Осиное гнездо

Осиное гнездо

Готовясь к операции «Цитадель», германское командование решило провести в июне 1943 г. массированные налеты на русские промышленные центры. Главной целью был выбран Горьковский автозавод им. Молотова. Воздушный удар готовился в строжайшей тайне, параллельно была запущена дезинформация о якобы готовящемся крупном налете на Москву. На аэродромы Олсуфьево, Сещинская, Брянск, Орел-Западный, Карачев и другие были заблаговременно завезены большие запасы всевозможных авиационных боеприпасов.

Поскольку большинство баз бомбардировщиков находились в пределах досягаемости советских штурмовиков, командование Люфтваффе позаботилось о надежном прикрытии с воздуха. К началу июня на аэродромах в районе Орла и Брянска были сосредоточены пять истребительных авиагрупп: I., III. и IV./JG51 «Мёльдерс», I. и II./JG54 «Грюнхерц», из которых три были полностью вооружены самолетами FW-190A. Там же находилась и испанская эскадрилья 15.(Span)/JG51.

Начало операции было назначено на 20.00 4 июня. Накануне на аэродромы Орловского выступа скрытно перебазировались бомбардировщики. В Олсуфьево из Мелитополя прибыли Не-111 из KG27 «Бёльке», а в Карачев и Сещинскую с аэродрома Сталино перелетели «Хейнкели» из II. и III./KG55 «Грайф», кроме того, в Сещинской приземлились экипажи I./KG100 «Викинг», которым поручалась роль лидеров («цельфиндеров»). Всего на Брянско-Орловском аэроузле немцам удалось скрытно сосредоточить девять бомбардировочных групп из семи эскадр. Общее оперативное руководство их действиями принял на себя командир 1-й авиадивизии 51-летний генерал-лейтенант Альфред Бюловиус (Alfred Bьlowius).

В ночь на 5 июня 168 бомбардировщиков совершили первый массированный налет на Горьковский автозавод. В результате были полностью разрушены главный сборочный конвейер, литейный цех № 1, цех шасси и другие важнейшие объекты. При этом все самолеты благополучно вернулись обратно. Командование ПВО и все советское руководство в целом были в шоке, а наутро об остановке одного из крупнейших предприятий Советского Союза пришлось доложить и самому Сталину.

Согласно данным Люфтваффе, уже днем 5 июня последовали попытки ответных ударов по некоторым аэродромам, в частности по Сещинской. Однако они проводились разрозненными мелкими группами самолетов и были легко сорваны патрульными истребителями. В течение дня пилоты JG51 и JG54 сообщили о 23 сбитых самолетах.

В ночь с 5 на 6 июня последовал второй массированный налет на крупнейший завод Поволжья. Стало ясно, что немцы стремятся полностью уничтожить ГАЗ. В преддверии летней кампании это таило огромную опасность для советского командования. Между тем никто толком не знал, откуда по ночам прилетают«армады фашистских бомбардировщиков».

Днем 6 июня бомбардировщики В-25 из 15-го Гв. БАП АДД предприняли новый налет на аэродром Сещинская. Хотя советской стороной он был признан эффективным, фактически никаких серьезных повреждений аэродром не получил, а экипажи KG55 «Грайф» спокойно продолжали подготовку к третьему массированному налету на Горький.

Между тем самолеты-разведчики Пе-2 целыми днями лихорадочно бороздили воздушное пространство противника, выискивая скопления Не-111 и Ju-88. В результате, сопоставив все полученные аэрофотоснимки, командование советских ВВС сделало ошеломляющее открытие. Бомбардировщики, совершавшие ночные рейды в Поволжье, базируются ни где-то в глубоком тылу, а на Орловском выступе, то есть под самым носом у штурмовиков 1-й и 15-й воздушных армий! Больше всего «стервятников» обнаружилось на аэродромах Сещинская, Орел-Западный и Брянск. Характерно, что сосредоточение «Хейнкелей-111» в Олсуфьево, где в почти полном составе базировалась KG27 «Бёльке», при этом выявлено не было.

