Русская «Боденплатте»

Русская «Боденплатте»

Конец зимы 1942/43 г. складывался для Советского Союза благоприятно. После капитуляции немецкой 6-й армии в Сталинграде и отступления Вермахта с Кавказа открылись большие возможности для продолжения наступления на запад к Днепру. Как и год назад, у многих появилась надежда на скорое окончание войны. Сводки Совинформбюро каждый день трубили о новых победах, десятках тысяч пленных и все новых занятых городах. Прорвав фронт группы армий «Б», войска Брянского и Воронежского фронтов стремительно продвигались на запад, обходя с юга Орловскую группировку немцев. 8 февраля русские заняли Курск, а на следующий день и Белгород. Через неделю – 16 февраля – немцы оставили Харьков.

Положение группы армий «Зюд» («Юг») генерал-фельдмаршала Эриха фон Манштейна становилось все более критическим. 19 февраля советские танки достигли города Синельниково и находились уже в 60 километрах от Днепра. Однако на этом этапе наступил перелом. В результате упорных боев, продолжавшихся в течение месяца, Вермахту удалось отбросить противника обратно за реку Донец, а 26 марта снова захватить Харьков и Белгород. Этот момент совпал с началом весенней распутицы, и в итоге линия фронта постепенно стабилизировалась. Хотя немцы были вынуждены эвакуировать свой Ржевско-Вяземский выступ, в течение всего 1942 г. угрожавший Москве, южнее они сохранили в своих руках важные железнодорожные и авиационные узлы Орел и Брянск, которым было суждено сыграть важную роль в последующих событиях.

В начале апреля 43-го года наступила долгая пауза в ходе военных действий. Советское командование, хотя и было воодушевлено достигнутыми успехами, все же помнило события годичной давности. У Сталина и его окружения возник своего рода синдром «зимних успехов», когда летом наступали только немцы, а зимой, наоборот, русские. Гитлер и его генералы тоже были напуганы Сталинградом, но все же не собирались полностью отдавать инициативу. Поэтому обе стороны начали лихорадочно готовиться к новым сражениям. Командование Вермахта выбрало для нового удара огромный Курский выступ, далеко выпиравший на запад. Гитлер согласился и возник всем хорошо известный план операции «Цитадель», согласно которому выступ предполагалось ликвидировать сходящимися ударами групп армий «Митте» и «Зюд».

Первоначально наступление было намечено на вторую декаду мая, то есть сразу после окончания весенней распутицы. Из различных источников об этих планах стало известно и советскому командованию. Согласно агентурным данным, немецкая операция должна была начаться 10–12 мая. Генеральный штаб Красной Армии и Госкомитет Обороны стали срочно укреплять оборону на наиболее вероятных направлениях ударов Вермахта. Не забыли и об авиации. Все хорошо помнили опыт 1941–1942 гг., когда наступление начиналось с массированных и уничтожающих все и вся ударов Люфтваффе.

Учитывая все это, в штабе ВВС разработали план превентивного удара по немецким аэродромам. Замысел операции заключался в том, чтобы одновременными неожиданными налетами штурмовиков и бомбардировщиков уничтожить на земле значительную часть самолетов 4-го и 6-го воздушного флотов, серьезно ослабив их ударную мощь в преддверии ожидавшегося наступления. Этот амбициозный план был одобрен Ставкой ВГК, и в конце апреля началась непосредственная подготовка к его осуществлению. В общей сложности для одновременного удара по десяткам выявленных аэродромов Люфтваффе было решено привлечь неслыханные силы – сразу шесть воздушных армий (1-ю, 2-ю, 8-ю, 15-ю, 16-ю и 17-ю). К разработке необходимых документов привлекался строго ограниченный круг лиц, дабы исключить утечку информации.

Заблаговременно до начала операции самолеты-разведчики участили полеты над прифронтовыми районами и в первую очередь над аэродромами. В отдельные дни при хорошей погоде аэрофотосъемка производилась по три раза в сутки. Целью этих полетов было вскрытие базирования и состава германской авиации, установление стоянок самолетов, расположения складов, ангаров, зениток и других объектов. Согласно полученным данным, в первые дни мая на аэродромных узлах Сещинская, Брянск, Орел, Харьков, Днепропетровск и Сталино находились более тысячи немецких самолетов всех типов.

Между тем командование ВВС назначило точные дату и время начала операции – 6 мая в 05.30 по московскому времени. На бумаге план предстоящей операции выглядел вполне осуществимым. Однако в действительности он с самого начала имел ряд недостатков. Во-первых, совершенно не был учтен печальный опыт ударов по немецким аэродромам в 1942 г. Даже тщательно спланированная атака, как правило, полностью расстраивалась по самым разным причинам: плохая погода, малый боевой опыт экипажей, сильный заградительный огонь зениток и так далее. Во-вторых, советская авиация понесла в прошедших боях большие потери, и имевшихся к началу мая сил было явно недостаточно для нанесения столь масштабного удара одновременно по большому числу целей. В-третьих, данные авиаразведки оставляли желать лучшего, так как фотокамеры на Пе-2 были плохого качества, съемка выполнялась с большой высоты или под большим углом, и потому расшифровка сделанных фотоснимков давала слишком много погрешностей.

Накануне – 5 мая – командующий ВВС Красной Армии маршал авиации[27] Новиков издал директиву, адресованную командующим воздушными армиями, в которой говорилось: «Во исполнение приказа Ставки ВГК уничтожать авиацию противника на аэродромах и в воздухе… Основную массу авиации противника подавить в первый же день. В последующие два дня, не снижая упорства и настойчивости, продолжать поражение авиации противника как на основных аэродромах, так и на вновь обнаруженных воздушной разведкой». Согласно этой директиве, должны были быть атакованы сразу двадцать шесть аэродромов Люфтваффе.

