Был ли виноват адмирал Чичагов в неудаче операции на реке Березине

Был ли виноват адмирал Чичагов в неудаче операции на реке Березине

Последнее «недоразумение» войны 1812 года имело место на реке Березине.

Казалось бы, вот она – победа! Русские войска вполне могли преградить путь отступавшему Наполеону. И все! Конец войне, конец зарвавшемуся Бонапарту!

Карл фон Клаузевиц авторитетно заявляет:

«Никогда не встречалось столь благоприятного случая, как этот, чтобы заставить капитулировать целую армию в открытом поле».

Но, к сожалению, ничего подобного не произошло: Наполеону удалось навести мосты и переправить на спасительный правый берег реки основную часть войск. И конечно же, очень быстро был найден виновник этого серьезного стратегического просчета. Им не без участия М.И. Кутузова «назначили» адмирала П.В. Чичагова.

* * *

Но что же произошло на самом деле?

Согласно плану, составленному в Санкт-Петербурге, все русские армии должны были одновременно и решительно перейти в наступление, чтобы, разбив войска, охранявшие тылы Наполеона, преградить ему путь отступления. Главная роль тут выпадала на долю Дунайской армии адмирала Чичагова, которому следовало овладеть Минском, занять линию реки Березины и преградить там путь отступления наполеоновской армии. Для выполнения этой задачи Чичагову предписывалось устроить у Борисова укрепленный лагерь и войти в контакт с П.Х. Витгенштейном, который должен был «замкнуть кольцо» с севера.

Отметим, что в армии П.В. Чичагова было только 32 000 (по другим данным – 27 000) человек, в том числе более трети кавалерии, которая не могла эффективно действовать на лесистых и болотистых берегах Березины. При этом у Кутузова, шедшего с востока, в тот момент имелось более 50 000 человек (по другим данным – около 70 000), а у Витгенштейна – около 40 000 человек.

Нетрудно подсчитать, что под общим командованием М.И. Кутузова находилось от 120 000 до 140 000 человек. Наполеон же, даже присоединив к себе корпуса маршалов Удино и Виктора, имел лишь 40 000 боеспособных солдат и офицеров, а также примерно 35 000–40 000 безоружных и больных, которые уже давно не только не помогали армии, но даже мешали ей.

К сожалению, даже имея такое серьезное превосходство в численности, Михаил Илларионович не показал ни малейшего желания вступать в открытый бой с Наполеоном. Действия его главной армии, измотанной и поредевшей пуще наполеоновской, ограничивались лишь преследованием отступавших, да еще находясь при этом на значительном расстоянии.

П.В. Чичагов

17 (29) сентября армия генерала А.П. Тормасова была соединена с армией адмирала Чичагова под общим командованием последнего. Примерно в это же время отдельный корпус П.Х. Витгенштейна был увеличен до 50 000 человек при 170 орудиях.

Адмиралу Чичагову при этом был отдан приказ оставить обсервационный корпус (фактически войска Тормасова) против австрийских войск князя Шварценберга, а с «другой частью обратиться через Минск на Борисов».

В письме главнокомандующего к Чичагову было сказано:

«Поспешите к общему содействию, и тогда гибель Наполеона неизбежна».

4 (16) ноября 1812 года П.В. Чичагов, как и предписывалось, занял Минск, где захватил огромные запасы продовольствия, пороха и свинца, приготовленные для армии Наполеона, а также большой госпиталь (а вместе с ним более 2200 пленных). Отметим, что Минск в то время был одним из крупнейших тыловых пунктов снабжения неприятеля, и его потеря резко ограничила возможные пути отступления французов и их союзников.

Историк С.В. Шведов пишет:

«Минск и огромные склады продовольствия попали в руки противника. Удар неожиданный. Наполеон надеялся, что этот важный этапный пункт надежно защитит Шварценберг. Но тот ушел на помощь Рейнье, и Чичагов сумел проскочить со своими главными силами в образовавшийся открытый проход между французским флангом и центром и вытеснил из Минска гарнизон к Борисову. Снова нависла реальная угроза, что русским удастся преградить путь отхода Великой армии у Березины».

