь по предместью Берлина 1-й дивизион 642-го пушечного артиллерийского полка 24-й пушечной бригады 5-й артиллерийской дивизии прорыва.
Еще через полтора часа, в 14 ч 30 мин, вновь из состава артиллерии 47-й армии открыл огонь по северной окраине Берлина 2-й дивизион 207-го пушечного артиллерийского полка 10-й пушечной бригады 6-й артиллерийской дивизии прорыва, а несколько позднее из полосы 8-й гвардейской армии достала до Берлина одна батарея 295-го гвардейского пушечного артиллерийского полка, которым командовал полковник Подольский.
Наконец в 4 часа 21 апреля первые залпы по Берлину произвела артиллерия 5-й ударной армии. Все перечисленные части имели на вооружении 122-мм пушки и 152-мм гаубицы-пушки. В последующие часы и дни по мере приближения к Берлину в обстрел города включались все новые и новые части, вооруженные менее дальнобойными орудиями и минометами.
В начале штурма Берлина имел место необычный случай массирования огня артиллерии. Так, при прорыве второй полосы обороны противника войска 33-й армии встретили упорное сопротивление в сильных опорных пунктах, подготовленных в Маркендорфе и Хоэнвальде. Командующий армией решил прорывать вражескую оборону последовательно, на отдельных участках, с предварительным нанесением сильных огневых ударов максимально возможным количеством артиллерии.
Распоряжением командующего артиллерией армии почти вся артиллерия РВГК, приданная армии, была сосредоточена на участках смежных 16-го и 62-го стрелковых корпусов и управление ею было централизовано.
Для осуществления прорыва обороны противника частями 16-го стрелкового корпуса был намечен участок протяженностью около 1 км (от южной окраины Маркендорфа и далее на юг). К артиллерийскому обеспечению наступления на этом участке была привлечена артиллерия 16-го стрелкового корпуса и вся артиллерия РВГК, сосредоточенная на участке двух корпусов. В результате плотность артиллерии на этом узком участке прорыва была доведена до 700 орудий и минометов на 1 км фронта, чего не было ни в одной операции Великой Отечественной войны. Если их поставить в один ряд, то они и впритык бы не уместились.
После огромной силы удара такого количества артиллерии 16-й стрелковый корпус успешно прорвал сильно укрепленную оборону и овладел Маркендорфом. Затем огонь всей артиллерии РВГК был перенесен на опорный пункт Хоэнвальде на участке 62-го стрелкового корпуса. Совместным ударом артиллерии корпуса и РВГК противник в Хоэнвальде был надежно подавлен, и к исходу 21 апреля части корпуса овладели этим пунктом. Так был прорван второй оборонительный рубеж, опиравшийся на сильные опорные пункты Маркендорф и Хоэнвальде.
С началом боев еще в предместьях Берлина и на его окраинах, где в системе обороны противника преобладали крупные населенные пункты с прочными каменными строениями, приспособленными к обороне, возникла необходимость использовать для стрельбы прямой наводкой орудия крупных калибров, способные разрушать эти прочные оборонительные сооружения. По мере вклинения наших войск в черту города потребность в орудиях крупных калибров для разрушения каменных зданий прямой наводкой возрастала. Например, в 5-й ударной армии, когда начались уличные бои, из трех пушечных бригад армейской артиллерийской группы было изъято по одному дивизиону для разрушения прочных оборонительных сооружений огнем прямой наводкой. В 3-й ударной армии (командующий артиллерией – генерал-майор артиллерии И. О. Морозов) к 23 апреля, помимо всей полковой и дивизионной артиллерии, для выполнения огневых задач прямой наводкой было выделено 33 152-мм орудия и 8 203-мм гаубиц большой мощности.
Но потребность в орудиях крупных калибров в этой армии, уже втянувшейся в черту города, непрерывно росла. Поэтому 24 апреля из 47-й армии, наступавшей в обход Берлина, в 3-ю ударную армию были переданы три тяжелые бригады (124-я габр БМ, 118-я тгабр и 16-я гмбр).
Подавляющее большинство орудий, выделенных для стрельбы прямой наводкой, использовалось в штурмовых группах, созданных для боев в городе. В первые дни уличных боев состав этих групп (в 5-й ударной армии) был следующий: 50–60 автоматчиков, 3–4 станковых и 6–8 ручных пулеметов, 30–37 орудий и минометов (82-мм и 120-мм – 14–18, 45-мм – 3, 76-мм орудий полковой артиллерии – 2, 76-мм орудий дивизионной артиллерии – 8, 122-мм – 2–4, 152-мм – 1–2). В состав некоторых групп включались еще отделение саперов, взвод огнеметчиков и батарея самоходных артиллерийских установок.
