Предисловие

Предисловие

Привлечение командного состава старой русской армии к военному строительству и защите Советской Республики от объединенных сил международного империализма и внутренней контрреволюционных сил представляет собой важнейший аспект общей проблемы использования знаний и опыта буржуазно-дворянской интеллигенции в различных областях народного хозяйства и управления в интересах Советского государства.

Первостепенное значение привлечения на сторону Советской власти бывших генералов и офицеров объясняется тем, что в условиях острого недостатка своих военных кадров (особенно высшего и старшего звеньев) и при отсутствии необходимого времени для их подготовки из среды рабочих и трудящихся крестьян необходимо было в кратчайший срок создать сильную регулярную Красную Армию, способную отстоять социалистическое Отечество от империалистических интервентов и белогвардейцев. В июле 1918 г., когда вокруг Советской России замкнулось кольцо фронтов, В.И. Ленин подчеркивал, что судьбу революции «решает военное положение, решает война (гражданская) решает военный исход»[1].

Заслуга теоретической разработки принципиальных положений рассматриваемой проблемы и их реализации на практике принадлежит В.И. Ленину. Он обосновал необходимость использования культурного наследия капитализма в интересах социалистического строительства: вопрос о буржуазных специалистах «стоит в армии, в промышленности, в кооперативах, стоит везде», поэтому «нам нужны в большем и большем, против прежнего, числе инженеры, агрономы, техники, научно-образованные специалисты всякого рода». При этом, писал В.И. Ленин, следует «не только сломить» их «какое бы то ни было сопротивление», но и «заставить работать в новых организационно-государственных рамках»[2].

Решение этой важной задачи осложнялось тем, что значительная часть буржуазных специалистов либо заняли по отношению к Советской власти выжидательную позицию, либо оказались в стане ее врагов, ибо в кругах буржуазных специалистов были очень сильны тенденциозные представления о том, что победа социалистической революции в России несет с собой лишь всеобщее разрушение и крушение многовековой русской культуры, науки, искусства, традиций и т. д., что российская интеллигенция обречена на гибель. Значительная часть буржуазной интеллигенции не поняла того, что социалистическая революция, критически осмысливая наследие прошлого, стремилась все самое ценное и полезное из него поставить на службу новому обществу.

Процесс привлечения буржуазных специалистов на службу Советской власти был весьма сложным. В.И. Ленин определил его как одну из форм классовой борьбы[3], своеобразие которой состояло в том, что, во-первых, это была борьба «не с интеллигенцией как таковой, а борьба за интеллигенцию», во-вторых, эта борьба включала в себя проведение работы «по изменению отношения к интеллигенции со стороны рабочего класса, трудящихся масс»[4]. Необходимо было также преодолеть внутри партии негативное отношение к самой идее привлечения буржуазных специалистов к социалистическому строительству. Часть коммунистов, даже находившихся на руководящих постах, не только не разделяли ленинского положения о возможности привлечения буржуазных специалистов, в том числе бывших генералов и офицеров, даже при условии установления всестороннего контроля за их деятельностью со стороны рабочего класса, но и вообще исключали сотрудничество с буржуазными специалистами в любых формах.

Коммунистическая партия и Советское правительство не строили иллюзий в отношении того, что многие буржуазные специалисты настроены по отношению к Советской власти враждебно. И тем не менее они сознательно шли на риск и, привлекая к сотрудничеству нужных специалистов, несмотря на их политические убеждения, предоставляли им крупные посты в отраслях народного хозяйства, в армии, в области науки и культуры и т. д. «Мы прибегали к помощи буржуазных специалистов, — говорил В.И. Ленин, — которые насквозь проникнуты буржуазной психологией и которые нас предавали и будут предавать еще годы. Тем не менее… у нас есть закаленность в борьбе, есть силы, единство, и мы должны идти путем организационной работы, используя знания и опыт этих специалистов. Это необходимое условие, без которого социализма построить нельзя»[5]. Важно отметить, что Советская власть привлекала к сотрудничеству даже лиц, которые, не приняв Октябрьскую революцию, ушли в лагерь ее врагов и с оружием в руках боролись против Республики Советов, но затем в силу разных причин признали свои ошибки и заблуждения. В.И. Ленин указывал: «Всякий, кто хочет работать, нам ценен»[6].

