Плен

Плен

В плену Корнилов был первоначально помещен в замок Нейгенбах, близ Вены, а затем перевезен в Венгрию, в замок князя Эстергази в селении Лека. Несмотря на прекрасный уход и лечение, раны заживали медленно. До конца своей жизни генерал прихрамывал, а его левая рука работала очень плохо.

Плен для генерала в те годы сегодня может показаться чуть ли не курортом. Неплохое питание, медицинский уход, возможность пользоваться услугами денщика, делать покупки. В принципе можно было бы и вовсе получить свободу, дав подписку о дальнейшем неучастии в боевых действиях. Но Лавр Корнилов имел твердые понятия о чести и воинском долге. Он страшно томился в плену, рвался к боевой деятельности. К тому же не давало покоя его неудовлетворенное честолюбие. Лавр Георгиевич не мог смириться с тем, что в возрасте 45 лет пришел конец его военной карьеры.

Русские солдаты в австрийском плену.

…Замок Лека был очень хорошо охраняем. Вместе с Корниловым в нем находился и возвратившийся на службу с началом войны генерал Е. И. Мартынов, разведывательный планер которого был сбит противником над Львовом. Пленных генералов периодически посещали главнокомандующий венгерской армией эрцгерцог Иосиф и другие высшие чины Венгерской армии, которые считали своим долгом лично познакомиться с русскими генералами и высказать им свое уважение, как мужественным солдатам.

Однажды, прогуливаясь по селению Лека, Лавр Георгиевич увидел идущую строем группу солдат 48-й дивизии в сопровождении нескольких австрийских конвоиров. Он приказал конвоирам остановить строй, и обратился с приветствием к бывшим своим подчиненным. После этого солдаты бросились к своему командиру, начали обнимать его, а затем подбрасывать на руках. Конвоиры молча смотрели на это, не вмешиваясь.

Пленный Л. Г. Корнилов беседует с главнокомандующим Венгерской армией эрцгерцогом Иосифом Габсбурским.

Вначале в госпитале, а потом уже в крепости Корнилов занимался совершенствованием своего немецкого языка, а также изучал быт и нравы австрийской армии. И в этом деле австрийское командование пошло ему навстречу. В обучение Корнилову был выделен солдат – бывший учитель немецкого языка, а также офицер-австриец, который знакомил Лавра Георгиевича с состоянием австрийской армии.

Едва оправившись от ран, генералы Корнилов и Мартынов решили бежать. План был и прост, и сложен. Решили вместе с находившимся в плену русским военным авиатором Васильевым захватить стоявший в поле недалеко от селения аэроплан и на нем совершить побег. Благо в дневное время в селение им разрешалось выходить без охраны, а стоявший в поле аэроплан охранялся одним солдатом из инвалидной команды. Но эта попытка не удалась по той причине, что о ней стало известно и другим русским офицерам, содержавшимся в замке, и кто-то из них сообщил об этом австрийскому командованию.

Весной 1916 года пленники снова задумали бежать, но теперь уже пешим порядком. Для безопасного передвижения по стране нужны были документы. Решили подкупить кастеляна замка. Однако тот доложил обо всем своему начальнику. Австрийский полковник произвел дознание и конфисковал найденный в комнате Мартынова штатский костюм. Корнилов же остался в стороне, благодаря тому, что его имя при разговоре с кастеляном не упоминалось. После этого инцидента охрана была усилена. Побег из замка Лека стал практически невозможным.

Л. Г. Корнилов в плену.

Корнилову стало известно, что у нескольких русских офицеров, находившихся в лагере в селении Кассек, имеются надежные документы. Лавр Георгиевич задумал совершить побег из лагеря-госпиталя, расположенного в Кассеке. Для того чтобы попасть туда, он почти перестал есть, пил крепко заваренный чай-чефир, вызывая тем самым частое сердцебиение. В июне 1916 года его наконец-то положили в кассекский госпиталь. Спустя некоторое время был послан туда же и его вестовой Дмитрий Цесарский. В госпитале работал русский врач Гутковский, и Лавр Георгиевич посвятил его в свои планы. Через него Корнилову удалось за двадцать тысяч крон золотом договориться с фельдшером чехом Францом Мрняком, который взялся добыть нужные документы и довести Лавра Георгиевича до железнодорожной станции Карасбеш, откуда тот поездом планировал добраться до румынской границы (напомню, что Румыния была союзницей России во время Первой мировой войны, но в июле 1916 года она еще в войне не участвовала).