Тем временем в ночь с 6 на 7 июня 154 Не-111 и Ju-88 совершили третий подряд налет на Горький, сбросив 242 тонны бомб всех калибров. Были разрушены еще двенадцать цехов автозавода, а также десятки жилых домов. Медлить дальше было нельзя, и Ставка ВГК приказала провести новую масштабную операцию по разрушению немецких аэродромов.

Ранним утром 7 июня, когда на ГАЗе еще догорал единственный в стране цех по производству колес, в штабы 1-й и 15-й воздушных армий пришел приказ – в период с 20.30 до 21.00 по московскому времени нанести массированные удары сразу по пяти авиабазам Люфтваффе. Однако в дело неожиданно вмешалась погода. Днем прошли сильные ливневые дожди, и грунтовые взлетные полосы советских полевых аэродромов полностью раскисли. В результате удар штурмовиков не состоялся, что подарило многим их экипажам возможность прожить на один день дольше.

Поэтому первыми массированный налет на немецкие аэродромы совершили бомбардировщики АДД. В ночь с 7 на 8 июня, согласно плану, 102 самолета вылетели к Сещинской, 87 – к Брянску и еще 75 – к Орлу. Однако из-за метеоусловий, остававшихся по-прежнему нелучшими, 38 экипажей не смогли достичь их и сбросили бомбы на различные запасные цели. Атаковали аэродромы только 244 машины, при этом лидеры сбрасывали светящиеся и зажигательные бомбы, обозначая цель для остальных самолетов. По возвращении экипажи отчитались о восьми пораженных бомбардировщиках. Фактически же в Брянске был уничтожен один Ju-88А-4 из II./KG51 «Эдельвейс», а в Сещинской легкие повреждения (10 %) получил Ju-88D из 4-й эскадрильи дальней разведки Aufkl.Gr.121. Из летного и наземного персонала никто не пострадал.

Ухудшение погоды в обширном секторе юго-западнее Москвы сказалось в ту ночь и на активности германской авиации. Так, в четвертом ударе по Горькому приняли участие всего двадцать Не-111 из II./KG4 «Генерал Вефер» и I./KG100 «Викинг». Кроме того, на немецких авиабазах поиссякли запасы бомб и горючего, и требовалось время для их пополнения.

Тем временем в штабах ШАД разработали, как казалось, четкий план штурмового удара. Атаку целей на летных полях аэродромов, с учетом прежнего опыта, решили производить с пологого планирования под углом 25–30° с высоты 600–700 метров или же с бреющего полета. Открывать огонь из пушек и пулеметов предписывалось с дистанции 400–600 метров. Способ атаки предполагалось варьировать «в зависимости от расположения самолетов на аэродромах, степени их маскировки и рельефа местности». Для уничтожения стоящих на земле самолетов должны были применяться осколочные бомбы АО-10, АО-15 и АО-25, а также кассетные бомбы АО-2,5. Считалось, что осколки должны гарантированно выводить самолет из строя. Для «добивания» со второго захода нужно было вести огонь из пулеметов, пушек и пускать неуправляемые ракеты. На штурмовики, выделенные для поражения складов боеприпасов и бензохранилищ, предполагалось подвесить фугасные бомбы ФАБ-50, ФАБ-100 с взрывателями замедленного действия и зажигательные бомбы ЗАБ-2,5.

Командир 198-го ШАП майор Карякин еще накануне – 7 июня – получил приказ атаковать аэродром Сещинская. У многих летчиков он вызвал нервную дрожь. Уж слишком много историй ходило о тамошнем страшном зенитном огне и атаках десятков «Мессершмиттов». Говорили, что из вылетов к Сещи не возвращается половина экипажей, словом, гиблое место на карте. К тому же цель находилась на пределе радиуса действия Ил-2.

А затем воздушный удар был перенесен на следующий день. Александр Ефимов потом вспоминал: «Весь вечер мы были заняты подготовкой к заданию. Обсуждали маршрут, особенно тщательно разбирали действия при подходе к цели и в начале атаки. Внимательно изучили фотопланшет аэродрома Сеща. Наметили, кому какую цель атаковать, как маневрировать, куда уходить после атаки. В конце дня командир полка собрал всех, и летчики еще раз обсудили в деталях порядок выполнения боевой задачи.