Таким образом, командующие воздушными армиями получили конкретные боевые задачи только за сутки до начала боевых действий. Командиры же авиадивизий и полков были ознакомлены с заданиями вообще за шесть – восемь часов до начала первого массированного удара. Согласно директиве, все намеченные аэродромы Люфтваффе должны были быть атакованы 6 мая в 04.30–05.00 по московскому времени (в 02.30–03.00 по берлинскому времени).

Тем не менее, несмотря на столь небольшое время, остававшееся до начала операции, удары по аэродромам были «тщательно подготовлены и продуманы». В штабах воздушных армий разработали планы боевых действий по уничтожению авиации противника в полосе своего фронта. В них указывались аэродромы и время нанесения ударов по ним, привлекавшиеся авиационные соединения и выделяемый ими наряд сил, способы прикрытия бомбардировщиков и штурмовиков на маршруте полета и в районе целей.

В дивизиях и полках успели отработать, то есть проиграть на земле, боевые порядки групп самолетов при полете к объектам, над ними и при возвращении на свои аэродромы определить число заходов на цель, теоретически согласовать вопросы взаимодействия бомбардировщиков и штурмовиков с истребителями. Замыкающие самолеты должны были произвести съемку результатов удара. Все выделенные для операции экипажи изучили аэрофотоснимки аэродромов. С целью обеспечения скрытности при взлете и следовании к объектам удара им запрещалось пользоваться радисвязью. Маршруты полетов были проложены в обход районов, где у немцев отмечалась сильная противовоздушная оборона.

Поздним вечером 5 мая был проведен инструктаж пилотов. Летчик Михаил Степанов из 800-го ШАП впоследствии вспоминал: «Наш полк, базировавшийся на аэродроме Солонец-Поляна (Новый Оскол), получил задачу: уничтожить материальную часть, технику и живую силу на аэродроме Харьков-Алешки…

При полете к цели нужно было считаться с сильным насыщением тактической зоны войсками противника и, следовательно, средствами противовоздушной обороны, а также с сильной ПВО г. Харьков. Все это создавало известные трудности.

Мне было приказано вести группу в 12 самолетов Ил-2 под прикрытием 12 Як-1…

Каждый летчик ознакомился с кроками[28] аэродрома, каждому звену была дана своя цель. Было выделено звено для подавления батарей зенитной артиллерии мелкими бомбами и пулеметно-пушечным огнем».

Николай Носков, другой летчик из того же 800-го ШАП, делился похожими впечатлениями: «Задание было проработано с летным составом с вечера. По фотопланшетам были уточнены цели, расположение ЗА и МЗА, характерные ориентиры вокруг аэродрома. Каждому экипажу были указаны цели. Две пары (замыкающая в каждой шестерке) получили задачу действовать по зенитным средствам. Боевая зарядка – ФАБ-100 и АО-25, а также РС».

Аналогичным образом готовились к предстоящему налету сотни пилотов на огромном Восточном фронте. Экипажи 673-го ШАП получили фотоснимок немецкого аэродрома Харьков-Рогань, сделанный самолетом-разведчиком Пе-2 в 17.55. Он был довольно плохого качества, так как делался некачественной оптикой с большой высоты. Тем не менее на летном поле и стоянках насчитали аж 107 истребителей «типа Ме-109 и ФВ-190». В полку было мало опытных летчиков, поэтому после дискуссии ведущими назначили капитана Елисеева и лейтенанта Александрова, кои уже летали к Роганю и приблизительно ориентировались на местности. Маршрут полета к цели решили проложить через малонаселенную местность, дабы обеспечить внезапность.

198-й ШАП совместно с 312-м полком должен был нанести удар по аэродромам Шаталово и Боровское в Смоленской области. Александр Ефимов, служивший тогда в первом полку, позднее вспоминал: «Вся подготовка и организация боевых действий по аэродромам Шаталово и Боровское были возложены на командира дивизии полковника Смоловика. Ведущими групп в нашем полку он назначил Евграфа Селиванова, Федора Порсина, Анатолия Васильева, Николая Воздвиженского, Федора Захарова, Вячеслава Петрова и меня. Наряду с опытными летчиками участвовать в ответственном полете должна была и молодежь…

Предполагалось, что дивизия нанесет одновременный удар по двум рядом расположенным аэродромам. Для подготовки такого вылета требовалось, конечно, время. Но его как раз и не хватало. В нашем распоряжении оставалась одна ночь, а вернее, полночи. В 3.00 наши штурмовики должны были быть над целью».

Инструктаж пилотов был проведен по-партизански, в темном просторном сарае при свете керосиновых ламп. К деревянной стене была пригвождена карта с нанесенными маршрутами полета. Ефимов продолжал рассказ: «Вошли командир дивизии, начальник политотдела, начальник штаба и группа офицеров из управления армии[29]. Отдается короткий рапорт. Нам не терпится, что скажет комдив о выполнении предстоящего задания. Ведь не зря собрали всю дивизию. Вдоль стены проходят еще несколько офицеров. Узнаем командира истребительного полка. Значит, прикрытие будет. Порядок!

– Товарищи! Нашей дивизии поставлена ответственная задача: разгромить фашистскую авиацию на аэродромах Шаталово и Боровское! – начал полковник Смоловик.

Он подробно изложил очередность взлета групп, сбор экипажей в воздухе, построение боевого порядка, взаимодействие с истребителями прикрытия, профиль полета, маршруты, направления атак и уход от цели. Закончив постановку задачи, командир дивизии сказал:

– Если нет вопросов, можно идти на отдых. С рассветом – вылет!»

В целях сокращения полетного времени и достижения внезапности штурмовики, а также часть аэродромных служб ночью перебазировались на аэродром подскока Новое Село, располагавшийся непосредственно у линии фронта. Аналогичным образом перелетели на передовые взлетные площадки и некоторые другие штурмовые полки. Так, 312-й ШАП перелетел в Двоевку, где его «Илы» припарковались по соседству с 49-м и 162-м истребительными авиаполками. По замыслу командира дивизии 198-й ШАП должен был наносить удар по Шаталово двумя группами. Первую решил лично возглавить командир полка майор Василий Карякин.

