Выбор позиции для сражения

Выбор позиции для сражения

Генерал Л. Л. Беннигсен:

«За отсутствием удобной позиции мы продолжали 20 августа (1 сентября) отступление по большой Московской дороге и подошли 22 августа (3 сентября) к Бородино».

Этот факт не нуждается в перепроверке. Именно 22 августа (3 сентября) 1812 года объединенная русская армия, отступавшая от Смоленска, расположилась у деревни Бородино, что в 125 километрах от Москвы. Там-то М. И. Кутузов и решил дать генеральное сражение, откладывать которое дальше уже не было никакой возможности.

Адъютант Барклая В. И. Левенштерн:

«Кутузов, узнавший настроение народа и армии, решил тотчас дать неприятелю сражение и сделать все возможное для спасения Москвы».

Понимали, что теперь-то сражение неизбежно, и в наполеоновской армии.

Командир батальона 3-го (вестфальского) линейного полка Фридрих-Вильгельм фон Лоссберг:

«Что касается сражения, то все признаки указывают на то, что Кутузов <…> назначен главнокомандующим ввиду недовольства общественного мнения действиями Барклая, и что Кутузову дано поручение дать сражение для спасения Москвы; кроме того, говорят, что русская армия, находящаяся против нас, получила значительное подкрепление».

Обер-квартирмейстер 6-го корпуса И. П. Липранди:

«Дать битву до Москвы, по соображениям главнокомандующего, было необходимо».

Итак, позиция для генерального сражения была выбрана у деревни Бородино.

Считается, что 22 августа (4 сентября) М. И. Кутузов лично объехал эту позицию и одобрил ее. Впрочем, некоторые участники сражения утверждают совершенно другое.

Генерал И. Ф. Паскевич:

«В Можайске Кутузов встретил генерала Беннигсена, который, ничем не командуя, ехал позади армии. Назначив его начальником штаба армии, Кутузов поручил ему отыскать позицию, Беннигсен избрал Бородинское поле».

Выходит, позицию выбрал Л. Л. Беннигсен? Но начальник главного штаба М. И. Кутузова, со своей стороны, категорически отрицает это.

Генерал Л. Л. Беннигсен:

«В представленном мною князю Кутузову донесении я не говорил о Бородино, как о выгодной позиции, но полковник Толь, назначенный главнокомандующим на должность генерал-квартирмейстера, избрал ее для сражения».

^{Л. Л. Бенингсен (худ. Дж. Доу)}

Адъютант Барклая В. И. Левенштерн:

«Он [Кутузов. — Авт.] решил, так сказать, выполнить план генерала Барклая, но не счел удобным остаться на позиции при Царево-Займище; он искал более сильную позицию, и полковник Толь избрал таковую близ Можайска».

Получается, что выбрал позицию не главнокомандующий М. И. Кутузов, не генерал от кавалерии Л. Л. Беннигсен, а генерал-квартирмейстер главного штаба К. Ф. Толь, то есть человек, находившийся в тот момент в чине простого полковника.

^{К. Ф. Толь}

Офицер штаба 1-го кавалерийского корпуса Карл фон Клаузевиц:

«Автор не раз беседовал на эту тему с полковником Толем, и он не сомневается, что русская армия под Бородино построилась главным образом по указаниям этого офицера».

Странный все же Кутузов полководец: под Аустерлицем диспозицию за него составлял Франц Вейротер, при Бородино — Карл Федорович Толь. А этот последний — что это был за человек?

Генерал Л. Л. Беннигсен:

«Служа продолжительное время по квартирмейстерской части, он приобрел тот навык, который эта служба дает всякому мало-мальски интеллигентному офицеру, чтобы руководить движением нескольких колонн; но она не дает ни надлежащей опытности, ни правильного взгляда относительно выбора позиции и ведения боя, в особенности при действии против такого врага, как Наполеон, и которые необходимы, чтобы нести столь видные и ответственные обязанности. При выборе позиции он удовольствовался тем, что его фронт был прикрыт жалкими речушками, которые везде можно было перейти вброд, оставив оба фланга без поддержки и не защитив их укреплениями, в предположении, что нескольких жалких укреплений, сооруженных наспех, будет достаточно, чтобы прикрыть их. Я должен заметить, кстати, что офицер не виноват, если у него нет верного взгляда на вещи, — это может дать ему только время, случай и опыт, если только он не обладает от природы выдающимися дарованиями, что бывает очень редко. Но я скажу, что офицер виноват, если самодовольство и самолюбие настолько ослепляют его, что он не хочет следовать мудрым советам и не желает поучаться опытом других лиц. Он виновен вдвойне, если он делает это из каприза, подвергая опасности судьбу армии во время тех уроков, какие ему дает неприятель и которые обыкновенно обходятся слишком дорого монарху и государству. Примером того может служить Бородинская битва».

Кстати сказать, человеку, о котором сказаны эти слова, в 1812 году было всего 35 лет.

А еще имеются свидетельства о том, что позицию у деревни Бородино выбрал и не К. Ф. Толь вовсе, а генерал М. С. Вистицкий, оттесненный Толем на второй план, и даже обер-квартирмейстер 3-го корпуса М. Н. Гартинг. Впрочем, реальных подтверждений этому нет.

Обер-квартирмейстер 6-го корпуса И. П. Липранди:

«Кто избрал позицию при Бородине? Конечно, Вистицкий, а Беннигсен и Толь ее одобрили. Может быть, Гартинг был употреблен для обозрения ее частностей».

А что же насчет того, что М. И. Кутузов лично объехал позицию?

Генерал Л. Л. Беннигсен:

«Полковник Толь овладел умом князя Кутузова, которому его тучность не позволяла самому производить рекогносцировку местности ни до сражения, ни после него».