В общий проблеме привлечения буржуазных специалистов к сотрудничеству с Советской властью весьма важным является вопрос, какое место в мероприятиях Коммунистической партии и Советского государства по отношению к ним занимали элементы принуждения. Он приобретает особую остроту в связи с тем, что в работах историков, от белоэмигрантских начала 20-х годов и до вышедших за рубежом в наше время, в различных вариациях проводится мысль о том, что сразу же после Октябрьской революции для буржуазно-дворянской интеллигенции и специалистов начался «путь на Голгофу»: массовые репрессии в качестве «главного метода» воздействия на них «со стороны государственной власти. В результате этих репрессий большевики якобы уничтожили большую и лучшую часть буржуазно-дворянской интеллигенции, а ту сравнительно небольшую ее часть, которая не эмигрировала и была вынуждена по разным причинам остаться в России, заставляли лишь мерами принуждения служить Советской власти (бывших офицеров, в частности, служить в Красной Армии «под дулом наганов Чека»)[7].

Но даже в условиях гражданской войны, контрреволюционных восстаний, заговоров и многочисленных фактов измены, в том числе и со стороны военных специалистов, Советская власть требовала от своих карательных органов особой осмотрительности при привлечении к ответственности представителей буржуазно-дворянской интеллигенции. Так, 11 декабря 1918 г. было издано постановление Совета Рабоче-Крестьянской Обороны о порядке ареста ВЧК сотрудников советских учреждений и предприятий[8]. Во исполнение этого постановления был издан приказ Президиума ВЧК от 17 декабря 1918 г., в котором говорилось, что «к аресту специалиста надо прибегать лишь тогда, если установлено, что его работа направлена к свержению Советской власти. Арестовать же его лишь за то, что он бывший дворянин, что когда-то он был работодателем и эксплуататором, нельзя, если он исправно работает»[9].

Правда, при проведении карательных мер, как отмечает С.А. Федюкин, «не удалось совершенно избежать ненужных жертв, ошибок, несоответствия меры вины мере наказания»[10].

«Немало царских генералов и офицеров, — писал М.Д. Бонч-Бруевич, — стало жертвами красного террора, явившегося неминуемым ответом на проводившийся белыми и интервентами массовый террор»[11]. Одной из причин подобного положения, и на это неоднократно указывал В.И. Ленин, было то, что местные партийные и советские органы допускали ошибки в проводимых ими мероприятиях по отношению к буржуазно-дворянской интеллигенции, в основе которых лежало «неумелое пользование властью»[12]. Так, часть партийных и военных работников (К.Х. Данишевский, Н.В. Крыленко, М.Я. Лацис и др.) считали, что в борьбе с контрреволюцией следует руководствоваться не какими-либо юридическими нормами, а лишь «принципом политической целесообразности и правосознанием коммунистов»[13], основанными исключительно на социальной и классовой принадлежности обвиняемого, без доказательства его прямой вины по отношению к Советской власти. За опубликование статей, авторы которых придерживались подобных взглядов, журналы «Красный террор» и «Вестник ВЧК» по указанию ЦК партии были закрыты[14].

Советская власть располагала достаточными возможностями, чтобы силой заставить служить себе буржуазных специалистов. Однако изучение проблемы решительно опровергает тезис о том, что путем одного принуждения и насилия можно было обеспечить сотрудничество многих десятков тысяч человек с Советской властью. «Здесь… одним насилием, — указывал В.И. Ленин, — ничего не сделаешь. Тут, в добавление к насилию… нужна организованность, дисциплина и моральный вес победившего пролетариата, подчиняющего себе и втягивающего в свою работу всех буржуазных специалистов!»[15]. Вот почему В.И. Ленин особенно настойчиво ставил вопрос о непринудительных путях и способах вовлечения буржуазных специалистов в строительство социализма. Для этого требовалось заинтересовать их в сотрудничестве с Советской властью, прежде всего путем создания для них лучших материальных условий[16]. В трудах В.И. Ленина, материалах VII–IX съездов РКП (б), V Всероссийского съезда Советов, других партийных и государственных документах были заложены методологические основы для научной разработки важнейших проблем истории гражданской войны. Была создана и солидная источниковая база, и прежде всего концентрация основных документов в фондах государственных архивов. Все это позволило создать ряд серьезных работ по истории гражданской войны, в некоторых из которых нашли отражение отдельные аспекты интересующей нас темы[17]. Следует назвать также некоторые работы, в которых приводились сведения о численности военных специалистов в Красной Армии. Так в статье Е. Островского говорилось, что «в 1918 г. три четверти (76%) всего командно-административного состава Красной Армии состояло из бывших офицеров, причем на руководящих постах находились почти исключительно старые военные специалисты»[18]. В.А. Антонов-Овсеенко указывал, что к 1 января 1921 г. офицеры старой армии составляли 34% от общей численности командного состава Красной Армии всех степеней[19]. В статье Н.А. Ефимова «Командный состав Красной Армии» была приведена общая численность военных специалистов в Красной Армии на 15 августа 1920 г.[20] Наконец, крупный историк гражданской войны Н.Е. Какурин сделал, на наш взгляд, правильный вывод, что «главным источником пополнения (Красной. — А.К.) армии командным составом во время гражданской войны (можно было бы добавить к этому — вплоть до ее окончания. — А.К.) явились мобилизации офицерского и унтер-офицерского состава старой армии»[21].

