Глава 8 Насильственное приобщение индустрии к господствующей идеологии

Глава 8

Насильственное приобщение индустрии к господствующей идеологии

С момента захвата власти нацистами в речах, указах, декретах, редакционных статьях и письмах замелькало непривычное слово «гляйхшаултунг» (насильственное приобщение к господствующей идеологии). Нацисты были буквально одержимы этой идеей. Скоро все поняли ее смысл. Вся жизнь и деятельность жителей Германии, чем бы они ни занимались, состояли ли в обществе филателистов или любителей птиц, должны быть подчинены одной идее. Сам фюрер, еще недавно заверявший промышленников, что на смену «коллективизму» Веймарской республики должны прийти личность и индивидуальная инициатива, теперь заявлял, что в обществе допустим лишь один образ мыслей, лишь одно понимание призвания и работы, утвержденные нацистами. Все должно быть подчинено господствующей идеологии.

Помню, меня пригласили на открытие нацистского клуба художников в Берлине, во время которого новый фюрер и для музыкантов обрушился с яростной критикой на старый французский лозунг «Искусство для искусства». Искусство, заявил он, как и любая другая деятельность человека, не имеет права существовать для самого себя; оно должно существовать только для нацизма и потому должно работать только на господствующую идею.

Когда оратор умолк, я не выдержал и спросил у сидевшего рядом одного из членов партии: «Вы думаете, гения можно подогнать под общий стандарт как обычного человека? Мыслимо ли представить себе Бетховена, подчиненного господствующей идее?»

И этот человек, который вскоре стал судьей Высшего дисциплинарного суда, ответил: «Что ж, значит, мы просто откажемся от Бетховена».

В первые три месяца своего правления нацисты проявляли осторожность по отношению к германским промышленникам. Казалось, они понимали, что нельзя просто уничтожить структуру, создававшуюся десятилетиями упорного и успешного труда. К тому же они не могли не знать, что германская индустрия пользуется огромным уважением и обладает ценными связями во всех уголках земного шара. Успех канцлерства Гитлера зависел от стабильности немецкого экспорта. В связи с этим нацисты включили некоторых магнатов – не спрашивая их согласия – в списки кандидатов в рейхстаг. Им нужно было создать впечатление, что между ними и представителями германской экономики нет никаких разногласий.

Главной организацией германских промышленников было Имперское объединение немецкой промышленности (для краткости – Имперское объединение). Оно имело партнерские связи с Национальной ассоциацией промышленников Америки и Федерацией британской индустрии. 36 директоров его правления представляли не свои фирмы, а соответствующие области индустрии, в том числе семь – тяжелую промышленность.

В тот период главой Имперского объединения был Густав Крупп фон Болен. Еще в 1931 году его попросили поддержать авторитетом своего имени и концерна почетный пост президента. Все единодушно свидетельствуют, что он не хотел принимать это предложение. «Это не по мне, – сказал он. – Я не люблю выступать с речами. Я не готов быть председателем такой серьезной и ответственной организации».

Очевидно, он знал себя лучше, чем те, кто, подобно Карлу Дуйсбергу из «ИГ Фарбениндустри», убедили его принять этот пост, воззвав к свойственному ему чувству долга. Позднее он частенько говорил близким друзьям: «И зачем только я согласился!»

Он был потрясен, узнав о том, что Гинденбург назначил Гитлера канцлером. Но затем вновь проявилось его врожденное уважение к закону и власти. Ведь Гинденбург действовал в соответствии с конституцией, вручая высшую политическую власть лидеру самой массовой политической партии. Отныне Крупп воспринимал Адольфа Гитлера как конституционную власть и, следовательно, считал своим долгом подчиняться ей. Для него это было не переворотом, а скорее естественным следствием изменения политической ситуации, которая требовала и изменения объекта лояльности. Теперь он обязан был хранить верность Гитлеру – на этот счет у него не было ни малейших сомнений.

Директора Имперского объединения придерживались самых разных политических взглядов. Среди них были принципиальные противники нацистов, например Клеменс Ламмерс, представляющий бумажную промышленность, и Георг Мюллер-Орлингхаузен из текстильщиков; сторонники компромиссов вроде Альберта Фёглера из «Стального треста» и Круппа фон Болена; сторонники нацистов Фриц Тиссен и Альберт Пич. Но все они с одинаковым опасением относились к социалистическим и коммунистическим идеям.

