1 Северный Кавказ в планах нацистской Германии

1

Северный Кавказ в планах нацистской Германии

Соединяя Европу и Азию, Кавказ являлся важным стратегическим плацдармом для дальнейшего продвижения войск вермахта на Ближний и Средний Восток, а его полезные ископаемые, прежде всего нефть, давно вызывали интерес военно-политической и экономической элиты Германии. Поэтому еще до начала Второй мировой войны в германском руководстве рассматривалась возможность овладения Кавказом. По сообщению французского посла в Берлине Ноэля, уже в ноябре 1938 г. в военных кругах Германии говорили «о походе на Кавказ вплоть до Баку»⁶⁷⁵. Однако непосредственная разработка немецких планов в отношении Кавказа началась с момента подготовки войны с СССР.

Рассчитанный на «молниеносную войну», план «Барбаросса» не предусматривал специальной боевой операции по овладению Северным Кавказом. Однако понимание того, что сырьевые запасы Германии невелики, вынудило отдел обороны страны штаба Верховного главнокомандования вооруженных сил (ОКВ) к 4 мая 1941 г. разработать план овладения кавказскими нефтяными районами. Он предусматривал захват Баку, как минимум – района Майкопа и Грозного (соответственно 7 и 9 % общей добычи нефти в СССР). Опасность уничтожения нефтяной промышленности советскими войсками вынуждала немецкое командование искать средства для создания «самостоятельного государственного образования на Кавказе», заинтересованного в сохранении добычи и производства нефти в прежнем объеме⁶⁷⁶. Перспективное планирование последующих военных действий включало операцию через Кавказский хребет и Иран на Ирак. В разработке, завершенной уже в июле 1941 г., указывалось на возможную опасность со стороны воинственных «кавказских горных народностей, которые хорошо знают местность и смогут вести борьбу против наших тыловых коммуникаций»⁶⁷⁷.

Согласно экономическому разделу плана «Барбаросса», получившему кодовое название «Ольденбург», общее управление экономикой оккупированных областей возлагалось на рейхе маршала Г. Геринга как генерального уполномоченного по четырехлетнему плану. Ему подчинялся экономический штаб особого назначения «Ольденбург» во главе с генерал-лейтенантом Шубертом, позже переименованный в экономический штаб «Ост». Он состоял из групп по вооружению и средствам транспорта («М»), продовольственному снабжению и сельскому хозяйству («Л»), промышленности, включая вопросы производственного снабжения и сырья, лесного хозяйства, финансов, торговли, использования рабочей силы («В»), Роль региональных организаций возлагалась на хозяйственные инспекции, которые предполагалось разместить в Ленинграде, Москве, Киеве и Баку. Последней должны были подчиняться хозяйственные команды в Краснодаре, Грозном, Тбилиси, Баку и хозяйственный филиал в Батуми.

Вопросы хозяйственного использования территорий СССР детализировались в «Директивах по руководству экономикой во вновь оккупированных восточных областях» (известных как «Зеленая папка» Геринга), утвержденных не позднее 16 июня 1941 г. Согласно «Зеленой папке», советская оккупированная территория превращалась в аграрно-сырьевого экспортера, призванного обеспечить победу Германии в войне. Особое внимание уделялось нефти и продовольствию: «Получить для Германии как можно больше продовольствия и нефти – такова главная экономическая цель кампании»⁶⁷⁸. В соответствии с экономическими задачами предполагалось устанавливать и отношения с населением. Если жители северных областей СССР обрекались на вымирание, то с населением нефтяных районов Закавказья и сельскохозяйственных районов Северного Кавказа следовало поддерживать «хорошие» отношения. Указывалось на необходимость использовать противоречия «между туземцами и русскими»⁶⁷⁹.

В «Зеленой папке» окончательно утверждалась структура немецких военно-хозяйственных учреждений. Экономический штаб «Ост» был преобразован в Восточный штаб экономического руководства, подчиненный непосредственно Герингу и возглавлявшийся его представителем статс-секретарем Кернером. В качестве его полевого управления создавался Восточный экономический штаб, состоявший из группы руководства и групп «Л», «М», «В».

Задолго до войны Гитлер говорил о новой восточной политике, направленной на приобретение территорий, необходимых германскому народу. Ее принципы определялись убеждениями фюрера в неполноценности славянской расы, «специфически великорусской и еврейской природе большевизма», постоянном конфликте Германии и славянского мира. По мнению фюрера, здесь следовало ликвидировать промышленное производство, проложить гигантские автострады, обеспечивавшие постоянную связь с рейхом, разделить проживание немцев и местного населения для предотвращения их постоянных контактов.

