ИЗМЕНЫ И ВЕРНОСТЬ УИЛЬЯМА СЕСИЛА

Поколение, при котором в Англии произошла Реформация, выдвинуло мало убежденных ее сторонников среди дворянства, которые не руководствовались бы соображениями непосредственной выгоды, будь то участие в расхищении монастырских земель, придворная карьера или то и другое вместе. Даже главный идеолог и руководитель Реформации архиепископ Кранмер больше всего верил в необходимость беспрекословного повиновения воле монарха. Когда он, глава англиканской церкви, в правление королевы Марии Тюдор (1553–1558 гг.) был приговорен к сожжению на костре, то даже в ночь перед казнью мучился сомнением, умереть ему протестантом или католиком.

Однако как раз преследования протестантов при Марии, вызвавшие волну эмиграции из Англии, продемонстрировали появление типа людей, для которых преданность новой вере и ненависть к папизму вошли в плоть и кровь, впрочем, нисколько не принижая в их сознании и роли протестантизма в отстаивании материальных интересов людей, отмеченных, как они, «божьей благодатью». Именно к таким людям, по энергии, по уверенности в себе и правоте своего дела нисколько не уступавшим иезуитам, штурмовому отряду католической реакции, и принадлежало большинство руководителей разведки Елизаветы I. В этом одно из объяснений ее успехов. Среди этих людей первое место принадлежало Уильяму Сесилу, получившему титул лорда Берли. Сесил к этому времени обладал уже всеми навыками, необходимыми государственному деятелю того времени. Простой дворянин из Линкольншира, он начал карьеру еще при Генрихе VII, состоял членом Тайного совета при его преемниках Эдуарде VI и Марии Тюдор, благополучно пережил падение и казнь одного за другим нескольких вельмож своих покровителей, научился выходить невредимым из самых, казалось бы, безвыходных положений. Сесил умел никогда не оказываться бесповоротно связанным с лицами, находившимися у власти, но обреченными, по его мнению, на неминуемое поражение. Он не верил в прочность католической контрреформации в правление Марии Тюдор и умудрился поддерживать тесные тайные контакты с опальной тогда Елизаветой, не теряя благорасположения подозрительной королевы и выполняя с присущей ему оборотистостью различные ее поручения. Свои переходы на сторону победителя Сесил облекал во внешне пристойные, благовидные формы, чтобы не портить репутацию и не возбуждать подозрения, что он замышляет новые измены.

Впрочем, Елизавете с самого вступления ее на престол в 1558 году Сесил стал служить не на страх, а на совесть. На протяжении сорока лет, вплоть до своей смерти, он был фактически первым министром королевы, все равно, на посту ли государственного секретаря или лорда-казначея. Вместе с тем было бы неправильно представлять, что его влияние всегда было решающим: оно заключалось скорее в единстве взглядов и целей, в умении угадывать желания Елизаветы и отступать, когда дело доходило до ее предубеждений, чем в попытке навязывать свою точку зрения королеве. Сесил предпочитал подводить ее самим ходом дел, иногда специально направляемых им, к принятию мер, которые он полагал целесообразными. Впрочем, часто все его усилия разбивались о почти болезненное стремление Елизаветы откладывать принятие важных решений, особенно если они были связаны с реальными опасностями и значительными расходами. Случалось иногда, что бесконечные промедления оказывались наилучшей политикой — само развитие событий приводило к нужной цели, без всяких усилий и затрат со стороны королевы. Но обычно Сесил в конечном счете не только оказывался прав, но и добивался проведения наиболее выгодного, по его мнению, политического курса.

В поведении Сесила трудно отыскать высокие нравственные начала. Максимум, что можно было сказать о нем, — что без особой нужды он не предавал друзей и доверившихся ему людей, не жертвовал государственными интересами в пользу собственных и что к 300 имениям, находившимся в его владении к концу жизни, он мог бы добавить еще немало других, если бы столь же бесцеремонно залезал в государственную кассу, как некоторые из его предшественников и преемников на посту лорда-казначея.