Таким образом, к концу 20-х — началу 30-х годов имелись все условия для изучения вопроса о привлечении командного состава старой русской армии к военному строительству и защите Советского государства. Однако эта важная тема не только не стала предметом монографического исследования, но по ней не было написано ни одной специальной статьи. Подобное положение можно объяснить тем, что с начала 30-х годов начала складываться обстановка культа личности И.В. Сталина, которая нанесла серьезный ущерб самой исторической науке, разработке ее военных аспектов[22].

В шестом томе 1-го издания «Малой советской энциклопедии» (1931, Стб. 208) старое офицерство характеризовалось следующим образом: «Офицеры представляли замкнутую касту, доступ в которую был открыт преимущественно представителям господствующего класса. За исключением небольших групп, как, например, декабристы, они являлись верной опорой самодержавия в его борьбе с революционным движением. Офицеры руководили подавлением выступлений рабочих, усмирением крестьянских восстаний, участвовали в карательных экспедициях и проч. Сметены Октябрьской революцией».

Постановлением ЦК ВКП (б) от 30 июля 1931 г. была начата подготовка к изданию «Истории гражданской войны», в которой предусматривался раздел «Специалисты в армии»[23]. Однако в составленном через два года подробном плане-проспекте этого капитального труда в 23-й теме лишь один небольшой раздел в параграфе 12 под названием «Комсостав РККА» отводился военным специалистам в Красной Армии, причем этот раздел назывался не «военные специалисты», а «старое офицерство в Красной Армии»[24]. В проекте словника «Советской военной энциклопедии» (М., 1931. С. 43) статья «Военные специалисты в Красной Армии» также не предусматривалась. В 43-м томе «Большой советской энциклопедии» (1939. Стб. 673, 674), в статье «Офицер», наряду с положениями, содержавшимися в «Малой советской энциклопедии», говорилось, что «основная часть бывших офицеров царской армии пошла на службу контрреволюции, всячески содействовала интервенции империалистов и составляла ядро белогвардейских армий; эти офицеры явились злейшими врагами рабочего класса и всех трудящихся советских республик. Другая часть бывших офицеров была привлечена Советским правительством для участия в строительстве РККА… И среди этой части бывших офицеров оказалось немало предателей и шпионов, разоблаченных советской разведкой и понесших заслуженную кару. Все же использование военных специалистов из бывших офицеров в РККA и Военно-Морском Флоте сыграло определенную положительную роль».

Из официальных изданий такие оценки бывших офицеров старой русской армии были перенесены в работы советских историков (например, Э.Б. Генкиной «Борьба за Царицын в 1918 году» (№., 1940), изданную под грифом секретариата Главной редакции «Истории гражданской войны», В.А. Меликова «Героическая оборона Царицына» (М., 1940), художественную литературу (например, повесть А.Н. Толстого «Хлеб (Оборона Царицына)» (Л., 1938), написанную «по документам и материалам» указанной выше редакции), в кинофильмы и т. д. Именно поэтому, как отмечает С.А. Федюкин, «в работах историков гражданской войны, вышедших еще десяток лет назад (в 50-х годах. — А.К.), трудно встретить даже упоминание о том, что тот или иной советский военный деятель был офицером или генералом царской службы. А если и указывалось, что в Красной Армии служили бывшие офицеры старой армии, то характеристика им давалась, как правило, самая отрицательная»[25].

Научное исследование интересующей нас темы как части общей проблемы использования знаний и опыта старой интеллигенции в интересах Советского государства началось в середине 50-х годов, когда советские историки обратились к разработке таких проблем и тем, которые ранее «были слабо изучены или совсем не изучались»[26]. В третьем томе «Истории гражданской войны в СССР» (М., 1957) были устранены субъективизм и догматизм, допускавшиеся ранее при оценке некоторых узловых и принципиальных вопросов истории гражданской войны в СССР, в том числе и по вопросу об использовании знаний и опыта военных специалистов в военном строительстве и защите Советского государства. С этого времени данная тема «находит более глубокую и объективную оценку»[27] как в коллективных трудах[28], так и в работах историков, прежде всего С.А. Федюкина, который внес значительный вклад в разработку вопроса о военных специалистах как составной части общей проблему использования наследия буржуазной культуры и буржуазных специалистов при построении социалистического общества и организации защиты завоеваний Великого Октября[29]. Однако и во второй половине 50-х — начале 60-х годов, да, пожалуй, и в наши дни, появляются книги, кинофильмы и телевизионные передачи, в которых прослеживается тенденция показа военные специалистов только с негативной стороны[30].