«Сумасбродством» назвал Гитлер устройство на оккупированных территориях системы здравоохранения, «подобной немецкой». Для сокращения численности жителей он считал необходимым поощрять аборты и применять противозачаточные средства, запрещать прививки и другие профилактические меры. Программу обучения для населения следовало свести к усвоению навыков чтения и письма (на немецком языке, чтобы обеспечить выполнение распоряжений руководства), пониманию правил дорожного движения и т. п. Для «туземцев» признавалось излишним обучение арифметике и строго запрещалось высшее образование. В целом программа, намеченная Гитлером, сводилась к ликвидации любых форм самостоятельной политической организации на оккупированных советских территориях, их превращению в аграрносырьевой придаток Германии.

Собственные проекты покорения и использования региона предлагали различные ведомства и руководители Третьего рейха, но разработка наиболее полной программы политического переустройства Кавказа связана с именем одного из главных нацистских идеологов – бывшего российского эмигранта Альфреда Розенберга⁶⁸⁰. В 1933 г. он возглавил внешнеполитическое бюро НСДАП (АПА), созданное в противовес германскому министерству иностранных дел. Его сотрудники, не являвшиеся профессиональными дипломатами, проектировали переустройство мира на расово-биологических принципах. Именно ведомство Розенберга стало главным центром сначала разработки планов в отношении советских территорий, а затем и управления захваченными областями СССР.

2 апреля 1941 г. Розенберг подготовил специальный меморандум, в котором охарактеризовал СССР как «конгломерат весьма разнородных этнических групп… восточную империю, переживавшую состояние упадка»⁶⁸¹. Обращаясь к Кавказу, он отмечал многонациональный состав его населения, в частности, указывал, что «северные склоны хребта населены множеством горных племен самого различного происхождения». Розенберг уделял внимание и экономическим возможностям региона, назвав его «нефтяным центром» России, от эффективности которого зависело существование «прочих, преимущественно аграрных областей СССР». В меморандуме говорилось о необходимости создания центрального германского учреждения для всей оккупированной советской территории, одной из задач которого являлось бы снабжение рейха материалом и сырьем. Однако более всего Розенберга, поставившего задачей развалить «восточную империю», интересовали возможные центры сепаратизма в СССР⁶⁸².

Через пять дней Розенберг представил проект создания рейхскомиссариатов на территории СССР, отметив отличия оккупационной политики в отдельных советских регионах. 20 апреля Розенберг был назначен уполномоченным для централизованного решения вопросов восточноевропейского пространства. Первоначальный аппарат уполномоченного составили прежние сотрудники АПА, его заместителем стал Г. Лейббрандт⁶⁸³. 8 мая Розенберг утвердил инструкцию для рейхскомиссариатов оккупированных восточных областей, где подчеркнул необходимость создания на Кавказе с прилегающими к нему территориями «федерального государства с германским полномочным представительством»⁶⁸⁴.

Накануне войны с СССР 20 июня 1941 г. Розенберг выступил с речью «О политических целях Германии в предстоящей войне против Советского Союза и планах его расчленения». Несмотря на то что она была произнесена в достаточно узком кругу, речь считается программной, так как автор представил новую концепцию германской политики на Востоке. Он отверг возможность замены Сталина «новым царем» и заключения союза с «возрождающейся национальной Россией». Розенберг считал, что в задачи германской политики входило «подхватить в умной и целеустремленной форме стремление к свободе» различных народов СССР, «придать им определенные государственные формы, то есть органически выкроить из огромной территории Советского Союза государственные образования и восстановить их против Москвы, освободив тем самым Германскую империю на будущие века от восточной угрозы».

Четыре рейхскомиссариата должны были «оградить» Германию от «первобытной Московии» и «одновременно продвинуть далеко на восток сущность Европы»: Великая Финляндия, Прибалтика, Украина и Кавказ. Границы рейхскомиссариата Кавказ на севере устанавливались восточнее Волги и южнее Ростова, на юге – вдоль государственных границ СССР с Турцией и Ираном. Общая площадь должна была составить более 500 тыс. кв. км, на данной территории проживало 18 млн жителей; ее предполагалось разделить на шесть генеральных комиссариатов⁶⁸⁵.

Проекты административных преобразований, подготовленные ведомством Розенберга, составили так называемую «Коричневую папку». Сущность его программы сводилась к стремлению расколоть СССР по национальному признаку и основывалась на своеобразной «иерархии национальностей», расположившей народы СССР в соответствии с национал-социалистической доктриной в определенной последовательности. Первое место среди них занимали «фольксдойче» – немцы, проживавшие на советской территории, затем прибалтийцы, близостью к арийцам и германской культуре «заслужившие» германизацию, далее следовали горские и мусульманские народы, для которых признавалось возможным сохранение элементов самоуправления. Ниже располагались славяне, причем в более предпочтительном положении оказывались украинцы, ввиду экономических возможностей Украины, представлявших интерес для Германии, и ярче выраженной националистической тенденции, а в худшем – белорусы. На последнем месте находились русские, для которых не предусматривалось никаких «привилегий». Не имели вообще прав на существование евреи и цыгане.

