§ 2. Разведка и кристаллизация временных рамок будущей агрессии и позиций западных держав
§ 2. Разведка и кристаллизация временных рамок будущей агрессии и позиций западных держав
Первые же данные о том, что именно к осени 1939 г. разразится война (против Польши), поступили еще в самом конце 1937 г. Дело в том, что со ссылкой непосредственно на австрийского канцлера, один из корреспондентов британской «Тайме» сообщил, что, по словам Гитлера и Геринга, война начнется «к осени 1939 года». «Тайме» положила эту информацию под сукно, даже не попытавшись ее опубликовать, но передала ее в Форин Офис, где она осела в досье под названием «Германская опасность», в которой концентрировались все наиболее ценные донесения и сообщения разведки, дипломатов, журналистов, бизнесменов и других лиц о Германии. Ну а самыми любознательными читателями материалов этой папки были агенты советской разведки в МИД Великобритании. Так что еще на дальних подступах к Мюнхенскому сговору Запада с Гитлером Москва располагала убедительной и достоверной информацией о наиболее вероятном векторе гитлеровской агрессии в самом ближайшем будущем.
В общем и целом подтверждался известный Москве еще с 20-х гг. вывод президента Франции Пуанкаре от 1922 г., в котором он четко и однозначно указал вектор будущей агрессии Германии: «Не на Рейне начнется наступательный маневр Германии, направленный к разрушению мира, построенного в Версале… На востоке — вот где развернется атака Германии»{124}. А вывод Пуанкаре, к слову сказать, неоднократно подтверждался и данными разведки в 20-е — 30-е гг. В качестве одного из подтверждений можно напомнить уже приводившееся выше сообщение агента советской военной разведки Дипломата.
Но вернемся, однако, к событиям 1936 г. В том же 1936 г. впервые стало вырисовываться и вероятное время развязывания Гитлером войны в Европе. Дело в том, что 20 августа 1936 г. Гитлер подписал меморандум «Об экономической подготовке к войне», в котором указал: «Я ставлю следующие задачи:
— через четыре года мы должны иметь боеспособную армию,
— через четыре года экономика Германии должна быть готова к войне»{125}.
В результате несложного арифметического действия нетрудно было прийти к выводу, что с конца августа 1940 г. уже следовало ожидать войны. Кстати говоря, именно с этим обстоятельством связано содержание одной из январских 1937 г. телеграмм Р. Зорге в Центр. В ней он сообщил высказанное в приватной беседе с ним мнение своего «друга» — германского военного атташе О. Отта. Возвратившись из командировки в рейх, куда он ездил для участия в тех самых играх и совещании, о которых говорилось выше (а они-то проводились как логическое продолжение-развитие упомянутого выше меморандума), Отт рассказал Зорге, что Германия может рискнуть начать серьезную войну не раньше чем через четыре года{126}.
Учитывая, что в тот период времени на германском направлении у советской разведки уже была блестящая агентура, способная добывать подобную информацию, содержание этого меморандума не стало секретом для Москвы. В том числе, естественно, и того его пассажа, в котором Гитлер указал, что «целью этого меморандума не является предсказание времени, когда нетерпимая ситуация в Европе перейдет в стадию открытой войны. Я хочу лишь выразить мое твердое убеждение, что этот кризис не преминет наступить»!{127}
То есть в тот период времени Гитлер и сам толком не знал, когда же можно будет начать войну, хотя и поставил задачу через четыре года быть готовыми к ней. Однако, принимая во внимание, что экспансионистские планы Гитлера были направлены на восток, прежде всего против СССР, Москве не приходилось сомневаться, что при такой постановке задач, каковая имелась в тексте упомянутого меморандума, в первую очередь подразумевалась война против СССР. Чуть позже, в сентябре 1936 г., на очередном съезде нацистской партии, фюрер на всякий случай во всеуслышание ляпнул, что-де готов напасть на СССР в любой момент!