Когда все было определено, летчики пошли спать. Впрочем, на сон отводились всего пара-тройка часов, да и за это время многие не смогли заснуть, понимая, что завтра предстоит очередная самоубийственная атака.

«Еще не светало, когда нас поднял дежурный. Быстро вскочили и стали собираться. Сна как и не бывало. Приняли легкий завтрак. Слышно, как на стоянках гудят моторы. Это наши техники и механики готовят штурмовики к вылету…

Пора. Отдаются последние указания, порядок выруливания на старт остается без изменения. Звучит привычная команда:

– По самолетам!»

Так вспоминал о раннем утре 6 мая Александр Ефимов. Сам же он получил задание следовать последним и сфотографировать результаты атаки.

Еще в предрассветных сумерках штурмовики и истребители начали один за другим подниматься в воздух. Все более или менее опытные летчики испытывали большое волнение, поскольку знали, что атака аэродрома сопряжена с большим риском. Чтобы облегчить взлет малоопытных пилотов, а таких было большинство, на аэродромах были включены прожекторы и зажжены костры. Поднялись в воздух и двенадцать Ил-2 из 800-го ШАП. С трудом собравшись в общий боевой порядок, группа из 24 самолетов на высоте 1500 метров полетела к линии фронта. Истребители шли сзади и по флангам, дабы не потерять «Илы» из виду. Всего на фронте протяженностью 1200 км в воздух поднялись 156 Ил-2, а также 112 бомбардировщиков и 166 истребителей. Большинство ударных групп насчитывали по 15–20 машин.

То утро на немецком аэродроме Краматорск не предвещало ничего необычного. Здесь, кроме прочих частей, базировалась румынская истребительная авиагруппа Gr.7Van. В 03.45 по берлинскому времени оттуда взлетела пара Bf-109G, которые пилотировали адъютанты[30] Ион Милу (Ioan Milu) и Георге Фиру (Gheorghe Firu). Под фюзеляжами «Мессершмиттов» были подвешены 250-кг фугасные бомбы, которые, согласно полетному заданию, надо было сбросить на советские позиции. Вскоре после взлета румынские летчики увидели восемнадцать Ил-2, идущих на высоте 2000 метров с эскортом истребителей в направлении их аэродрома. Это были «цементбомберы» из 299-го и 775-го ШАП, вылетевшие с аэродрома Новая Дуванка.

Выполнив задание, оба «Мессершмитта» на максимальной скорости вернулись к Краматорску и атаковали «Лавочкины», пытавшиеся блокировать их аэродром. Это позволило взлететь еще трем румынским «Мессершмиттам», которые принадлежали локотененту Тудору Грекеану (Tudor Greceanu), сублокотененту Николае Нагирнеаку (Nicolae Naghirneac) и адъютанту Христеа Чирвысыуте (Hristea Chirvпsпut). Последний сразу после взлета был атакован Ла-5 и совершил вынужденную посадку. В ходе боя 41-летнему Милу удалось сбить сразу три самолета, а еще один – 35-летнему Грекеану.[31] При этом «Мессершмитт» Милу тоже получил попадание в топливный бак и начал стремительно терять горючее. Милу был вынужден выйти из боя и в 04.20 благополучно приземлился в Краматорске.[32]

Советское описание этого боя выглядит несколько иначе. Когда ударная группа подошла к Краматорску, в воздухе были замечены четыре Bf-109G и два FW-190, с которыми вступила в бой «четверка» Ла-5 из 5-го Гв. ИАП. Затем со стороны Константиновки подошли еще шесть-семь «Мессершмиттов». Завязалась ожесточенная воздушная схватка. Отражая атаку двух истребителей на «Лавочкин» своего ведущего, лейтенант Глинкин атаковал и сбил один «Мессершмитт», который затем упал на окраине аэродрома. Два Ла-5 получили повреждения и совершили вынужденные посадки на своей территории.

Тем временем подошли тихоходные «Илы» и начали штурмовку аэродрома. Первая группа отбомбилась более или менее организованно, хотя и неточно, а вот «горбатые» из 775-го ШАП атаковали поодиночке, с разных высот и углов, в общем, как бог на душу положит. Согласно докладам экипажей Ил-2, на земле были уничтожены тринадцать самолетов и еще восемь повреждено. Фактически же был уничтожен лишь один Bf-109G-4 из III./JG3 «Удет» и еще один «Мессершмитт» из той же группы получил повреждения. Сам аэродром от налета пострадал незначительно. Атакующие потеряли один «Ил», а еще четыре вернулись обратно с различными повреждениями.

В это же время русские штурмовики появились и над другими авиабазами Люфтваффе, среди которых был аэродром, носивший название Харьков-Алешки. Михаил Степанов, который тогда вел первую, идущую клином, группу Ил-2 из 800-го ШАП, рассказывал: «К аэродрому группа подошла на высоте 800–900 м. С этой высоты была произведена атака с углом планирования до 30 градусов до высоты 200–300 м, бомбами, „РС“ и пулеметно-пушечным огнем. Каждое звено штурмовало выделенную для него цель. Уход от цели после атаки был произведен правым разворотом с дальнейшим снижением до бреющего полета на лесной массив восточнее аэродрома».

Внизу на земле наблюдались многочисленные взрывы и столбы огня, поэтому летчикам показалось, что их бомбы и снаряды поразили цели. По мнению Степанова и его сослуживцев, в результате штурмовки были уничтожены два Ju-88 и девять Bf-109, а также «одна радиостанция на автомашине» и др. На самом же деле аэродром не пострадал. В то же время еще на подходе к цели немецкими истребителями были сбиты два Як-1 из 183-го ИАП, входившие в прикрытие штурмовиков.

