23. Командировка в Берлин
23. Командировка в Берлин
17 мая 1939 г. в Москве был арестован управляющий трестом «Бюробин» (Бюро по обслуживанию иностранных представительств) Александр Матвеевич Добров. Ему было предъявлено обвинение в шпионской деятельности в пользу германской и английской разведок. Следствие длилось год и закончилось 19 июня 1940 г. вынесением приговора — к расстрелу. Так погиб один из талантливых негласных сотрудников Иностранного отдела ОГПУ.
В основу обвинения следствие положило два имевших место факта: неофициальная встреча Доброва в 1931 году в Берлине с руководством национал-социалистской партии и установление им в том же году связи с английской разведкой. Вокруг этих фактов следователями была сфабрикована внешне довольно складная история «падения» советского гражданина. Сочинить ее было несложно, имея в виду, что Александр Матвеевич учился в Швейцарии, работал там же, затем — в Германии, имел широкие связи в немецких деловых кругах.
На закрытом заседании Военной коллегии Верховного Суда СССР, состоявшемся 19 июня 1940 г. под председательством армвоенюриста Ульриха, Добров виновным себя не признал и показал, что шпионской деятельности против СССР не проводил, а был честным советским разведчиком. Правда, на предварительном следствии от него сумели добиться «признания» в результате избиений.
На суде он заявил, что с 1929 года был секретным сотрудником ИНО ОГПУ и, выполняя задания советской разведки, действительно установил в 1931 году в Берлине связь с руководящими деятелями национал-социалистской партии Розенбергом и Зивертом, а также «завербовался» в английскую разведку. Однако это заявление было проигнорировано и следователями, и судьями. Приговор был предопределен.
Кто же такой был А.М. Добров и что происходило в действительности? Найти ответы на эти вопросы сегодня нелегко. В архивах бывших органов госбезопасности нет его личного и рабочего дела. Видимо, они были уничтожены, чтобы замести следы ложных обвинений. Тем не менее, после тщательных поисков в архивах удалось обнаружить отдельные документы, по которым можно восстановить действительное лицо Доброва и ту пользу, которую он принес внешней разведке своей страны.
Александр Матвеевич родился в 1879 году. По окончании Московского высшего технического училища в 1906 году выехал для продолжения учебы в Мюльхаузен (Швейцария), получил диплом инженера по химической обработке текстильных изделий. В 1907 году переехал в Базель, некоторое время работал там на красильной фабрике. В том же году вернулся в Россию, работал на различных предприятиях текстильной промышленности. По роду работы был связан с представителями немецкой фирмы «Фарбверке», имевшей свои интересы в России. Был хорошим специалистом.
В период, когда Добров обратил на себя внимание органов внешней разведки, он работал старшим инженером текстильного директората ВСНХ РСФСР. Его знания, жизненный опыт и связи в Германии, видимо, и послужили основанием для ИНО ОГПУ привлечь его в 1929 году к секретному сотрудничеству. Отсутствие архивных материалов не дает возможности получить представление, как он использовался внешней разведкой в начальный период. Но, видимо, сотрудничал честно и проявил себя способным разведчиком, так как в 1931 году был избран для выполнения особо секретного задания, которое разведка могла поручить только очень надежному, способному и проверенному на деле человеку.
В июне 1931 года разведка организует выезд Доброва для «лечения» на один из курортов Чехословакии, откуда он должен был неофициально посетить Берлин для выполнения трех весьма рискованных задач:
— выйти на верхушку нацистской партии и установить постоянную связь с ее представителями с целью получения информации;
— установить связь с английской разведкой и «подставить» себя для вербовки;
— установить связь с представителями белой эмиграции в Берлине и получить их явки в СССР.
В Москве для Доброва была отработана легенда. Он должен был действовать, выдавая себя за одного из руководителей якобы существующей в СССР контрреволюционной организации, которая ищет поддержки и финансовой помощи в антисоветских кругах за границей. Эта роль, судя по сохранившимся документам, ему неплохо удалась.