Усилия советской разведки в новом 1937 году принесли не только новые сведения об очередном наиболее вероятном времени развязывания Гитлером войны, но и точные знания о том, каким образом Запад намерен канализировать грядущую нацистскую агрессию персонально против СССР. Уже в самом начале этого года стало известно о том, что Великобритания откровенно ожидает войны в Европе не позднее 1938 г.{128}
«Провиденциальные способности» Лондона никогда не были способностями от Бога, но только от дьявола. Что и подтвердила советская нелегальная разведка в своем донесении от 29 января 1937 г. Дело в том, что в конце января 1937 г. по инициативе Лондона произошла конфиденциальная встреча президента США Ф. Рузвельта со специальным представителем британского премьер-министра С. Болдуина — лордом Рэнсименом, итоги которой впоследствии стало возможным квалифицировать как малоизвестный англо-американский предмюнхенский сговор. Потому что в процессе их конфиденциальных переговоров была выработана конкретная «технология», по которой США и Великобритания были намерены безальтернативно исключить Советский Союз как предотвращающий «вступление Германии в войну» важнейший фактор не только европейского, но и мирового значения! Причем при одновременном обеспечении нацистской Германии возможности быстрого достижения необходимого уровня военной и военно-экономической готовности, а также стратегического плацдарма для немедленного развязывания войны на восточном азимуте!
От имени США Рузвельт заявил Рэнсимену: «Если произойдет вооруженный конфликт между демократией и фашизмом, Америка выполнит свой долг. Если же вопрос будет стоять о войне, которую вызовет Германия или СССР, то она будет придерживаться другой позиции и, по настоянию Рузвельта, Америка сохранит свой нейтралитет. Но если СССР окажется под угрозой германских, чисто империалистических, т.е. территориальных стремлений, тогда должны будут вмешаться европейские государства, и Америка станет на их сторону»?! В ответ Рэнсимен ретиво поддакнул, что-де «в основе каждого нападения фашистов или их вассалов на СССР будут лежать империалистические мотивы»?!{129} Вот же «социалисты» хреновы! Ишь как озаботились «империалистическими мотивами» Третьего рейха!
Однако все дело в том, что по состоянию на конец января 1937 г. непосредственной, прямой угрозы для СССР со стороны гитлеровской Германии еще не было. Территориально Гитлер не только был еще весьма далек от советских границ и даже не знал, как к ним подобраться, но и слаб в военно-экономическом отношении. В то же время была очевидна серьезная общая угроза миру и безопасности в Европе в связи с воцарившимся в Германии нацистским режимом, наглевшим день ото дня. Естественно, что такого же характера угроза существовала и для СССР. Отсюда и вопрос — а что же тогда на самом-то деле обсуждали Рузвельт и Рэнсимен?!
Выяснилось, что под прикрытием внешне красивых рассуждений о «демократии» в тот момент обсуждалась краеугольная часть уже существовавшего у Великобритании преступного замысла по сговору с Гитлером! Советская разведка документально точно установила следующее. Накануне встречи Рузвельта с Рэнсименом британский посол в США Линдсей через госсекретаря Хэлла официально проинформировал высшее американское руководство о том, что между Лондоном и Парижем достигнуто соглашение о «совместном общем плане действий (так в документе. — А. М.) Англии и Франции», первый пункт которого гласил: «1. Будет сделана новая попытка достигнуть соглашения с Берлином»!{130} Как оказалось впоследствии, речь шла о будущем (Мюнхенском) сговоре с Гитлером!
Потому что оказаться «под угрозой германских, чисто империалистических, то есть территориальных стремлений» в то время СССР мог только в одном-единственном случае — если Запад злонамеренно даст Гитлеру не только коридор для максимального приближения к границам СССР, но и конкретный плацдарм для нападения! Конкретно в тот период времени дать Гитлеру коридор для максимального приближения к границам СССР и плацдарм для нападения, было возможно только за счет Чехословакии! И вот что важно в этой связи.
Подставить СССР под «угрозу германских, чисто империалистических, то есть территориальных стремлений» по состоянию на тот период времени означало следующее. Что США и Великобритания намерены оказать свое максимальное содействие Гитлеру в реализации «плана Гофмана». В том числе и в редакции «плана Розенберга» на его юго-восточном направлении, которое для СССР означало юго-западное направление. Потому как прежде чем добраться до ближайших подступов к советским границам на этом направлении, необходимо было сокрушить Чехословакию (а до нее еще и Австрию). Даже британская пресса еще за три года до этого англо-американского сговора отмечала, что «не нужно иметь большое воображение, чтобы представить себе план германской кампании, которая, начавшись соединением с Австрией и Венгрией, сначала расправится с Чехословакией, а затем прорвется на Украину, по направлению к Черному морю»{131}. Прорваться же на Украину можно было, лишь расправившись с Польшей, сокрушить которую, в свою очередь, могли позволить лишь плацдармы для нападения с территорий Чехословакии и Австрии, а также привлекательные для Берлина ресурсы этих стран.