Затем Карякин предоставил слово майору Бондаренко. Это был удивительно спокойный человек. Мы собирались громить аэродром Сеща – фашистское осиное гнездо. От одного сознания важности предстоящего полета по спине пробегали мурашки, а Михаил Захарович говорил с нами так спокойно и деловито, что можно было подумать, будто мы готовимся лететь туда с визитом вежливости».

Сам Ефимов получил от майора Карякина распоряжение в паре с ним перед самым налетом произвести разведку погоды на маршруте к цели. Хотя в своих послевоенных мемуарах он писал, что «дело это тоже важное», без сомнения, любой летчик скорее бы согласился слетать разведать погоду, чем штурмовать хорошо защищенный немецкий аэродром. Таким образом, командир полка выбрал для себя не самую трудную миссию.

В налете должны были участвовать самолеты и двух других полков – 233-й ШАД – 62-го и 312-го ШАП. В общей сложности для удара выделялись 36 Ил-2. После постановки задачи представитель 172-го ИАП рассказал летчикам-штурмовикам о порядке встречи с истребителями сопровождения, назвал фамилии их ведущих. Эскорт состоял из 27 истребителей Як-1 и Як-7 из 233-й и 309-й ИАД.

Утро 8 июня выдалось пасмурным. Облака низко висели над летным полем, временами моросил дождь. У летчиков, живших на фронте одним днем, это вызвало надежду, что вылет не состоится. Однако ближе к вечеру погода несколько разгулялась, и в 20.20 все же поступил приказ – атаковать Сещинскую.

Первыми поднялись разведчики погоды. Ефимов продолжал рассказ: «Пока летчики занимали свои места, мы с командиром полка, не задерживаясь на старте, парой пошли на взлет. Высоту набирали на маршруте. С удалением на запад облака поднимались выше и заметно редели. Кое-где в окна пробивалось клонившееся к закату солнце.

Вот и линия фронта. Командир сообщает по радио погоду… Летим на запад, то и дело меняя курс. Здесь скоро будет наша дивизия. Выше нас вдруг проскочила четверка «мессеров». Командир резко накренил самолет и со снижением пошел в сторону лесного массива. Но противник не заметил нас…

Берем обратный курс и на предельно малой высоте проходим линию фронта. И вот на встречных выше нас в знакомом нам боевом порядке проносится армада штурмовиков с синими коками винтов – наш полк. Чуть в стороне – желтоклювые самолеты 312-го полка. Замыкает колонну 62-й полк – машины с красными коками винтов».

Однако организованного налета, как это часто уже бывало, не вышло. Одни штурмовики не смогли встретиться с истребителями сопровождения, другие – заблудились, а некоторые совершили вынужденные посадки из-за технических неисправностей. В итоге вместо 36 «горбатых» к вражескому «осиному гнезду» приближались всего тринадцать. Их экипажи это обстоятельство, конечно, мало радовало, так как чем больше была группа, тем соответственно была меньше вероятность, что будут атаковать и собьют именно тебя.

В очередной раз не удалось достичь и внезапности. Уже на подходе к Сещинской две группы Ил-2, возглавляемые майором Бондаренко и капитаном Малинкиным, натолкнулись на интенсивный заградительный огонь. Казалось, немецкие зенитки стоят повсюду, на каждой поляне. Одновременно в воздухе вспыхивало до сотни разрывов, сопровождаемых гулким грохотом. Затем в небе на разных высотах показались знакомые силуэты «Мессершмиттов». Когда же штурмовики стали заходить для атаки, зенитчики открыли огонь уже по конкретным самолетам.

В итоге пилотам «Илов» пришлось сбрасывать бомбы с горизонтального полета с высоты 1200 метров. Ни о каком точном прицеливании при этом не могло быть и речи. Правда, потом некоторые летчики бодро доложили, что «били с бреющего по стоянкам самолетов и скоплению летно-технического персонала у столовой».