Временно, до окончания войны, все оккупированные советские территории следовало передать под управление имперских комиссаров. После войны Россия как самостоятельное государство прекращала свое существование, Прибалтика и Крым превращались в зоны германской колонизации, Белоруссия, Украина и Туркестан должны были стать буферными государствами под контролем Германии. На Кавказе, по мнению Розенберга, стабильность была возможна только при наличии сильной власти: «Там живут грузины, армяне, татары, черкесы, чеченцы, абхазы, карачаи, и как они только там не называются. Если это смешение народов предоставить самим себе, то все они перережут друг другу горло.

Такой факт уже имел место в 1918–1920 гг., когда Кавказ попеременно занимался различными державами»⁶⁸⁶. Поэтому германской целью являлось создание здесь не одного какого бы то ни было «кавказского национального государства», а именно федеративного государственного образования во главе с немецким уполномоченным. При этом к кавказским народам, как и украинцам, предполагалось более «мягкое» отношение, чем к русским.

Однако проекты Розенберга вызывали определенные возражения со стороны многих руководителей нацистской Германии, а Гитлер соглашался их рассматривать только в качестве временных мер, призванных обеспечить военную победу. В свою очередь, уверенность в способности вермахта одержать быструю победу над Красной армией вообще лишала планы Розенберга всякой целесообразности. Вслед за Гитлером большинство нацистских руководителей считали, что вермахт не нуждался в поддержке националистических движений советских народов и способен был самостоятельно создать мощную колониальную империю.

Тем не менее именно Розенбергу как главному специалисту по «восточному вопросу» было поручено управлять захваченными советскими территориями. 17 июля 1941 г. Гитлер подписал приказ о «гражданском управлении во вновь оккупированных восточных областях». Согласно этому приказу Розенберг был назначен имперским министром по делам оккупированных восточных областей и занимал этот пост до апреля 1945 г. Центральный аппарат министерства включал несколько управлений: политическое (его возглавил Лейббрандт), административное (Рунге), экономическое (Шпоттерер), техническое (Шютце), кадров (Сепвиц), прессы и пропаганды (Кранц), культуры⁶⁸⁷.

За день до этого, 16 июля 1941 г., на совещании у Гитлера было принято решение о создании на советской территории четырех рейхскомиссариатов, подчиненных рейхсминистру Розенбергу: Остланд, Украина, Москва и Кавказ. В свою очередь, имперские комиссариаты делились на генеральные комиссариаты (гаупткомиссариаты). Низшим звеном оккупационной администрации являлись 1050 областных комиссариатов (гебитскомиссариатов). Для их укомплектования в «восточное министерство» было направлено 144 офицера СА, 711 чиновников министерства внутренних дел и Трудового фронта.

Свои проекты преобразований на оккупированных территориях имелись у руководства СС. С июня 1941 г. по 1944 г. по указанию Гиммлера разрабатывался генеральный план «Ост», согласно которому в целях освобождения «жизненного пространства» для немцев следовало уничтожить, выселить и германизировать значительную часть жителей Польши и западных районов СССР. Северный Кавказ при этом рассматривался как «резервная» территория для германизации – место возможного переселения белорусов⁶⁸⁸.

Начало войны означало переход замыслов в стадию практического воплощения. С первых же ее дней на оккупированных советских территориях проводилась крайне жестокая политика по отношению к населению. Насилие порождало ответную ненависть и способствовало развитию сопротивления оккупантам. В условиях затягивавшейся войны многие представители руководства Германии осознали необходимость изменить оккупационную политику. Даже Геббельс, никогда не отличавшийся благожелательностью по отношению к России, 25 апреля 1942 г. записал в дневнике: «Мы слишком больно ударили по русским… Затрещина не всегда является убедительным доводом». Почти через месяц, 22 мая, Геббельс продолжил запись, указав на необходимость изменить оккупационную политику, особенно по отношению к народам Востока. Смысл предлагаемых им изменений сводился к осуществлению «ясной» политики по отношению к крестьянам и церкви, а также к созданию в различных районах марионеточных правительств, «чтобы переложить на них ответственность за неприятные и непопулярные мероприятия» и уменьшить опасность со стороны партизан⁶⁸⁹.

Ряд предложений по изменению оккупационной политики выдвинули офицеры и генералы вермахта. 17 сентября 1941 г. командир 39-го армейского корпуса генерал Шмидт направил Гитлеру специальную «Памятную записку о возможности подрыва большевистского сопротивления изнутри». Здесь отмечалось, что «большевистское сопротивление и ожесточение далеко превзошли все ожидания». В данной связи предлагалось отменить наиболее жестокие приказы, а в долгосрочной перспективе – «показать русскому народу позитивное будущее»⁶⁹⁰. Осенью 1941 г. Главное командование сухопутных войск вермахта (ОКХ) рекомендовало, исходя из интересов самих войск, сочетать энергичные и беспощадные действия против партизан со справедливым обращением с населением. О необходимости проведения «конструктивной восточной политики, которая бы считалась с нуждами населения и привлекала его симпатии», не раз заявляли и другие представители немецких военных и гражданских властей⁶⁹¹.