В ночь на 22 апреля зенитная артиллерия Берлина впервые открыла огонь по наземным целям. Вели огонь зенитные башни и девять батарей на северо-западных окраинах, обстреливавшие боевые порядки пехоты и танков и ставившие завесы заградительного огня перед «зеленой линией». За ночь было всего израсходовано 792 снаряда.
22 апреля, перерезав окружную автостраду, войска 8-й гвардейской армии вступили в предместья Берлина и получили задачу форсировать реки Шпрее и Даме в районе юго-восточной окраины города. Артиллерийское обеспечение форсирования этих водных преград имело ряд особенностей.
К этому времени в армии была произведена перегруппировка артиллерии. Армейская артиллерийская группа, возглавляемая командиром 3-го артиллерийского корпуса прорыва генералом В. М. Лихачевым, и армейская группа гвардейских минометных частей под командованием командира 2-й гвардейской минометной дивизии генерала М. Н. Богдана были разделены на подгруппы поддержки стрелковых корпусов. В результате 4-й гвардейский стрелковый корпус поддерживали 9 артиллерийских полков, 29-й гвардейский – 10 полков и 28-й гвардейский – только 4 полка. 38-я истребительно-противотанковая артиллерийская бригада вновь составила артиллерийско-противотанковый резерв армии.
В ночь на 23 апреля передовые части 82-й и 88-й гвардейских стрелковых дивизий форсировали реки Шпрее и Даме, захватив вполне исправный мост через реку Шпрее в районе Кепеник. Занятие передовыми частями небольшого плацдарма на западном берегу намного облегчило дальнейшее форсирование реки войсками армии. Главные силы армии начинали форсирование в 10 часов 23 апреля на участках: 4-й гвардейский стрелковый корпус – в районе Шеневейде, 29-й – в районе Кепеник и 28-й – в районе Венденшлос. Артиллерийское обеспечение форсирования проводилось следующим образом.
Командующий армией решил не проводить, как обычно, предварительной артиллерийской подготовки, и она началась одновременно с началом форсирования. На узких участках форсирования была создана плотность артиллерии не менее 200 орудий и минометов на 1 км фронта. Около 20 % всей артиллерии армии было установлено на восточном берегу для стрельбы прямой наводкой. Огонь этих орудий сыграл решающую роль при обеспечении форсирования, так как на западном берегу уже находилась наша пехота и поражать оборону противника в непосредственной близости к нашим частям с закрытых позиций было очень опасно.
После того как основные силы армии переправились на западный берег, артиллерия с закрытых огневых позиций приступила к огневому окаймлению захваченных плацдармов. Для выполнения этой задачи еще с первыми эшелонами пехоты на плацдармы переправились командиры батарей и дивизионов со средствами связи, которые и осуществляли управление огнем артиллерии, находившейся на закрытых огневых позициях на восточном берегу. В начале форсирования противник еще пытался оказать сопротивление, но огнем большого количества орудий, действовавших прямой наводкой, был подавлен. После захвата плацдармов на западном берегу главными силами начала переправляться и артиллерия.
22 апреля продолжала активно действовать германская зенитная артиллерия. За сутки ею было выпущено 16 140 снарядов (калибром 8,8 см и выше). В том числе башенный дивизион израсходовал около 5 тысяч 12,8-см снарядов. В тот же день немцы потеряли свыше 120 тяжелых зенитных орудий, причем не столько от огня советской артиллерии, сколько из-за отсутствия тягачей – орудия приходилось оставлять на позиции.
На следующий день, 23 апреля, зенитная артиллерия немцев выпустила 18 824 снаряда (8,8-см и выше). Было потеряно семнадцать 8,8-см пушек, и более тысячи зенитчиков, оставшихся без материальной части или отставших от своих частей, были направлены в пехоту. Наблюдательные пункты, выставленные для наземной стрельбы, себя не оправдали: проволочная связь была уничтожена артиллерийским и минометным огнем, а радиосвязь с наблюдательных пунктов абсолютно не действовала из-за неумения «радистов» пользоваться радиостанциями. Поэтому огонь зенитной артиллерии велся либо по заранее подготовленным данным, либо прямой наводкой.
В течение 24 апреля войска 8-й гвардейской армии вели успешное наступление на южной окраине Берлина, заняв при этом аэропорт «Адлерсхоф» и пригороды Бриц и Букков. К исходу дня войска армии продвинулись на запад от реки Шпрее на 10–12 км. Начинался период уличных боев непосредственно в Берлине.