К аэродрому Харьков-Рогань приближались двенадцать Ил-2 из 673-го ШАП майора А. П. Матикова. Их сопровождали восемнадцать Ла-5 из 302-й ИАД. «Горбатые» шли на высоте 400 метров, будя надсадным ревом своих моторов мирно спящих жителей сел и деревень. При подходе к цели пилоты приглушили двигатели и в 05.20 с планирования нанесли удар по «скоплениям» немецких истребителей. Противовоздушная оборона здесь оказалась довольно слабой или же была застигнута врасплох, и потому пилоты штурмовиков действовали, как на полигоне. Впрочем, эффекта от этих действий не было никакого, кроме красочного фейерверка, испортившего немцам последние часы сна. На земле не пострадали ни один самолет и ни один летчик.

Наиболее успешным по сравнению с другими оказался удар по аэродрому Сещинская. Эту авиабазу, удобно расположенную возле небольшой станции с одноименным названием на железной дороге Смоленск – Брянск, немцы начали использовать с октября 1941 г. Главным образом здесь базировались бомбардировщики Не-111 и Ju-88 из различных эскадр, но дольше всех «Хейнкели» из KG4 «Генерал Вефер». Взлетая из Сещинской, летчики Люфтваффе в течение полутора лет совершали ночные налеты на Москву, Ярославль, Горький, Тулу, атаковали коммуникации в советском тылу. За это время сложилась развитая аэродромная инфраструктура: многочисленные стоянки и рулежки, взлетные полосы во всех направлениях, замаскированные склады и хранилища топлива, ложные стоянки самолетов, большое количество зениток и прожекторов. На авиабазу работало почти все население Сещинской.

Попытки нанести удар по этому аэродрому советские ВВС предпринимали с ноября 1941 г. Практически все они заканчивались безуспешно в силу плохой организации и сильной противовоздушной обороны. Кроме того, база находилась на пределе дальности самолетов Ил-2, в результате чего летчики думали не столько о точности бомбометания, всегда проводившегося прямолинейно с одного захода и залпом, сколько о том, как бы дотянуть до дома. Попала Сещинская и в список целей для ударов утром 6 мая 1943 г.

Согласно тщательно продуманному штабными мозгами плану, удар по этому объекту наносили штурмовики из 224-й ШАД полковника М. В. Котельникова. Ударные группы были разделены на действующие по самолетам и по зениткам. Полет к цели предполагался подетально разработанному маршруту на малой высоте. Это должно было обеспечить внезапность. Впрочем, на последнюю все равно мало кто рассчитывал, все опытные летчики знали, что выйти в район Сещинской внезапно еще никому не удавалось. Немцы использовали здесь мобильные наземные РЛС и потому могли заблаговременно приводить свою ПВО в боевую готовность.

В результате первая ударная группа из 565-го ШАП уже на подходе к цели была встречена сильнейшим зенитным огнем. В воздухе одновременно с грохотом взрывались сотни снарядов, образуя белые и розовые облачка. В кабины летчиков врывался кислый запах паленого тротила. Ведущий группы, он же штурман полка, капитан Г. Д. Корниенко принял решение атаковать аэродром с одного захода. Встряхиваемые взрывами «Илы» один за другим пошли в атаку.

В итоге, несмотря на бешеный огонь зениток, некоторым машинам удалось прорваться к цели и сбросить бомбы на самолетные стоянки. При этом сбитый штурмовик младшего лейтенанта Ю. Ф. Симонова рухнул прямо на тщательно замаскированный Не-111. Затем советские пилоты заявили о 25–30 якобы уничтоженных самолетах. Подтвердить это оказалось затруднительно, поскольку на фотоснимках, сделанных замыкающим «Илом», трудно было что-либо разобрать.

Впоследствии сами немцы признали, что удар «цементбомберов» по аэродрому Сещинская оказался результативным. Но их потери были далеко не столь огромными. Люфтваффе лишились трех самолетов: Не-111Н-11 и Не-111Р-2 из штабного звена KG4 и Не-111Н-6 из 4-й эскадрильи той же эскадры, еще три «Хейнкеля» были повреждены. Так же незначительные повреждения получил Ju-88А-14 из KG1 «Гинденбург». Погиб один человек, и еще трое отделались ранениями.

Шестнадцать Ил-2 из 41-й ШАП в сопровождении истребителей 286-й ИАД атаковали аэродром Орел, который в советских документах значился как «Орел-Гражданский». Внезапной атаки и тут не вышло. Штурмовиков встретил сильный и точный огонь зенитных батарей, располагавшихся на окраине города и вокруг аэродрома. Тем не менее «горбатые» продолжали идти на цель, зато пилоты истребителей эскорта, испугавшись близких разрывов снарядов, ушли на большую высоту и отстали, оставив своих подопечных без прикрытия. Бомбометание производили кто как мог. Только ведущие целились в стоянки самолетов, остальные бросали уже наугад.

После выхода из атаки строй штурмовиков, вокруг которых с грохотом кучно рвались зенитные снаряды, развалился, неопытные летчики отстали. Но самое худшее было еще впереди. На обратном пути группу атаковали внезапно появившиеся немецкие истребители. Заходя со стороны солнца, они начали методичный отстрел штурмовиков. Бортстрелки Ил-2 отчаянно отбивались, паля из своих 12,7-мм пулеметов, пилоты пытались маневрировать. Однако все было бесполезно. Одна за другой горящие машины падали на землю. Некоторые взрывались в воздухе, разлетаясь на куски. Погибающие экипажи посылали десятки проклятий в адрес своих коллег истребителей, но те бесследно растворились в воздухе…

В итоге на свой аэродром вернулся лишь один изрешеченный пулями и снарядами штурмовик капитана Федорова. Сам пилот и его бортстрелок Исаев были тяжело ранены, и их немедленно отправили в госпиталь. Таким образом, вылет закончился полным крахом. Затем ту же цель безуспешно атаковали еще и двухмоторные бомбардировщики.