Вопросы привлечения командного состава старой армии на службу Советской власти рассматривались в работах А.М. Иовлева, Н.И. Шатагина, Д.М. Гринишина, И.И. Власова, Н.Ф. Кузьмина, Н.И. Цветаева, Ю.П. Петрова, А.Ф. Данилевского, С.М. Кляцкина, Е.Н. Городецкого, М.П. Ирошникова, C.В. Липецкого, Ю.И. Кораблева, В.И. Петрова, Н.Н. Азовцева, И.И. Минца[31], а также в статьях И.М. Волкова, А.Т. Котова, В. Домникова, А.В. Винокурова, Я.Г. Зимина, И.З. Хасанова[32] и др.

Особо хотелось бы отметить статью «Военспец», опубликованную в «Советской военной энциклопедии» (М., 1976. Т. 2. С. 274), и статью Л.М. Спирина «В.И. Ленин и создание советских военных кадров»[33]. Несомненное значение первой из них состоит в том, что впервые в советской историографии (в том числе энциклопедических изданиях) появилась статья о военных специалистах, свидетельствующая как о правомерности рассматриваемой проблемы, так и о необходимости ее дальнейшей разработки. В статье Л.М. Спирина также впервые в советской исторической литературе поднят широкий круг вопросов, касающихся состояния и численности офицерского корпуса русской армии, в том числе генштабистов, накануне Октября, численности военных специалистов в Красной Армии к концу гражданской войны и др. Несмотря на то что с некоторыми положениями и цифрами, приведенными в статье, на наш взгляд, согласиться нельзя, статья Л.М. Спирина явилась важным шагом в изучении темы.

Исследование проблемы привлечения командного состава старой армии к военному строительству и защите Советского государства невозможно без знакомства, хотя бы в основных чертах, с офицерским корпусом русской армии накануне первой мировой войны, с изменениями, которые произошли в нем за три с лишним года войны, а главное — с составом и характеристикой этого корпуса накануне Октябрьской революции. Эти вопросы рассматривались в работах Б.М. Шапошникова, Л.М. Спирина, П.А. Зайончковского, Л.М. Гаврилова и В.В. Кутузова, А.П. Карелина, А.А. Буравченкова, М.Н. Герасимова и др.[34]

Для разработки интересующей нас проблемы весьма ценным источником являются изданные ЦГАСА и Институтом военной истории МО СССР сборники документов «Директивы Главного командования Красной Армии (1917–1920 гг.)» (М., 1969) и «Директивы командования фронтов Красной Армии (1917–1922)» (М., 1971–1978. Т. 1–4). При этом исключительно важное значение имеет помещенный в четвертом томе второго из указанных изданий список руководящего состава Красной Армии и войск НРА ДВР в период 1918–1920 гг. (командующих и членов реввоенсоветов фронтов и армий, а также начальников, комиссаров и начальников штабов дивизий).

О жизни и деятельности военных специалистов в последние десятилетия написано множество биографических очерков, статей, персоналий и т. д. Не имея возможности привести всю библиографию этих работ, отметим лишь те, которые посвящены известным военачальникам Красной Армии, бывшим генералам и полковникам старой армии, а также офицерам Генерального штаба[35]. Значительное число статей об указанных категориях специалистов опубликовано в «Военно-историческом журнале»[36].

Важным источником по рассматриваемой теме являются воспоминания самих военных специалистов: М.Д. Бонч-Бруевича, А.А. Брусилова, И.И. Вацетиса, А.И. Верховского, В.Е. Егорьева, С.С. Каменева, А.И. Корка, С.А. Меженинова, Д.П. Парского, А.А. Самойло и др.[37] К этой же группе источников относятся написанные Н.М. Потаповым «Краткая справка о деятельности Народного комиссариата по военным делам в первые месяцы после Октябрьской революции», подготовленная к печати Е.Н. Городецким и С.М. Кляцкиным[38], а также «Записки о первых шагах советского военного строительства» (подготовлена к печати Е.Н. Городецким, которому принадлежит и предпосланная публикации статья «О записках Н.М. Потапова»)[39].