На первой же после прихода Гитлера к власти встрече директоров Имперского объединения, состоявшейся 17 февраля 1933 года, никто еще не мог оценить ни смысл, ни последствия его назначения канцлером. Новое правительство по-прежнему воспринималось как парламентское, просто большинство в нем занимали нацисты. Поскольку некоторые директора получили от Геринга приглашение на совещание «для обсуждения вопросов экономики», которое должно было состояться через 10 дней в Берлине, было принято решение повременить, пока не прояснится ситуация.

Второе заседание Имперского объединения было назначено на 23 марта, как раз на тот день, когда был принят Закон о чрезвычайных полномочиях. Поэтому в самом начале заседания Фриц Тиссен обрушился с яростной критикой на Болена и исполнительного директора Имперского объединения тайного советника Людвига Кастла, обвиняя их в поразительной ограниченности, заставлявшей их все эти годы сторониться нацистов. На что Клеменс Ламмерс возразил, что в данный момент вопрос идет о свободе предпринимательства и что долг Имперского объединения – изыскать способ, как сохранить эту свободу.

В результате ожесточенных споров удалось договориться, что комитет под председательством Ламмерса выработает программу, которой Имперское объединение и будет руководствоваться в изменившейся политической обстановке, а Крупп фон Болен и Карл Фридрих фон Сименс постараются добиться у Гитлера личной аудиенции.

Доктору Кастлу и его заместителю Якобу Герле было поручено составить для Гитлера письмо о готовности участия Имперского объединения в деле возрождения Германии. В письме, констатирующем фактическое положение дел, говорилось: «Выборы создали для работы правительства надежный фундамент, устранив неуверенность, происходившую в результате постоянных политических колебаний в прошлом, которые сковывали деловую инициативу. Для энергичного и интенсивного восстановления нашей страны необходима координация и взаимное сотрудничество всех сил, готовых участвовать в достижении этой цели. Германская индустрия, рассматривающая себя важным и существенным фактором нашего национального возрождения, готова эффективно помогать в этом направлении, и Имперское объединение германской индустрии как ее политический представитель сделает все возможное, чтобы оказать правительству рейха помощь в этой тяжелой работе».

За пять дней до встречи фюрера с Круппом и Сименсом представители нового правительства провели заранее запланированную встречу с большой группой лидеров промышленности, на которой обсуждали вопросы политики и организации экономики. Правительственная делегация убеждала собравшихся в необходимости объединения многочисленных экономических организаций. Это казалось довольно разумным предложением, которое бизнес и индустрия могли осуществить через свои органы самоуправления.

Во время встречи Болена и Сименса с Гитлером, как обычно, говорил он один, не дав им возможности затронуть волнующие их проблемы. Никаких конкретных результатов эта аудиенция не дала, разве что Крупп фон Болен в очередной раз ощутил на себе гипнотическое влияние личности фюрера.

Но пока он слушал монолог канцлера, был нанесен первый удар по евреям – полный бойкот магазинов и предприятий, принадлежащих евреям, правда на этот раз без применения насилия, тем не менее показавший серьезные намерения Гитлера осуществлять свою антисемитскую программу.

В Кёльне толпа призывала к отставке Пауля Силверберга, председателя Торговой палаты Кёльна, который представлял в правлении Имперского объединения интересы разработчиков залежей бурого угля. В Берлине потребовали убрать члена правления объединения Эдмунда Питрковски, представителя химической индустрии, Ганса Крамера, представляющего интересы многокрасочной печатной продукции, и Эрнста фон Сименса из «ИГ Фарбениндустри». Одновременно Имперскому объединению было предъявлено категорическое требование исключить тайного советника Людвига Кастла, поскольку он был «реакционером»: в день открытия рейхстага он отказался вывесить флаг со свастикой.

В кабинет Кастла явились Отто Вагенер, которому Гитлер поручил выполнение экономических мероприятий, не указав, к чему конкретно они сводятся, со своим ближайшим помощником Гансом фон Люке и лидером национального бизнеса Альфредом Мёллерсом. Они потребовали, чтобы Имперское объединение подтвердило свою готовность соответствовать новой ситуации. На вопрос Кастла, каким образом следует это подтвердить, визитеры выдвинули три конкретных требования: увольнение из правления всех евреев, отставка самого Кастла и установление постоянной связи с «национальным движением».