9 (21) ноября авангард Чичагова под командованием генерала К.О. Ламберта после упорных боев захватил Борисов, нанеся поражение польской дивизии генерала Домбровского.

У Домбровского был четкий приказ Наполеона – любой ценой удержать Борисовский плацдарм. Но он не смог удержать контроль над важнейшей переправой через Березину. Десять часов он храбро противостоял трем дивизиям армии П.В. Чичагова. Не получилось…

При этом генерал Ламберт был ранен. На следующий день армия Чичагова полностью заняла линию Березины и начала переправу на другой берег.

Казалось бы, все – положение безвыходное, мышеловка захлопнулась!

Чичагов даже издал специальный приказ на случай пленения Наполеона:

«Наполеонова армия в бегстве, виновник бедствий Европы с нею; мы находимся на путях его; легко быть может, что Всевышнему угодно будет прекратить гнев свой, предав его нам; почему желаю я, чтоб приметы сего человека были всем известны. Он росту малого, плотен, бледен, шея короткая и толстая, голова большая, волосы черные; для вящей же надежности ловите и приводите ко мне всех малорослых. Я не говорю о награде за сего пленника. Известные щедроты монарха нашего за сие ответствуют».

Но, как потом выяснилось, предполагаемая мышеловка захлопнулась лишь с одной стороны: в Борисове Чичагов так и не дождался ни Кутузова, ни Витгенштейна.

Возникает вопрос – почему?

Перед тем как ответить на него, расскажем, что 11 (23) ноября корпус маршала Удино выбил авангард Чичагова из Борисова, и после этого для Наполеона вновь открылся путь к отступлению на запад.

Чичагов, потеряв в Борисове более 2000 солдат, отступил обратно за Березину, взорвав за собой борисовский мост. А 12 (24) ноября к Березине подтянулись основные силы Наполеона, включавшие теперь еще и корпуса Виктора с Удино.

13 (25) ноября рядом искусных маневров Наполеону удалось отвлечь внимание Чичагова к юго-востоку от Борисова. С этой целью по приказу Наполеона была устроена ложная переправа у деревни Ухолоды.

И задуманная Наполеоном хитрость удалась. Пока Чичагов передислоцировался, стягивая свои силы к предполагаемой переправе, инженеры генералов Эбле и Шасслу-Лоба поспешно построили два моста у деревни Студянка (в 16 километрах к северо-западу от Борисова): один – для прохода людей, другой – для артиллерии и повозок. Это знаменитое сооружение мостов через стометровую реку французы производили, стоя по грудь в ледяной воде, и этот их подвиг многократно описывался в исторической литературе. Но в данном случае речь не об этом.

Подчеркнем – перехитрил Наполеон не только и не столько Чичагова. Обманул он Кутузова, который в переписке с подчиненными прямо указывал на переправу в Ухолодах.

Строительство мостов через Березину

При этом (и это тоже стоит лишний раз подчеркнуть) сам главнокомандующий находился на большом удалении от Березины и никаких активных действий не предпринимал. Более того, мягко скажем, «странные» приказы Михаила Илларионовича вынудили и генерала Витгенштейна, подходившего с севера, прекратить всякую активность.

Как отмечает С.В. Шведов, «Витгенштейн понял из предписаний Кутузова, что более не обязан вместе с Чичаговым преграждать дорогу Наполеону».

В результате П.В. Чичагов совершенно справедливо отметил потом в своих «Записках»:

«Вместо 100 тысяч человек, которые, по расчетам императора Александра, должны были собраться на правом берегу Березины, оказалось только моих 20 тысяч человек для сечи и задержания Наполеона».