Рассмотрим несколько примеров действия советских штурмовых групп. В одном из домов на Левештрассе в Берлине атакующее стрелковое подразделение овладело первым этажом здания, а на верхних этажах закрепились немцы, оказывавшие ожесточенное сопротивление. Наша пехота оказалась вынужденной оставить дом. Тогда саперы под прикрытием огня орудий, стрелявших прямой наводкой, подтащили тол и взорвали дом, похоронив под его развалинами остатки вражеского гарнизона.
В другом случае штурмовая группа получила задачу, действуя из района перекрестка улиц Фриденштрассе и Лансбергштрассе, выйти на Александерплац. Перекресток улиц перекрывался мощной каменной баррикадой, а главные здания были превращены противником в сильные опорные пункты.
Группа состояла из 80 автоматчиков и стрелков, усиленных четырьмя танками, четырьмя 45-мм пушками, шестью 76-мм дивизионными пушками, двумя 152-мм гаубицами, одной 203-мм гаубицей, четырьмя 82-мм и четырьмя 120-мм минометами.
В течение ночи подвезли 203-мм гаубицу и поставили ее против баррикады, а для 76-мм и 152-мм орудий подготовили позиции на удалении 150 м от противника.
В 6 ч 30 мин утра артиллерия с закрытых огневых позиций произвела 20-минутный огневой налет по ближайшей глубине этого района.
С началом огневого налета артиллерии с закрытых огневых позиций орудия, выделенные для стрельбы прямой наводкой, выдвинулись на открытые огневые позиции для разрушения зданий и баррикады.
В течение 20 минут баррикада была разрушена, а пехота овладела угловыми зданиями.
Вслед за пехотой в пролом, образованный в баррикаде, вошли танки и артиллерия. Орудия перемещались попарно, взаимно прикрывая друг друга огнем. К исходу дня задача, поставленная штурмовой группе, была выполнена.
По приведенному примеру можно судить о методах использования артиллерии в боях при овладении крупными населенными пунктами. Эти методы резко отличаются от методов использования артиллерии в полевом бою и требуют огромного напряжения сил орудийных расчетов, тщательного продумывания подготовленных мероприятий, большой и разумной инициативы и самого тесного взаимодействия с пехотой.
В ходе боя орудия, выделенные для стрельбы прямой наводкой, преодолевали огромные трудности при смене позиций.
Как правило, каждая улица, по которой наступали стрелковые подразделения, простреливалась огнем снайперов и автоматчиков, а с дальности в 200 м и фаустпатронами.
В ряде случаев, исходя из сложившейся обстановки, артиллерии приходилось двигаться по улицам, у которых только одна сторона была очищена от противника. В таких случаях расчеты применяли своеобразные тактические приемы.
Так, на одной из улиц Берлина стрелковое подразделение, несмотря на все попытки, не могло овладеть укрепленным зданием и вынуждено было залечь. Дом необходимо было разрушить, но улица простреливалась огнем пулеметов и снайперов откуда-то из глубины. Тогда на эту улицу были выдвинуты два полковых орудия, которые открыли беглый огонь вдоль улицы. После нескольких разрывов улица заполнилась дымом и пылью. Противник был ослеплен. Пользуясь этой своеобразной дымовой завесой, артиллеристы вывели на эту улицу на прямую наводку заранее вооруженную 203-мм гаубицу. Полковые орудия вели беглый огонь до тех пор, пока гаубица не изготовилась к стрельбе. С готовностью гаубицы к ведению огня прямой наводкой полковые орудия были завезены в ближайшие подъезды зданий. 203-мм гаубица, как только немного рассеялся дым, несколькими выстрелами разрушила опорный пункт, и штурмовая группа получила возможность продвигаться вперед.
Нередко, несмотря на продвижение штурмовых групп в глубину обороны противника, поперечные улицы простреливались огнем снайперов, отдельных пулеметчиков и даже орудий с соседних участков, где наша пехота не могла продвинуться.
Для того чтобы обеспечить проезд по этим улицам машин с боеприпасами, артиллеристы на углах поперечных улиц ставили орудия и вели огонь по ближайшим зданиям, временно ослепляя противника.
25 апреля 1945 г. при наступлении наших штурмовых групп по Варшауэрштрассе в Берлине противник, засевший в нескольких прочных каменных зданиях, расположенных на этой улице, сильным пулеметным огнем преградил путь нашей наступавшей пехоте.