Путь Доброва на чехословацкий курорт лежал через Берлин. Здесь он связался со знакомым ему по прежней, в том числе дореволюционной, работе представителем фирмы «Фарбениндустри». Несколько дней жил у него, рассказывал о жизни в «советском аду», давал понять, что представляет некую «контрреволюционную организацию», и намекал на желание познакомиться с Гитлером как руководителем наиболее ярко выраженной антибольшевистской партии в Германии. С тем он и отбыл на курорт.
Однако через 15 дней Добров уже из Чехословакии вновь приезжает в Берлин, и знакомый из «Фарбениндустри» представляет его тесно связанному с нацистами профессионалу-разведчику Гаральду Зиверту. Зиверт — прибалтийский немец, служил в абвере и был близок к нацистам, а позднее — после прихода Гитлера к власти — стал руководителем русского отделения Иностранного отдела НСДАП. Зиверт дружил с одним из вождей нацистов — Альфредом Розенбергом, с которым вместе учился в Риге и состоял в одном студенческом союзе.
Зиверт предлагает Доброву на время пребывания в Берлине поселиться у него. Беседуя с ним, Добров дает понять о своих «антисоветских настроениях», рассказывает о «контрреволюционной организации» и подводит хозяина к мысли о желательности встречи с кем-либо из руководящих деятелей НСДАП. О том, что происходило дальше, свидетельствует любопытный документ, сохранившийся в архивном деле агента А/270 (Курта фон Поссанера).
Когда Поссанер явился 16 ноября 1931 г. в постпредство СССР в Берлине и предложил свое сотрудничество, в качестве главного доказательства искренности своих намерений он передал собственноручно написанную информацию о советском гражданине. «Примерно 20–25 июня 1931 г., — писал фон Поссанер, — к Гаральду Зиверту явился один член Высшего совета народного хозяйства. Зиверт говорил мне, что этот господин во что бы то ни стало хочет иметь встречу с Гитлером, вождем Национал-социалистской партии Германии.
По соображениям конспирации мне не назвали его фамилию. На ужине у Зиверта (у которого он остановился без прописки) я познакомился с ним лично. Он извинился, что не может назвать мне свою фамилию, однако Гитлеру он удостоверит свою личность (я поставил ему такое условие, в противном случае отказывался организовать встречу).
После этого я узнал, что он является руководителем одной контрреволюционной организации в Советском Союзе, верхушка которой находится на советской службе. Сам он получил инженерный диплом в Швейцарии, является русским доцентом и членом Совета народного хозяйства.
В июне он находился на лечении на одном чехословацком курорте (Карлсбад или Франценсбад) и свое лечение, вернее отпуск, использовал для поездки в Берлин, чтобы вступить в связь с Гитлером. Ему рекомендовали обратиться к Гаральду Зиверту».
Далее Поссанер сообщал, что он устроил русскому незнакомцу встречу с Гитлером, за что последний его благодарил. Пожалуй, это единственное, в чем Поссанер погрешил против истины. Гитлер действительно согласился на встречу с Добровым в Мюнхене, но затем уклонился от нее, поручив поговорить с Добровым Розенбергу
Знакомство Доброва с Розенбергом состоялось в берлинском ресторане при отеле напротив вокзала Ангальтербанхоф. На встрече присутствовал также Зиверт. Разговор, продолжавшийся два часа, шел о создании в СССР фашистской партии. Розенберг давал подробные советы. Была также обсуждена техника дальнейшей связи Доброва с руководством нацистов через Зиверта.
Получив такое сообщение от фон Поссанера, берлинский резидент немедленно проинформировал Центр и просил сообщить, «достаточны ли данные о «члене ВСНХ» для раскрытия этой личности». Одновременно резидент сообщил, что дал в Прагу телеграмму с просьбой срочно проверить, лечился ли в июне 1931 года в Карлсбаде или Франценсбаде человек с приметами, сообщенными фон Пос-санером.
На этом в деле фон Поссанера обрываются сведения о Доброве. Обнаружена лишь короткая запись от руки на бланке ИНО ОГПУ от 26 ноября 1931 г.: «Справка. Артур предложил Петру немедленно прекратить разработку задания Берлина об установке человека ВСНХ, якобы лечившегося в Франценсбаде или Карлсбаде. Верно (подпись неразборчива)». Артур — начальник ИНО А.Х. Артузов, Петр — резидент ИНО в Праге. Уже в другом архивном деле было обнаружено сообщение из Праги о том, что резидентура получила телеграмму из Берлина и начала поиск человека из ВСНХ, однако по получении из Москвы телеграммы № 1404 эта работа была прекращена.