На самом деле адмирала можно понять: в рапортах со ссылкой на показания многочисленных пленных он определял силы противника в 80 000–90 000 человек, а число своих войск он снизил до 20 000 за счет потерь во время марша до Березины и во время боев в районе Борисова.

Еще раз напомним, что у Кутузова в тот момент имелось от 50 000 до 70 000 человек, а у Витгенштейна – около 40 000 человек.

Таким образом, в течение нескольких дней небольшой армии Чичагова противостояла вчетверо большая армия во главе с самим Наполеоном. Если бы к адмиралу, в соответствии с планом операции, присоединились 2-й Резервный корпус генерала Ф.Ф. Эртеля (12 000 человек) и отряд генерала Н.И. Лидерса (6000 человек), то его положение было бы гораздо прочнее. Но Эртель не подошел, сославшись, по словам Чичагова и Ермолова, на «ничтожные причины», и был отдан адмиралом под суд.

Историк С.В. Шведов по этому поводу пишет:

«Этот эпизод в историографии только упоминался, и никто, кроме Чичагова, не придавал ему большого значения. Приехавший в армию император Александр перед походом в Европу не мог ссориться с Кутузовым и уступил ему в деле Ф.Ф. Эртеля. Очень скоро этот вопрос в штабе Кутузова закрыли, а 10 декабря Эртель был награжден (даже раньше, чем участники битвы при Бородине) орденом Святого Георгия <…> за небольшое сражение 3–4 сентября у Горбачевичей и назначен полицмейстером тыла армии. Фактически Эртеля молчаливо признали невиновным».

Отметим, что потом, обвиняя во всем адмирала Чичагова, М.И. Кутузов даже не упоминал фамилии Эртеля.

* * *

Переправа у Студянки Наполеону удалась, и русские смогли отрезать и пленить лишь одну дивизию генерала Партуно, да и то потому, что она заблудилась. Тем не менее четыре дня на обоих берегах Березины шли упорные бои, в которых самыми активными были части Дунайской армии адмирала Чичагова. И это факт – из трех командующих русскими армиями именно Павел Васильевич больше всех мешал Наполеону переправиться через Березину и причинил ему наибольший урон.

В результате Наполеон потерял от 25 000 до 40 000 человек (это огромные потери), а убыль русских войск составила, по разным данным, от 8000 до 14 000–15 000 человек.

К сожалению, имея слишком мало людей, адмирал Чичагов просто физически не мог ни остановить Наполеона на всех пунктах по течению Березины, ни противостоять ему в каком-то одном месте.

Переправа через Березину

Один из мостов через Березину

Переправа французов через Березину

17 (29) ноября генерал Эбле приказал поджечь мосты. После этого практически все обозы наполеоновской армии остались русским. С ними же на восточном берегу была брошена многотысячная толпа больных и безоружных людей, и лишь после этого к месту переправы запоздало подошли казаки атамана Платова и части П.Х. Витгенштейна.

В тот же день Наполеон с гвардией направился к Зембину, а спасшиеся остатки его армии начали отходить на запад. Войска Чичагова, как могли, преследовали их. При этом адмирал предложил М.И. Платову атаковать Зембин, но тот вернулся назад, якобы натолкнувшись на непроходимые болота. В любом случае поставленная задача не была выполнена. С другой стороны, генерал Е.И. Чаплиц, получивший аналогичный приказ, 17 (29) ноября выступил на Зембин и за день достиг цели. Но Наполеон все же успел бежать в Вильно и вскоре, бросив своих людей на произвол судьбы, уехал во Францию.

Авангард генерала Чаплица быстро наступал на Вильно. При этом в боях между Березиной и Вильно была разбита свежая французская дивизия генерала Луазона.

28 ноября (10 декабря) авангард Чаплица вступил в Вильно. На следующий день в город вошли основные силы адмирала Чичагова, и лишь после этого туда перебралась главная квартира М.И. Кутузова.