Последнее уточнение крайне примечательно, поскольку сразу же вызывает множество вопросов. Во-первых, как экипажи определили, что была столовая? По огромной вывеске, хорошо читаемой с воздуха? Во-вторых, как при этом они успели разглядеть, что это был именно летно-технический персонал? По цвету канта петлиц на их мундирах? И наконец, что было за этакое «скопление» перед столовой? Очередь за пайком или митинг по случаю прилета советских штурмовиков?

Повернувшим обратно «Илам» предстоял самый опасный отрезок пути. Все знали, что атаки истребителей Люфтваффе наиболее опасны как раз на отходе. Но штурмовикам на сей раз повезло, поскольку вслед за ними над Сещинской появились двадцать шесть Пе-2 из 204-й БАД полковника С. П. Андреева и сопровождавшие их 42 истребителя Ла-5, которые и отвлекли на себя внимание немцев.[45] И все же некоторые «Мессершмитты» и «Фокке-Вульфы» атаковали Ил-2, которые шли к линии фронта разрозненными мелкими группами и поодиночке.

Так, одноместный Ил-2 младшего лейтенанта С. Петрова был поврежден прямым попаданием 20-мм снаряда, однако пилоту все же удалось развернуть машину в сторону линии фронта и на небольшой скорости выйти из зоны зенитного огня. Из-за неполадок в двигателе Петров отстал от своей группы и возвращался на свой аэродром в одиночку. Однако недалеко от линии фронта его штурмовик все же был настигнут парой Bf-109. Первая пулеметная очередь прошла мимо, но вторая ударила по центроплану. Петров снизился до бреющего полета и смог перетянуть через линию фронта. Но и «Мессершмитты» не отставали. Пулеметная очередь вывела из строя руль поворота. В итоге самолет плашмя упал на краю луга, пробороздил загнутыми лопастями винта около 50 метров и остановился. Пилот опасался, что на открытом месте немцы добьют его, поэтому сразу же выбрался из кабины и залез под крыло.

Двухместный Ил-2 Героя Советского Союза майора Михаила Бондаренко вскоре после разворота на обратный курс был замечен одиночным «мессером», который затем произвел в общей сложности семь атак.[46] Зная о наличии бортстрелка, «подлый фашист» заходил только сзади снизу. На штурмовике был поврежден двигатель, перебиты тросы управления рулями, а пилот и бортстрелок были ранены, причем последний тяжело. Бондаренко с большим трудом перетянул через линию фронта, после чего сразу же совершил вынужденную посадку «на живот».

Так же были сильно повреждены и совершили вынужденные посадки еще три «цементбомбера». Из состава группы сопровождения были сбиты три истребителя и еще три, получив повреждения, сели «на живот».

Что же касается результатов столь драматичного налета, то пилоты «Илов» отчитались о двадцати уничтоженных и пятнадцати поврежденных самолетах. А штаб 1-й воздушной армии с учетом донесений «пешек» и вовсе сообщил наверх, что «на аэродроме Сеща уничтожено и повреждено, и частично подтверждено фотоконтролем, до 35 самолетов противника из 60–70 находившихся на нем самолетов». Кроме того, в воздушных боях в районе цели якобы были сбиты три Bf-109, два Bf-110 и два FW-190.

Если учесть, что 8 июня на авиабазе Сещинская базировались только две группы: III./KG55 «Грайф» и III./KG1 «Гинденбург», то они обе должны были остаться вообще без бомбардировщиков. Фактически же в результате бомбежки и штурмовки самолеты и наземные сооружения вообще не пострадали. А вместо упоминавшегося выше «скопления летно-технического персонала» был ранен только один германский зенитчик!

В тот же день в налете на авиабазы Люфтваффе в районе Орла, согласно замыслу штаба 15-й воздушной армии, должны были участвовать 42 Ил-2 в сопровождении 56 истребителей Як-1, Як-7 и Ла-5. Часть последних выделялась для блокировки аэродромов с целью недопущения взлета истребителей, а остальные – для непосредственного эскорта штурмовиков.

В 19.30 с аэродрома Мценск взлетели двенадцать «горбатых» из 614-го ШАП. Их сопровождали 22 истребителя из 315-й ИАД полковника В. Я. Литвинова. Целью налета был аэродром Орел, где бомбардировщиков вообще не было, а базировались только истребители, транспортники и связные самолеты.