Проще говоря, Рузвельт и Рэнсимен обсуждали вопрос о том, как наиболее эффективно уже в то время подставить СССР под «угрозу германских, чисто империалистических, то есть территориальных, стремлений», дабы змеиное «предвидение» Лондоном войны не позднее 1938 г. свершилось! Как видим, Сталин был более чем прав, заявив 1 марта 1936 г. в интервью американскому корреспонденту, что охотники дать Германии границу «в кредит» могут найтись. И ведь нашлись же, сволочи…
А сразу же после этого англо-американского сговора последовал второй акт «англосаксонского геополитического балета» — состоялся еще менее известный англо-германский предмюнхенский сговор. В начале февраля 1937 г. в германском городе Баденвейлере состоялась строго конфиденциальная встреча тет-а-тет между министром рейхсэкономики и президентом Рейхсбанка Ялмаром Шахтом и главой экономического департамента британского министерства иностранных дел Ф. Лейт-Россом{132}. Результаты именно этой встречи и раскрыли полностью суть «новой попытки достигнуть полного соглашения с Берлином». Потому что, если реконструировать (иного выхода нет, так как официально информация советской разведки об этой встрече пока еще не рассекречена, да и МИ-6 не торопится сделать это) ход и особенно итоги этой встречи, можно констатировать следующее:
1. От имени правительства Великобритании Лейт-Росс ясно дал понять (Гитлеру), что нет никакой необходимости требовать решения вопроса о колониальных и экономических уступках, чем в то время был занят фюрер. Если, конечно, он согласится с британским предложением о том, что в порядке компенсации Великобритания (при участии Франции) поможет Берлину выгодным для него образом урегулировать волновавшую его Судетскую проблему. Причем в случае согласия он заодно получит прямой доступ к развитой индустриальной базе ВПК Чехословакии, ее богатейшим арсеналам вооружений, мощной военно-инженерной инфраструктуре в непосредственной близости от границ СССР. Проще говоря, Гитлеру предлагалось снять все колониальные и экономические претензии, взамен чего через некоторое время он обязательно получит Чехословакию со всем ее демографическим, экономическим, военно-экономическим, военно-техническим и иным «приданым» в качестве плацдарма для нападения на СССР. Поскольку торг шел между опытнейшими специалистами в области экономики и финансов, то и главный лейтмотив торга был чисто финансово-экономический, чего, как правило, при анализе предыстории Мюнхенского сговора не учитывают.
2. Аналогичным образом фюреру дали понять, что западные демократии — Лондон и Париж — ожидают от него серьезного аванса в знак согласия с «солидным» предложением. А в качестве аванса западные демократии изъявили намерение зачесть ему немедленное прекращение даже зондажных контактов по урегулированию межгосударственных отношений как с СССР, так и с Чехословакией, которые имели место в то время.
Историческая справка. Речь идет о предпринимавшихся по поручению Сталина попытках торгового представителя СССР Д. Канделаки договориться с Берлином об урегулировании и нормализации резко осложнившихся после привода Гитлера к власти межгосударственных отношений Советского Союза и Германии. Настойчивая активность советского представителя и определенная, сугубо прагматическая благосклонность к ней со стороны ряда видных представителей германских финансовых и деловых кругов сильно раздражала Лондон. Поскольку нормализация межгосударственных советско-германских отношений автоматически привела бы к очередной пролонгации Берлинского договора от 1926 г. о нейтралитете и ненападении между двумя странами. Между тем первый пролонгированный срок этого договора истекал в начале лета 1938 г. И Великобритания была крайне заинтересована в том, чтобы не допустить очередной пролонгации, так как это автоматически отодвинуло бы сроки планируемой ею войны между Германией и СССР.
