В РЯДУ СОВРЕМЕННИКОВ

В РЯДУ СОВРЕМЕННИКОВ

Появившаяся в ходе Первой Мировой войны торпедоносная авиация быстро зарекомендовала себя как достаточно эффективное средство борьбы с надводными кораблями противника. К тому же, благодаря значительной грузоподъемности, самолеты- торпедоносцы можно было использовать в качестве бомбардировщиков, разведчиков, минных заградителей или противолодочных. Надо сказать, что признавая торпедоносцы весьма важным боевым средством, конструкторы не слишком-то стремились улучшать их летные данные. Долгое время основная масса машин этого класса была представлена расчалочными бипланами, среди которых советский двухмоторный моноплан ТБ-1 конструкции А.Н.Туполева выглядел как прекрасный лебедь среди стаи уток.

Положение начало меняться в середине 30-х гг., когда стало ясно,что с дальнейшим совершенствованием корабельной артиллерии и приборов управления огнем, эсминцам будет все труднее атаковать эскадры и конвои противника торпедами на переходе. И хотя в годы начавшейся вскоре Второй Мировой войны британским, германским и японским «дестроерам» случалось наносить противнику тяжелые потери своими торпедными залпами, все же становилось очевидно, что эсминцы, выражаясь футбольным языком, переквалифицируются из нападающих в защитники. В тоже время, в полной мере заменить их в этой роли было нечем.

Существовавшие тогда торпедные катера, могли с успехом действовать только в прибрежных районах, поскольку имели значительные ограничения по радиусу действия и метеорологическим условиям. Серьезные шансы на успех имели подводные лодки, но преследовать надводные корабли в океане, из-за малой надводной и подводной скорости хода, не могли и они. В тоже время необходимость нанесения быстрых и эффективных ударов не вызывала сомнений.

В складывающихся условиях становилось очевидно, что на это может быть способна только авиация. Но и здесь имелась масса нерешенных проблем, поскольку как показали американские опыты с трофейным германским линкором «Остфристланд», бомбежка с горизонтального полета даже неподвижных кораблей приводит к значительному количеству промахов. Попасть же в маневрирующий корабль было и вовсе почти невозможно. Конечно идея создания пикирующих бомбардировщиков уже витала в воздухе, но до ее реального воплощения было еще довольно далеко. Таким образом, оставались только торпедоносцы.

Однако для появившихся истребителей-монопланов так называемой «новой волны», существовавшие в тот момент «этажерки» являлись не более чем мишенями, да, и совершенствовавшаяся зенитная артиллерия (особенно малокалиберная), оставляла мало шансов бипланам прорваться к цели сквозь огневую завесу.

Первыми спохватились англичане, которым срочно потребовался для Берегового Командования сначала так называемый «разведчик общего назначения», а затем и двухмоторный бомбардировщик-торпедоносец, задание на который было выдано в 1935 г. в виде спецификации М. 15/35.

Первоначально в конкурсе приняли участие фирмы «Авро», «Блэкберн» и «Бристоль». Но после того как вскоре правление «Авро» заявило об отказе участвовать в нем, стало очевидно, что победа может достаться только «Бристоль Эйркрафт Компани», которая в это время полным ходом вела развертывание серийного производства скоростного бомбардировщика «Бленхейм»MkI. На его основе и было предложено Главному штабу Королевских ВВС спроектировать разведчик и торпедоносец.

Это предложение было с энтузиазмом встречено, и тому были объективные причины. Во-первых «Бленхейм» был наиболее скоростным из всех существовавших на то время бомбардировщиков: благодаря отменной аэродинамике, «спаниель» легко уходил от истребителей-бипланов и даже первых монопланов. Во-вторых, унификация значительного количества комплектующих для всех трех типов боевых самолетов была выгодна с экономической точки зрения. Однако если с разведчиком, создававшимся поначалу в рамках спецификации G.24/35, никаких особых проблем не предвиделось, то ТТЗ на торпедоносец отличалось изрядной противоречивостью. Лишь после прений, продолжавшихся в течение почти целого года, конструкторы и военные пришли к взаимоприемлемому соглашению. В результате запрашиваемые характеристики торпедоносца стали более реалистичными, что и зафиксировала спецификация М. 10/36. Заодно (с учетом опыта эксплуатации «Бленхейма»MkI) задание на разведчик было изъято из плана развития ВВС и заменено на спецификацию В. 11/36, выдвигавшую требования к новому скоростному бомбардировщику *.