Тем временем в 19.58 «шестерка» Як-1 из 65-го Гв. ИАП попыталась блокировать немецкий аэродром Мезенка. Пилоты потом доложили, что увидели на летном поле около тридцати двухмоторных бомбардировщиков и «пожгли» пять из них. Затем пара сержанта Божко и лейтенанта Ковенцова была атакована двумя FW-190, один из которых они сбили. В то же время один из «Яков» тоже был подбит и совершил вынужденную посадку.

Затем в окрестности Орла подтянулись гвардейцы 63-го и 64-го Гв. ИАП. Немецкие посты наблюдения вовремя засекли приближение противника, и в воздух поднялись «Фокке-Вульфы». В итоге практически все русские истребители были связаны боем. Воздушное сражение из-за низкой облачности приняло характер скоротечных, разрозненных схваток. Истребители со звездами и крестами то вываливались из облаков, то снова уходили в них, небо в разных направлениях прорезали трассирующие очереди. Время от времени в воздухе проносились горящие машины и раскрывались купола парашютов…

Впоследствии советские летчики заявили о шести сбитых «фоккерах», которые записали на счета капитана Кубарева,[47] старших лейтенантов С. К. Маношина[48] и Ковенцова, младших лейтенантов Алексеева[49] и Попова,[50] а также сержанта Судожкина. Собственные потери советской авиации в этом бою составили по одному Як-1, Як-7 и Ла-5. Но, так или иначе, немцы добились главного, вместо прикрытия штурмовиков истребители были полностью связаны боями и выработали почти все свое горючее.

К этому времени к Орлу подходила дюжина Ил-2 из 614-го ШАП. Их экипажи напрасно всматривались в дождливое, свинцовое небо, надеясь увидеть силуэты своих истребителей. Однако тем было некогда, и пришлось выполнять задание без прикрытия. В итоге немецкая зенитная артиллерия и истребители JG51 сбили все двенадцать «цементбомберов», ни один из которых не смог даже дотянуть до линии фронта. Пропали без вести 24 летчика и бортстрелка, в том числе штурман полка и помощник командира полка по воздушно-стрелковой подготовке.

Ведущий группы истребителей 315-й ИАД затем сообщил, что от цели в сторону Мценска шли «только четыре Ил-2, один из которых был сбит зенитным огнем, а других больше потом никто не видел». Сами истребители тоже понесли большие потери: с задания не вернулись семь летчиков.

Потеряв в общей сложности 19 из 34 самолетов, а также 31 из 48 летчиков, ударная группа не добилась никаких результатов. Аэродром Орел не пострадал, а все бомбы по большей части взорвались на близлежащих городских улицах и пустырях. По данным Люфтваффе, в тот вечер по два Ил-2 сбили командир 11-й эскадрильи обер-лейтенант Адольф Борхерс, лейтенант Йоахим Брендель из 1-й эскадрильи и фельдфебель Бернхард Фехтель (Bernhard Vechtel)[51] из 10-й эскадрильи. По одному «цементбомберу» записали на свои счета испанцы из 15-й эскадрильи – тениенте Рамон Галиван и Луис Аскуэт-Брунет (Luis Azgueta-Brunet).[52]

Судьба оказалась более благосклонной к двенадцати Ил-2 из 948-го ШАП, целью которых должен был стать аэродром около поселка Хомуты, в 24 км юго-западнее Орла. Взлетев с полевого аэродрома Проходное и встретившись с истребителями, штурмовики направились к цели. Однако им «повезло», так как путь им преградила сплошная облачность. Командир полка майор Храбрых принял действительно храброе решение – прекратить выполнение задания и повернуть назад. Это спасло жизнь многим неопытным экипажам, которыми и был укомплектован полк.

Затем в ночь на 9 июня 1943 г. еще 160 русских двухмоторных бомбардировщиков совершили новые налеты на аэродромы Люфтваффе на Орловском выступе. Однако и эта бомбежка по площадям не принесла никаких ощутимых результатов. Так, на аэродроме Орел-Западный получили ранения лишь два человека из наземного персонала. В то же время на свои базы не вернулся 21 самолет, или 13 % от общего числа участвовавших в налете.