Короче говоря, Лейт-Росс ясно дал понять, что если Гитлер воспримет все эти предложения, то Великобритания вполне реально может поспособствовать «мирному» получению Берлином столь прекрасного для нападения на СССР плацдарма с богатейшими арсеналами вооружений и прекрасной военно-инженерной инфраструктурой! Естественно, что Гитлер «понял»…
А 16 ноября все того же 1937 г. сам Уинстон Черчилль лично подтвердил советскому полпреду в Лондоне И. Майскому, что готовится предательство Чехословакии ради предоставления Гитлеру свободы рук на востоке{133}. Обращаю внимание на то, что Великобритания готовила это предательство Чехословакии ради предоставления Гитлеру свободы рук на востоке. И при этом имел в виду оказание Гитлеру содействия в реализации его экспансионистских намерений на юго-восточном направлении по «плану Гофмана»!
В СССР очень внимательно следили за этими отнюдь не цирковыми фокусами главных мировых шакалов. Не случайно, что уже 29 ноября 1937 г. в СССР было подписано Постановление Комитета обороны М-8. Этим постановлением назначенному тогда начальником Генштаба Б.М. Шапошникову было поручено составить новый вариант «Соображений о стратегическом развертывании Вооруженных сил на случай войны на период 1938–1939 гг.». Решение было более чем своевременное, скорее даже заблаговременное.
Комментарий. Здесь следует иметь в виду, что «стратегическое развертывание является сердцем плана войны», в данном случае, плана отражения агрессии{134}.
Потому что уже в марте 1938 г. в Москву поступили сильно встревожившие ее данные. Мало того что при прямом попустительстве Запада уже произошел аншлюс Австрии, так еще и оказалось, что под контролем СС 15 марта 1938 г. в старинном замке Вартбург состоялась секретная конференция астрологов Третьего рейха, в ходе которой «звездочеты» выработали свои прогнозы в отношении предполагаемых военных действий Германии, в том числе и в отношении СССР. Именно от астрологов Третьего рейха впервые прозвучал 1941 г. как наиболее удобный срок для нападения на Советский Союз. Причем было указано даже конкретное время — не позднее второй половины мая 1941 г.!
Справка. В среде германских астрологов присутствовало и недреманое око Сталина. Им был очень близкий к заместителю Гитлера по партии Рудольфу Гессу талантливый ученый-астролог, граф Сергей Алексеевич Вронский (1915–1998).
Сергей Алексеевич Вронский
С детства блестяще владевший астрологией, хиромантией, магией, обладавший отличными способностями к гипнозу и психотерапии и являвшийся прекрасным экстрасенсом-медиком граф был близко знаком с верхушкой Третьего рейха, поддерживал дружественные отношения с личным астрологом Гитлера Карлом Эрнстом Крафтом. Как это явствует из весьма скромных описаний его жизненного пути, граф был занят информационным освещением наиболее скрытой от посторонних глаз части нацистского режима — его связей с оккультными силами, в том числе и связей по оккультным каналам с наиболее могущественными закулисными силами Запада. Граф входил и в круг членов тайного общества «Врил», создателем и главой которого являлся легендарный германский геополитик Карл Хаусхофер и, судя по всему, имел какое-то отношение к проекту рейхсфюрера СС Гиммлера «Аненербе» («Наследие Предков»). Именно С.А. Вронский весной 1938 г. сообщил об особо секретном совещании астрологов, которое рекомендовало Гитлеру определить время нападения на СССР на 1941 г.
В практике советской разведки история графа не единственная. В составе, например, разведгруппы Харро Шульце-Бойзена была профессиональная ясновидящая Анна Краус, внесшая существенный вклад в добывание информации о планах немецкого командования. Такими же способностями обладала и другой член этой оке группы — Ода Шотт-Мюллер.
Конечно, астрология астрологией, но ведь разведывательная информация и в целом общий ход развития международной обстановки действительно ясно свидетельствовали об ускоренном приближении войны к границам СССР. Тем более что еще в конце 1937 г. стало известно о том, что Германия все-таки развяжет войну на восточном азимуте к осени 1939 г.
Справка. Эта информация была добыта английскими журналистами в Вене (Австрия). Ее источником был австрийский канцлер. По заведенному тогда правилу всякая более или менее серьезная информация, относившаяся к Германии, от кого бы она ни исходила, направлялась в МИД Великобритании, где ее приобщали к материалам специально для этого заведенной папки «Германская опасность»{135}. Как отмечалось выше, одними из самых внимательных читателей материалов этой папки были агенты советской внешней разведки в МИД Великобритании.