Как бы там ни было, но возможности «Бленхейма» по прежнему впечатляли, и «Бристоль» получила заказ на поставку ВВС 78 серийных самолетов без постройки и проведения испытаний прототипов!! Вскоре последовал новый контракт на еще 320 машин. Однако большой радости разработчики не испытывали: финансирование со стороны Королевских ВВС должно было начаться только после сдачи первой партии торпедоносцев, а его проектирование буксовало в многочисленных проблемах, вызванных отсутствием двигателей подходящей мощности.

Действительно, планировавшиеся к установке 1150-сильные «Таурусы» (представлявшие собой «двойные звезды») моторостроительному филиалу «Бристоль» никак не удавалось довести «до кондиции». «Таурусы»П развивавшие на взлете всего 1065 л. с. оказались не слишком надежными агрегатами. Третья модель мотора той же мощности имела не только заметно лучшие эксплуатационные характеристики, но и повышенную высотность, совершенно ненужную низковысотному торпедоносцу.

Впрочем, у аэродинамиков тоже хватало проблем. Требования обеспечить внутреннюю подвеску 18-дюймовой авиаторпеды MkXII, хороший обзор экипажу и достаточную защиту от истребителей задней полусферы, вызвали необходимость серьезной перекомпоновки фюзеляжа, ничем не компенсируемый рост аэродинамического сопротивления и как следствие – снижение летно-тактических данных.

В результате, конструкторы решили разместить торпеду на наружной подвеске в полуутопленном (конформном) положении. Вместо нее можно было подвесить пару 227-кг бомб или четыре 113,5-кг фугаски. Другими вариантами загрузки были 680-кг мина MkI или 454-кг полубронебойная бомба.

В целом «Бофорт» представлял собой цельнометаллический двухмоторный среднеплан с экипажем из четырех человек. Оборонительное вооружение первоначально состояло всего из трех пулеметов винтовочного калибра (один крыльевой «Браунинг»FN для стрельбы вперед и два «Виккерса»К в верхней фюзеляжной турели), а потому еще в момент создания самолета считалось недостаточным. В результате, к моменту своего первого полета, состоявшегося 15 октября 1938 г., новый британский торпедоносец не представлял собой ничего выдающегося. Более того, проблемы с двигателями и необходимость усиления оборонительного вооружения отодвинули начало поступления машины на вооружение эскадрильй, которые начали получать «Бофорты» уже после начала Второй Мировой войны зимой 1939-1940 гг.

Пока специалисты «Бристоль» пытались решить свалившийся на них ворох проблем, возможностями базовых торпедоносцев заинтересовались итальянцы. К этому времени они также имели достаточно современный трехмоторный скоростной бомбардировщик S.79 «Спарвиеро» (с итал. – ястреб), созданный специалистами фирмы Societa Idrovolanti Alta Italia сокращенно – SIAI, более известной под своей торговой маркой «Савойя». Достаточно сказать, что по летным характеристикам он почти не уступал «Бленхейму» и его развитию «Бьюфорту», а по оборонительному и наступательному вооружению явно превосходил, поднимая до 1250 кг бомб и неся четыре пулемета, три из которых были крупнокалиберными. Его-то и было решено превратить в «охотника за кораблями».

В марте 1937 г. на опытной машине смонтировали торпедный прицел, а под фюзеляжем (слева от продольной оси) систему подвески для 450-мм авиаторпеды W, массой чуть больше 900 кг. Проведенные в середине года испытания завершились в ноябре полным успехом, и в марте следующего года опробовали вариант с двумя торпедами. Однако на этот раз мощности двигателей явно не хватало – упала скорость, а вместе с ней и управляемость. В результате основным стал вариант с одной «рыбкой», хотя все самолеты получили по два держателя. Причина такой «запасливости» заключалась в отнюдь небезоновательной надежде увеличить мощность силовой установки и тем самым удвоить полезную нагрузку, а с ней и ударные возможности. Впрочем, к началу войны итальянцы все равно не успели с формированием авиачастей, оснащенных торпедоносцами, и реально первая эскадрилья «ship-killers», как эти самолеты называли англичане, была признана боеготовой лишь в августе 1940 г.

