Дипломатическая переписка

Дипломатическая переписка

Каждый из офицеров-шпионов, находившихся в ту ночь в германском торговом представительстве, с напряжением ожидал этого утра. В предшествующие дни и недели каждый пережил много сложных, полных драматизма событий.

В один из мартовских дней норвежец Улав, один из лучших и наиболее преданных агентов майора Бенеке, сообщил ему сенсационную новость.

— Начальник управления полиции по делам иностранцев, — сказал он, — сегодня утром занимался вашим делом. Судя по его телефонному разговору, можно рассчитывать, что германской миссии завтра будет вручена нота королевского министерства иностранных дел. Очевидно, они объявят, что помощник торгового атташе Бенеке больше не является «персоной грата». Норвежское правительство потребует вашего отзыва в течение двадцати четырех часов.

Майор Бенеке немедленно отправился к германскому посланнику, чтобы информировать его о полученных сведениях.

— Что будем делать? — спросил доктор Брэйер.

— Господин посланник! Мой отъезд из Норвегии совершенно исключен. Отношения Норвегии с Германией обостряются. Я должен сообщить вам, разумеется строго доверительно, что в самом ближайшем будущем должно произойти нечто решающее. Что? Я не могу и не смею говорить об этом. Но сейчас необходимо выиграть хотя бы несколько дней. Окажите любезность, предоставьте мне свободу действий. Не могли бы вы также дать мне на время посольскую автомашину? Думаю, что я уже нашел решение…

Автомашина БМВ под номером «СД-66», принадлежавшая Бенеке, была хорошо известна в Осло. Используя автомобиль посла с одетым в ливрею шофером, Бенеке решил показать, что выполняет официальное поручение своего начальства. Поэтому он немедленно поехал к себе на квартиру, облачился в костюм для визитов и тут же отправился в «логово льва» — к начальнику центрального паспортного управления Норвегии.

Войдя в приемную, помощник торгового атташе передал свою визитную карточку. Служащий поднял на него удивленный взгляд:

— Разрешите доложить о вас?

Служащий повертелся немного в приемной и нерешительно направился к двери кабинета начальника. Бенеке бесшумно следовал за ним по пятам. Не успел чиновник закрыть за собой дверь, как Бенеке быстро перешагнул порог и стрелой прошмыгнул мимо удивленного секретаря. Начальник паспортного управления был явно ошеломлен. Воспользовавшись возникшим замешательством, Бенеке решительно захватил инициативу.

— Прошу извинить меня за то, что я вошел к вам так бесцеремонно. Я уже давно собирался к вам. Но вы, конечно, знаете, какую огромную и напряженную работу я выполняю. У меня, если можно так выразиться, постоянный цейтнот. А сегодня мой шеф, то есть господин посланник, заявил мне, что я должен вызвать сюда мою супругу. У нас еще совсем маленький сын, меньше года. Поэтому приехать раньше она не могла. Сейчас она вполне могла бы выехать, но ей не удается получить норвежскую визу. А здесь такая замечательная холменколленская[7] погода. Вы знаете, я снял для семьи прекрасную виллу в Блумменхольме. Но она до сих пор пуста, без хозяйки. Будьте любезны, замолвите за меня словечко вашей миссии в Берлине. Пусть они поскорее выдадут моей жене визу. Вот здесь все данные на мою жену, ее девичья фамилия, сведения о дате рождения и анкетка на малыша. В общем, очень прошу вас: помогите моей семье переехать сюда.

Начальник центрального паспортного управления ответил не сразу. Бенеке показалось, что своим маневром он поставил своего собеседника в затруднительное положение. Видно было, что его обуревают самые противоречивые чувства и мысли. Он знал, что в доме германского торгового представительства находится шпионский центр с радиопередатчиком и радиоприемником. В то же время он никак не мог понять, почему сам шпион приходит и просит разрешения на въезд в Норвегию его семьи, и в том числе грудного ребенка. Нет, здесь что-то не так. И, задав Бенеке для приличия пару вопросов, начальник центрального паспортного управления обещал телеграфно дать указание в Берлин.

А через три дня после этого разговора жена помощника торгового атташе с ребенком и прислугой праздновала новоселье на одинокой вилле в Блумменхольме.