В штурмовом ударе по аэродрому Орел-Западный, который русские называли «Орел-Центральный», принимали участие одни истребители из 50-го и 431-го ИАП. Всего утром 6 мая в воздух поднялись 27 Ла-5 и Як-7б, под фюзеляжами которых были подвешены мелкие осколочные, зажигательные и фугасные бомбы. Пройдя над немецкой территорией на высоте 1200–1500 метров, они в 06.38 утра подошли к цели и с пикирования атаковали стоянки самолетов. Замыкающие истребители обстреляли из пулеметов заправщики и зенитные батареи. Затем на большой скорости «Лавочкины» и «Яки» ушли на восток. В последующих рапортах значились 14 уничтоженных на земле и 15–20 поврежденных самолетов противника, а также один FW-190, сбитый в воздухе.

Согласно же данным Люфтваффе, утром 6 мая на аэродроме Орел-Западный был уничтожен один Ju-88D-1 из 4-й эскадрильи дальней разведки Aufkl.Gr.11.[33] Еще пять «Юнкерсов» получили различные повреждения. Так же были повреждены по три «Фокке-Вульфа» из 11-й и 12-й эскадрилий JG51 «Мёльдерс». Один человек погиб, еще десять получили ранения. Несмотря на сильно завышенные результаты, этот удар можно признать успешным, тем более что все атакующие истребители благополучно вернулись назад.

Неудачей закончился налет на аэродром Большая Куликовка, в котором участвовали девятнадцать Ил-2 из 218-го ШАП. Три «горбатых» были сбиты, а многие другие получили повреждения. Истребители прикрытия потеряли три Ла-5. Сама бомбежка, как водится, не дала никаких результатов.

В 04.35 по московскому времени с аэродрома Полошково один за другим взлетели семнадцать Ил-2 из 571-го ШАП подполковника Ф. П. Макарова. Истребительный эскорт состоял из восемнадцати истребителей. Их целью был крупный германский аэродром Брянск. Самолеты поднялись в воздух в утренней дымке и тремя группами направились в западном направлении, как было принято выспренно выражаться, «неся на своих крыльях рассвет».

Ведущий первой «шестерки» майор Глуховцев явно перенервничал и, видимо, в силу этого повел своих подопечных не запланированным маршрутом, а через все зоны огня зенитной артиллерии. В результате к цели «горбатые» и их экипажи выходили уже с потрепанными фюзеляжами и нервами. Бомбы они сбрасывали залпом наугад, точно так же «в сторону самолетных стоянок», как было сказано в донесениях, пускали и реактивные снаряды.

После этого они сразу же взяли влево и стали уходить в сторону линии фронта на высоте около 100 метров. Здесь «цементбомберы» были атакованы шестью Bf-109 и FW-190. В итоге с задания не вернулись четыре Ил-2, еще один штурмовик получил тяжелые повреждения и совершил вынужденную посадку на своей территории. Уцелевшие экипажи отчитались об одиннадцати якобы пораженных на земле самолетах, хотя фактически аэродром Брянск не пострадал вовсе. Истребители прикрытия заявили о двух сбитых «Фокке-Вульфах».

Штурмовики 198-го ШАП майора В. Г. Карякина наносили удар по аэродрому Шаталово. Для достижения внезапности маршрут полета был проложен над малонаселенными районами, лесами и болотами. «Илы» шли на бреющем, прижимаясь как можно ближе к земле. Истребители прикрытия летели чуть выше сверху. С началом рассвета примерно в назначенное время впереди появился город Шаталово и расположенный неподалеку большой аэродром. Вскоре стали различимы взлетные полосы, ангары и стоящие на земле самолеты, которые некоторые пилоты приняли за «Юнкерсы-87». Кто-то разглядел «стоящие в шахматном порядке» FW-190, Не-111 и другие типы «гитлеровских машин».

В 06.07 первая группа Ил-2 нанесла удар по самолетным стоянкам. Через несколько секунд в воздух взметнулись большие столбы огня и дыма, утреннюю тишину нарушили раскаты взрывов. Затем через минуту вторая группа штурмовиков с бреющего выпустила «эрэсы», а также открыла огонь из пушек. И снова внизу взрывы и огонь. Немецкие зенитчики открыли огонь с опозданием, но все же успели повредить несколько «горбатых». Штурмовики 62-го ШАП, летевшие в следующей волне, из-за сплошного дыма, поднявшегося над летным полем, сбрасывали свои боеприпасы уже наугад.

Последней к цели подходила пара Ил-2 летчиков Александра Ефимова и Михаила Бабкина из 198-го ШАП, которой предстояла трудная задача – под зенитным огнем пройти по прямой над аэродромом и сфотографировать результаты налета. Ефимов потом вспоминал: «Трудно заставить себя лететь в самую гущу огня, но приказ есть приказ. Беру штурвал на себя, бросаю взгляд на высотомер: стрелка медленно ползет вправо, высота заданная. Впереди по курсу аэродром. Не могу определить его границы, вижу только клубы дыма, пыли и языки огня. Включаю фотоаппарат и стараюсь выдержать прямую».

Это очень важный момент. Результаты атаки Ил-2 аэродрома фиксировались непосредственно после удара замыкающей парой! Понятно, что в клубах дыма и пыли после многочисленных взрывов бомб и ракет разглядеть, а тем более что-либо сфотографировать было весьма трудно. Кроме того, замыкающие штурмовики, которые вынуждены были следовать строго по прямой и на определенной высоте, легко сбивались зенитной артиллерией и истребителями. Понятно, что в таких условиях ни о каком эффективном контроле результатов не могло быть и речи.