В то время как на S.79 начались опыты с торпедным вооружением, другая итальянская фирма Cantieri Riuniti deNAdriatico вывела на испытания прототип трехмоторного бомбардировщика- торпедоносца Cant Z. 1007 «Алчиони» (с итал. – зимородок). Его отличительной особенностью была цельнодеревянная конструкция, что в то время уже рассматривалось как анахронизм. Тем не менее использование этого материала позволило добиться весьма высокого качества обработки поверхности, что способствовало снижению аэродинамического сопротивления. И действительно, на испытаниях самолет разогнался до 430 км/ч, а с дополнительными баками смонтированными в бомбоотсеке (позже этот вариант комплектации был принят для разведчика) показал дальность почти 5000 км!

* В рамках этого задания позднее был создан скоростной бомбардировщик «Бленхейм-MkIV и ряд других ударных самолетов.

Авиационные торпеды (по состоянию на конец 1941 г.)

* Приведены данные торпеды 45-36АН (авиационной низковысотной).Высота сброса около 30 м, скорость сброса – 320-340 км/ч.

** В таблице приведены характеристики торпеды Тип 91 Кай 7.

«Бофорт» был, несомненно, приятным во всех отношениях самолетом, но его боевые возможности (особенно скорость и оборонительное вооружение) не соответствовали реалиям Второй Мировой воины.

Любопытным в новом итальянском бомбовозе было то, что конструкторам удалось разместить на внутренней подвеске две авиаторпеды! Другие варианты загрузки бомбоотсека допускали подвеску пары 800-кг, четырех 500-кг фугасок или такого же количества 250-кг гостинцев, еще шесть «соток» можно было разместить в маленьких отсеках расположенных в отъемных частях консолей (по три) и, наконец, еще тонну (четыре 250-кг бомбы) можно было подвесить на подкрыльевых замках! Безусловно с таким арсеналом дальность заметно падала, составляя всего 2000 км, но для Средиземноморского ТВД это все равно было вполне достаточно и самолет без промедления пошел в производство и на вооружение. Правда в качестве торпедоносца участвовать в боях Второй Мировой ему не довелось. Видимо итальянские генералы не без основания посчитали, что на малой высоте под плотным огнем корабельных зениток деревянным машинам будет трудно уцелеть, но как бомбардировщик Cant Z.1007 проявил себя вполне достойно.

Почти в это же время началось создание базовой ударной авиации советского военно-морского флота, командование которого связывало немалые надежды с принятием на вооружение ВВС РККА туполевского СБ и дальнего бомбардировщика ДБ-3 конструкции С.В.Ильюшина. Необходимо отметить, что создание последнего происходило в условиях острой конкурентной борьбы с бригадой П.О.Сухого, разрабатывавшего (под общим руководством А.Н.Туполева) дальний бомбардировщик ДБ-2. Ситуация обострялась еще и от того, что оба самолета проектировались под новые двухрядные звездообразные двигатели М- 85 (лицензионный мотор «Мистраль-Мажор» 14Kdrs, разработайный французской фирмой «Гном-Рон»), развивавший на взлетном режиме 850 л. с.

При в общем одинаковой компоновке фюзеляжей своих будущих самолетов, обусловленных единым ТТЗ, оба КБ совершенно по разному решили проблему достижения заданной дальности полета. На облик ДБ-2 несомненно наложил отпечаток определенный консеватизм главы «фирмы» – А.Н.Туполева, посчитавшего, что традиционное применение на тяжелом самолете крыла с низкой удельной нагрузкой на площадь и большим геометрическим удлинением, обеспечит снижение индуктивного сопротивления и увеличение дальности. Ее росту способствовали и емкие бензобаки, которые без особого труда разместили в огромных консолях.

С.В.Ильюшин считал, что заданной дальности можно добиться и с крылом умеренного размаха, имевшем достаточно высокую нагрузку на площадь. При этом он исходил из того, что доля индуктивного сопротивления в общем балансе лобового сопротивления зависит в первую очередь от подъемной силы крыла и уменьшается на малых углах атаки, характерных для скоростей в 350-400 км/ч. Правда, при этом возрастала доля профильного сопротивления, но ее удалось снизить применением тонкого двояковыпуклого профиля, а также общим сокращением площади крыла.