В связи с приездом семьи Бенеке в Норвегию полиция по делам иностранцев вынуждена была еще раз заняться изучением дела Бенеке. В конце концов нужно было разобраться, имеются ли основания для его высылки. А недели шли. И Бенеке и абвер выиграли драгоценное время.

1 апреля германская миссия в Осло получила послание королевского министерства иностранных дел Норвегии. В нем указывалось, что министерство предлагает германской миссии направить своего представителя к 11 часам 2 апреля для переговоров с начальником протокольного отдела. К назначенному времени в министерство прибыл советник германской миссии барон фон Нейгауз.

— Министерство иностранных дел, — заявил ему начальник протокольного отдела, — просило бы германскую миссию позаботиться о том, чтобы господа Бенеке и Опитц покинули Норвегию, поскольку они являются «персонами ион грата». Норвежским властям известно, что эти господа тайно пользовались радиопередатчиком для незаконных переговоров. Кроме того, некоторые лица, работающие вместе с Бенеке, подозреваются норвежской полицией в шпионаже.

Министерство иностранных дел Норвегии решило сообщить об этом миссии неофициально, не предавая гласности известные обстоятельства. Начальник протокольного отдела не настаивал на строгом выполнении указания о сроке отъезда названных господ. Он полагал, что они могут покинуть Норвегию в течение недели.

Барон фон Нейгауз слушал норвежца и делал вид, будто ошеломлен услышанным.

— Полагаю, что это достойное сожаления недоразумение, — произнес он. — Если в ваших утверждениях есть хоть небольшая доля правды, то я, безусловно, приму меры. Вы знаете, я сам часто встречался с помощником торгового атташе Бенеке, в том числе и вне службы. Это очень приятный и любезный собеседник.

— Да, — неопределенно подтвердил начальник протокольного отдела, — приятный и любезный собеседник, но…

— Господин начальник протокольного отдела, — прервал его барон, — я обещаю подробно информировать об этом деле посланника, и мы попытаемся все это проверить.

С этими словами фон Нейгауз простился и вышел из кабинета.

Сообщение фон Нейгауза вызвало в миссии большой переполох. Посол доктор Брэйер решил безотлагательно побеседовать с майором Бенеке. В первой половине дня состоялось совещание высших чинов миссии, на котором присутствовал и фон Нейгауз. Он дольше всех работал в германской миссии в Норвегии и поэтому лучше других знал положение дел. Совещавшиеся пришли к единодушному мнению о том, что нужно постараться выиграть время. Для этого было решено проделать следующее.

Миссия должна была направить министерству иностранных дел Норвегии ноту, в которой указывалось, что выдвинутые против помощника торгового атташе Бенеке обвинения являются настолько серьезными, что посланник счел необходимым немедленно лично расследовать дело. О результатах расследования норвежское правительство будет проинформировано в самое ближайшее время.

В тот же вечер доктор Брэйер отправил срочную шифровку начальнику военного отдела при министерстве иностранных дел в Берлине — человеку, который знал самые строгие тайны и который был постоянно осведомлен о планах верховного главнокомандования и его военной разведки, Упомянув о случившемся, доктор Брэйер подчеркнул, что не видит возможности договориться с норвежцами о том, чтобы господа Бенеке и Опитц остались в Норвегии. Норвежские власти располагают весьма точными данными об их деятельности. Правда, Бенеке очень сомневается в обоснованности доказательств, имеющихся в руках норвежского правительства. В связи с этим посланник предлагал следующий вариант действий.

Он брался доказать начальнику протокольного отдела министерства иностранных дел Норвегии, что ему не удалось обнаружить каких-либо фактов, подтверждающих подозрения норвежских властей. Однако в связи с серьезностью обвинений, выдвинутых против Бенеке и Опитца, он считает необходимым прекратить их деятельность в Норвегии. Несмотря на то что эти утверждения основаны на весьма сомнительных источниках, продолжение дискуссии по этому вопросу едва ли приведет к тому, что подозрения будут сняты. Даже если это и случится, указанные лица все равно покинут Норвегию. Однако посланник должен сохранить за собой право вернуться к этому вопросу и потребовать от норвежских властей дополнительных доказательств. Далее посланник решил просить о том, чтобы ему было предоставлено право самому определить время отъезда Бенеке и Опитца в течение последующих восьми дней. Дело в том, что Бенеке должен был передать дела старшему правительственному советнику Полю. Чтобы обезопасить деятельность последнего, посланник предлагал объявить Поля сотрудником миссии. Вот полный текст этой телеграммы.