Однако в то же время Уильяма Сесила никак нельзя просто отнести к распространенному типу политических хамелеонов, только наделенному недюжинными способностями к интриге. Это был государственный деятель, всеми своими интересами, мировоззрением и психологией связанный с господствующими классами тюдоровской эпохи. Сесил не принадлежал к людям, способным открывать новые политические горизонты. Он был противником крайностей протестантизма, в которых инстинктивно ощущал опасность для позиций крупнособственнических классов, для той расстановки сил, власти и влияния, которые воплотились в дорогих ему политических порядках елизаветинской Англии. Осторожность Сесила чуть ли не вошла в поговорку. Обычно он был сторонником сдержанности, неторопливости в делах. Нередко поступки министра даже его коллегам часто казались полумерами, хотя в тех случаях, когда самыми безопасными оказывались наиболее решительные меры, он умел действовать быстро. Это вполне отражает и историю английской секретной службы, которой Сесил заправлял на протяжении четырех десятилетий, когда стоял во главе елизаветинского правительства. Вступив на трон, Елизавета сразу же изъяла разведку из ведения Тайного совета, которому та подчинялась еще с правления Генриха VIII, и передала в подчинение Сесилу. Он руководил секретной службой сначала лично, а потом через других министров, с которыми, правда, порой ему случалось и расходиться в оценках политической обстановки.

К числу наиболее активных разведчиков первых лет правления Елизаветы несомненно относится Николас Трокмортон. Современники полагали, что он недаром был тезкой Николо Макиавелли, фамилия которого считалась в XVI веке, да и позднее, синонимом черного коварства! Сэра Николаса не без оснований называют предшественником и в известном смысле учителем ближайшего помощника Сесила — Френсиса Уолсингема, о котором будет много говориться на последующих страницах. Сохранился портрет Трокмортона, написанный в то время, когда он стал видной фигурой в мире дипломатии: рыжие волосы и борода, скошенные в сторону зоркие глаза, в которых затаились напряженность и раздражительность, вот-вот готовые перейти во вспышку неудержимого гнева. Пышный костюм — тогда недаром говорили, что придворные носят целые имения на своей спине, — украшает длинная цепь, на конце которой укреплен кулон — камея с подвесной жемчужиной.

В жизни и карьере Николаса Трокмортона отразились сложные процессы английской социальной и политической истории бурного XVI столетия. Это была эпоха ломки и созидания, когда сложно переплетались старые и новые лояльности — феодальным вождям и короне, соперничавшим претендентам на престол, когда приверженность религии вступала в конфликт с верностью стране, когда политические столкновения неизменно побуждали к обращению за помощью к врагам государства, когда ломались традиционные союзы и рождались внешнеполитические комбинации, отражающие новые интересы, идеи и устремления. Ветви разросшегося рода Трокмор-тонов послали своих сыновей едва ли не во все политические группировки — от крайних пуритан до фанатичных католических заговорщиков. Нередки были и измены старому знамени, переход на сторону победителя, за который жадно выпрашивались милости — земли, деньги, государственные синекуры.

В годы правления Марии Тюдор сэр Николас был обвинен в государственной измене и, только проявив исключительную изворотливость, ухитрился избежать плахи. Вынужденный бежать за границу, Трокмортон старался снискать расположение английского правительства, снабжая его сведениями о военных планах французов. Эти сведения свидетельствуют, что он уже тогда обладал навыками разведчика.

В первые месяцы после вступления на престол Елизаветы Трокмортон надеялся на важное назначение в правительстве, но непрошенные советы и рекомендации сэра Николаса не были приняты королевой. От этих дней у Трокмортона осталось острое чувство зависти к Сесилу, побуждавшее его принимать сторону противников главного министра, конечно, противников из среды елизаветинской администрации, а не врагов самой королевы. Впрочем, Сесил, закрыв Трокмортону путь к участию в правительстве, охотно согласился предоставить беспокойному сэру Николасу дипломатический пост. В мае 1559 года Трокмортон был назначен постоянным послом в Париж (в отличие от чрезвычайных послов, направляемых с каким-то особо важным специальным поручением).

Трокмортон был сторонником энергичных мер против всех врагов Елизаветы. Эту линию отстаивал фаворит королевы Роберт Дадли, граф Лейстер, тогда как Сесил считал, что выгоднее придерживаться более осторожной и гибкой политики. Однако при всем том Трокмортон сохранял неизменно верность Сесилу как главе британской секретной службы.

Сэр Николас прибыл в Париж, когда в 1559 году был заключен Като-Камбрезийский мир, который положил конец военному конфликту между Испанией и Францией, длившемуся всю первую половину века. Вдобавок испанский король Филипп II и французский король Генрих И «частным образом» договорились уничтожить еретиков в своих странах. Возникла возможность коалиции двух наиболее мощных католических держав против Англии — возможность, которая в течение многих десятилетий считалась в Лондоне наибольшей внешнеполитической опасностью. Обе эти страны обладали средствами давления на Англию — Филипп II владел Нидерландами, торговля с которыми имела чрезвычайно большое значение для британских купцов. Нидерландские гавани были самым удобным местом, откуда армия неприятеля могла достичь английских берегов. Франция имела серьезные позиции в Шотландии. Регентшей Шотландии была вдова короля Якова V Мария Гиз — представительница аристократического рода, который имел большое влияние на французскую политику. А дочь Марии Гиз — Мария Стюарт, которая с детских лет жила в Париже и была обвенчана с французским дофином, являлась королевой Шотландии. Более того, как родственница Тюдоров, Мария Стюарт имела права и на английский престол, которые могли превратить ее в соперницу Елизаветы, поддерживаемую английскими католиками. Притязания Марии Стюарт встречали полное одобрение Гизов.