Кастл заявил, что не имеет права сам решать эти вопросы, и попытался созвониться с фон Боленом, который в тот момент находился у Гитлера. Тогда три эмиссара пригрозили оккупировать штаб-квартиру Имперского объединения. Желая выиграть время, Кастл пообещал, что не будет действовать до очередного заседания правления директоров. Чуть позднее в этот же день он посетил министра экономики Альфреда Гугенберга, который встревожился, но не стал ничего предпринимать. Когда же он наконец связался с Боленом, тот спокойно сказал, что со временем все придет в норму, одобрил решение Кастла временно отстраниться от участия в руководстве Имперским объединением и согласился на то, чтобы связь с нацистами осуществлялась через фон Люке и Мёллерса. В тот же день он возвратился в Эссен.

Задним числом критики яростно заявляли, что, как только Кастл информировал Круппа о случившемся, тому следовало немедленно вернуться в резиденцию канцлера и потребовать нового разговора с Гитлером, который наверняка закончился бы отставкой Болена в случае неблагоприятного исхода. А благодаря его отставке весь мир осознал бы опасность политического курса Третьего рейха.

Однако его защитники заявляют, что деликатная ситуация требовала терпения и выдержки и что один Болен ничего не мог сделать, тогда как объединенные усилия всего правления директоров могли бы спасти положение.

Положение фон Болена было усугублено и лживым коммюнике, опубликованным в прессе отделом пропаганды НСДАП. В нем было заявлено, что совет директоров Имперского объединения принял следующее решение: «Доктор Ганс фон Люке, как доверенное лицо НСДАП, и Альфред Мёллерс, член рейхстага и глава Организации национальной экономики и рабочего единства как доверенное лицо экономических кругов Германии, временно приняты в руководство Имперского объединения. Президиум и совет директоров Имперского объединения должны сменить штат. Просьба об отставке тайного советника Кастла, члена президиума и исполнительного директора, удовлетворена».

Это заявление, которым нацисты в очередной раз поставили всех перед «свершившимся фактом», было подслащено распоряжением, гласившим, что отдельные группы нацистов должны согласовывать все свои действия с фон Люке. Но это было всего лишь жалкой подачкой. Отдельные выпады, особенно против еврейских предпринимателей, продолжались, и вскоре стало понятно, что Вагенер вовсе не так близок к Гитлеру, как он уверял. В частности, он не смог повлиять на прессу, контролируемую Геббельсом, которая называла Имперское объединение «либеральной, зараженной евреями, капиталистической и реакционной» организацией.

6 апреля Болен поспешно созвал совещание совета директоров. Он рассказал им о сложившемся положении, а также о том, что был вынужден назначить Люке и Мёллерса ответственными за связь с нацистами.

К всеобщему удивлению, против этого возразил самый истый приверженец нацистов Фриц Тиссен. Он заявил, что Вагенер и его люди не имеют права вмешиваться в деятельность Имперского объединения и что индустрия должна осудить подобные «безумные действия». Как один из присутствовавших на встрече промышленников 27 марта, он подчеркнул, что правительство согласилось отложить окончательные меры в отношении промышленных организаций до тех пор, пока официальная комиссия тщательно не изучит этот вопрос, на что отведено ближайшие полгода. Его поддержали Альберт Фёглер и Карл Кётген.

Это поставило Круппа фон Болена в тупиковое положение. Он уже сделал определенные уступки Вагенеру, и честь не позволяла ему взять свои слова обратно. Отвечая Тиссену, он признался в своей неосведомленности о фактах, изложенных его коллегами, а потому неверно оценил происходящее, что и заставило его принять неправильное решение. «Мне остается одно, – заявил он, – это уйти с поста президента объединения».

Но в сложившейся обстановке коллеги меньше всего хотели его отставки. Они объяснили ему, что его отставка будет воспринята как согласие с незаконными действиями Вагенера и его клики, тогда как 35 директоров пытаются им сопротивляться. Только совместными силами Мюллеру-Орлингхаузену, Сименсу, Ламмерсу, Тиссену, Бюхеру и Фридриху Шпрингоруму удалось убедить Болена, который порой бывал очень упрямым, отказаться от мысли об отставке.

В результате было опубликовано коммюнике о соглашении с правительством от 27 марта, согласно которому Крупп фон Болен был единодушно уполномочен «поддерживать необходимую связь с канцлером, правительством и с назначенными канцлером или правительством ответственными лицами». Все вопросы, касающиеся организационных проблем, включая состав штата, будут решаться в соответствии с соглашением от 27 марта.