В результате, при одинаковом заданном вооружении (три 7,62-мм пулемета ШКАС и 1000 кг бомб на внутрифюзеляжной подвеске) и дальности (4000 км), «тройка» превзошла по крейсерской скорости «двойку» почти в 1,5 раза, показав на маршруте 310-320 км/ч против 210-220 км/ч. Заметным было и превосходство по максимальной скорости – 400 км/ч против 340 км/ч. Кстати, по этому параметру ДБ-3 занял почетное третье место в ряду советских машин после И-16 и СБ! Если учесть к тому же, что максимальная полезная нагрузка ильюшинского бомбардировщика на 25% превосходила аналогичный показатель туполевского (2500 кг против 2050 кг), то на фоне всего этого большая на 1000 км дальность ДБ-2 (равная 5000 км) не произвела заметного впечатления на командование ВВС РККА и руководство народного комиссариата авиационной промышленности (НКАП), принявших решение о запуске в серийное производство и принятии на вооружение ДБ-3.

Однако за все эти достижения пришлось чем-то платить. По большому счету крупных недостатков было только два. Во-первых, в бомбоотсеке, зажатом лонжеронами нельзя было подвесить ничего крупнее «соток», что впрочем, соответствовало ТТЗ. Однако, когда в 1937 г. началось создание торпедоносца ДБ-ЗТ, этот недостаток стал очевиден: авиационную торпеду 45-36АН машина поднимала только на наружной подвеске, что заметно снижало скорость и дальность. Во-вторых, центровка нового самолета составляла 32-33% средней аэродинамической хорды (САХ), что вызывало необычайную чувствительность управления и отвратительную устойчивость. Машина в полном смысле «висела на ручке» и малейшее ослабление контроля за ее поведением грозило сваливанием.

Для экипажей дальних бомбардировщиков эта неприятная особенность самолета была опасна при возвращении, когда задание выполнено и пилот мог расслабиться. Лишь появление в 1942 г. автопилота слегка сгладило этот недостаток. Для торпедоносцев же основные неприятности начинались при выходе в атаку. Неустойчивый самолет рыскал по курсу и высоте, дополнительное влияние на него оказывали приземные турбулентные потоки и разрывы снарядов, швырявшие его как щепку. Осуществить в этих условиях прицеливание, а самое главное – удержаться в горизонтальном полете на высоте 30 м в момент сброса торпеды удавалось очень немногим. В результате большая часть сброшенных торпед либо зарывались в воду, либо переламывались от косого удара о ее поверхность. К тому же разработанная система подвески для ДБ-ЗТ, теоретически обеспечивавшая вход торпеды в воду под нужным углом, была громоздкой и несовершенной. Торпеды от самолетов отделялась далеко не всегда. Все это привело к тому, что к началу боевых действий низкое торпедометание смогли освоить считанное количество экипажей, а устранение технических недоработок продолжалось в частях минно-торпедной авиации в течение всей войны и после ее окончания.

Невысоким качеством отличались и сами торпеды, представлявшие собой не самую лучшую копию итальянской. Достаточно сказать, что даже после окончания войны в ходе проведенных испытаний отмечалась низкая надежность торпед, до 20% которых не удовлетворяли заявленным характеристикам (не проходили установленную дистанцию) либо попросту отказывали (тонули в точке приводнения). Что касается поражающих характеристик отечественных торпед, то они были едва ли не самыми худшими, что, видимо, объяснялось невысоким качеством использовавшейся взрывчатки. Авиационными торпедами были вооружены и торпедные катера советского ВМФ, имеющие хотя и менее богатый, но тоже не слишком «приятный» опыт их применения нежели авиаторы. Например, 16 апреля 1945 г. германский эсминец «Z-34» получил одну такую «рыбку», но, несмотря на взрыв, смог успешно своим ходом(!) дойти до базы.

К началу Второй Мировой войны итальянская авиапромышленность смогла создать целое семейство достаточно современных бомбардировщиков-торпедоносцев. Но поскольку Cant Z.1007 бросать в торпедные атаки на британские корабли, посчитали слишком дорогим удовольствием, а S.84 оказался не слишком удачной машиной, то в качестве последнего применялись исключительно S.79 , доставившие немало хлопот Флоту Его Величества на Средиземном море в 1940-1942 гг.