Война против Франции, начатая еще при Марии Тюдор без всякой подготовки, была неудачной. В 1558 году англичане лишились своего последнего опорного пункта на континенте — французского города Кале, который был ими завоеван еще в XIV веке. Трокмортон получил инструкцию выразить согласие с Като-Камбрезийским договором. Вместе с тем посол должен был действовать исходя из того, что главными непосредственными задачами английской политики были выдворение французов из Шотландии и возвращение Кале. Трокмортону были даны поручения, явно не укладывавшиеся в его дипломатические функции, — точно разузнать, что собираются предпринимать Гизы в отношении Шотландии (притом, чтобы они сами не проведали о чрезмерной любознательности английского посла). Трокмортон должен был также устроить побег из Франции шотландского графа Эррана, имевшего права на шотландский престол. Однако Трокмортон свои задачи понимал еще шире. Он один из первых почувствовал, какие выгоды может извлечь для себя протестантская Англия, поддерживая протестантские силы в различных странах Европы, и прежде всего французских гугенотов. Помощь протестантам в надвигавшейся религиозной войне во Франции могла стать наилучшим способом к достижению внешнеполитических целей Лондона.

Едва Трокмортон обосновался в Париже, как Генрих II в начале июля был смертельно ранен, участвуя в рыцарском турнире. Через несколько дней король скончался, на престол вступил его сын Франциск II, муж Марии Стюарт, а Гизы установили полный контроль над правительством и подготовили посылку значительных французских подкреплений в Шотландию. Тревожные депеши Трокмортона Сесил использовал, чтобы сломить сопротивление Елизаветы против плана английской вооруженной интервенции в Шотландии. Осенью 1559 года Трокмортон был отозван, в марте следующего года начались военные действия. Превосходство англичан на море заставило Гизов согласиться на эвакуацию французских войск из Шотландии — таковы были условия Эдинбургского договора, добиться ратификации которого Марией Стюарт было поручено Трокмортону, снова отправившемуся для этой цели в Париж. К этому времени Трокмортон был уже заметной-фигурой на европейской дипломатической сцене. Впрочем, его акции в глазах английской королевы были бесповоротно подорваны непрошенными и бестактными советами, которыми продолжал докучать ей сэр Николас. Дело мало менялось, если эти советы преподносились под видом разведывательных донесений, в которые включались скандальные слухи, ходившие об Елизавете при французском дворе.

Другим активным разведчиком тех лет был Генри Киллигрю, посланный во Францию для связи с гугенотами. Сэр Генри в известном смысле являлся противоположностью Николасу Трокмортону. Увлекаемый страстями, Трокмортон не раз шел собственными путями, которые вызывали неудовольствие королевы и ее министров. Киллигрю, напротив, был идеальным, почти безликим слугой тюдоровской монархии, всегда послушным, ничем не отвлекаемым в своем усердии, готовым без малейших угрызений совести на любые действия, включая убийство, если только оно соответствовало государственным интересам в том смысле, какой вкладывали в это понятие Елизавета и ее советники. Мария Стюарт оказала Киллигрю во Франции важные услуги, так же как и Трокмортону, который запомнил это и пытался совместить преданность Елизавете с поисками политики, которая не вредила бы и шотландской королеве. Иное дело Киллигрю. Он сразу же с холодной ненавистью стал самым непримиримым ее врагом — ненавистью, целиком вызванной трезвым политическим расчетом. Однако во Франции и Трокмортон и Киллигрю еще действовали в полной гармонии для осуществления целей явной и тайной дипломатии елизаветинского правительства. Уже в июле 1559 года Трокмортон многозначительно известил королеву, что Киллигрю сослужил ей «многими различными способами столь добрую и трудную службу, что заслуживает хорошей награды».