Вопросы, рассматриваемые в монографии, нашли также освещение в белоэмигрантской и современной западной буржуазной исторической литературе. Не ставя перед собой задачи давать полный ее обзор, коротко остановимся лишь на некоторых моментах,

В 1920–1921 гг. в издававшейся в Париже газете «Общее дело» (редактор-издатель В.Л. Бурцев) под броскими заголовками «Как они продались III Интернационалу», «Предатели-нахлебники» и т. д.[40] (авторы — бывший полковник П.П. Дьяконов, писатель А. Ветлугин и др.) был опубликован ряд статей о службе военных специалистов в Красной Армии; в них были приведены также списки бывших генералов и офицеров, которые одними из первых перешли на сторону Советской власти и оказали ей наибольшие услуги. Эти лица, по словам Бурцева, всей белой эмиграцией были поставлены «вне закона» и «подлежали повешению», как только «законная власть» вновь возвратится в Россию.

Следует отметить, что вообще факт привлечения бывших генералов и офицеров в Красную Армию, а затем и дальнейшее участие их в строительстве армии и гражданской войне идеологами белого движения воспринимались особенно болезненно; ими так и не было понято, почему генералы и штаб-офицеры, «составившие свое положение» при старом режиме, служившие ему «верой и правдой», перешли на сторону Советской власти. Кроме того, они гиперболизировали роль и значение офицерского корпуса старой армии в строительстве Красной Армии и ее победах на фронтах гражданской войны. Так, один из организаторов белого движения — А.И. Деникин писал, что Красная Армия строилась «исключительно умом и опытом старых царских генералов», что «все органы центрального военного управления возглавлялись генералами-специалистами» и что, наконец, «особенно широко был представлен Генеральный штаб»[41]. Кстати сказать, вопросу размежевания после Октябрьской революции корпуса офицеров Генерального штаба белоэмигрантские авторы придавали особое значение, а бывшие генштабисты полковник А.А. Зайцов и генерал А.К. Баиов посвятили ему специальные работы[42].

Насколько мы можем судить, в подходе к рассматриваемой проблеме современные западноевропейские и американские буржуазные историки не отказались от сложившихся в 20—30-е годы белоэмигрантских и других концепций гражданской войны в России. Можно согласиться с выводом, сделанным С.Ф. Фоминых, что «происхождение целого ряда версий и аргументов (западных авторов. — А.К.)… берет начало в белоэмигрантской литературе», в работах «политических деятелей различных контрреволюционных партий и группировок, белогвардейских генералов»[43].

Некоторые вопросы рассматриваемой проблемы в советской исторической литературе получили достаточно полное и глубокое освещение: выдающаяся роль В.И. Ленина в теоретической разработке проблемы привлечения к социалистическому строительству буржуазной интеллигенции, в частности военной, для военного строительства и защиты Советского государства; значение VIII съезда партии для утверждения ленинского курса на широкое привлечение бывших генералов и офицеров к делу создания массовой регулярной Красной Армии; роль военных комиссаров, обеспечивавших партийный и государственный контроль за деятельностью военных специалистов, и т. д. Вместе с тем ряд важных вопросов остается недостаточно разработанным: понятие ними «специалист»; состояние офицерского корпуса русской армии и его численность накануне Октябрьской революции; судьбы бывших генералов и офицеров старой армии в результате ее слома; их отношение к Октябрьской революции; сотрудничество бывших генералов и офицеров с Советской властью в качестве военных экспертов, консультантов и инструкторов в первые месяцы после Октябрьской революции; причины, побудившие подавляющую часть бывших кадровых офицеров воздерживаться от вступления в Красную Армию в период ее строительства на добровольных началах, и др. Совершенно не разработана проблема деятельности Коммунистической партии и Советского правительства по усилению Действующей Красной Армии командным составом за счет бывших генералов и офицеров после VIII съезда партии, хотя, как справедливо отмечает С.А. Федюкин, «проблема военспецов стояла остро и до, и после съезда вплоть до самого окончания гражданской войны»[44]. Требуют уточнения как общая численность военных специалистов в Красной Армии к концу гражданской войны (к ноябрю 1920 г., т. е. к моменту ликвидации основных фронтов), так и численность по категориям офицерского корпуса — бывшие генералы, штаб- и обер-офицеры. Еще недостаточно разработана тема привлечения в Красную Армию и службы в ней самой ценной и подготовленной части офицерского корпуса русской армии — корпуса офицеров Генерального штаба. По-прежнему остается открытым вопрос, связанный с привлечением в Красную Армию офицеров белогвардейских армий, буржуазно-националистических формирований и т. д., взятых в плен или перешедших добровольно на сторону Советской власти. До сих пор еще нет работы, в которой были бы приведены достаточно полные данные о тех военных специалистах, которые приняли активное участие в строительстве Красной Армии с первых же дней ее создания и в защите Республики Советов на фронтах гражданской войны. В результате сотни этих лиц (кроме «обоймы» из одного-двух и десятков фамилий, упоминаемых в литературе) буквально растворились в общей цифре военных специалистов, которые в период гражданской войны служили в Красной Армии.