Казалось, это коммюнике поставило на место Вагенера, Люке и Мёллерса. Спустя некоторое время Якоб Герле доложил, что эти двое эмиссаров-нацистов, появляясь в штаб-квартире Имперского объединения, «занимаются исключительно своими личными делами». Однако они продолжали там оставаться.

Тем временем комитет под руководством Ламмерса закончил свою работу и доложил Болену о результатах.

25 апреля Болен представил Гитлеру свои идеи по реорганизации самоуправления германской промышленности. В основном он исходил из предложений комитета Ламмерса. В сопроводительном письме он указал, что

Имперское объединение с пониманием относится к идее реорганизации предприятий промышленности и «внедрению принципа фюрерства». Здесь, замечают критики, он превысил свои полномочия; он не имел права навязывать своим коллегам директорам этот принцип.

Вот основные пункты его предложения:

1. Реорганизация правительственной администрации путем сокращения бюрократического аппарата должна проводиться параллельно с подобной реорганизацией руководства промышленных организаций.

2. Экономические принципы и политические потребности должны взаимно согласовываться.

3. Новая организация германской индустрии должна стать эффективным инструментом промышленного предпринимательства. Для этого она должна оставаться свободной и самоуправляемой.

Через три дня Адольф Гитлер снова принял у себя Густава Круппа фон Болена. Вряд ли мы когда-нибудь узнаем, что именно произошло во время этой встречи с глазу на глаз. Подпал ли Болен снова под гипнотическое влияние фюрера? Утратил ли он из-за этого полную способность критически мыслить? Была ли у него возможность высказать свое мнение о директорах Имперского объединения? Пытался ли он ее высказать? И если пытался, то не угрожал ли ему Гитлер, как позднее канцлеру Австрии Курту фон Шушнигу, президенту Чехословакии Эмилю Гаху или королю Бельгии Леопольду III? В это время уже был принят Закон о чрезвычайных полномочиях, и Гитлер мог спокойно угрожать кому угодно.

И если Гитлер действительно угрожал ему, то чем именно? Арестом? Главу концерна Круппа это не испугало бы. Как мы уже видели, после окончания Второй мировой войны он добровольно вернулся в Эссен, когда тот был оккупирован французами, хотя не сомневался в своем аресте. Конфискацией всех предприятий Круппа? Это, конечно, было серьезной угрозой. Практически всю свою жизнь Болен посвятил сохранению промышленной империи Круппа для семейства, с которым он породнился через свою жену. Роспуском Имперского объединения? Болен был так же предан этой организации, как и фирме «Фридрих Крупп К^о, Лтд.». Он скорее дал бы отрубить себе руку, чем умышленно предать доверие своих коллег промышленников. Национализацией индустрии? Что ж, во имя предотвращения катастрофы он счел бы себя вправе пойти на далекоидущие уступки.

Или Болен, как и многие другие, предпочитал переждать бурю, в надежде, что вскоре она пронесется мимо? Считал ли он, как, например, министр иностранных дел Константин фон Нойрат и прочие, что важнее оставаться на своем посту, хотя это и означало идти на компромиссы и сделки со своей совестью, чем позволить захватить его радикалам?[50] «Во избежание худшего» – не эта ли мысль руководила эссенским магнатом, когда он один стоял перед могущественнейшим человеком Западной Европы?

Мы никогда не узнаем правду. Я всеми силами пытался пролить свет на эту тайну, но тщетно. Болен был невероятно скрытным человеком.

Однако нам известно, что 4 мая в газетах появилось очень важное сообщение, опубликованное без одобрения Круппа фон Болена и руководства Имперского объединения. Вот его текст:

«В связи с аудиенцией, предоставленной рейхсканцлером президенту Имперского объединения германских промышленников доктору Круппу фон Болену унд Гальбаху; в связи с назначением министром имперской экономики доктором Гугенбергом господ Отто Вагенера и Альфреда Мёллерса, члена рейхстага, имперскими комиссарами над Имперским объединением германских промышленников, а также над остальной германской экономикой, за исключением сельского хозяйства, и в связи с назначением доктором Вагенером заместителем по делам Имперского объединения доктора фон Люке упомянутое объединение доводит до общего сведения следующее заявление:

Руководствуясь принципами национального правительства и в интересах выполнения задач, стоящих перед Имперским объединением в унифицированном и укрепленном виде, что в дальнейшем будет препятствовать разрозненным действиям в промышленности, принцип фюрерства проявит свою эффективность в организации всех промышленных союзов следующим образом:

В соответствии с решением Президиума от 6 апреля, единодушно уполномочившим президента доктора Круппа фон Болена унд Гальбаха подготовить и осуществить меры для упрощения и реорганизации промышленных объединений, господин фон Болен будет использовать предоставленные ему исключительные полномочия с тем, чтобы сочетать экономические интересы промышленных организаций с политическими нуждами; приспособить деятельность преобразованной организации к потребностям политики имперского правительства и одновременно превратить ее в столь рациональный и мощный инструмент промышленной экономики, чтобы в соответствии с важной ролью индустрии она смогла эффективно способствовать национальному, социальному и экономическому восстановлению.

Эта двойная цель касается не только создания нового Имперского объединения германских промышленников (а именно выполнения всех необходимых мероприятий в отношении организации и подбора персонала), но и включает в себя большой комплекс вопросов, связанных с определением отраслей экономики. В связи с этим принципиальная цель экономики и индустрии должна состоять в ликвидации всеохватывающей организации и в создании новой организации, более простой по структуре и более эффективной, в то же время использующей все ценные преимущества существующего независимого самоуправления. Необходимо создать специальные комитеты экспертов для изучения различных вопросов, а именно форм организации, структуры промышленности по отраслевому принципу, этических концепций (необходимых и в экономике), фискальной и кредитной политики, а также налогообложения.

Признавая принцип фюрерства, господин фон Болен лично станет председателем всех комитетов с правом назначать своих заместителей и с принятием на себя ответственности за все решения.

По окончании дальнейших переговоров с имперскими комиссарами и выработке окончательного плана для реорганизации промышленных организаций упомянутые официальные лица будут созваны на специальное совещание».

Я дословно привел это длинное официальное коммюнике, поскольку оно имеет далекоидущий смысл, а также для того, чтобы показать, что все эти годы главным оружием нацистов была заведомая ложь.

Утверждение о том, что Имперское объединение опубликовало заявление, которое стало основной частью этого коммюнике, полностью противоречило истине. Ни президиум совета, ни его правление не проводили никаких совещаний. И впервые они узнали об этом из данного коммюнике.

Такой же ложью было утверждение, что Круппу фон Болену «были единодушно предоставлены полномочия подготовить и осуществить» реорганизацию. Ему было позволено лишь «поддерживать необходимый контакт» с властями. Ни один директор совета никогда не говорил, что ему было дано право предать свое объединение. В любом случае, прежде чем началась какая-либо реорганизация, предоставлялось шесть месяцев на изучение вопроса и выработку плана мероприятий.

А далекоидущие последствия были таковы.

1. «Предусмотренные для связи люди» были официально назначены постоянными комиссарами. С точки зрения нацистов, это означало, что отныне они были настоящими хозяевами Имперского объединения. Совет директоров не имел права удалить их.

2. Крупп фон Болен вынужден был согласиться ввести в индустрию диктаторский принцип фюрерства (фюрерпринцип) в полном противоречии с традицией и в нарушение полномочий, переданных ему коллегами, то есть презрев принцип самоуправления, которым до сих пор руководствовалась эта представительная организация промышленности.

3. Капитуляция одной из самых влиятельных организаций в Германии перед рвущимися к власти нацистами угнетающе подействовала на менее сильные организации, представляющие интересы других сторон жизни германской общественной жизни. Эти организации все еще верили, что сообща они смогут избежать насильственного приобщения к господствующей идеологии. Напомним, что еще жив был президент Гинденбург, который мог поставить предел тирании нацистов. А кабинет министров по-прежнему состоял в основном из противников нацистов.

Только 2 мая без малейшего сопротивления прекратили свое существование мощные германские профсоюзы рабочих; и всего через два дня было объявлено, что крупнейшая организация их работодателей тоже на пороге смерти.

Больше уже совету директоров Имперского объединения не суждено было собраться вместе. 22 мая Болен как новый фюрер индустрии предложил его членам подать прошения об отставке. Якоб Герле, заменивший на посту исполнительного директора тайного советника Кастла, заявил о запрете дальнейших собраний прежнего состава совета директоров. Интересно, что произошло, если бы они, невзирая на запрет, все-таки встретились и заявили, что коммюнике от 4 мая является обманом и что Крупп действовал по принуждению. Но они этого не сделали, что означало конец президиума, совета директоров, большого совета и главного комитета.