* * *

Историк И.Н. Васильев пишет:

«Пассивность главнокомандующего русскими войсками Кутузова послужила почвой для многих вопросов и нареканий уже в то время, вызывая возмущение россиян и удивление французов».

Наполеоновский генерал Арман де Коленкур потом так выражал свое изумление «странными» действиями русского главнокомандующего:

«Мы никак не могли понять маневра Кутузова. Мы знали, что он находится в трех-четырех переходах от нас; между тем, поскольку Витгенштейн не соединился с Молдавской армией[15], мы могли и даже должны были опасаться, что Кутузов соединится с ней, чтобы действовать согласованно».

Недоумение выражали и участники событий с русской стороны. Например, адъютант Барклая В.И. Левенштерн написал об этом так:

«Фельдмаршал мог упрекнуть себя в том, что он действовал слишком медленно <…> Каково должно быть разочарование императора Александра, когда он узнал, что его прекрасный план, переданный на операционные линии <…> был таким образом искажен <…> Люди тут ни при чем. Кутузов лишил армию лишней славы».

На вопрос, чем же руководствовался Михаил Илларионович, Карл фон Клаузевиц дает следующий ответ:

«Личное опасение понести вновь сильное поражение от Наполеона являлось одним из главных мотивов его деятельности».

Пока адмирал Чичагов вел бои на Березине с превосходящими силами Наполеона, М.И. Кутузов с главной армией находился далеко позади, простояв несколько суток в Копысе (в 100–120 километрах от места переправы).

Более того, как признает историк Е.В. Тарле, «Кутузов не только простоял два дня в Копысе, но и от Копыса до Березины делал такие частые дневки и привалы, каких даже он никогда не делал до сих пор».

К сожалению, успешная переправа Наполеона через Березину стала очередным сорвавшимся планом Кутузова. Наполеону вновь удалось отбиться и уйти, а Михаил Илларионович, как всегда, быстро нашел виноватых…

По сути, Кутузов просто «подставил» адмирала Чичагова.

Механизм этой мелочной «подставы» весьма доходчиво излагает в своих «Военных записках» Д.В. Давыдов. Он пишет:

«Кутузов со своей стороны, избегая встречи с Наполеоном и его гвардией, не только не преследовал настойчиво неприятеля, но, оставаясь почти на месте, находился все время значительно позади. Это не помешало ему, однако, извещать Чичагова о появлении своем на хвосте неприятельских войск. Предписания его, означенные задними числами, были потому поздно доставляемы адмиралу».

А вот объяснения Е.В. Тарле:

«Кутузов помечал свои приказы Чичагову задним числом, так что адмирал ничего понять не мог».

Умышленно введенный в заблуждение Чичагов мог сколько угодно ругаться на курьеров, которые доставляли ему приказы, которые уже невозможно было выполнить. Курьеры не были ни в чем виноваты. Виноват был Кутузов, чьи неправильно датированные приказы, как выражается советский историк, «выбивали из-под ног Чичагова всякую почву».

* * *

17 (29) ноября 1812 года участник войны А.В. Чичерин записал в своем дневнике:

«Наполеон, говорят, убежал от нас; прекрасный маневр трех армий, соединившихся, чтобы раздавить и совершенно уничтожить одну деморализованную и обессиленную армию, не удался по воле одного человека в силу несчастной привычки, кажется им усвоенной, – задумывать блестящий маневр и не осуществлять его как раз тогда, когда успех особенно вероятен».

Читая подобные свидетельства, невольно задаешься вопросом – а хотел ли вообще Кутузов успеть вовремя к переправе?

К сожалению, приходится констатировать, что не особенно-то и хотел. Похоже, что все и было им задумано исключительно для того, чтобы переложить всю полноту ответственности за «невероятное спасение» Наполеона на адмирала Чичагова.