№ 436

Срочно! Совершенно секретно!

2 апреля 1940 года, 18 час. 55 мин.

Берлин, министерство иностранных дел,

советнику фон Гейден-Риншу (лично)

2 апреля в 11 часов дня начальник протокольного отдела норвежского министерства иностранных дел г-н Юханнессен пригласил г-на Нейгауза к себе и передал ему просьбу правительства Норвегии выслать из пределов страны гг. Бенеке и Опитца, поскольку они объявлены «персонами нон грата». Причиной тому является обнаружение у Бенеке и Опитца тайного радиопередатчика, который они используют для незаконных целей. Помимо этого, окружающие г-на Бенеке лица находятся на подозрении у норвежской полиции как вероятные шпионы. Министерство иностранных дел Норвегии желает уладить дело неофициальным путем, поэтому г-н Юханнессен, первоначально настаивавший на немедленном выезде г-на Бенеке, готов предоставить ему на это недельный срок. Учитывая точность сведений, собранных норвежцами о гг. Бенеке и Опитце, я, к сожалению, не могу даже пытаться продлить их пребывание здесь. На мой вопрос относительно источников информации, которыми пользуется норвежское правительство, г-н Бенеке ответил, что у него есть кое-какие подозрения, однако он не может сказать точно, какими обвинительными материалами располагает правительство Норвегии.

Предлагаю следующий план действий. Я буду пытаться убедить начальника протокольного отдела МИД Норвегии, что после тщательного расследования дела я не смог найти подтверждений предъявленному обвинению, но что я, принимая во внимание серьезность подозрений и не желая обострять отношения с норвежцами, предпочитаю прекратить деятельность указанных господ в Осло. Одновременно я оставляю за собой право позднее пересмотреть это дело и потребовать более веских доказательств их вины. Срок отъезда гг. Бенеке и Опитца я попытаюсь установить сам. Вероятно, удастся оттянуть его на восемь дней.

Для продолжения работы, начатой Бенеке, вполне подошел бы старший правительственный советник Поль, которого для большей легализации можно включить в состав миссии. Разумеется, в ближайшее время работать придется еще более осторожно.

Я хотел бы получить дальнейшие указания не позднее вечера 3 апреля,

Брэйер

На следующий день, поздно вечером, доктор Брэйер получил сообщение о том, что верховное главнокомандование одобрило предложенный им план действий. Посланник получил, кроме того, полномочия предпринимать любые шаги в Осло без предварительного согласования с Берлином каждого «шахматного хода». Майор Бенеке телеграфировал адмиралу Канарису, что требование о его отъезде будет отсрочено еще на несколько дней.

Ранним утром 4 апреля фон Нейгауз позвонил начальнику протокольного отдела министерства иностранных дел Норвегии и попросил аудиенцию на 11 часов того же дня. При встрече советник германской миссии точно изложил полученные им от посланника Брэйера инструкции.

— Тщательные расследования, — заявил он, — показали, что обвинения против помощника торгового атташе Бенеке и господина Опитца совершенно несостоятельны. Но после всего случившегося миссия решила не настаивать на дальнейшем пребывании этих лиц в Норвегии. Они покинут страну в кратчайший срок. Миссия оставляет за собой право установить дату отъезда, о чем министерство иностранных дел Норвегии будет поставлено в известность.

Начальник протокольного отдела Юханнессен напомнил в ответ Нейгаузу об их разговоре два дня тому назад.

— Очень, очень странно, — с сомнением проговорил он, — что германская миссия не смогла найти подтверждение выдвинутым нами подозрениям.

После того как начальник протокольного отдела пообещал выяснить, сможет ли норвежское правительство принять предложение германской миссии об отсрочке отъезда Бенеке и Оптца на восемь дней, фон Нейгауз заявил, что министерству иностранных дел Норвегии, несомненно, известно о совсем недавнем, всего две недели назад, прибытии в Норвегию супруги помощника торгового атташе с девятимесячным ребенком.