Заметным шагом вперед мог бы стать дальний бомбардировщик Ер-2, имевший более высокие характеристики по сравнению с ДБ-ЗФ. Достаточно сказать, что в его емкий бомбоотсек свободно помещались четыре 500-кг бомбы(!) и это при существенно большей дальности (около 5000 км) и скорости (до 475 км/ч). Дальнейшее наращивание массы полезной нагрузки (до 6000 кг) и переход на дизельные двигатели, позволило бы создать достаточно мощный торпедоносец. Надо сказать, что прочность конструкции и живучесть дизельного Ер-2 была очень высокой, ведь керосин гораздо менее пожароопасен, чем бензин. Бомбардировщик Ермолаева был более устойчив и мог летать даже «с брошенной ручкой». Однако в то время возможность использования Ер-2 в интересах флота «в верхах» даже не рассматривалась, а потому основным торпедоносцем в авиации ВМФ долгое время были ДБ-ЗТ и его развитие Ил-4Т, лишь начиная с 1943 г. их заметно потеснили получаемые под «ленд-лизу» «Бостоны».

Не все было благополучно с созданием торпедоносных авиачастей и у Германии, авиация которой общепризнанно считается наиболее подготовленной к началу Второй Мировой войны. Причины этого крылись в немыслимом по масштабам соперничестве между Люфтваффе и Кригсмарине. Командованию последнего в ходе длительных сражений «под коврами» рейхсканцелярии удалось заполучить под оперативный контроль так называемое VI авиакомандование Люфтваффе, в состав которого входили береговые авиагруппы.

Пока эти части были вооружены летающими лодками Do18 и поплавковыми бипланами Не59 (принятие на вооружение последних в качестве торпедоносцев было целиком заслугой флота), командование ВВС довольно спокойно относилось к этой «победе мокриц из штаба Редера». Однако вскоре Не59 был вытеснен более современным гидропланом Не115, ставшим на довольно короткий срок основным немецким торпедоносцем, а тот в свою очередь – машинами берегового базирования Не111 и Ju88. С этого момента главный штаб Люфтваффе не оставлял попыток отобрать у флота то, что ему не принадлежит по своей природе – колесные самолеты берегового базирования.

Понятно, что после такой завязки, интерес ведомства Геринга к торпедам был встречен моряками весьма враждебно. Штаб руководства войной на море, фактически стремился сохранить за собой право формирования торпедоносных частей и потому весьма энергично «втыкал палки в колеса» ВВС, стремясь не допустить авиаторов к информации о работах в области торпедного оружия.

К этому времени в качестве основного бомбардировщика в Люфтваффе был принят Не111, с успехом опробованный в пылающем небе Испании. Со сборочных линий нескольких предприятий сходили модификации Не111Е-3, Е-4 и Е-5, представлявшие собой цельнометаллические двухмоторные монопланы с убирающимся шасси, закрытой кабиной экипажа и двумя бомбоотсеками на 2000 кг бомб, причем, в отличие от ДБ-3, в них можно было разместить восемь 250-кг фугасок. «Пятерка» имела вместо левого бомбоотсека дополнительные бензобаки общей емкостью 830 литров, увеличившие дальность с 1500 до 2000 км, и внешние универсальные бомбодержатели. В качестве силовой установки на всех использовались 12-цилиндровые рядные двигатели жидкостного охлаждения Jumo 211А-1, развивавшие на взлетном режиме 1000 л. с., а на высоте 1500 м – 960 л. с. Благодаря им бомбардировщик разгонялся на высоте 4000 м до 420 км/ч. Оборонительное вооружение – три 7,92-мм пулемета MG15.

При массе несомненных достоинств, «сто одинадцатые» ранних серий имели один существенный недостаток – эллиптическое крыло, обладавшее великолепными несущими качествами и низким сопротивлением, требовало при производстве значительных затрат, что в немалой степени тормозило серийное производство. Новые плоскости с теми же характеристиками, но имевшие прямые кромки и потому более технологичные, были испытаны еще в 1936-м на Не111G, но Техническое управление не спешило принять новинку, опасаясь снижения количества выпускаемых самолетов.

Тактико-технические характеристики бомбардировщиков торпедоносцев (по состоянию на 1941 г.)

* Максимальная скорость указана без боевой нагрузки с половинным запасом топлива.

** Крейсерская скорость показана с полной загрузкой на наивыгоднейшем режиме работы моторов.

Сконструированный в середине 30-гг дальний бомбардировщик ДБ-3 был неустойчив, что серьезно затрудняло его применение в качестве низковысотного торпедоносца.

Неизвестно сколько времени это новшество пролежало бы «под сукном» если бы Турция не заказала партию бомбардировщиков Не 111F-1, отличавшихся от модификации Е-5 новыми консолями и моторами Jumo 211А-3 мощностью 1100 л. с.