В Лондоне считали, что герцог Гиз, обладавший большим влиянием при французском дворе, постарается силой поддержать притязания своей племянницы Марии Стюарт. Вдобавок в Шотландии уже находилось некоторое количество французских войск. Задачей английской секретной службы поэтому стало всяческое поощрение политической и религиозной оппозиции и в Шотландии и во Франции. Трокмортон и Киллигрю вполне подходили для выполнения часто весьма щекотливых поручений, связанных с такой политикой. В июле 1559 года Киллигрю удалось устроить бегство из Франции графа Эррана, который был нужен английской разведке в Шотландии. Киллигрю действовал вместе с английскими разведчиками Томасом Рэндолфом и Ричардом Тремэйном.

Через месяц, в августе, Киллигрю установил контакт с Антуаном, королем Наварры, возможным руководителем французских протестантов. Одновременно Киллигрю собрал и направил в Лондон подробную информацию о французской эскадре, которая под командой маркиза д’Эльбефа в январе 1560 года отплыла в Шотландию. Буря рассеяла эту эскадру, что было большой удачей для Англии.

Трокмортон, Киллигрю и ряд других английских агентов деятельно участвовали в подготовке широкого заговора французских протестантов. Вернувшись в Лондон в конце февраля 1560 года, Киллигрю мог доложить о предстоящих важных событиях во Франции. Речь шла о знаменитом Амбуазском заговоре, посредством которого глава протестантов принц Конде решил захватить в свои руки короля Франциска II и лидеров католической партии — Гизов. Главным организатором заговора был Жан Дю Бари де ла Реноди, который выполнял поручения не только Конде, но и английской разведки.

Заговор был очень опасным для Гизов, но его не удалось сохранить в тайне. О нем узнали, в частности, лазутчики герцога Савойского и кардинала Гранвеллы, испанского наместника в Нидерландах, поспешивших известить обо всем Гизов. Информация, хотя и довольно неточная, просочилась к Гизам и по другим каналам. Из попытки захватить двор врасплох в Амбуазе ничего не вышло, и протестантский заговор потерпел полную неудачу.

В декабре 1560 года умер Франциск II. Мария Стюарт, перестав быть королевой Франции, вскоре уехала в Шотландию. Гизы потеряли контроль над французской политикой. Вступление на престол Карла IX, брата умершего короля, фактически передало бразды правления в руки его матери, Екатерины Медичи, которая в это время стремилась предотвратить открытую войну между католиками и гугенотами.

Желания сэра Николаса Трокмортона шли в противоположном направлении. К этому времени он успел создать прочную разведывательную организацию и мог посылать Сесилу подробные отчеты о малейших изменениях французской политики. Екатерина Медичи, со своей стороны, учредила постоянную слежку за британским дипломатом. События пошли как раз по руслу, желательному Трокмортону, хотя в том и не было его заслуги. В 1562 году убийство гугенотов в Васси и в других местах по наущению Гизов послужило сигналом к началу первой из ряда религиозных войн, растянувшихся на пол столетия. Гугеноты взялись за оружие. Их отряды во главе с адмиралом Шатийоном и принцем Конде сосредоточились в Орлеане. Там же очутился и британский посол с немалым количеством золота. Сэр Николас видел в гражданской войне во Франции не только средство вернуть Кале. Он писал Сесилу, что при умелом ведении дел Елизавета «будет в состоянии стать арбитром и правителем христианского мира» вместо испанского короля. Трокмортону удалось убедить даже осторожного Сесила и королеву. Однако попытки английской вооруженной интервенции окончились неудачей. А полем деятельности Трокмортона стала теперь Шотландия.

Главным экспертом по шотландским делам считался тогда в Лондоне Ролф Сэдлер… Не раз причудливые дороги тайной войны приводили сэра Ролфа в Шотландию. Он готовил английское вторжение в Шотландию в 1547 году, во время которого был предан огню Эдинбург. Сэдлер неоднократно вмешивался в борьбу шотландских протестантов и католиков, то находясь вместе с армией в Шотландии, то действуя с английской территории. Он через свою агентуру подкупал нужных людей, обещал надежное укрытие в Англии для наемных убийц.

В 50-х годах главным противником Сэдлера стала регентша Мария Гиз. Опираясь на католическую партию и на французскую помощь, она намеревалась уничтожить все следы Реформации в Шотландии. Протестантские лорды опасались, что, после того как Мария Стюарт стала французской королевой, она сумеет помочь своей матери подавить сопротивление ее врагов. В Лондоне не могли не учитывать возникшую реальную опасность превращения Шотландии в вассала или провинцию Франции. Именно поэтому в августе 1559 года сэр Ролф Сэдлер снова отправился на Север.

В Лондоне решили использовать против Марии Гиз и ее дочери «молодого Эррана» — сына бывшего регента графа Эррана, имевшего права на шотландский престол. Трокмортон, Киллигрю и Рэндолф, как уже говорилось, организовали его бегство из Франции.