— Поездка была для них весьма утомительной. Они не смогут уехать из Норвегии, пока господин Бенеке не подготовит для них в Берлине место, где они смогли бы остановиться.

Поэтому советник германской миссии позволил себе просить министерство иностранных дел Норвегии разрешить супруге г-на Бенеке и ее ребенку временно остаться в стране.

Министерство иностранных дел ответило немедленно: господа Бенеке и Опитц должны покинуть Норвегию в течение восьми дней после 4 апреля. (По воле судьбы вид на жительство Бенеке в Норвегии, согласно отметке в его паспорте, определялся сроком ровно в два года начиная с 11 апреля 1938 года.) «Тем не менее, — говорилось в ответе министерства, — госпожа супруга помощника торгового атташе окажет большую честь, если останется с ребенком в Норвегии еще на один месяц. Разумеется, госпожа Бенеке может продолжать жить в вилле на Блумменхольме, где она будет пользоваться дипломатической неприкосновенностью». Советник германской миссии фон Нейгауз поблагодарил норвежцев за такую доброжелательность и обещал сообщить министерству иностранных дел Норвегии письменно о точной дате выезда упомянутых господ. Со своей стороны германская миссия просила Юханнессена сообщить об отъезде этих немецких граждан шведским властям, потому что Бенеке хотел бы уехать через Швецию на автомашине или поездом. Вернувшись в миссию, фон Нейгауз доложил обстоятельства дела посланнику Брэйеру, и тот немедленно направил в Берлин новую срочную депешу:

№ 458

Совершенно секретно

5 апреля 1940 года, 17 час. 05 мин.

Берлин, министерство иностранных дел,

советнику фон Гейден-Риншу (лично)

Норвежское министерство иностранных дел согласно с тем, чтобы Бенеке и Опитц… покинули страну в течение восьми дней начиная с 4 апреля. По просьбе Бенеке, его жене с ребенком разрешено остаться в Норвегии еще на месяц.

Брэйер

Пока развертывались эти события, радиопередатчик, находившийся в доме на улице Сульвиквейен, работал с полной нагрузкой. Опитцу даже некогда было спокойно перекусить. Наспех проглатывая пищу, он не снимал наушники, чтобы быть уверенным, что из Берлина не поступило новых запросов, на которые требовалось отвечать немедленно и точно. Непрерывно шла шифровка и расшифровка сообщений, ни на минуту не прекращался монотонный писк аппарата Морзе. И днем и ночью кипела напряженная работа. Автомобиль Бенеке носился от здания миссии к Блумменхольму и обратно. Между Осло и Берлином велся непрерывный радиоразговор. Вконец измученный, майор расшифровал при свете утренней зари 6 апреля последнюю телеграмму из центральной канцелярии абвера, где говорилось о приезде двух господ на аэродром Форнебу в 10 часов утра.

В первой половине того же дня Бенеке посетил доктора Брэйера и с глазу на глаз сообщил ему, что 9 апреля Норвегия будет оккупирована германскими войсками. При этом Бенеке заметил, что он не имел права извещать посланника об этом, но, учитывая происходящий обмен нотами между миссией и норвежским министерством иностранных дел, он не мог больше молчать.

Для доктора Брэйера это известие было подобно грому средь ясного неба. Берлин ни единым словом не намекал ему о подобных вещах. Посланника держали вне игры. Разумеется, он был очень благодарен майору за такое сообщение.

К концу дня германская миссия направила норвежскому министерству иностранных дел вторую ноту, в которой сообщало, что помощник торгового атташе Бенеке покинет Норвегию 11 апреля.

Итак, поединок был выигран. Чтобы не вызывать ненужных подозрений, Бенеке оставил свою жену с ребенком в критическую ночь на 9 апреля в вилле на Блумменхольме. Дом пользовался правом экстерриториальности и, следовательно, был надежно защищен от всяких случайностей. Кроме того, в доме помимо жены с ребенком и прислуги жили повариха и ее муж. Но Бенеке решил, что этого мало, и попросил свою секретаршу фрейлейн Хюллеман переночевать эту ночь в его вилле. Эта девушка была прислана в Осло адмиралом Канарисом за несколько дней до указанных событий и жила в пансионате в районе парка Фрогнер, где останавливались главным образом британские подданные.