Провал «блицкрига» отодвинул срок оккупации Кавказа на год. Вопрос о захвате Кавказа вновь встал весной 1942 г. Директива ОКБ № 41, подписанная Гитлером 5 апреля 1942 г., в качестве главной операции немецкого летнего наступления предусматривала прорыв на южном участке фронта с целью уничтожения советских войск западнее Дона, захвата нефтеносных районов Кавказа и перехода через Кавказский хребет⁶⁹². Захватом Кавказа германское руководство рассчитывало втянуть в войну Турцию, нарушить связь СССР с союзниками через Иран и поставить его на грань катастрофы в целом, добившись благоприятных изменений в стратегической обстановке на Ближнем и Среднем Востоке. Существенной проблемой для Германии становилось обеспечение сырьем и топливом. Широко известны слова Гитлера, сказанные им на совещании командующих армейской группировкой «Юг» 1 июня 1942 г.: «Если я не получу нефть Майкопа и Грозного, я должен покончить с этой войной».

В ходе боевых действий план овладения Кавказом выделился в самостоятельную боевую операцию под кодовым наименованием «Эдельвейс». Ее план излагался в директиве ОКВ № 45 от 23 июля 1942 г. Он предусматривал оккупацию Северного Кавказа, а затем и Закавказья с обходом Главного Кавказского хребта с запада и востока и одновременным прорывом горно-пехотных частей через кавказские перевалы.

Появление непосредственной возможности овладения Кавказом активизировало разработку планов использования региона. Весной – летом 1942 г. Розенберг и его сотрудники представили целый пакет документов, содержащий программу предполагаемых преобразований на Кавказе, имевших определенные отличия от политики, проводившейся в других оккупированных советских областях. Так, в докладной записке Гитлеру «О преобразовании Кавказа», датированной 27 июля 1942 г., Розенберг главной целью германской политики называл «господство над Кавказом и над граничащими с юга странами, как в политическом, так и в военном отношениях»⁶⁹³. Сравнивая Кавказ с другими регионами СССР, Розенберг утверждал: «Проблема Востока (имелся в виду рейхскомиссариат Остланд. – Авт.) состоит в том, чтобы перевести балтийские народы на почву немецкой культуры и подготовить широко задуманные военные границы Германии. Задача Украины состоит в том, чтобы обеспечить продуктами питания Германию и Европу, а континент сырьем.

Задача Кавказа, прежде всего, является политической задачей и означает расширение континентальной Европы, руководимой Германией, от кавказского перешейка на Ближний Восток». Этим разнообразием условий и задач обуславливалась «большая гибкость в осуществлении интересов Германской империи и обеспечении ее будущего»⁶⁹⁴.

Специфика Кавказа, по словам Розенберга, заключалась в чрезвычайной пестроте населения: «Историческое развитие показало: кавказские племена так разнообразно развились в смысле расы, традиций и религии, что о едином кавказском народе не может быть и речи. Горный характер страны усилил грани между этими народностями, а не помог объединению, которому скорей способствуют большие долины». Однако ни одна из народностей не обеспечивала себе самостоятельного существования на продолжительное время, все могли развиваться лишь под защитой великой державы, которая «не намерена вмешиваться во внутренние дела отдельных народов, не имеет никаких культурных и религиозных миссий, а наоборот, намерена охранять и поощрять своеобразие отдельных народов». Такой державой и должна была стать Германия, а сохранение своеобразия отдельных кавказских народов, в свою очередь, вполне соответствовало германским интересам⁶⁹⁵.

Розенберг не раз подчеркивал, что «народы Кавказа имеют другие расовые качества в сравнении с русскими и украинцами. Они отличаются от них своим происхождением, своей историей и традициями»⁶⁹⁶. Обращаясь к характеру кавказских народов, он выделил прежде всего их свободолюбие и воинственность, благодаря которым «они в течение десятилетий защищались от царских армий»⁶⁹⁷. Поэтому Розенберг указывал, что средства, уместные по отношению к русским, украинцам, населению Прибалтики и Белоруссии, не должны были применяться на Кавказе. Чтобы завоевать симпатии кавказских племен, требовались другие методы. При этом Розенберг считал необходимым использовать «исторически закоренелую ненависть между кавказскими народностями, развивая ее, идя навстречу гордости и тщеславию тех или других», с целью добиться благоприятных условий для германского господства в регионе⁶⁹⁸.