Между тем к лету 1938 г. наконец-то были получены долгожданные двигатели DB600, и командование Люфтваффе начало подумывать о создании «собственных» торпедоносных частей. В качестве базового варианта для торпедоносца He111J-0 был принят Не111F-4, некоторое количество которых все же попало в состав Люфтваффе в разгар Мюнхенского кризиса. Единственным отличием «нулевки» были весовые макеты двух торпедных мостов и торпед,причем, последние даже нельзя было сбрасывать! Хотя самолет успешно летал, но на вооружение был принят в качестве… бомбардировщика. Отсутствие необходимой документации заставило отказаться от производства торпедоносцев, но не на долго.

Воспользовавшись «торпедным кризисом», разразившимся весной 1940 г., напористый Геринг добился перевода прямо из- под следствия(!) в свое ведомство одного из главных обвиняемых – доктора Оскара Вера, – одного из ведущих конструкторов немецкого торпедного оружия. Это принесло свои плоды: уже осенью того же года на вооружении II/KG26 в небольших количествах начали поступать торпедоносцы Не111Н-4. Однако в качестве стандартного в 1941 г. был принят вариант Не111Н-6, имевший двигатели Jumo 211F-1 развивавшие на взлетном режиме 1400 л. с. и 1200 л. с. на высоте 5000 м. Две торпеды F5b на универсальных подфюзеляжных держателях PVC легко могли быть заменены на крупнокалиберные бомбы. Еще 1000 кг можно было разместить в правом бомбоотсеке. Самолет нес шесть-семь пулеметов MG15, причем, передний у штурмана и один из двух нижних (направленный вперед) вскоре были заменены на 20-мм пушки MG FF, предназначенные для подавления зенитного огня. В отечественной печати неоднократно указывалось на превосходство ильюшинского Ил-4 над Не111. Однако за исключением большего радиуса действия и сопоставимых скоростных данных, советский бомбардировщик по всем остальным показателям (особенно по пилотажным) заметно уступал немецкой машине.

Впрочем, если создать современный торпедоносец большого труда не составило, то торпедное оружие, с которым Германия вступила во Вторую Мировую войну, вряд ли можно назвать достаточно надежным. Отвратительно работали гидростаты, из-за которых торпеды плохо держали глубину, и неконтакные электромагнитные взрыватели, с помощью которых, как казалось, можно будет легко «перешибать хребты (кили – Прим. авт.) британским линкорам». Накануне начала боевых действий процент отказов исчислялся почти в 50%, что заставило в конце 1941 г. принять на вооружение итальянскую торпеду «W». Позже, на основе ее конструкции была модернизирована немецкая торпеда F5b, получившая еще один гироскоп, дополнительный прибор Обри и циллиндрическую вставку с дополнительными рулями для улучшения вхождения в воду. В конечном итоге качество оружия вошло в норму, и это позволило германским торпедоносцам добиться впечатляющих успехов против арктических и средиземноморских конвоев.

Ретроспективно оценивая уровень развития торпедоносной авиации накануне Второй Мировой войны, становиться очевидно бесспорное лидерство в этой области Страны Восходящего Солнца, сумевшей не только создать совершенные самолеты и торпеды, но и сформировать авиационные соединения, укомплектованные летным составом, прошедшим хорошую летную подготовку и получившим боевой опыт. Это достижение тем более удивительно, что еще десять лет назад японская промышленность вообще не имела опыта создания многомоторных цельнометаллических боевых самолетов.

Западные историки по-разному объясняют этот феномен. Весьма распространенным является мнение, что японские авиаконструкторы не были отягощены грузом традиций и не испытывали нехватки в средствах. Однако не эти факторы обеспечили успех. Его причины крылись в невиданной самостоятельности Императорского военно-морского флота, имевшего полное право заказывать промышленности именно те образцы боевой техники (и в том числе самолетов), которые в максимальной степени позволяли выполнять поставленные политиками задачи.

Модернизированный накануне войны ДБ-ЗФ выглядел конечно более современно, но основные недостатки своего старшего брата (ДБ-3) унаследовал в полном объеме.

Немецкий торпедоносец Не111Н-6 представлял собой надежный во всех отношениях боевой самолет, освоенный промышленностью и личным составом, однако к середине войны его летные характеристики уже не отвечали возросшим требованиям боевых действий на море.

G4M1 модель 11 из состава 2-й эскадрильи авиагруппы «Такао», на одноименном аэродроме острова Формоза (ныне Тайвань) осенью 1941 г.