В конце августе 1938 г. стало известно о проведенном 19 августа в г. Ютерборге секретном совещании высших чинов германской армии и министерства иностранных дел Германии. Как установила советская военная разведка, во время совещания было вновь однозначно заявлено, что «основная цель фюрера — борьба с настоящими врагами — Советами…», а «захват Чехословакии является лишь преддверием на пути к зерновой житнице Европы… Германии нужны колонии, но не в Африке, а на востоке Европы, ей нужна зерновая житница — Украина»{136}. Прорваться же к зерновой житнице Европы Украине можно было, еще раз обращаю на это внимание, лишь сокрушив Польшу. А в конце сентября 1938 г. явью стал и сам Мюнхенский сговор Запада с Гитлером, после которого даже дворники в Европе знали, что война на континенте вот-вот громыхнет.
Аннексия Третьим рейхом при активной помощи Запада Судетской области Чехословакии означала очередной шаг в их совместной реализации «плана Гофмана»/«плана Розенберга» на юго-восточном и частично восточном направлении. И не случайно, что сразу же после совершения этой не только позорной, но и прежде всего особо подлой по отношению к СССР сделки Запада с Гитлером на стол Сталина легло любопытное сообщение разведки. В нем говорилось, что, улетая из Мюнхена, свихнувшийся на зоологических русофобии и антисоветизме психически неадекватный негодяй и он же по совместительству премьер-министр Великобритании Н. Чемберлен прямо у трапа самолета заявил Гитлеру: «Для нападения на СССР у вас достаточно самолетов, тем более что уже нет опасности базирования советских самолетов на чехословацких аэродромах».
А чуть позже по каналам разведки Сталин был проинформирован, что и Франция заняла такую же позицию. Во-первых, стало документально точно известно, что в ходе подготовки франко-германской декларации (фактически пакта о ненападении!) официальный Париж обещал Берлину «не интересоваться восточными и юго-восточными делами» при условии, что немцы будут строго придерживаться такой же линии и в отношении Средиземноморья{137}. Во-вторых, также документально точно стало известно, что министр иностранных дел Франции заявил нацистским главарям: «Оставьте нам нашу колониальную империю, и тогда Украина будет Вашей»{138}.
Ничего удивительного в том не было. Потому что обе державы — Великобритания и Франция — прикрылись фактически пактами о ненападении с Германией: Лондон — с 30 сентября 1938 г., Париж — с 6 декабря 1938 г. У них есть, а у Москвы — нет. Потому что даже пролонгированный срок действия договора о нейтралитете и ненападении 1926 г. истек еще в начале лета 1938 г. Путь на восток для Гитлера был открыт…
Небезынтересно в этой связи заметить следующее. Проект документа под названием «Об основах стратегического развертывания РККА на период 1938–1939 гг.» был представлен на рассмотрение высшего советского военно-политического руководства уже 24 марта 1938 г., то есть едва только произошел аншлюс Австрии. А вот утвержден он был, естественно, после соответствующих доработок, 13 ноября 1938 г., то есть через полтора месяца после позорной Мюнхенской сделки Запада с Гитлером. В этом важнейшем документе военного планирования того времени — «Об основах стратегического развертывания РККА на период 1938–1939 гг.» — самым главным было то, что ответные действия советского военного командования предусматривались в двух вариантах: к северу от Полесья и к югу от него. Проще говоря, если агрессия предусматривалась на северобалтийском и юго-восточном направлениях, то ответные как оборонительные, так и контрнаступательные действия РККА планировались также на этих направлениях, только, естественно, по нашей терминологии — на северо-западном и юго-западном направлениях. В этом же документе были зафиксированы еще два принципиальных положения:
— внезапность нападения противника должна быть нейтрализована (полной) боевой готовностью Красной Армии{139};
— боевые действия Красной Армии с началом войны должны были носить характер сдерживающих боевых действий, главным образом в укрепленных районах «линии Сталина»{140}.