Ефимов продолжал свой рассказ: «Слева и справа мечутся огненные трассы „эрликонов“. По курсу вспыхивает множество багровых бутонов. Затем они седеют и висят в воздухе, словно ватные хлопья. Красивое зрелище, но подальше бы от этой красоты. Инстинктивно втягиваю голову в плечи. Хочется сделаться маленьким, незаметным. Вдруг слышу сильный удар: „Тррах!“ Взрыв произошел где-то внизу, под самолетом. А еще через пару секунд снова подбросило машину: кажется, задело левую плоскость… Что-то кричит воздушный стрелок – в этом хаосе разобрать невозможно. Наш штурмовик опять вздрагивает, в кабину врывается дым. Слышу пулеметную дробь. Догадываюсь, стрелок открыл огонь из крупнокалиберного пулемета. Со скольжением на левое крыло перевожу самолет на снижение. Бросив мгновенный взгляд вправо, вижу, как мой ведомый повторяет маневр, его машина тоже в белых хлопьях.

Вывожу штурмовик у самой земли. В горячке не замечаю, что самолетом стало трудно управлять. Он как-то нехотя реагирует на отклонение рулей, заваливается влево. Смотрю на левую плоскость. Рваными краями топорщится законцовка крыла. В левом элероне зияет дыра, ленточки перкалевой обшивки трепещут в воздушном потоке. Стрелок докладывает, что и в фюзеляже большая пробоина».

Силуэт штурмовика Ил-2 (внизу слева) на фоне огромных столбов дыма и пыли, поднимающихся после взрыва бомб и ракетных снарядов

Группа двухместных штурмовиков Ил-2М-3 в ходе боевого вылета

Штурмовик Бабкина тоже получил сильные повреждения, при этом был ранен бортстрелок. С большим трудом изрешеченные машины дотянули до своего аэродрома.

По возвращении летчики 198-го ШАП отчитались о «двух десятках» уничтоженных Ju-87. Кроме того, были якобы «основательно повреждены» два ангара и взорвано бензохранилище. Но на самом деле немцы в Шаталово отделались легким испугом. Там незначительные повреждения получили два FW-190A-5 из IV./JG51 «Мёльдерс», а из наземного и летного персонала вообще никто не пострадал.

Налет на аэродром Боровское изначально пошел не по плану из-за ошибок самих летчиков. Первыми к нему направились пять Ил-2 из 312-го ШАП в сопровождении всего двух Ла-5. Из-за малой высоты полета пилоты «горбатых» перепутали наземные ориентиры и прошли мимо цели, а затем, поняв, что топлива на дальнейшие ее поиски уже нет, радостно повернули домой. Однако спокойно вернуться им не дали, так как в районе города Ельня в небе появились немецкие истребители. Словно «не заметив» скромный эскорт, они с первой же атаки отправили на землю штурмовик младшего лейтенанта И. А. Пастухова. Затем был сбит самолет младшего лейтенанта Комаровского. Оставшаяся «тройка» кое-как сумела уйти от преследователей и приземлилась на первом же попавшемся аэродроме на своей территории.

И лишь шести «Илам» из 62-го ШАП в 06.30 удалось отыскать Боровское и сбросить на него бомбы. Затем аэродром атаковали еще четыре «горбатых» все из того же 312-го ШАП. Проносясь над летным полем, летчики успели в короткие мгновения разглядеть на нем «до 15 самолетов типа Ме-110, Ю-88 и Хе-126», а также десять макетов двухмоторных самолетов. Затем половину от всего этого числа посчитали уничтоженной. Кроме того, по возвращении экипажи обеих групп сообщили о сбитых FW-190 и Bf-110, причем последний якобы «упал в лес в районе Балтунино». В то же время получили значительные повреждения три «цементбомбера». Хотя некий фотоконтроль потом «подтвердил» уничтожение пяти немецких самолетов, на самом деле аэродром Боровск не пострадал.

Авиаудары 8-й воздушной армии, накопившей в ходе Сталинградской битвы большой отрицательный опыт подобной деятельности, тоже оказались малоэффективными. Из-за плохой работы наземных служб и нехватки горючего налет на Кутейниково был организован из рук вон плохо. В воздух с большим опозданием удалось поднять только одно звено Ил-2, которое в сопровождении восьми истребителей 73-го Гв. ИАП майора Н. И. Баранова появилось над целью в 05.50, то есть когда уже рассвело. Атака была проведена прямолинейно без тактических изысков. «Цементбомберы» с высоты 1700 метров перешли в пологое пикирование и с одного захода залпом сбросили все боеприпасы. При этом летчики затем и не скрывали своей халтуры, честно заявив, что все бомбы «упали с недолетом 100 метров». Зато все экипажи благополучно вернулись на базу.

Незадолго до этого – в 05.45 – их коллеги бомбардировщики «отработали» по аэродрому Сталино, на котором предположительно находились «до 40 двухмоторных самолетов и около 10 истребителей». Замыкающий Пе-2 сделал аэрофотоснимок летного поля, показавший, что был уничтожен только один бомбардировщик. Это редчайший случай, когда советские данные почти совпадают с германскими. Действительно, в то утро на аэродроме Сталино-Северный получил небольшие повреждения Не-111Н из III./KG55 «Грайф».

Утренние налеты на другие немецкие авиабазы, в том числе Харьков-Сокольники, Панково и Полтаву, тоже закончились безрезультатно.

Согласно же донесениям экипажей, всего в результате удара по аэродромам Люфтваффе утром 6 мая на земле были уничтожены 205 самолетов. Хотя потом русские летчики утверждали, что немцы оказали лишь символическое сопротивление, тем не менее на свои базы не вернулись тридцать, вероятно, также «символически сбитых», советских самолетов.

Вдохновившись достигнутыми результатами, командование советских ВВС продолжило операцию в соответствии с разработанным планом. В 15.00 по московскому времени был нанесен второй удар по двадцати аэродромам, в котором приняли участие 372 самолета всех типов. Но на этот раз противник уже был начеку. На подходах к целям штурмовики встречал мощный зенитный огонь, а в небе патрулировали истребители. В результате лишь отдельным экипажам удалось прорваться к аэродромам и второпях сбросить свои бомбы куда попало.