Таким образом, оценивая степень изучения рассматриваемой проблемы, приходится констатировать, что, несмотря на определенные успехи в разработке ряда ее аспектов, в советской историографии еще нет обобщающей монографии, в которой были бы комплексно рассмотрены и решены основные вопросы темы. Подобные недостатки в значительной степени вызваны тем, что авторы имеющихся работ в недостаточной степени использовали статистические и историко-социологические источники. Между тем интересы дальнейшего развития советской исторической науки требуют создания трудов широкой исторической перспективы, что невозможно без расширения документальной базы. Поэтому автором данной монографии и была сделана попытка значительно расширить источниковую базу исследования с тем, чтобы, говоря словами В.И. Ленина, «установить такой фундамент из точных и бесспорных фактов, на который можно бы было опираться»[45] в своих окончательных выводах.

Но прежде чем перейти к задачам, которые стоят перед настоящим исследованием, попытаемся сформулировать само понятие «военные специалисты». Впервые его дефиниция была дана в «Советской военной энциклопедии» (М., 1976. Т. 2), где говорилось, что военный специалист (военспец) — генерал, адмирал, офицер или чиновник старой русской армии и флота, привлеченный на службу в РККА и РККФ во время гражданской войны и военной интервенции в России[46]. Однако из этого определения необходимо, по нашему мнению, прежде всего исключить военных чиновников, а также уточнить, следует ли относить к «военным специалистам» только кадровых офицеров или всех офицеров, в том числе офицеров военного времени. Последнее тем более важно, что некоторые авторы, как, например, К.Е. Ворошилов, прапорщиков вообще к офицерам не относили, приравнивая их к унтер-офицерам и даже рядовым[47].

Бывших военных чиновников (или, как их именовали, «классных чинов»), служивших в русской армии, к категории «военные специалисты», на наш взгляд, относить неправомерно потому, что они, как правило, не имели специального военного образования (не учились в кадетских корпусах, не заканчивали военных или специальных училищ, военных академий и т. д.), а являлись обычными «буржуазными специалистами» (с высшим или средним гражданским образованием) — врачами, преподавателями гражданских предметов военно-учебных заведений и т. д., которые служили в военном ведомстве. Их фамилии не включались в «Общий список офицерским чинам русской императорской армии»[48], а учитывались в специальных справочных изданиях: «Общем расписании классных должностей в империи», «Списке чинов корпуса военных топографов и служащих по военно-топографической части» и т. д.

Что же касается офицеров военного времени (офицеров запаса, призванных по мобилизации во время первой мировой войны; окончивших ускоренный курс военных или специальных училищ или школ прапорщиков с производством в первый офицерский чин (прапорщика) в военное время; получивших этот чин за храбрость и т. д.), то их правомерно, по нашему мнению, наряду с кадровыми офицерами относить к «военным специалистам». Конечно, свыше трех четвертей офицеров военного времени по своему общеобразовательному цензу, военному образованию, опыту службы и боевому опыту не могли быть поставлены в один ряд с кадровыми офицерами. Но при этом следует иметь в виду, что и среди бывших офицеров военного времени были тысячи командиров (преимущественно произведенных в первый офицерский чин во второй половине 1914 и в 1915 г.), которые, получив боевой опыт на фронтах мировой войны, к октябрю были уже штабс-капитанами[49] и успешно командовали ротами и батальонами. Представляя более демократические по сравнению с кадровым офицерством слои русского общества, значительная часть этих офицеров после Октябрьской революции и перешла на сторону Советской власти и составила основу строевого командного состава Красной Армии среднего, нередко старшего и даже высшего звеньев, дала видных военачальников и героев гражданской войны. Достаточно назвать такие фамилии, как Е.С. Алехин, Я.Ф. Балахонов, С.С. Вострецов, С.Е. Грибов, И.Ф. Дашичев, Е.С. Казанский, Е.И. Ковтюх, В.К. Путна, А.И. Тодорский, И.П. Уборевич-Губоревич, К.П. Ушаков, И.Ф. Федько, Г.Д. Хаханьян, Р.П. Эйдеман, Г.X. Эйхе. Значительное число бывших офицеров военного времени занимали высшие должности (в том числе командующих фронтами и армиями) и в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.