10 июня удары по авиабазам продолжились. Уже в 04.15 по московскому времени над аэродромом Харьков-Сокольники послышался натужный рев моторов. Надо заметить, что в тот момент на нем никаких бомбардировщиков не базировалось, а пилоты находившихся там «Штук» и слыхом не слыхивали про Горьковский автозавод. Наземный персонал и летчики уже по звуку поняли, кем были эти непрошеные гости.

Вместе с восходом солнца с востока двумя группами приближались двадцать четыре Ил-2 из 66-го и 673-го ШАП. Впрочем, налетов «цементбомберов» могла испугаться только необстрелянная молодежь, все, кто поопытнее, знали, что самый верный способ уцелеть – это оставаться на месте и продолжать спать, либо вообще пойти и лечь под самолет. Бомбы попадут куда угодно, но не в него!

Так оно и получилось. Пилоты «горбатых» потом, как всегда красочно, расписали свой удар: «10 взрывов, сопровождавшихся большим пламенем, подавлено несколько зениток, 35 уничтоженных самолетов». Согласно же немецким данным, осколками бомб был легко поврежден лишь один Ju-87D из 3-й эскадрильи StG77. При этом «Илы» не сумели уйти без потерь, с задания не вернулись машины младших лейтенантов Левченко и Киндарьяна.

С ударом 800-го и 820-го ШАП по аэродрому Микояновка получилось то же самое. После безуспешной атаки штурмовики на отходе были атакованы «Мессершмиттами», видимо, взлетевшими с «блокированного» истребителями 4-го ИАК аэродрома Рогань. В результате были один за другим сбиты два Ил-2.

Из состава 1-й воздушной армии для участия в налетах были выделены 44 двухмоторных бомбардировщика, 54 штурмовика и 135 истребителей. Часть последних предназначалась для сопровождения, а остальные – для отсечения истребителей противника и блокировки аэродромов. Однако для всех этих сил продолжение воздушной операция против «осиного гнезда» Люфтваффе снова закончилось полным фиаско.

Так, двадцать три Ил-2 из 571-го и 566-го ШАП, которых должны были прикрывать истребители из 18-го Гв. ИАП и 168-го ИАП, вечером 10 июня совершили налет на аэродром Брянск. Последние уже на подходе к цели были встречены немецкими истребителями и ввязались в воздушный бой. Штурмовики же, невзирая на сильный зенитный огонь, сбросили бомбы, правда, непонятно куда, а затем в момент разворота на обратный курс были атакованы сразу пятнадцатью Bf-109 и FW-190 из JG51 «Мёльдерс». В итоге на землю рухнули восемнадцать «горбатых», и только пятерым экипажам удалось довести изрешеченные машины до своих аэродромов.

В провале удара был обвинен командир 168-го ИАП, которого отдали под суд военного трибунала. Но, самое главное, самопожертвование штурмовиков в стиле камикадзе оказалось совершенно бессмысленным. 10 июня на аэродроме Брянск находились бомбардировщики Ju-88А из II. и III./KG51 «Эдельвейс», но ни один из них не пострадал.

Двадцати трем экипажам 62-го и 312-го ШАП поручили снова атаковать Сещинскую. К ней самолеты подошли в 20.20, когда экипажи «Хейнкелей» ужинали, готовясь к очередному налету на промышленные центры Поволжья. Прием оказался «радушным». По приближающимся «цементбомберам» палили десятки зенитных орудий разных калибров и крупнокалиберных пулеметов, в том числе расположенные на станции Сещинская и в одноименном поселке. Сотни разрывов искромсали вечернее небо. Огонь велся тремя ярусами, а вокруг аэродрома вообще встал сплошной колышущийся конус разрывов на всех высотах! Такого приветственного «салюта» пилоты штурмовиков еще не видели. Понятно, что ни о каком выборе конкретных целей для атаки не могло быть и речи. Пилоты просто на глазок целились по району аэродрома и, сбросив залпом весь боезапас, сразу отворачивали в сторону.