На Кавказе планировалось создать пять больших управлений – Грузию, Азербайджан, Горную страну (Горный Кавказ или Горский комиссариат), Кубань, Терек, а также два меньших, окружных – Армению и Калмыкию. По экономическим признакам и численности населения они находились между главными и областными комиссариатами. Их создание, по словам А. Шикеданца, не являлось «обыкновенным приспособлением к бывшим царским, а также большевистским единицам управления, как это предусмотрено в системе управления остальных оккупированных областей Востока», а имело целью сохранение «национальной разрозненности». По этой же причине предлагалось дальнейшее разделение управлений. В Грузии в качестве комиссариатов выделялись Аджария, Абхазия, Южная Осетия, в Азербайджане – Нахичевань, в Армении – Горный Карабах. Горную страну с центром во Владикавказе предполагалось раздробить на зондеркомиссариаты Дагестан, Чечено-Ингушетию, Северную Осетию, Кабардино-Балкарию, Карачаево-Черкесию, Адыгею и Кара-Ногайскую область. Признавалось возможным удовлетворение требований отдельных народностей о собственном самоопределении – например, распад Чечено-Ингушетии на Чечню и Ингушетию⁶⁹⁹.

Одним из главных изменений в сфере политических преобразований Розенберг считал применение на Кавказе иных, не ущемлявших достоинства местных народов, тактичных названий для представителей германской администрации. Рейхскомиссара как главного представителя германской власти на Кавказе он предлагал назвать имперским покровителем по Кавказу, наместником по Кавказу или имперским резидентом по Кавказу. Вместо генеральных округов следовало говорить «о стране Грузии, о стране Армении и т. д.». Начальников управлений этих стран предполагалось называть не генеральными комиссарами, а покровителями, наместниками или резидентами страны. Наконец, для руководителей областей предлагалось звание «областного начальника», которое «лучше соответствует воинственному настроению, чем какое-либо другое»⁷⁰⁰.

При этом Розенберг подчеркивал необходимость управления главными комиссарами над теми из племен Кавказа, которые «недостаточно велики, чтобы их земли называть странами и поручать там управление» покровителю страны. В то же время они должны были непосредственно подчиняться имперскому комиссару по Кавказу и фактически выполняли функции генерального комиссара, не имея его чина. В этом случае их следовало называть особыми уполномоченными имперского покровителя, областными наместниками или областными резидентами. Розенберг считал, что такое решение должно было не задевать достоинства больших кавказских народов и в то же время свидетельствовать о проявлении внимания к меньшим племенам⁷⁰¹.

К вопросу о наименованиях германских руководителей на Кавказе Розенберг вернулся 14 августа 1942 г. в специальной «Заметке для фюрера». «Для более гибкого и тактичного подхода к отдельным народностям Кавказа» представителей Третьего рейха на Кавказе предлагалось называть не резидентами, а имперским резидентом по Грузии, имперским резидентом по Азербайджану и т. д. Германских представителей в отдельных областях следовало называть не генерал-резидентами, а генеральными уполномоченными, генеральными поверенными по Грузии, по Азербайджану и т. д. Гаупткомиссаров – особо уполномоченными имперского резидента на Кавказе. По мнению Розенберга, эти названия подчеркивали, что представители германской администрации выступали в качестве третейских судей «на Кавказе, где ввиду пестроты населения невозможно добиться единства». В то же время он признавал, что предлагаемые наименования не меняли общих принципов⁷⁰².

Обращает на себя внимание стремление Розенберга использовать в германских интересах исторический опыт развития Кавказа, хотя он понимался и трактовался порой достаточно упрощенно. Например, Розенберг подчеркивал «естественную культурную склонность к туркам» азербайджанцев, «на языке которых они разговаривают». Напротив, по его словам, армяне «в качестве христиан испокон веков являются» их врагами. Особое внимание он уделил «со всех сторон угрожаемой Грузии», которая, находясь между враждебными ей азербайджанцами, дагестанцами и армянами, «не является достаточно сильной для господства над остальными народами». Вследствие этого «она может повести политику исключительно германской ориентации, так же как, вопреки своей враждебности России, она была вынуждена по военным причинам до этого вести прорусскую политику». Розенберг надеялся, что Грузия станет «сильнейшим опорным пунктом скрытого германского господства на Кавказе», и считал выгодным разместить в ней столицу рейхскомиссариата, тем более что «грузины являются самым интеллигентным и сильным народом Кавказа».

Гораздо хуже Розенберг представлял себе ситуацию на Северном Кавказе. В записке «О преобразовании Кавказа» он отмечал: «На севере Грузии находятся малые горные племена Кавказа, суть и развитие которых требует тщательного изучения»⁷⁰³. В другом документе он говорил о «кубанской и терской народностях», возникших в результате смешения «поселенцев и других разных народов бывшего царского государства и местных горных народностей Кавказа». В целом Розенберг считал, что разграничение всех кавказских «племен и народностей между собой и поощрение существующих между ними противоречий и ненависти облегчило бы немецкому командованию господство над ними»⁷⁰⁴.