Термин «военные специалисты» появился сразу после Октябрьской революции. Однако в первые месяцы после Октября бывших генералов и офицеров, которые сами предложили свои услуги Советской власти или которых привлекли к сотрудничеству с ней, чаще называли не «военными специалистами», а «военными экспертами (консультантами)», «инструкторами», «техническими руководителями» и т. д. Термин же «военные специалисты («военспецы») стал применяться повсеместно с марта — апреля 1918 г., когда был принят ленинский курс на создание массовой регулярной армии с широким привлечением бывших генералов и офицеров. Учреждение «института военных специалистов», в свою очередь, вызвало необходимость создания «института военных комиссаров», в задачу которого входили контроль за деятельностью «военных специалистов» и обеспечение таких условий, при которых была бы исключена всякая возможность каких-либо с их стороны акций, направленных против Советского государства.

Таким образом, термин «военные специалисты» имел определенное классовое содержание и был применим только к тем категориям командного состава (прежде всего бывшим генералам и кадровым офицерам), которые в период гражданской войны служили как правило на командных должностях в Действующей Красной Армии под контролем военных комиссаров.

В связи с этим нам представляется не совсем точной формулировка, которая часто встречается в советской исторической литературе: «привлечение военных специалистов» (на службу Советской власти, в Красную Армию и т. д.), ибо «привлекались» (на добровольных началах или по мобилизации) прежде всего бывшие генералы и офицеры старой армии, т. е. определенная категория «буржуазных специалистов», профессиональные военные, знания и опыт службы которых были необходимы для военного строительства и защиты Советского государства. «Военными специалистами» эти бывшие генералы и офицеры становились только после зачисления их на службу в Красную Армию (преимущественно на высшие и старшие командные, штабные или административные должности) под контролем военных комиссаров. Об этом «превращении» бывшего генерала или офицера в «военного специалиста» писал в своих воспоминаниях, в частности, М.Д. Бонч-Бруевич: «В то время любой из мелких как будто вопросов, хотя бы о том, куда и на какую работу назначать превратившегося в военспеца бывшего генерала, охотно и вдумчиво решался Владимиром Ильичем»[50].

Таким образом, «военные специалисты» были не просто бывшими офицерами и генералами с профессиональными военными знаниями, а определенной социально-классовой категорией, присущей определенному периоду в истории Советского государства — периоду гражданской войны и империалистической интервенции.

Для научной разработки рассматриваемой проблемы важное значение имеет также раскрытие понятия «военная интеллигенция», тем более что в советской исторической литературе имеется тенденция к его отождествлению с понятием «военные специалисты», что, на наш взгляд, не совсем правильно[51]. Первая попытка обосновать правомерность понятия «военная интеллигенция», показать его отличие от понятия «военные специалисты», раскрыть, какие категории офицерского корпуса русской армии могут быть отнесены к категории военная интеллигенция», наконец, определить соотношение военной интеллигенции и военных специалистов в Красной Армии содержится в нашей статье[52].

Задача настоящего исследования — рассмотрение узловых вопросов проблемы привлечения командного состава старой армии к военному строительству и защите Советского государства. Автор выражает надежду, что данная работа послужит дальнейшей разработке таких вопросов, как роль военных специалистов в создании и деятельности центральных и местных органов военного управления, в строительстве массовой регулярной Красной Армии, в подготовке командных кадров из рабочих и трудящихся крестьян, в том числе высшей военной квалификации, в становлении советской военной науки, в победе Красной Армии над силами внутренней и внешней контрреволюции и т. д. Сложность и многоплановость этой проблемы, а также ограниченный объем монографии вынуждают автора не ставить перед собой задачи исчерпывающего анализа всех ее аспектов, а, во-первых, рассмотреть только некоторые вопросы, которые представляются нам наиболее важными и вместе с тем требующими дополнительного изучения, во-вторых, ограничить это рассмотрение, если так можно выразиться, «верхним слоем» бывшего офицерского корпуса старой армии — генералами, штаб-офицерами (полковниками и подполковниками) и офицерами Генерального штаба, т. е. теми категориями командного состава старой армии, привлечению которых на службу в Красной Армии В.И. Ленин, ЦК РКП (б) и Советское правительство уделяли особое внимание. Именно бывшие генералы и штаб-офицеры (особенно генштабисты) с их значительным опытом службы в мирное и военное время на высоких командных, штабных, административно-хозяйственных и профессорско-преподавательских должностях и явились теми «военспецами», которым пришлось предоставлять при самом строгом контроле со стороны органов Коммунистической партии и Советского государства ответственные посты в Красной Армии для решения важных военно-технических и оперативно-стратегических задач[53].