То обстоятельство, что упомянутый выше документ был утвержден 13 ноября 1938 г., не случайно. Дело в том, что советская разведка практически мгновенно зафиксировала крутой разворот алчно-хищного взгляда Гитлера в сторону захвата польского плацдарма, который произошел практически сразу после Мюнхенского сговора. Уже 11 октября 1938 г., то есть всего лишь через двенадцать дней после этого позорного сговора, советская военная разведка проинформировала руководство СССР и НКВД СССР о царящих в голове Гитлера планах в отношении Польши. В разведывательной информации говорилось о том, что «Гитлер уверен, что ни Англия, ни Франция не вмешаются в германо-польский конфликт»{141}. Кстати говоря, впоследствии, уже во время Нюрнбергского процесса, выяснилось, что в промежутке с 21 октября по 24 ноября 1938 г. Гитлер издал директивы, согласно которым предписывалось:
— разгромить «оставшуюся часть Чехии» — Судетской области фюреру показалось мало;
— подготовить оккупацию Мемеля (Клайпеда, Литва);
— начать подготовку к внезапному захвату Данцига (Гданьск, Польша), что автоматически означало полномасштабную войну с Польшей{142}.
Нет никаких сомнений, что советская разведка узнала и об этих директивах Гитлера, раз уж до этого добыла упомянутые выше сведения о планах Гитлера в отношении Польши. Жаль только, что подтвердить это документально несколько затруднительно, поскольку далеко не все разведывательные донесения ГРУ и СВР того периода рассекречены. Но косвенно все-таки можно, так как в агентурной информации, которая приводится ниже, содержались также и данные об интенсификации с осени 1938 г. разведывательной деятельности германской военной разведки по сбору необходимых для разработки плана нападения на Польшу сведений. Информация ГРУ от 7 мая 1939 г. свидетельствовала о том, что «германский удар на Польшу стоит в плане еще с 1938 года»{143}. Источниками этой информации были ближайший сотрудник Риббентропа П. Клейст, военно-воздушный атташе при посольстве Германии в Польше полковник Герстенберг и германский посол в Польше фон Мольтке.
Со второй половины декабря 1938 г. пошли первые сигналы о том, что по убеждению Гитлера, «Польша будет нужна Германии еще примерно два года»{144}. Доложенная Сталину, Молотову, Ворошилову, Берия и Шапошникову (тогда начальник ГШ) информация об этом поступила от ценного агента ГРУ — АБЦ, он же Курт Велкиш.
Эта информация означала, что, во-первых, Польша сможет оставаться серьезным территориальным буфером между Германией и СССР в лучшем случае еще примерно два года, а, во-вторых, через эти же два года возникнет и непосредственная угроза вооруженного нападения Германии на СССР. А то, что из этого можно было сделать только такие выводы, подтвердил и сам фюрер, заявив лицу, от которого это стало известно агенту ГРУ, что «нельзя предполагать, что план относительно Востока ограничится одной только Польшей»{145}. Да, собственно говоря, и без разведывательных донесений Сталину со времен прочтения «Майн кампф» еще в 1925 г. было хорошо понятно, что Польша будет всего лишь прелюдией.
Курт Велкиш
Многолетний глава ГРУ генерал армии П.И. Ивашутин в статье «Докладывала точно» прямо указал, что «тревожная информация о подготовке фашистской Германии к войне против СССР и о лицемерной политике правящих кругов других западных стран стала поступать в 1938-м и, особенно, с середины 1939 года. Ценность этой информации заключалась в том, что она добывалась в западных и восточных странах, что позволяло представить во всем объеме назревавшую для Советского Союза опасность…»{146}.
В конце января 1939 г. Сталину была доложена информация о том, что, по убеждениям польской дипломатии, через несколько лет Германия начнет войну против СССР и Польша, либо добровольно, либо по принуждению поддержит ее{147}. В январе же 1939 г. Сталин был проинформирован о более подробных агентурных данных об итогах упоминавшегося ранее совещания в Ютеборге. В представленной ему разведывательной сводке говорилось, что наиболее характерными чертами прозвучавших на этом совещании выступлений являлись:
— откровенное признание общеизвестного стремления германского фашизма на восток, прежде всего против СССР;
— стремление использовать малейшее затруднение и осложнение во внешнеполитическом положении Советского Союза для организации военного нападения{148}.