Специфика Кавказа предполагала необходимость отказа от прежних германских принципов управления захваченными областями. Немецкое представительство в данном регионе, по его словам, являлось «исключительно политическим», требовало такта, внимательности и приспособления к непредвиденным явлениям. Поведение немецкого представителя «должно быть особо осторожным и безупречным», для этого германским руководителям на Кавказе следовало глубоко знать историю, привычки и жизнь местных народов⁷⁰⁵.

Давая указания специально назначенному уполномоченному имперского министра по оккупированным восточным областям при командовании группы армий «А»⁷⁰⁶, наступавшей летом 1942 г. на Кавказ, Розенберг требовал от него «особой сдержанности, связанной с тщательным наблюдением». Он писал, что уполномоченный «должен поддерживать германские военные органы, используя по мере возможности ограниченное количество немцев или союзных кадров по обеспечению порядка и привлекая местные, преданные Германии круги. Обеспечить проведение мероприятий хозяйственного порядка и пресечь деятельность банд (так в нацистской пропаганде именовались партизаны. – Авт.) – это значит обеспечить успех всей нашей дальнейшей политики на Кавказе»⁷⁰⁷.

Отдельные сотрудники ведомства Розенберга предлагали идти еще дальше по пути преобразований на Кавказе. В «Заметке о политическом будущем Кавказа» Фекенштедт писал: «Завоевать симпатии кавказских племен – это означает получить от них все, что мы желаем: дополнительный источник питания, возможность широкого использования богатств страны, в частности нефти. Этим мы укрепляем наше политическое влияние на судьбы Европы и Азии». При этом дружба народов Кавказа, по его мнению, могла быть обеспечена только тогда, когда «мы предоставим им полную политическую самостоятельность и позволим себе вмешиваться в их политические дела, лишь если они этого сами пожелают, чтобы временно, в связи с недостатком в местных кадрах интеллигенции, выполнять здесь административные функции». Промедление в решении данного вопроса могло отрицательно отразиться на «сотрудничестве с этими впечатлительными племенами», что признавалось нежелательным с военной и хозяйственной точки зрения. Поэтому автор заметки предлагал «немедленно заверить кавказские племена в том смысле, что им будет предоставлена неограниченная свобода», призывая к соблюдению «политической честности» по отношению к ним с немецкой стороны⁷⁰⁸.

Однако сам Розенберг полагал, что «удовлетворение требований кавказских народностей» не должно привести «к забвению конечных политических и экономических целей Германии». Поэтому он считал, что «не следует давать преувеличенных обещаний в смысле предоставления полной независимости» народам Кавказа. В то же время он указывал на необходимость акцентировать внимание «на общности борьбы Германии и кавказских народов, подчеркивать, что кровь, пролитая немцами, спасла Кавказ от тех страданий, которые он испытывал под гнетом царизма и большевизма». Важной задачей уполномоченного при командовании группы армий «А» считалось создание органов местного самоуправления, подбор в них необходимых кадров из числа местных жителей⁷⁰⁹.

В сфере экономики значительное место занимал вопрос об отношении к колхозной системе. Хотя многие руководители Третьего рейха и выступали за ее ликвидацию, в реальности на большей части оккупированной советской территории колхозы первоначально сохранялись как форма хозяйственной организации, способная обеспечить сдачу продовольственных поставок крестьянами. На Кавказе Розенберг предполагал быстрее отменить колхозы и перейти к единоличному землепользованию, чем в других советских областях. Механизм проведения аграрных преобразований уточнил Фекенштедт: «Не мы должны наделять землей или другим имуществом отдельных крестьян, – этим призваны заниматься местные коммунальные органы управления, причем под нашим умелым и тактическим наблюдением… Было бы целесообразным здесь говорить не о сельскохозяйственных руководителях, а о сельскохозяйственных советниках»⁷¹⁰.

Розенберг также не раз подчеркивал, что Германия «должна взять в свои руки всю нефть»⁷¹¹. Он говорил о необходимости развития национальных ремесел и торговли, возвращения национализированных в годы советской власти домов и земель их прежним владельцам⁷¹². Существенным вопросом признавалось и обеспечение населения продуктами питания. Например, Фекенштедт писал: «Население должно быть сытым»⁷¹³.

Вступая в противоречие с Гитлером, Розенберг считал возможным разрешить горцам, в отличие от других советских народов, ношение легкого оружия: «Большой кавказский кинжал и сабля считаются здесь символом свободного человека». Он даже предполагал возможность оставить жителям Кавказа и винтовки при дополнительном изучении обстановки. Полицию Розенберг рассчитывал формировать из местных жителей, в традиционной грузинской, азербайджанской и иной форме, но под немецким руководством⁷¹⁴.