Например, он написал императору Александру:

«Сия армия [Наполеона. – Авт.], можно сказать, 12, 13 и 14 ноября находилась окруженная со всех сторон. Река Березина, представляющая натуральную преграду, господствуема была армиею адмирала Чичагова, ибо достаточно было занять пост при Зембине и Борисове (пространство 18 верст), чтобы воспрепятствовать всякому переходу неприятеля. Армия Витгенштейна от Лепеля склонилась к Борисову и препятствовала неприятелю выйти с сей стороны. Главный авангард армии Платова и партизаны мои теснили неприятеля с тыла, тогда как главная армия шла в направлении между Борисовом и Березином с тем, чтобы воспрепятствовать неприятелю, если бы он восхотел идти на Игумен. Из сего положения наших армий в отношении неприятельской должно бы полагать неминуемую гибель неприятельскую; незанятый пост при Зембине и пустой марш армии Чичагова к Забашевичам подали неприятелю удобность перейти при Студенке».

Это выглядит невероятно, но М.И. Кутузов в очередной раз писал императору неправду. Он сыпал не имеющими отношения к делу географическими названиями и излагал все так, словно перед Чичаговым никого не было, словно Наполеон и не предпринимал никаких усилий, чтобы обмануть русских с местом переправы, и т. д.

Он и не подумал написать, что Чичагов был единственным, кто отчаянно и безуспешно пытался в одиночку остановить Наполеона, отчаявшись ждать помощи от основных сил русских.

Впрочем, и так ясно, почему он этого не сделал. Просто он знал, что имеет вес в масонском обществе Санкт-Петербурга, и его расчет полностью оправдался: вся пропаганда тех лет обрушились с упреками не на него, а на ни в чем не повинного адмирала Чичагова. Ко всему прочему поэт Г.Р. Державин высмеял адмирала в эпиграмме, а баснописец И.А. Крылов написал известную басню, заканчивавшуюся словами: «Беда, коль пироги начнет печи сапожник, а сапоги тачать пирожник».

* * *

Советский историк Л.Г. Бескровный в связи с этим умудрился сделать вывод, что Кутузов «справедливо полагал, что двух армий Чичагова и Витгенштейна достаточно для того, чтобы закрыть Наполеону дорогу к Вильне, заставить отступать по Минской дороге, и таким образом, принять удар французской армии на главные силы». По его словам, «вся имеющаяся документация позволяет нам сделать этот бесспорный вывод».

С подобным выводом, пожалуй, можно было бы согласиться, если бы соединение войск П.В. Чичагова и П.Х. Витгенштейна произошло до начала наполеоновской переправы, но этого, как мы знаем, не произошло по вине Кутузова.

Историк С.В. Шведов, подводя итоги всей операции, констатирует:

«Те обвинения, которые выдвинули против адмирала П.В. Чичагова как главные причины невыполнения плана, на поверку таковыми не оказались. Кто-либо другой на его месте едва ли смог бы достичь лучшего результата. Он пал жертвой генеральских интриг».

Генеральских? А почему бы четко не назвать имя того, чьи это были интриги? Почему бы не назвать имя М.И. Кутузова, старательно строившего для Наполеона «золотой мост»?

Говоря об этом, С.В. Шведов отмечает:

«Стратегия «золотого моста» до определенного момента не противоречила принятому плану разгрома противника, больше того, она была им предопределена, и наиболее активную роль в нем император Александр отводил армии П.В. Чичагова. В случае выполнения плана все 600-верстное преследование Наполеона становилось лишь подготовительной фазой операции на Березине. Перед Кутузовым резонно встал вопрос, стоит ли ему рисковать своей репутацией, а главной армии терпеть тяжелые лишения и нести потери, чтобы отдать лавры победы любимцу царя – адмиралу П.В. Чичагову».

Конечно же, и это Михаилу Илларионовичу было совсем не нужно. Он не любил делиться славой, а уж о том, чтобы отдать ее кому-то другому, вообще не могло быть и речи. Именно по этой причине он и начал тихо саботировать все, что было связано с адмиралом Чичаговым. Как отмечает С.В. Шведов, «Кутузов в переписке с адмиралом сначала подробно, а потом все скупее говорил о движении своих отрядов и об организации будущей операции».