В самом начале 1939 г. в конфиденциальный контакт с советской внешней разведкой вступил в прошлом ближайший соратник Гитлера, но впоследствии не только отошедший от него и нацизма, но и ставший их яростно фанатичным противником Вальтер Стеннес, возглавлявший тогда разведку китайского лидера Чан Кайши. На встрече 14 марта 1939 г. В. Стеннес (псевдоним Друг) прямо заявил резиденту советской разведки, что он, В. Стеннес, «считает своим долгом предупредить, что Германия усиленно готовится к войне против СССР»{149}.
А к концу второй декады марта 1939 г. по каналам ГРУ стала известно о следующем: что высшее руководство Германия отказалось от планов использования Польши как плацдарма для совместного нападения на СССР и заняло жесткую позицию о необходимости физической ликвидации Польского государства как особо необходимого пролога для нападения на СССР, прежде всего в плане создания там подконтрольного только Германии плацдарма для нападения на Советский Союз{150}. Информация поступила от агентурной группы ГРУ в германской посольстве в Варшаве, которой руководил Арбин, он же Герхард Кегель — ценный агент ГРУ. Чуть позже, в середине второй декады апреля 1939 г., разведка НКВД сообщила руководству СССР, что 11 апреля 1939 г. Гитлер подписал план нападения на Польшу под названием «Вайс»{151}, а также основные положения этого плана.
В начале мая Сталину была доложена информация от ценного агента ГРУ Ариец (он же Рудольф фон Шелия), которая подтверждала данные о готовящемся на Польшу нападении со стороны Германии. Более того. В этой же информации раскрывались и дальнейшие планы Гитлера: «Покончив с Польшей, Германия со всей яростью обрушится на западные демократии, сломит их гегемонию, указав одновременно и Италии более скромную роль. После того, как будет сломлено сопротивление западных демократий, последует крупная схватка Германии с Россией, которая окончательно разрешит германские потребности в жизненном пространстве и сырье».{152}
С 17 по 19 июня 1939 г. по каналам советской внешней разведки стало известно, что Гитлер и Риббентроп нацелены всего лишь на временное урегулирование германо-советских отношений, причем в расчете примерно на два года, в течение которых фюрер намерен решить проблемы с Западной Европой{153}. Информация также была доложена Сталину. 9 июля 1939 г. аналогичные сведения поступили также и по каналам ГРУ — от агента «АБЦ»{154}. Информация была доложена Сталину, Молотову, Ворошилову, Берия, Шапошникову.
Если подвести глобальный итог всему вышесказанному, которое, конечно, не исчерпывает весь ныне доступный арсенал разведывательной информации о надвигавшейся угрозе войны, то главный вывод будет очень и очень нелицеприятным. Прежде всего, для маршалов и генералов, а также всевозможных толкователей и комментаторов их «воспоминаний и размышлений», без устали плодивших сплетни и мифы о советской разведке.
Пусть и в ретроспективе, но маршалам и генералам, а также их присным должно быть очень стыдно, что они так врали! Советская разведка заблаговременно — как видите, фактически за два года, что вообще фантастика, — установила примерный срок нападения гитлеровской Германии на СССР! А в прогнозно-вероятностном варианте — так и вовсе за три-четыре года, если учитывать упоминавшиеся сообщения Р. Зорге и С. Вронского. Найдите еще одну разведку в мире, которая была бы способна на это!
Соответственно, пускай и в ретроспективе, но маршалам и генералам должно быть действительно очень и очень стыдно! В том числе и за то, что после войны они пытались убедить своих читателей и слушателей в том, что-де до самого последнего момента Москве было непонятно, состоится ли нападение, то есть будет ли война вообще! На их глазах Гитлер проявил беспрецедентную «принципиальность», и едва ли не день в день через два года начал свою агрессию против Советского Союза, а они нам лапшу на уши вешали?! Ну и ну!..
Такова вкратце суть той части отслеживавшегося советской разведкой генезиса стратегических планов Запада и нацистской Германии по организации вооруженного нападения на Советский Союз, которая относится к понятию «неминуемой неизбежности войны вообще». Москва знала об этом действительно давно.
И это по Жукову/Василевскому должно называться, что-де высшее военно-политическое руководство СССР не знало, будет ли вообще нападение?!
Данный текст является ознакомительным фрагментом.