Повторный налет на Шаталово и Боровское был произведен силами шестнадцати Ил-2 из 62-го, 198-го и 312-го ШАП, которых прикрывали двадцать истребителей из трех авиаполков. Интересно, что часть «горбатых» вообще не вышла на цель, якобы «потеряв ориентировку». Три штурмовика были подбиты и совершили вынужденные посадки на своей территории. При этом «Илы» старшего лейтенанта Панфилова и Егорова были буквально изрешечены пулями и снарядами.

Штурмовики Ил-2 над немецким аэродромом

Прикрывавшие их истребители из 122-го ИАП сообщили об успешном воздушном бое с «Фокке-Вульфами». На боевой счет майора Любимова, капитана Цагойко и младшего лейтенанта Непокрытова были записаны по одной победе. Еще на один сбитый «фоккер» претендовали бортстрелки Ил-2.

Попутно был нанесен удар по полевому аэродрому Лубинка, на котором обнаружилось очередное «скопление» Bf-109. Первыми его атаковали тринадцать Як-1 и Як-7б из 20-го Гв. ИАП и 1-й отдельной эскадрильи «Нормандия», потом – шесть Ил-2 из 571-го ШАП и, наконец, Пе-2 из 38-го БАП. Однако в ходе этих трех атак ни одного «Мессершмитта» поразить так и не удалось.

«Пятерка» Ил-2 из 820-го ШАП, пытавшаяся повторно штурмовать аэродром Харьков-Сокольники, уже на подходе к цели была встречена мощным зенитным огнем, а на отходе еще и атакована истребителями. В итоге удар был полностью провален. Но несмотря на полученные повреждения, все самолеты смогли дотянуть до своего аэродрома. Потом их бортстрелки заявили об одном сбитом FW-190, который якобы «упал в лес» возле аэродрома.

Еще большим крахом закончился повторный налет на аэродром Харьков-Алешки штурмовиков 800-го ШАП. В районе поселков Веселое и Липцы, в 24 км северо-восточнее Харькова, они столкнулись с большой группой «Мессершмиттов». С первого же захода немцы сбили штурмовики командира звена младшего лейтенанта Талгата Бегельдинова и сержанта Сергея Чепелюка.[34] Во время отражения повторных атак пулеметчикам и пилотам истребителей показалось, что они сбили по два «мессера».

Однако в ходе воздушного боя штурмовики сбились с курса. И, потеряв ориентировку и израсходовав топливо, летчики в итоге были вынуждены отказаться от выполнения задания и ни с чем вернулись на свой аэродром. Истребители эскорта в этих двух дневных вылетах к харьковским аэродромам потеряли по четыре Як-7 и Ла-5.

При попытке вторично атаковать аэродром Орел-Западный большие потери понес и 79-й Гв. ШАП майора И. Д. Бородина. После скоротечного удара, нанесенного по прямой с одного захода, штурмовики на обратном пути подвергались бесконечным атакам немецких истребителей. В итоге из пятнадцати Ил-2 были сбиты и врезались в землю пять самолетов. Еще один «цементбомбер» младшего лейтенанта Савинского был поврежден и затем совершил вынужденную посадку «на живот». Гвардия безо всякого смысла лишилась девяти своих летчиков.

В 19.15 шесть Ил-2 из 775-го ШАП попытались снова атаковать аэродром Краматорск. Несмотря на большое прикрытие, включавшее восемнадцать истребителей, штурмовикам на сей раз не удалось избежать расправы со стороны «Мессершмиттов». Сбросив бомбы на полупустое летное поле, «горбатые» повернули обратно, но были атакованы «шестеркой» Bf-109G из II./JG3 «Удет». При этом весь эскорт куда-то подевался, частично ввязавшись в бой с другой группой «сто девятых».

Штурмовики вплоть до линии фронта подвергались беспрерывным атакам. Если до пересечения реки Северный Донец их экипажи объединяло желание «дотянуть» и они держались вместе, отчаянно паля по преследователям, то едва заветная полоса водной глади была преодолена, все бросились врассыпную. В итоге удалось вернуться на свой аэродром лишь двум изрешеченным самолетам. У немцев отличился командир 8-й эскадрильи JG3 26-летний обер-лейтенант Эмиль Бич (Emil Bitsch),[35] сбивший в течение трех минут в районе городка Славянск, в 15 км севернее Краматорска, пару Ил-2.

Тем временем истребители «прикрытия» также вели тяжелый бой и недосчитались двух своих машин. Но самое обидное было в том, что весь этот героизм пропал зря, поскольку цель снова не понесла никакого ущерба.

Как показывают факты, и второй удар по немецким аэродромам не достиг своей цели. Тем не менее командующие воздушными армиями отчитались о еще 134 самолетах, уничтоженных на земле, и 24 самолетах, сбитых в воздушных боях. При этом потери советской авиации составили 46 машин, или 12,4 % от общего числа участвовавших в ударах самолетов.

Особо отличились пилоты JG51 «Мёльдерс», летавшие на истребителях FW-190A, чей пушечный залп был смертельным даже для такого бронированного самолета, как Ил-2. По данным Люфтваффе, обер-фельдфебель Йозеф Енневейн (Josef Jennewein)[36] из 2-й эскадрильи в течение одиннадцати минут сбил сразу пять «черных смертей», фельдфебель Хейнц Лебер (Heinz Leber)[37] из той же эскадрильи за девять минут – пять, а обер-фельдфебель Курт Танцер (Kurt Tanzer)[38] из 12-й эскадрильи за те же девять минут – четыре.