План реорганизации, составленный Круппом фон Боленом, так и не был приведен в исполнение. По распоряжению министерства экономики, откуда доктор Гугенберг был уволен 27 января 1933 года[51], Крупп создал новую организацию – Имперское сословие немецкой промышленности (Рейхсштанд дер дойчен индустри), в которой прежнее Имперское объединение должно было составлять политико-экономический отдел, а старый Союз немецких организаций предпринимателей (Ферайнигунг дер дойчен арбайтгебер-фербенде) – политико-социальный отдел. Но не успел он, с одобрения Гитлера, объявить о ее создании, как комиссар Вагенер заявил, что новая организация не будет признана, если в нее не будут включены организации рабочих. Следует заметить, что старые профсоюзы после их захвата Робертом Леем все еще действовали под наблюдением попечительского совета рабочих. До урегулирования этой проблемы новый гитлеровский министр экономики Курт Шмит уволил комиссара Вагенера. А созданный Леем Германский трудовой фронт, находившийся в то время в стадии становления, вскоре должен был полностью уничтожить и профсоюзы, и организации предпринимателей, которые вынуждены были примкнуть к этой громадной и неуклюжей организации уже как отдельные лица.

27 февраля 1934 года, всего через 13 месяцев после захвата власти нацистами, исчезли и последние следы концепции реорганизации Имперского союза. Гитлеровское правительство провозгласило Закон о подготовке органического строения экономики. Шмиту были предоставлены исключительные полномочия на ее создание. Он решил полностью распустить все существующие организации и разбить всю имперскую экономику, то есть все его области, включая бизнес, торговлю, легкую и тяжелую индустрию, на 12 основных групп, из которых первые семь подгрупп должны были представлять индустрию. Первой из этих подгрупп предстояло объединить угольную, стальную и металлургическую промышленность. Крупп фон Болен был назначен фюрером только этой первой группы.

В результате президенту и последнему фюреру самой мощной промышленной организации в Германии, если не во всей Европе, была уготована судьба, какую диктаторы обычно предназначают тем, кто «не принадлежит близкому кругу», но кого они находят удобным использовать какое-то время. Ему оставили всего одну из семи промышленных групп, которые стали всего лишь большей частью организации, объединяющей 12 промышленных групп. Каждый из фюреров 12 групп подчинялся фюреру более высокого ранга, который руководил всеми промышленными организациями. Это был Филипп Кесслер, глава Национальной корпорации электротехнической промышленности, а его заместителем – граф Рюдигер фон дер Гольц. Для обоих вышестоящим фюрером был министр экономики Шмит.

Болен был сильно уязвлен своим назначением. Приняв на себя обязанности фюрера германской промышленности, он всеми силами стремился поддерживать ее независимость. Но вместо этого обнаружил, что тоталитарная власть полностью подчиняет себе промышленность. Вскоре он ушел в отставку, и 17 декабря 1934 года на его месте оказался другой.

Каковы бы ни были заслуги Круппа фон Болена, оказавшегося в ситуации, с какой не сталкивался ни один немецкий или иной промышленник, мы можем утверждать только одно: его подчинение приказам Гитлера и неумение объединить президиум Имперского объединения в протестном движении, пусть даже под угрозой ареста, подвели черту под независимостью германской индустрии.

Герман Бюхер из Объединенной электрической компании, близко знавший Круппа фон Болена много лет, писал 12 марта 1948 года:

«Густав Крупп фон Болен был президентом Имперского объединения германской промышленности в критическое время. Он пользовался всеобщим уважением не только как его глава, но и как глубоко порядочный человек.

Ему были свойственны обостренное чувство долга, дружелюбие, вежливость, учтивость, справедливость, неспособность к интригам – словом, все человеческие достоинства, по которым мы узнаем человека чести.

В нормальное время он был выдающимся руководителем. Однако он не соответствовал политической обстановке, создавшейся в 1932–1933 годах. Он не был типичным предпринимателем. Он не сумел изменить своему воспитанию ни в обригкайтсштаат[52], ни в своей прежней карьере [дипломата]. Вместо этого он считал себя – как частенько говорил – доверенным лицом, управляющим состоянием его жены и хранителем традиций Круппов. Хотя порой бывал довольно упрям и несговорчив, по натуре он не был борцом. Когда Гитлер захватил власть, он подчинился ему, несмотря на то что, как я знаю, до этого не оказывал ему никакой помощи. Его судьба была трагична».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.