Тем не менее прямым попаданием у Ил-2 младшего лейтенанта А. Г. Кузнецова оторвало правую плоскость, и он камнем пошел к земле. Еще два штурмовика получили повреждения. На отходе от цели группу попытались атаковать несколько «Фокке-Вульфов», но им помешали истребители сопровождения, имевшие большое численное превосходство. Немцы предпочли уклониться от боя и уйти в облака. И все же до этого они успели подбить два «цементбомбера», которые совершили вынужденные посадки «на живот».

Основная же масса истребителей IV./JG51 в это время была занята уничтожением штурмовиков 224-й ШАД и подошедших бомбардировщиков Пе-2. В результате, пока в страхе озиравшиеся по сторонам пилоты «илов» мчались на свои базы, позади их один за другим гибли «пешки» 204-й БАД. «Девятка» во главе с командиром эскадрильи майором И. Г. Агеевым была сбита в полном составе. Погибли и попали в плен 27 членов их экипажей. Это был полный разгром.

На следующий день самолеты-разведчики попытались сфотографировать результаты удара, но в районе цели увидели лишь облака и дымку. Между тем, по немецким данным, 10 июня аэродром Сещинская не пострадал, так же как и Брянск. Зато русские безвозвратные потери в ходе налетов на них в течение дня составили 41 самолет, в том числе девятнадцать Ил-2, одиннадцать Пе-2, по четыре Ла-5 и Як-7, а также три Як-1.

В очередной раз отличились пилоты JG51 «Мёльдерс». Обер-фельдфебель Ханс Пфэлер (Hans Pf?hler)[53] из 12-й эскадрильи в течение четырнадцати минут сбил четыре «пешки» и одного «Лавочкина», а командир 10-й эскадрильи обер-лейтенант Гюнтер фон Фассонг (G?nther von Fassong)[54] в течение девяти минут – три Пе-2. Кавалер Рыцарского Креста лейтенант Генрих Хофемейер (Heinrich Hofemeier)[55] из 3-й эскадрильи за восемь минут отправил на землю три Ил-2, а обер-фельдфебель Гюнтер Коззатц (G?nther Kossatz)[56] и унтер-офицер Гюнтер Йостен (G?nther Josten)[57] из 1-й эскадрильи соответственно за шесть и девять минут – еще по три «цементбомбера».

Всего, же по официальным советским данным, с 5 по 10 июня авиация совершила 3360 самолетовылетов для нанесения ударов по аэродромам Люфтваффе, якобы уничтожив от 140 до 170 самолетов. На самом деле за все это время Люфтваффе потеряли на земле только один Ju-88, еще две машины получили легкие повреждения. При этом собственные потери нападавших составили 106 машин! По данным оперативного управления ВВС Красной Армии боевая живучесть Ил-2 при налетах на аэродромы противника в операциях воздушных армий в мае – июне 43-го года в среднем составляла 15,2 самолетовылета на одну потерю.

В ночь на 11 июня бомбардировщики АДД вновь совершили массированные налеты на Брянский и Орловский аэроузлы. Всего были выполнены 700 самолетовылетов, и при этом экипажи доложили об уничтожении 150 самолетов противника! Собственные потери, в том числе от огня немецкой зенитной артиллерии, составили 19 машин. Фактически же никаких серьезных повреждений немецкие аэродромы вновь не получили.

О том, что очередная масштабная операция потерпела фиаско, говорит тот факт, что бомбежки городов Поволжья продолжались. Уже в ночь на 11 июня 109 Не-111 и Ju-88 совершили массированный налет на Ярославль, сбросив на него 190 тонн бомб всех калибров. В результате был полностью разрушен крупнейший в стране шинный завод. На следующую ночь Люфтваффе снова атаковали Горький, а в последующие дни начались налеты на Саратов и Камышин. И это в то время, когда штабы 1-й и 15-й воздушных армий и АДД отчитывались о сотнях сожженных на земле машин и перепаханных бомбами взлетных полосах аэродромов.

Поэтому авиация дальнего действия получила приказ продолжать бомбить немецкие аэродромы. В ночь на 12 июня бомбардировщики Пе-8, Ил-4 (ДБ-3), В-25 и Ли-2, а также допотопные ТБ-3, выполнили 486 самолетовылетов на Шаталово, Сещинскую, Брянск, Орел и Боровск. Одновременно аэродромы атаковали еще и бипланы У-2, использовавшиеся как легкие ночные бомбардировщики.