При написании монографии автором были изучены многие фонды ЦГВИА (в том числе фонд 409, в котором сосредоточены послужные списки офицеров русской армии конца XIX — начала XX в.) и ЦГАСА (в частности, фонд 4 с материалами о деятельности Особой комиссии при Реввоенсовете Республики по учету бывших офицеров, а также хранящиеся в этом архиве учетные карточки служивших в Красной Армии военных специалистов).

Источником для изучения офицерского корпуса русской армии послужили также справочные издания: «Общий список офицерским чинам русской императорской армии (по состоянию на 1 января 1910 года)» (СПб., 1910); списки генералам по старшинству на 15 июля 1914 г. и на 1 августа 1916 г.; списки полковникам по старшинству на 15 июля 1914 г. и на 1 августа 1916 г.; список подполковникам но старшинству на 20 сентября 1913 г. Для контроля персоналий бывших офицеров Генерального штаба широко использовались «Список Генерального штаба (с приложением изменений по 18 июля 1914 г.)» (Пг., 1914) и «Список Генерального штаба (с приложением изменений по 8 февраля 1917 г.)» (Пг., 1917). Кроме того, автором были использованы «Свод военных постановлений 1869 г.» (2-е изд. СПб., 1907. Кн. 5–7); «Свод штатов военно-сухопутного ведомства» (СПб, 1910–1914. Кн. 1–4); «Военно-статистический ежегодник армии за 1912 год» (СПб., 1914) и т. д.; «высочайшие приказы» и приказы Временного правительства; приказы верховного главнокомандующего Н. В. Крыленко, Высшего Военного Совета, Реввоенсовета Республики, а также периодическая почать (в частности, газеты «Правда», «Известия ВЦИК», «Армия и Флот рабочей и крестьянской России», затем «Рабочая и Крестьянская Армия и Флот» и др.).

В монографии помещен ряд приложений, которые органически связаны с ее содержанием и наряду с таблицами в тексте служат документальным подтверждением выдвигаемых автором положений и выводов. Приложения и таблицы содержат сотни фамилий военных специалистов. Необходимость этого диктуется тем, что с середины 50-х годов в исследованиях по истории гражданской войны появились «тысячи имен»[54] активных со участников. Однако это значительное расширение круга персоналий в меньшей степени коснулось военных специалистов, подтверждением чему может служить энциклопедия «Гражданская война и военная интервенция в СССР» (М., 1983), где отсутствуют фамилии 29 (из 81) командующих армиями — бывших кадровых офицеров: Генштаба генералов Е.А. Искрицкого, А.В. Новикова, А.К. Ремезова, Генштаба полковников В.Е. Гарфа и В.Н. Зарубаева, полковников Е.М. Голубинцева и А.И. Ратайского, Генштаба подполковников А.А. Душкевича, В.В. Любимова, И.X. Паука, подполковников П.К. Мармузова, В.П. Распопова, А.С. Смирнова и др. Еще более ограниченно в нем представлены персоналии начальников дивизий: из замещавших в годы гражданской войны эту должность 472 человек отсутствуют персоналии более 350 человек (свыше 70%): полковников М.Н. Васильева, В.Ф. Карпова, Ф.А. Кузнецова, А.Г. Скоробогача, И.Ф. Шарскова; подполковников В.Ф. Грушецкого, М.Е. Медведева, В.И. Солодухина и др. Между тем военные специалисты — командующие армиями и начальники дивизий, а также начальники их штабов, хотя персоналии многих из них и не были помещены в энциклопедии «Гражданская война и военная интервенция в СССР»[55], внесли значительный вклад в строительство Красной Армии и ее победу над силами внутренней и внешней контрреволюции. Поэтому они заслуживают того, чтобы их имена не были преданы забвению.

Методологической основой исследования и важнейшими источниками при изложении поставленных монографии вопросом являются произведения В.И. Ленина и материалы его «Биографической хроники», решения съездов Коммунистической партии и особенно VIII съезда РКП (б), закрепившего ленинский курс на создание массовой регулярной Красной Армии с широким использованием в ней знаний и опыта военных специалистов, в том числе на высших командных должностях, под контролем военных комиссаров, постановления съездов Советов, и в частности V Всероссийского съезда Советов (июль 1918 г.). В этих материалах содержится ключ к решению основных вопросов темы, раскрывается роль В.И. Ленина, Коммунистической партии и Советского правительства в теоретической разработке и практическом осуществлении основных принципов привлечения бывших генералов и офицеров к военному строительству и защите Советского государства.