Глава 24. На местном политическом горизонте…
Глава 24. На местном политическом горизонте…
На местном политическом горизонте сгущались мрачные тучи, предвещавшие крепкую грозу, перемену ветра и обязательное в таких случаях обильное кровопускание.
Улыбающийся с многочисленных портретов в присутственных местах Хафизулла Амин упорно рвался к власти. Он ловил удобный момент, чтобы навсегда распрощаться с « вождем народа, учителем и отцом» Тараки, скинуть его с партийного и президентского поста и взять всю полноту власти в свои руки.
В это время благодушно настроенный Тараки гостил на Кубе у Фиделя Кастро. А между тем дни генерального секретаря Народно-демократической партии Афганистана и первого президента Афганистана Нур Мухаммеда Тараки были сочтены. Сначала Амин хотел расстрелять самолет из зениток на подлете к аэропорту. Как запасной вариант планировалось застрелить Тараки у трапа самолета в Кабульском международном аэропорту.
Однако судьба распорядилась иначе. Воистину, кому суждено быть повешенным, никогда не утонет. Не без вмешательства нашей резидентуры, которой удалось получить упреждающую информацию о готовящемся теракте, акцию удалось сорвать.
Вспоминая те времена, я с удовлетворением могу констатировать тот факт, что к срыву террористического акта в Кабульском аэропорту я тоже имел хоть и небольшое, но достаточно прямое отношение.
Проводя работу по изучению наших курсантов, я выявил нескольких ребят, которые, как оказалось, люто ненавидели Хафизуллу Амина.
Один из них, двадцатипяти летний выпускник Кабульского университета, по имени Асад, как-то во время занятий шепнул мне:
— Поговорить надо…
Минут через десять занятия кончились. Курсанты неспешно потянулись с лужайки по каменной лестнице вверх к вилле, где они переодевались в гражданскую одежду. У входа их уже ожидал автобус. Асад чуть приотстал. Я догнал его.
— Не верьте Хафизулле Амину! — возбужденно зашептал Асад. — Он — враг народа!
Я сделал «большие глаза»:
— Для таких обвинений нужны серьезные основания.
— Честное слової Он — фашист! Знаете, сколько невинных людей убито по его приказу? Он… — тут афганец сделал паузу и, облизав враз пересохшие губы, выдохнул: — Он… хочет убить… Тараки!
— Не может быть! — шепотом воскликнул я.
— Это правда! Вы — хорошие люди, стараетесь, хотите нам помочь… Поэтому я вам скажу… Он хочет убить его в аэропорту… когда он прилетит из Советского Союза… Будут стрелять… прямо около самолета… Или еще на подлете самолета…
Вот это да!
— У Амина всюду свои люди… — свистящим шепотом продолжал курсант, — помощник полковника Хабиби капитан Ясин — человек Амина… Он учился в военном училище в Америке… Он следит за всеми вами! Осторожней с ним… Если Амин придет к власти, то революции — конец! Вы, наши советские друзья, должны нам помочь…
Асад ускорил шаг и догнал своих сокурсников, а я чуть приотстал, поджидая поднимавшегося по лестнице Долматова.
Взглянув вверх, на фасад виллы, я буквально столкнулся взглядом с капитаном Ясином, который наблюдал за нами из окна своего кабинета…
Информация была серьезная, но я всю дорогу до дома помалкивал. Когда мы въехали во двор нашей виллы, я отозвал в сторону Долматова, рассказал о беседе с Асадом и предложил доложить информацию в нашу резидентуру.
— Поехали к Бояринову! — сказал Александр Иванович.
Через час я сидел в одном из кабинетов посольства перед моложавого вида человеком лет сорока с хвостиком. Это был один из заместителей резидента внешней разведки. Я последовательно рассказал ему о беседе с афганцем и его предупреждении. Затем передал ему блокнот с моими записями и пленку с фотографиями наших слушателей.
— А вам, что… кто-то в Союзе давал задание на изучение и разработку этих слушателей-афганцев? — полистав мой блокнот, доброжелательно осведомился мой собеседник.
— Да нет… Никто не давал мне никаких заданий… — несколько растерялся я. Черт возьми, мелькнула мысль: может быть, я им карты попутал? В конце концов, изучение афганцев вроде бы не входит в мои обязанности здесь.
— Понимаете, как бы это объяснить… Ведь, будучи бойцом отряда спецназа, я не перестал быть оперработником… контрразведчиком… Мне просто жалко было упускать такую возможность: ведь наши слушатели — офицеры иностранной спецслужбы. У них есть возможности роста по служебной линии. Это сейчас они как бы друзья, а что будет завтра? Да и друзей надо знать, контролировать, направлять… Я это так понимаю…
— А по какой линии вы работали в контрразведке?
— По установленной сотрудникам спецслужб, работающим под прикрытием легальных посольских резидентур. Подвод агентуры, оперативно-технические мероприятия, контроль на маршруте и прочее…
— Так… Это хорошо… Вы кого-нибудь информировали о том, что ведете изучение этих афганцев?
— Конечно. Я информировал командира нашего отряда. Он дал «добро».
— Ну, ладно. Ваш блокнот оставьте у нас. Я думаю, эти материалы нам пригодятся. Если у нас возникнут вопросы, мы к вам обратимся…
— Нет проблем!
— Ну а что касается возможного теракта по Тараки, то вооб-ще-то нам об этом уже было известно… Но ваша информация — еще одно подтверждение… Это хорошо. Спасибо. Теперь по вашему блокноту…
Он еще раз пролистал страницы, вглядываясь в записи, взял ручку, что-то там пометил.
— Работу по слушателям продолжайте. Особо интересными могли бы быть для нас вот этот, этот и этот. Так… вот еще этот… — Он показал мне несколько фамилий слушателей. — Но только аккуратно. Понимаете, о чем я говорю? Без нажима, полегоньку… Ладно?
— Ладно… — ответил я, а про себя подумал, что вот уж этому меня учить не стоит, сам не дурак, чтобы голову под топор совать…
— По мере накопления материалов подходите сюда. Отписываться будете здесь. Там у вас на вилле никаких записей не держите… мало ли что…
Я спустился вниз, где у входа меня ожидали Бояринов и Долматов.
— Ну, что? — спросил Григорий Иванович.
— Вроде бы в жилу попали… — ответил я и пересказал ему наш разговор.
— Так, — потер руки Григорий Иванович, — это хорошо! Молодец! Давай дальше в таком же духе!
Мы вышли из здания посольства и потихоньку пошли к машине.
— Вот видишь, — оживленно заговорил Бояринов, обращаясь к Долматову, — это еще одно из направлений нашей деятельности.
Так и в войну наши делали в отрядах спецназначения, но тогда оперработников среди боевиков было мало… А нам сейчас сам бог велел использовать ситуацию на всю катушку! Ведь у нас все бойцы — оперработники! — Обращаясь к нам обоим, Бояринов заявил: — Вместе подумайте, как лучше продолжить это направление работы по вашей линии. Шире используйте наших теоретиков — Николая и Виктора. А то они все в профессоров играют… А тут дело надо делать! А ты, — Григорий Иванович положил мне руку на плечо, — будешь теперь в группе старший по линии контрразведки. Отвечаешь полностью за физическую и контрразведывательную безопасность группы, ну и продолжай работу по линии резидентуры… Давай, руководи ими, распределяй, кто и что должен делать, опрашивай по контактам, ну и прочее… Сам знаешь, что делать! Указания я дам. Понятно?
— Понятно, товарищ полковник!