В области просвещения и культуры Розенберг предлагал предоставить автономию местному населению «без всяких оговорок», исходя из его желаний. При этом следовало разрешить функционирование средних, ремесленных и высших школ, «поскольку это будет необходимо». Предусматривались изменения учебных программ ряда дисциплин, в том числе по истории, создание новых учебников. Местом для размещения учреждений высшей школы намечался Тбилиси, в других областях Кавказа предполагалось создание ремесленных школ, «чтобы усилить у племен сознание их культурной автономии». На представителя германской администрации возлагалась обязанность поощрять искусства, «особыми пожертвованиями» закрепив это в сознании народов⁷¹⁵.

В отличие от других оккупированных советских областей на Кавказе считалось целесообразным ввести немецкий язык, призванный вытеснить в качестве обиходного русский язык. Это объяснялось тем, что в условиях пестрого национального состава немецкие чиновники не могли изучить «все языки разных племен». При этом немецкий язык оставался необязательным для всех, за исключением ремесленных и высших учебных заведений, «то есть для тех слоев, которые непосредственно связаны с немецким управлением». Наряду с этим желательным признавалось изучение грузинского и армянского языков. Напротив, русским языком пользоваться разрешалось только «в русских колониях и тогда, когда без него нельзя обойтись». В религиозном вопросе Розенберг считал целесообразным ввести полную веротерпимость, особо выделяя знание ритуалов и обычаев ислама, вернуть церковные здания верующим⁷¹⁶.

Рейхсминистр отметил важность развития санитарного дела и медицинского обслуживания на Кавказе, что также противоречило прежним планам: «Успешная борьба с тропическими болезнями… может сделать немецкого представителя и немецкого врача другом и благотворителем местных жителей». В дальнейшем Розенберг особенно подчеркивал необходимость проведения мероприятий в данной сфере для сохранения работоспособности лиц, занятых на заводах и фабриках военного значения⁷¹⁷.

Серьезное значение Розенберг уделял и созданию воинских частей из народов Кавказа. 28 марта 1942 г. он подписал специальный документ под названием «Вопрос о кавказских воинских частях», в котором обосновал свои предложения по данному вопросу сугубо политическими соображениями. По мнению Розенберга, использование кавказских воинских частей должно было произвести «глубочайшее впечатление на эти народы», тем более «когда они узнают, что только им и туркестанцам фюрер оказал эту честь». Как важную предпосылку для их создания он отмечал особое отношение к оружию у кавказских народов: «Отдельные из них явно воинственно настроены, например, невооруженный мужчина считается у них недостойным уважения, невооруженный народ – неполноценным».

Розенберг отмечал, что эти воинские части должны были «комплектоваться из основных, хотя бы и не единых народностей Кавказа, главным образом – из народностей Закавказья. Если включить сюда горные народности, они должны состоять из четырех групп: грузинская, армянская, азербайджанская и одна группа, охватывающая горные народности». Однако распределить места дислокации следовало «с расчетом углубления противоречий между народностями в целях господства над ними»⁷¹⁸. Например, формирование кубанцев могло дислоцироваться в Азербайджане, азербайджанское – на Тереке, грузинское – среди горных народностей, «с целью достижения желаемого успеха при возможных волнениях».

Предполагалось, что офицерские должности во всех воинских частях будут занимать немцы (в качестве примера для подражания Розенберг приводил англичан в Индии). Кроме того, воинские соединения должны были путем вербовки на 10–20 лет обеспечить себе замену выбывающих, которые могли бы занимать должности в низших органах управления. Общая же численность данных формирований «должна быть такой, чтобы они ни в коем случае не могли оказывать давление на немецкую оккупацию»⁷¹⁹.

Поэтому Розенберг считал необходимым определить численность каждого формирования в отдельности, так как «по отношению к отдельным племенам и народностям необходим известный паритет». Он предлагал набрать по 1 тыс. чел. грузин, армян, азербайджанцев и представителей горных народностей. Розенберг также считал желательным создать два формирования одинаковой численностью (по 1 тыс. чел.) «из кубанских и терских народностей», что должно было ускорить процесс их освобождения «от слияния с украинским или русским народом», и набрать 500 чел. из калмыков, проживавших между Доном и Волгой. Всего под единым немецким командованием должно было находиться 6,5 тыс. чел.⁷²⁰

Розенберг считал необходимым сохранить в руках командующего войсками на Кавказе только военное руководство, а использование данных формирований, как и любые другие вопросы политического характера, относилось к компетенции рейхскомиссара, поскольку «среди легко возбудимого населения Кавказа могут в любое время возникнуть кровавые мятежи». В данной связи Розенберг считал возможным использовать опыт управления Кавказом в составе Российской империи. Например, он считал поучительным, что, в отличие от всех остальных областей Российской империи, только на Кавказе находился наместник, который объединял в своих руках не только высшую гражданскую, но одновременно и полную военную власть, «с тем, чтобы быстро и эффективно принимать меры по ликвидации волнений и восстаний»⁷²¹.