И вот 29 июля 1916 года в форме австрийского ландштурмиста, с соответствующими поддельными документами, в сопровождении Мрняка Лавр Георгиевич среди белого дня покинул замок Нейгенбах. Доктор Гутковский и другие русские офицеры тщательно скрывали побег генерала. Денщик Корнилова Д. Цесарский лег в его кровать и укрывшись с головой, изображал спящего.

Хватились Корнилова лишь через несколько дней. Во время отпевания умершего в лагере русского офицера генерал не явился на ритуальную церемонию, а такое отношение к памяти боевого товарища считалось чрезвычайным происшествием. Также оказалось, что чех Мрняк перед свои уходом написал письмо своему отцу, но почему-то забыл его отправить, и это письмо было найдено.

К тому времени беглецы уже достигли по железной дороге станции Карансебаш, откуда они должны были пешком добираться до румынской границы. Уйдя в горы, Корнилов и Мрняк переоделись в штатское платье, которое они до сих пор носили в своих ранцах, и начали выдвижение к границе. При этом они шли медленно, избегая патрулей и застав, сторонясь проезжих дорог, питаясь кореньями и лесными ягодами.

Около села Барло измученный голодом чех не выдержал и решил зайти в этот населенный пункт в поисках пищи. Корнилов остался его ждать в лесу. Но Мрняку не повезло. На улице села он был остановлен жандармами, которые уже знали о побеге из замка Нейгенбах. Его судили и приговорили к смертной казни через повешение, но впоследствии наказание было заменено заключением в тюрьме на двадцать пять лет.

Австрийцы, поняв, что Корнилов скрывается где-то поблизости, начали прочесывать местность. Но Лавр Георгиевич смог ускользнуть от погони. На несколько дней он нашел приют и помощь в шалаше пастуха-славянина, который и довел его до границы, а также указал наиболее удобный участок для ее преодоления, которым пользовались контрабандисты.

В ночь 18 августа Л. Г. Корнилов перешел австро-румынскую границу и уже не таясь начал движение по территории этой страны. В то время полиция Румынии, в частности, была занята и тем, что отлавливала на территории страны русских и австрийских дезертиров, не желавших сражаться на фронтах Первой мировой войны и искавших спасения в нейтральных сопредельных странах. Время от времени пойманных дезертиров для установления их личности под конвоем провожали в специальные фильтрационные лагеря.

Плакат «Помощь пленным» периода Первой мировой войны.

Корнилов также не избежал такой участи. Он был задержан румынскими полицейскими и включен в группу дезертиров. 28 августа эта группа прибыла в румынский город Турну-Северян, где находилась центральная комендатура.

Очевидцы так описывают последующие события. «Ранним утром 28 августа 1916 года на запыленную площадь румынского городка Турну-Северян пригнали группу русских солдат, то ли бежавших из австрийского плена, то ли дезертиров. Изможденные, оборванные, босые, они выглядели усталыми и угрюмыми. Вышедший к ним русский штабс-капитан объявил, что Румыния только что вступила в войну с Германией и Австро-Венгрией и что после проверки все они будут переданы в формирующуюся здесь часть для отправки на фронт.

Он уже было собирался уходить, как вдруг от строя отделился небольшого роста, тощий, заросший рыжеватой щетиной пленный. Подойдя к офицеру, он резким охрипшим голосом крикнул:

– Постойте! Я скажу, кто я!

«Наверное офицер – подумал капитан. Нехорошо я эдак – всех сразу под одну гребенку…»

– Вы офицер? – спросил он как можно участливее. – В каком чине?

Человек стоял перед ним покачиваясь, и спазматические, булькающие звуки вырывались у него из горла. Наконец он овладел собой и громко произнес:

– Я генерал-лейтенант Корнилов! Дайте мне приют!

31 августа Л. Г. Корнилов был уже в Бухаресте, оттуда через Киев выехал в Могилев. В Ставке его принял царь, вручив ранее пожалованный орден Святого Георгия 3-й степени. Всего в австрийском плену Лавр Георгиевич пробыл 1 год, 3 месяца и 19 дней.

Бежавший из плена командир дивизии стал весьма популярен в России, он даже вызвал взрыв национальной гордости. Репортеры всех мастей брали у Лавра Георгиевича интервью. Его портреты печатались в иллюстрированных журналах. В Петрограде Корнилова чествовали юнкера Михайловского училища, которое Лавр Георгиевич когда-то закончил. Один из них прочитал в его честь стихи собственного сочинения. Сибирские казаки из станицы Каркалинской, к которой был приписан Корнилов, прислали земляку золотой нательный крест.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.