В конечном итоге П.В. Чичагов, как пишет И.Н. Васильев, «дезорганизованный ложными сведениями, по сути, оказался брошенным на произвол судьбы».

Более того, своими действиями Кутузов фактически лишил Чичагова упомянутого резервного корпуса генерала Ф.Ф. Эртеля, который должен был усилить Дунайскую армию. Для этого он «провернул» следующую интригу. Он сообщил П.X. Витгенштейну, что корпус Эртеля присоединился к Чичагову, а от главной армии к нему же приближаются отряды Д.В. Давыдова и А.А. Ожаровского. На самом же деле Ф.Ф. Эртель в это время выполнял указание Кутузова о сопровождении транспортов с продовольствием, шедших из Волыни к Могилеву. Отрядам же Д.В. Давыдова и А.А. Ожаровского запретили в течение нескольких дней переходить Днепр. В результате армейские партизаны оказались не впереди армии Наполеона для ведения разведки и определения истинных его намерений, а позади него.

В результате П.В. Чичагов, как мы уже говорили, в течение нескольких дней находился в неполном составе один на один с самим Наполеоном, не имея достоверной информации о реальном положении дел.

Историк И.Н. Васильев предполагает:

«Скорее же всего, Кутузов не имел ни определенного плана своих действий, ни желания вмешиваться в решающие события, предпочитая отдать все на волю случая. Но при этом он сделал все, чтобы обезопасить себя от каких-либо нареканий, что в свою очередь нуждалось в подыскании другой удобной кандидатуры для нападок. А кого выдвинуть на эту роль, как не своего заклятого врага? Просто нужно было надлежащим образом подготовить к этому общественное мнение, чем фельдмаршал активно и занялся».

Этим врагом, понятное дело, был адмирал Чичагов, в свое время сменивший Кутузова на посту командующего Дунайской армией и нашедший в ней множество следов злоупотреблений предыдущего командования. Тогда Чичагов доложил обо всем «наверх», а мстительный Кутузов затаил злобу, и вот теперь ему представился отличный случай отомстить…

А вот биограф адмирала Чичагова Н.В. Скрицкий четко указывает на то, что Кутузов просто «не хотел пленения Наполеона», отмечая при этом, что «этот вопрос еще нуждается в разработке».

Всегда старающийся сохранять объективность Дэвид Чандлер недоумевает:

«Трудно понять медлительность Кутузова вплоть до 26 ноября, если не видеть в этом намеренного желания дать Наполеону уйти за Березину. Его противоречивые приказания своим подчиненным, особенно Чичагову, были основной причиной потери, казалось бы, неизбежного и полного успеха».

Как бы то ни было, Наполеон ушел, а «козлом отпущения» был сделан адмирал Чичагов.

Почему? Повторимся – Михаил Илларионович ненавидел Чичагова за «прошлые дела». Плюс он видел в нем соперника, способного отнять у него часть славы, а также моряка, успешно, в отличие от него самого, ведущего боевые действия на суше.

По свидетельству князя А.Б. Голицына, ординарца Кутузова, тот с насмешкой говорил, «что моряку нельзя уметь ходить на суше и что он не виноват, если государю угодно было подчинить такие важные действия в тылу неприятеля человеку хотя и умному, но не ведающему военного искусства».

И.Н. Васильев утверждает:

«Необоснованность большинства обвинений Кутузова была очевидна современникам и не могла сбить их с толку. Они-то прекрасно понимали, кто на самом деле является виновниками срыва операции».

С этим мнением, пожалуй, можно согласиться, но лишь частично.