К вопросу о создании кавказских воинских частей Розенберг вернулся летом 1942 г. Он отметил необходимость введения для них специальных знаков и символов, «чтобы этим актом выразить наше уважение к народным традициям». Кроме того, еще раз подчеркнул, что данные части должны находиться в подчинении его ведомства по политической линии: «Надо предполагать, что легионы, в качестве особых охранных частей, будут подчиняться военному командующему Кавказа, но обеспечение и возможное использование должен будет решать политический руководитель на Кавказе, так как этого потребует местная сложная обстановка»⁷²².

Сотрудники министерства по делам восточных оккупированных областей учитывали длительное воздействие большевистской пропаганды на жителей Кавказа, особенно на молодежь. Поэтому они уделяли внимание «антибольшевистскому воспитанию юношей в возрасте от 15 до 20 лет, чтобы они покинули улицу и стали полезной для нас рабочей силой». Среди документов Нюрнбергского процесса отложился подписанный штурмбаннфюрером СА Гейбелем план создания специальной «организации, которая явилась бы инструментом немецкой власти и дала бы гарантию, что непосредственно после оккупации нравственно оздоровленная молодежь Кавказа будет работать в интересах Германии». Она получила наименование «Организационной службы», а ее задачей провозглашалось «выявление сил для гражданского управления и наблюдения за порядком». Кроме того, она могла использоваться при катастрофах, «стоять на страже урожая».

Создание данной организации предполагалось «на основе доброй воли, без всякой поспешности, выжидая, пока созреет сознание этих людей». «Организационная служба» должна была подчиняться непосредственно имперскому комиссару, ее центральный аппарат включал три отдела. К функциям первого отдела относился учет добровольцев, разработка вопросов пропаганды, наблюдение за подготовкой и политическим обучением, «выращивание руководящих кадров». Задачей второго являлась одежда, рабочее снаряжение, обеспечение необходимыми материалами. Третьего – квартирное размещение и продовольственное снабжение членов организации во время работ. Низшим подразделением предлагалось звено (8—12 чел.), три звена составляли отряд (24–36 чел.), четыре отряда – сотню (96—140 чел.), четыре сотни – батальон (380–560 чел.). Начальники звеньев и отрядов назначались из числа добровольцев, вышестоящие должности должны были занимать имперские немцы.

Для подготовки руководящих кадров в каждом генеральном комиссариате предполагалось создать по одной школе, обучение, одежда и питание в которой являлись бы бесплатными. Подготовка включала, помимо пропаганды, физическую закалку, поощрялись спортивные соревнования. Одежда должна была соответствовать местным традициям, ее важным элементом считался кинжал «как внешнее выражение личной свободы». Хорошо проявившие себя члены «Организационной службы» могли получить места в полиции и других учреждениях⁷²³.

Кавказ оказался в центре внимания и других политических группировок в НСДАП и государственных органов нацистской Германии, в том числе руководства министерства иностранных дел. Особую активность проявлял посол Германии в Турции Ф. фон Папен. «Мы должны, – писал он из Стамбула в Берлин, – попытаться найти в кавказских… странах по одному подходящему лицу местного происхождения» и поставить его во главе правления. Рядом с ним следовало поставить ответственного немецкого руководителя, формально – на заднем плане, в качестве советника, по сути – в качестве руководящего и направляющего лица⁷²⁴.

В своем стремлении к реализации собственных проектов преобразований на оккупированной советской территории, отражавшем сложную политическую игру, руководители министерства иностранных дел Германии предпочитали ориентироваться на эмигрантские круги. В Берлине была организована встреча представителей кавказской эмиграции. Эти действия вызвали недовольство Розенберга, и для устранения межведомственных разногласий потребовалось вмешательство Гитлера⁷²⁵.

Анализ германских планов свидетельствует об определенных различиях во взглядах руководителей Третьего рейха на оккупацию советских территорий. Разные проекты отражали взгляды той или иной группировки в составе германского руководства, представляя различные программы решения одних и тех же вопросов на основе общей национал-социалистической доктрины. Особенности отношения к Северному Кавказу складывались под воздействием ряда факторов, важнейшими из которых являлись экономические, военно-стратегические и политические. Он интересовал германское руководство своими продовольственными и сырьевыми ресурсами, особенно запасами нефти. С захватом Кавказа вермахт приобретал стратегический плацдарм для продвижения на Ближний и Средний Восток. Отдельные руководители Германии считали регион возможным центром сепаратизма, а горцев «ненадежным» для советской власти населением, чье недовольство планировалось использовать в интересах Третьего рейха.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.