Наиболее успешным оказался налет на Шаталово. На аэродроме были уничтожены сразу три самолета-разведчика Fi-156 «Шторьх» из NAGr.5. Еще три «Хеншеля» Hs-126 из этой же группы получили повреждения от 15 до 40 %. Так же были серьезно повреждены два Bf-110G-3 из 1-й эскадрильи ближней разведки Aufkl.Gr16. Из наземного персонала погибли восемь человек, а еще 17 получили ранения. Впрочем, все эти самолеты не имели никакого отношения к налетам на тыловые города Советского Союза.

Затем 18 июня на аэродроме Сещинская все-таки удалось прямым попаданием уничтожить на стоянке один Не-111H из 5-й эскадрильи KG4 «Генерал Вефер». Все последующие ночные налеты, продолжавшиеся вплоть до 26 июня, закончились безуспешно.

В целом массированные налеты на немецкие аэродромы на Орловском выступе, проводившиеся с 5 по 26 июня 1943 г., не дали практически никаких результатов. Советской авиации удалось уничтожить на аэродромах пять немецких самолетов: три Fi-156 и по одному Ju-88 и Не-111, еще шесть-семь машин получили различные повреждения. Все эти достижения пришлись на ночные двух– и четырехмоторные бомбардировщики и, возможно, на «кукурузники» У-2.

Удары же штурмовиков, специально созданных для поражения подобных целей, оказались совершенно бесполезными! Спрашивается, куда же девались сотни бомб, сброшенных «цементбомберами» на германские аэродромы? Ведь куда-то же они падали? Ответ прост, падали они на близлежащие русские же поселки и деревни, на поля и огороды, а также на головы своих же мирных жителей.

В то же время штурмовые, бомбардировочные и истребительные полки, а также соединения АДД понесли большие потери. В отчете о боевых действиях 1-й воздушной армии за июнь 1943 г. по этому поводу содержался неутешительный вывод: «Необходимо отметить, что в операции по удару по аэродромам противника мы понесли чрезвычайно большие потери, особенно 10.06, которых можно было бы избежать при лучшей организации боевой работы».

В июне 1943 г. советская авиация пыталась бомбить не только аэродромы Брянско-Орловского аэроузла, но и авиабазы в полосе группы армий «Норд». Дело в том, что в течение 24 мая – 5 июня Люфтваффе провели серию налетов на порты на Ладожском озере, а также на железнодорожные станции и перегоны, по которым осуществлялось снабжение Ленинградского и Волховского фронтов, поступало продовольствие в осажденный город.

1 июня Не-111 из KG53 «Легион Кондор» разрушили стратегически важный мост через реку Волхов, фактически прервав сообщение между левым и правым берегом. В результате массированных бомбежек порты на берегу Ладожского озера были сильно разрушены, а начало навигации сорвано. Напуганное размахом налетов командование ВВС Ленинградского фронта попыталось нанести удары по немецким авиабазам. Впрочем, у его штаба явно не хватало разведданных. Бомбардировщики KG53, то есть основная ударная сила 1-го воздушного флота Люфтваффе, базировались на аэродромах Псков и Коровье Село, однако основной удар почему-то было решено нанести по аэродрому около станции Сиверская, на котором якобы находились «до 70 самолетов разных типов».

На рассвете 9 июня летное поле атаковали сразу 99 советских самолетов: 17 Пе-2, 18 Ил-2 и 64 истребителя, чьи пилоты затем заявили об уничтожении «до 20 самолетов». Аналогичным образом затем 18 июня в общей сложности 106 самолетов нанесли одновременные удары по аэродромам Сиверская, Бородулино и Сиворицы. Однако эффективность этих рейдов оказалась нулевой.

Тем временем налеты на ладожские порты прекратились в связи с переброской бомбардировочных авиагрупп на другие участки фронта. Советское же командование, всегда наносившее удары с опозданием, видимо, решило, что это как раз и было результатом налетов на аэродромы.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.