К срыву второго воздушного удара по немецким аэродромам приложили руку и испанские летчики-добровольцы, воевавшие в составе 15-й (испанской) эскадрильи JG51. Они сбили пять самолетов, два из которых – Пе-2 и ЛаГГ-3 – были на счету тениенте[39] Рамона Хуана Галивана (Ramon Juan Galivаn).[40]

Фактически за весь день 6 мая 1943 г. Люфтваффе на аэродромах потеряли всего пять машин: три бомбардировщика, один разведчик и один истребитель! Еще девятнадцать самолетов получили повреждения и могли быть отремонтированы. Общие же потери ВВС Красной Армии в ходе двух ударов равнялись 76 самолетам. Таким образом, собственные потери атакующих с лихвой перекрывали их скромные достижения.

Однако в Москве не собирались останавливаться. Утром 7 мая был нанесен третий массированный удар по четырнадцати немецким аэродромам. На этот раз в налетах приняли участие 330 самолетов, в том числе 98 Ил-2. Но теперь ни на какую внезапность рассчитывать не приходилось. Уже на подходе к цели ударные группы были перехвачены патрульными истребителями Люфтваффе и понесли большие потери.

Так, двенадцать Ил-2 из 58-го и 79-го Гв. ШАП попытались атаковать аэродром Хмелевка. Еще на пути к нему в воздухе появились две группы FW-190A из JG51 «Мёльдерс», сбившие несколько «горбатых». Потом в районе аэродрома по «Илам» открыла прицельный огонь зенитная артиллерия. В результате организованного удара не получилось, пилоты сбрасывали бомбы неприцельно, кто как мог, фактически по площадям.

Развернувшись к линии фронта, уцелевшие штурмовики летели разрозненными парами и поодиночке. Отбивая атаки «Фокке-Вульфов», их бортстрелки отчаянно палили в разные стороны и быстро израсходовали весь боезапас. А где же все это время были истребители эскорта? Их, как всегда, не оказалось поблизости. Увидев разрывы сотен зенитных снарядов и «Мессершмитты», доблестные летчики-истребители просто не решились снижаться вслед за Ил-2 и, в конце концов, просто потеряли их из виду. В итоге обратно не вернулся ни один штурмовик!

В дальнейшем этот разгром стал поводом для следствия и разбирательства в военном трибунале. Командование штурмовиков всю вину пыталось свалить на истребителей, а последние, наоборот, на штурмовиков, мол, те шли неправильным курсом, теряли ориентировку и тому подобное.

Чуть менее драматично сложился удар четырнадцати Ил-2 из 218-го ШАП по аэродрому Большая Куликовка. В 05.22 они вышли на цель и в течение пяти минут сбрасывали на нее осколочные и фугасные бомбы, а также пускали «эрэсы». Впрочем, ни одна из бомб или ракет в цель не попала. На обратном пути, к ужасу экипажей, в небе появились вездесущие немецкие истребители. При этом они напрасно всматривались в небо, надеясь увидеть там свое прикрытие. Пилотов Ла-5 снова не оказалось в нужное время в нужном месте.

В ходе первой же атаки была сбита «черная смерть» ведущего первой «шестерки» капитана Лебедева. Вслед за ней горящими кометами понеслись к земле штурмовики младших лейтенантов Назарова и Соковкина. Еще один Ил-2 получил повреждения и совершил вынужденную посадку в расположении советских войск. Лишь после этого откуда-то возникли «Лавочкины». Поэтому вторая «шестерка» пострадала меньше. Три машины были повреждены и сели на вынужденную в разных местах уже на своей территории. Потери истребителей прикрытия составили три машины. Таким образом, атакующая группа лишилась в общей сложности десятка самолетов.

Двухместный Ил-2М-3 в ходе боевого вылета

Сбитый Ил-2, совершивший вынужденную посадку «на живот» в расположении немецких войск

Остальные удары по немецким аэродромам 7 мая тоже прошли неудачно, хотя и не с такими большими потерями. 735-й, 800-й и 820-й ШАП снова атаковали свои «любимые» аэродромы харьковского аэроузла – Алешки, Сокольники и Рогань. И затем штаб 1-го ШАК доложил о якобы четырнадцати уничтоженных и двадцати поврежденных самолетах. При этом полки 4-го ИАК, прикрывавшие штурмовики, лишились девяти Як-1 и Ла-5. Налеты, совершенные 565-м, 566-м, 571-м и 996-м ШАП на авиабазы Сещинская и Брянск, так же завершились безрезультатно.

В общей сложности по итогам налетов, предпринятых 7 мая, сталинские авиаторы заявили о 122 уничтоженных на земле немецких самолетах. На самом же деле единственным их достижением стал Не-111Н-16 из II./KG55 «Грайф», поврежденный на аэродроме Сталино-Северный. Этот «успех» принадлежал экипажам семнадцати Пе-2 из 86-го БАП, которые сбросили бомбы с одного захода с высоты 4700 метров. Немцы тоже не остались в долгу, сбив одну «пешку» и сильно повредив другую.

В Сещинской, Сталино, Шаталово и Кутейниково получили ранения несколько человек из наземных частей. В то же время жертвами германских зенитчиков и истребителей стали 52 русских самолета, в том числе 27 Ил-2. В то утро самыми результативными снова были пилоты JG51 «Мёльдерс». Фельдфебель Герберт Баройтер (Herbert Bareuther)[41] из 3-й эскадрильи за тринадцать минут сбил два «цементбомбера» и МиГ-3, фельдфебель Лебер из 2-й эскадрильи за десять минут – два штурмовика и один Ла-5, а командир 11-й эскадрильи обер-лейтенант Адольф Борхерс (Adolf Borchers)[42] за четыре минуты – МиГ-3, Ла-5 и Ил-2. На счету же обер-лейтенанта Герберта Эппхардта (Herbert Epphardt) из штабного звена I-й группы, лейтенанта Йоахима Бренделя (Joachim Brendel)[43] из 2-й эскадрильи и унтер-офицера Отто Гайзера (Otto Gaiser)[44] из 10-й эскадрильи были по два «Ила».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.