Прибыв в Лондон, Эрран тайно поселился в доме Сесила. Туда, тоже стараясь быть незамеченной, однажды прибыла сама Елизавета. Впрочем, сохранить этот визит в секрете не удалось. Шпионы испанского посла де Куадра немедленно известили его об этой встрече. Посол даже писал Филиппу II, что, быть может, королева согласится выйти замуж за потенциального претендента на шотландский престол. Существовали ли такие планы — неизвестно, но единственным успехом Эррана были лишь 200 крон, которые ему одолжил Сесил. Тем временем подоспело письмо Сэдлера, просившего спешно отправить молодого Эррана на родину. Эрран столь же секретно, как прибыл, покинул Лондон, хотя об этом снова стало немедленно известно всевидящему испанскому послу. Однако де Куадра, разумеется, не поделился приобретенными сведениями со своим французским коллегой, и тот узнал обо всем с большим опозданием. Надеясь, что шотландец еще может вернуться в Лондон, французский посол де Ноай поспешил испросить аудиенцию у Елизаветы и заявил, что Эррана разыскивают французские власти и что по условиям договора между Францией и Англией о выдаче таких лиц он должен быть арестован и отправлен в Париж. Елизавета, не скрывая иронии, заметила взволнованному дипломату, что она ничего не слышала об Эрране и тем более никогда его не видела, но, если его задержат, она немедля поступит с ним в соответствии с желаниями французского короля. При этом, как добавлял с горечью де Ноай, сообщая в Париж о беседе с Елизаветой, лицо королевы выражало «больше притворства, чем правдивости и доброй воли».

1 сентября 1559 г. Эрран с приставленным к нему Томасом Рэндолфом прибыли в Бервик к сэру Ролфу, который принимал все меры по усилению войска протестантских лордов, избегая в то же время открытого конфликта с Марией Гиз и с Францией. В полночь 6 сентября в заднюю дверь дома, где остановился Сэдлер, впустили усталого путника. Это был Генри Белнейвс — представитель протестантских лордов. Вскоре туда же прибыли Эрран и Рэндолф. Сэдлер вручил Белнейвсу два кожаных мешка с 3 тыс. фунтов. На всякий случай золотые монеты были французской чеканки. Белнейвс немедля отправился в обратный путь.

ЬС этому времени сэр Ролф уже создал сеть доверенных людей, которые сумели тайно провести молодого Эррана к его отцу, ставшему герцогом Шатлеро. Лорды, получившие возможность заплатить жалованье своим войскам, с новой силой возобновили войну, осадив Лейт, главную крепость регентши. Но они не имели артиллерии, и поэтому крепость, в которой находился сильный французский гарнизон, успешно выдерживала осаду. От 3 тыс. фунтов вскоре остались лишь воспоминания. И лорды решили направить нового посланца, который должен был выяснить, не появился ли у сэра Ролфа Сэдлера опять избыток звонкой французской монеты. Этот посол, сэр Джон Кокберн из Ормистона, тайно отправился в Бервик. Однако его отъезд не остался незамеченным. Регентше или ее французским советникам удалось создать эффективную секретную службу, следившую за всеми действиями протестантских лордов. Человек, которому было поручено выследить Кокберна, был Джеймс граф Босвел, будущий муж Марии Стюарт. Босвел сообщил регентше о тайной миссии Кокберна и предложил перехватить его на обратном пути вместе с английским золотом. Агент Босвела, некий Хьюм, живший в нескольких милях от дома Сэдлера, внимательно наблюдал за всеми лицами, приезжающими к сэру Ролфу. Кокберн, сообщив Сэдлеру о положении дел, получил от него новую дотацию в 1 тыс. фунтов и пустился в обратный путь. Хьюм немедля известил об этом Босвела. На Кокберна неожиданно напали по дороге, оглушили и захватили в плен. А с ним и привязанный к седлу драгоценный кожаный мешок.

Протестантские лорды не смогли добиться своей цели. Для помощи им было предпринято вторжение в Шотландию. Однако английская армия не сумела овладеть Лейтом. 16 июня 1560 г. благодаря усилиям Сэдлера и прибывшего в Шотландию Уильяма Сесила был подписан Эдинбургский договор. Согласно этому договору, Мария Стюарт, еще находившаяся во Франции, должна была отказаться от притязаний на английский престол; англичане и французы обязывались вывести свои войска из Шотландии. Тогда же, в июне 1560 года, умерла Мария Гиз. Борьба в целом закончилась в пользу протестантских лордов и Англии.