В начале боя огонь по огневым точкам противника, укрытым в домах, вела артиллерия, входившая в состав штурмовых групп.
Однако огонь этих орудий положительных результатов не дал. Даже 122-мм гаубица оказалась не в состоянии разрушить прочной кладки каменных зданий. Тогда для разрушения зданий, где укрепился противник, были выдвинуты для ведения огня прямой наводкой четыре 203-мм гаубицы. Огнем этих гаубиц с дальности 200 м в течение нескольких минут было разрушено 11 зданий и уничтожено 20 находившихся там станковых пулеметов.
В другом случае при наступлении наших войск по Блюменштрассе дорогу нашим подразделениям преградил огонь крупнокалиберного пулемета из подвала шестиэтажного здания. Под прикрытием огня автоматов и пулеметов удалось выкатить на прямую наводку 152-мм гаубицу и установить ее в 150 м от здания, откуда противник вел огонь.
Четырьмя выстрелами из 152-мм гаубицы подвал был полуразрушен и засыпан обвалившейся стеной, после чего наша пехота получила возможность продолжать наступление.
Довольно часто орудия крупных калибров применялись для стрельбы прямой наводкой не только потому, что необходимо было разрушить прочные дома и сооружения, превращенные немцами в опорные пункты. С первых же дней боев в Берлине артиллерия оказалась не в состоянии поддерживать огнем стрелковые подразделения с закрытых огневых позиций, так как этому препятствовали высокие здания, мешавшие ведению огня по укрытым в зданиях огневым точкам, почти полная невозможность наблюдать за разрывами снарядов, а также то, что в этих условиях огонь по целям, находившимся в непосредственной близости от наступавшей пехоты и танков, мог привести к поражению своих войск. Поэтому артиллерия вела огонь с закрытых огневых позиций только по целям, расположенным в глубине обороны противника. По целям же, мешавшим продвижению штурмовых групп, артиллерия вела огонь прямой наводкой с открытых огневых позиций.
В отдельных случаях для ведения огня прямой наводкой одновременно применялось довольно большое количество орудий крупных калибров. Так, в одной из армий, действовавших в Берлине по нескольким улицам на фронте около 3 км, на прямую наводку, кроме артиллерии, входившей в состав штурмовых групп, было выдвинуто 14 203-мм гаубиц, 34 152-мм пушки и 12 152-мм гаубиц.
Огонь этих орудий был очень действен. Наряду с этим выявился ряд трудностей, связанных с применением орудий крупных калибров для ведения огня прямой наводкой на улицах городов. Особенно большую трудность представляла подготовка огневых позиций, на которую требовалось много времени.
Обычно занятию огневых позиций для ведения огня прямой наводкой предшествовала длительная и тщательная разведка. Огневые позиции, как правило, занимались ночью или под прикрытием дымов и лишь в отдельных случаях в светлое время суток, когда этого требовала обстановка на данном участке.
Трудность выбора огневых позиций для стрельбы прямой наводкой заключалась в отсутствии подъездных путей, так как большая часть улиц, особенно при овладении Берлином, была завалена обломками разбитых и взорванных зданий. На улицах же с более доступной проезжей частью устанавливать орудия крупного калибра было не всегда возможно, так как создавалась угроза образования пробок. В этом случае танки, самоходно-артиллерийские установки и артиллерия малых калибров вынуждены были бы останавливаться позади орудий крупных калибров, стоящих на огневых позициях, так как в ряде случаев объездных путей не было.
Обычно орудия крупного калибра выдвигались на позиции для стрельбы прямой наводкой лишь после того, как обнаруживалось, что артиллерия, входившая в состав штурмовых групп, не могла разрушить какое-либо прочное здание, укрепленное противником и мешавшее продвижению наших войск. Поэтому часто орудиям крупных калибров приходилось занимать огневые позиции позади артиллерии штурмовых групп.
Такое положение было невыгодно потому, что при стрельбе тяжелых орудий все орудийные расчеты легких орудий, находившихся впереди тяжелых орудий, огня вести не могли; они оставляли свои орудия и укрывались на этот период в развалинах зданий.
Для орудий крупных калибров, привлекавшихся к стрельбе прямой наводкой с целью разрушения отдельных зданий и сооружений, орудийные расчеты в большинстве случаев не производили специального инженерного оборудования огневых позиций. Иногда 203-мм орудия устанавливались за кирпичными стенами, в которых для ведения огня пробивались амбразуры или делались проломы.