С одной стороны, да, британский наблюдатель при главном штабе русской армии Роберт Вильсон писал 18 (30) ноября 1812 года в Санкт-Петербург своему непосредственному начальнику лорду Каткарту:

«Я ни от кого не слышал, чтобы адмирал Чичагов заслужил неодобрение. Местное положение дел таково, что не позволяло ему идти на неприятеля. Мы виноваты, потому что два дня были в Красном, два дня в Копысе, почему неприятель оставался свободным с тыла, что есть немаловажная выгода, когда предстоит переходить реку, имея перед собой неприятное ожидание найти две противные армии».

И генерал А.П. Ермолов в своих «Записках» отмечает примерно то же:

«Не могла слабая армия адмирала удержать Наполеона. Ему выгоднее было направление на Минск, но более необходим был кратчайший путь, ибо мог ли он не полагать, что вся наша армия в самом близком расстоянии и, соединясь с армиею адмирала для преследования, могла его уничтожить».

С другой стороны, как утверждает военный историк генерал М.И. Богданович, в том, что русская армия упустила Наполеона, современники обвиняли «исключительно одного Чичагова».

Более того, как пишет Н.В. Скрицкий, о Чичагове «говорили чуть ли не как об изменнике».

«Да и не могло быть иначе, – читаем у М.И. Богдановича, – князь Кутузов – освободитель России от нашествия Наполеона и его полчищ, граф Витгенштейн – защитник нашей северной столицы, утешавший своими победами русских в тяжкую годину, когда отовсюду приходили вести о наших невзгодах: оба они стояли так высоко в общем мнении, что никто не смел усомниться в безошибочности их действий. Никто не помышлял, что военное дело, будучи основано большей частью на неопределенных данных, сопряжено с ошибками, которых избегнуть не может самый гений. Общему порицанию подвергся Чичагов, потому что, во-первых, положение, занимаемое его армией, давало ему наиболее возможности преградить путь Наполеону; во-вторых, потому что, командуя в Отечественную войну впервые сухопутными силами, он еще не успел заслужить славы искусного военачальника».

Этот же автор констатирует:

«Кутузов не хотел изнурить вконец свою армию усиленными переходами и вовсе не имел намерения вступать в решительный бой с гениальным противником и его армией, которая, будучи поставлена в отчаянное положение, могла продать дорогою ценою свое существование».

* * *

Что касается Чичагова, то он потом написал императору Александру подробное объяснение своих действий. Но он счел ниже своего достоинства оправдываться. Да ему и не за что было это делать.

К сожалению, Павел Васильевич так и не дождался опровержения всех обвинений. Они должны были последовать со стороны императора, но не последовали. В результате 1 (13) февраля 1813 года Чичагов сдал командование армией М.Б. Барклаю де Толли, а затем, получив бессрочный отпуск, уехал за границу. С тех пор он более не возвращался в Россию. Последние годы своей жизни адмирал Чичагов, ставший британским подданным, провел преимущественно в Париже. Ослепший, не оцененный по заслугам, всеми забытый, он жил у своей дочери, графини Екатерины дю Бузе, и умер 20 августа (1 сентября) 1849 года в возрасте 82 лет.

Его биограф Н.В. Скрицкий пишет:

«Ошибочное мнение о Павле Васильевиче как о виновнике бегства Наполеона сохранялось очень долго, как до революции, так и позже. Достаточно сказать, что в галерее Зимнего дворца, увешанной портретами героев войны 1812 года, нет его изображения».

Добавим, что до недавнего времени не было ни книг, ни даже серьезных статей о нем.

Почему, ведь прошло столько лет?

На этот вопрос с сожалением отвечает историк И.Н. Васильев:

«Даже после крушения социалистической системы и ее идеологии, когда, кажется, сняты все препоны, начинает издаваться и переиздаваться все больше мемуарной и исторической литературы, но укоренившиеся традиционные представления и взгляды продолжают по-прежнему довлеть над сознанием, отождествляя образ Кутузова с победой над французской армией, в то время как П.В. Чичагов по-прежнему остается бессменной и удобной фигурой для всех политических режимов <…> в качестве пугала».

И с этим невозможно не согласиться…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.