Все говорило о том, что речь идет о чрезвычайно секретном лице, выполнявшем задание ИНО ОГПУ. Что же было дальше? В своем заявлении на суде Добров рассказал, что по возвращении с курорта в Москву он доложил о своей встрече с Розенбергом и Зивертом сотруднику ИНО по фамилии Дмитриев. Ему же он передал полученную от Зиверта программу партии НСДАП. Был ли такой сотрудник? Да, был. В архивном деле Зиверта сохранилась служебная записка на имя Артузова за подписью помощника начальника экономического управления ОГПУ Дмитриева, в которой речь идет о Доброве. «В бытность нашего источника за границей, — пишет Дмитриев, — источнику удалось связаться с Зивертом и с известным вам лицом, также деятелем национал-фашистской партии».
Далее в записке содержится просьба проверить через возможности ИНО в Берлине, как отнеслись к источнику (имеется в виду Добров) Зиверт и его окружение. «Все наши мероприятия по разработке на данной стадии упираются исключительно в вопрос о степени доверия к нашему источнику со стороны Зиверта и других членов национал-фашистской партии». Записка датирована 14 июля 1932 г. Это значит, что работа по созданию через Доброва канала для получения информации из руководства нацистов продолжалась и в 1932 году.
Для выполнения задания по выходу на английскую разведку Добров использовал проживавшую в Риге знакомую ему русскую актрису Ольгу Танину. Видимо, ИНО было известно, что Танина является двоюродной сестрой английского разведчика Эдуарда Кару, действовавшего в Риге.
В расчете, что Танина сообщит об этом Кару, Добров направил ей из Берлина письмо, которое начиналось словами: «Наконец-то я вырвался из «Советского Рая» и дышу гнилым капитализмом». Одной этой фразы было достаточно, чтобы Танина передала письмо Кару, сказав, что его автор — «инженер, на очень хорошем счету в Союзе и хороший друг». Получив рекомендательное письмо от Таниной, Кару сразу же выехал в Берлин для встречи с Добровым.
На этой встрече Добров так расписал свои «настроения» и «планы вредительства» в СССР, что английский разведчик сразу дал согласие на оказание ему помощи и договорился о связи через одно из иностранных посольств в Москве.
Не менее убедительным при изложении своей легенды «контрреволюционера» был Добров и в беседах с руководящим деятелем «Братства русской правды» Александром Кольбергом. Договорившись с этим представителем белой эмиграции в Берлине о встрече, Добров рассказал, что действует не лично от себя, а представляет группу, связанную ранее с «Промпартией» и занимающуюся вредительством и саботажем в промышленности СССР. Он просил Кольберга осветить ему положение в белых эмигрантских кругах и снабжать его группу антисоветской литературой.
Кольберг все принял за чистую монету и договорился с Добровым об условиях дальнейшей связи и способах переправки эмигрантской литературы в Москву. За эту доверчивость Кольберга впоследствии отчитал в письме один из руководителей белой эмиграции, напомнив ему об успешном проведении чекистами операции «Трест».
Столь разноплановые задачи делали весьма рискованным и сложным их выполнение. Но они объединялись общей легендой: «контрреволюционер» ищет поддержки для своей организации в различных антисоветских кругах за границей. Добров как нельзя лучше подходил для этой роли и превосходно сыграл ее.
В архивах сохранились отрывочные сведения всего лишь об одной командировке в Берлин, но она была насыщенной и результативной. А.М. Добров честно и на высоком профессиональном уровне выполнял задания внешней разведки своей страны.
Доброе имя этого трагически погибшего человека, значившегося в делах ИНО как «Гутман», было восстановлено в 1958 году. По определению Военной коллегии Верховного Суда СССР от 21 января 1958 г. приговор 1940 года в отношении А.М. Доброва был отменен за отсутствием состава преступления.