Занимая огневые позиции, расчеты 203-мм орудий ограничивались только закреплением бруса. Котлованы не рылись, так как на городских улицах, покрытых асфальтом или камнем, с каменным или бетонным основанием под покрытием, рытье котлована требовало огромной затраты труда, а главное – времени. При наличии времени принимались меры маскировки.
Опыт многочисленных уличных боев, протекавших в самых различных условиях обстановки, показал, что при использовании артиллерии крупных калибров для ведения огня прямой наводкой необходимо было выделять средства для прикрытия орудий и их расчетов. Ввиду того что действия артиллерии, поставленной на прямую наводку, ведутся в интересах пехоты и в интересах общевойскового боя, выделение боевого прикрытия непосредственно из боевых порядков пехоты должно было быть постоянной заботой не только артиллерийских, но и общевойсковых командиров, на участках которых применялись эти орудия. Однако делалось это далеко не всегда.
Выделять прикрытие для артиллерии, особенно крупных калибров, приходилось не только на время занятия орудиями огневых позиций и ведения огня, но и на период после стрельбы. Эта необходимость вызывалась тем, что на улицах Берлина большинство тяжелых орудий, привлекавшихся для стрельбы прямой наводкой, некоторое время после стрельбы оставалось на открытых огневых позициях в непосредственной близости к противнику, который стремился обстреливать их ружейно-пулеметным и автоматным огнем и огнем фаустпатронов.
Противник широко использовал для ведения огня окна и двери домов, слуховые окна на чердаках и крышах. Произведя несколько выстрелов из одного окна, вражеские пулеметчики, автоматчики или «фаустники» переходили к другому окну и оттуда открывали огонь по нашим наступавшим подразделениям.
Таким образом, получалось, что, пока расчет подготавливал свое орудие к открытию огня по обнаруженным целям, последние меняли свое место и открывали огонь из других окон. В этих случаях требовалось не поражение отдельных целей, обнаруженных в здании, а разрушение всего здания. Как показал опыт уличных боев, особенно в таких городах, как Будапешт, Берлин, наилучшим средством подавления и разрушения прочных опорных пунктов оказались орудия крупных калибров, особенно 203-мм гаубицы.
Снаряды этих орудий весом 146 кг при разрушении даже самых прочных сооружений показали высокую эффективность.
Так, на одной из улиц Берлина противник укрепился в здании, имевшем круглую форму, с толщиной стен до 1,5 м. В течение длительного времени по этому зданию вели огонь 152-мм орудия, но разрушить его не могли. Разрушить же это сооружение было необходимо как можно быстрее, так как засевшие в нем пулеметчики и автоматчики противника своим огнем задерживали продвижение целого батальона.
К разрушению этого здания, превращенного противником в опорный пункт, было решено привлечь батарею 203-мм орудий. Десятью выстрелами 203-мм гаубицы, подвезенной к цели на расстояние 250 м, здание было частично разрушено и подожжено. Штурмовая группа ворвалась в горящее здание и полностью уничтожила укрепившегося в нем противника.
В другом случае на одной из улиц Берлина, в его центральной части, наши наступавшие войска, несмотря на решительные действия, не смогли выбить противника из ряда прочных зданий, превращенных противником в сильные опорные пункты. Здания были старинной кладки, с гранитной облицовкой нижних этажей. Выдвинутые на прямую наводку 122-мм гаубицы, входившие в состав штурмовых групп, вели огонь по этим домам, но разрушить их не могли.
Тогда задача по разрушению этих зданий была поставлена командиру батареи 203-мм гаубиц. Выдвинув орудия на открытые позиции, командиры орудий открыли огонь. Выпустив 62 снаряда, батарея разрушила семь каменных зданий, приспособленных противником к длительной обороне. В этих домах огнем артиллерии было уничтожено семь станковых пулеметов; кроме того, под обломками рухнувших верхних этажей было погребено, по показанию уцелевших солдат, захваченных в плен, более 120 немецких солдат и офицеров.
Дальность стрельбы 203-мм гаубиц не превышала в данном случае 200 м. Наводка орудий производилась в средние этажи зданий, так как вести огонь по подвалам и нижним этажам, откуда противник вел огонь по нашим подразделениям, не позволяли груды развалин, заваливших улицы.
Дальность стрельбы орудий крупных калибров, выдвигаемых для стрельбы прямой наводкой в уличных боях, особенно – в боях за Берлин, в большинстве случаев составляла 150–300 м и лишь в отдельных случаях достигала 500–600 м. При стрельбе с таких дальностей 203-мм снаряды пробивали любую стену зданий и сооружений, разрывались внутри здания, нередко вызывали пожары и уничтожали все живое, находившееся на этажах.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.