«Невидимка» над мёртвым городом

«Невидимка» над мёртвым городом

Вы представляете себе, что такое мегаполис под ракетным обстрелом? Картина ужасная. На окнах чёрные тряпки, стёкла заклеены скотчем крест-накрест. Чуть стемнеет — на улицах никого, ни прохожих, ни машин, только полицейские и армейские автомобили.

Мы возвращались поздним вечером из телецентра после очередного репортажа. Я шёл и слышал, как эхо от моих шагов разносилось по всей пустой площади мёртвого города. Встречным патрулям показывал удостоверение и «жёлту папиру» — специальное разрешение на работу на территории страны, которое выдавалось в пресс-центре Югославской народной армии.

Патрули искали людей, которые наводили американские ракеты. По телевидению выступал один из генералов и показывал специальный маячок, который агенты НАТО устанавливали на разные объекты, чтобы подвести их под обстрел. Среди таких «наводчиков» были и сербы из числа тех, для кого деньги дороже всего — родины, чести, совести.

Надо заметить, что журналистов в Белграде и вообще в Югославии в то время почти не было. За несколько дней до начала военной операции вице-премьер страны Вук Дражкович приказал депортировать из страны всех представителей прессы, включая работников корпунктов. Вряд ли это решение было правильным, но получилось так, как получилось.

Мы с Борисом Агаповым оказались исключением, поскольку представляли дружественную сербам Россию. Таким же исключением оказались телевизионщики из Китая, который также выступил против применения военной силы на Балканах, и из Греции — также союзника сербов. Ещё каким-то образом просочилась туда команда японской телекомпании. Мы шутили: «Японцы маленькие, вот их и не заметили». То есть по всей стране колесили всего четыре-пять телегрупп.

Я снял два номера в отеле «Москва», выходившие окнами на противоположные стороны. Мы с оператором не слезали с подоконников, высматривая взрывы и вспышки огня на окраинах Белграда. К тому же нам невероятно повезло с водителем — наш Милош оказался поразительно предусмотрительным человеком. Во дворе своего дома он закопал большую бочку с дизтопливом «на чёрный день». Такой день настал — и мы имели возможность быстро выдвигаться на места обстрелов. Другие же могли получить бензин или солярку только по разрешению командования югославской армии.

Никогда не забуду картину, которую мы ночью увидели в одном из селений. Все жители собрались в кучу на дороге и стояли, прижавшись друг к другу. Говорили: «Если погибнуть, то лучше всем сразу». Вот что делает с людьми война.

Сначала натовцы с упорством маньяков обстреливали местечко Лисичий поток в окрестностях столицы — там находится дворец королей Карагеоргиевичей и там же располагалась резиденция Милошевича.

А в самом Белграде первый ракетный удар был нанесён по зданию МВД Югославии и Сербии. Удар был такой силы, что и спустя пятнадцать лет это строение оставалось разрушенным. Когда мы с оператором прибыли туда, то кроме съёмок нам пришлось заниматься спасением женщин-рожениц из роддома Центрального клинического центра, расположенного всего в пятидесяти метрах от разбомбленного здания министерства, у них даже забор был общим. Страшно подумать, что было бы, ошибись снаряд на эти полсотни метров…

В разбитом здании министерства всё время что-то взрывалось, и от этого пожар разгорался с новой силой. В соседнем здании родильного отделения вылетели все стёкла из окон, стены были посечены осколками. Мы выносили оттуда новорожденных малышей вместе с их мамами, помогали им спуститься в подвал.

Потом наступил черёд городской теплоэлектроцентрали в районе Нови-Белград. Там тоже был совершенно фантастический вид — пылающее сооружение отражалось в большом озере, раскинувшемся перед ним. Казалось, что огонь везде — на земле, в воде и в небе.

Следующей целью натовцев оказался пригород югославской столицы Панчево. В этом маленьком посёлке располагалось сразу несколько важнейших промышленных предприятий — завод по производству минеральных удобрений, авиастроительный завод (в то время там изготовляли детали для самолётов сельскохозяйственной авиации) и, самое главное, нефтеперерабатывающий завод. Когда всё это накрыло ракетами, зрелище получилось страшное. Пожар на нефтезаводе — это невозможно описать, надо видеть (вернее, лучше никогда не видеть).

Так убивали жизнь в югославской столице, так «борцы за демократические ценности» отстаивали права албанского населения Косова.

Мы беспрерывно готовили репортажи и отправляли их в Москву. С этим, кстати, вскоре тоже возникли проблемы. После бомбардировки промышленного пригорода Панчево на телецентре появились военные цензоры. Они действовали примитивно — отсматривали каждую кассету в режиме реального времени. Это было очень долго, а ведь на телевидении всё рассчитано по минутам — монтаж, выход в эфир. Так мне впервые в жизни пришлось извиняться перед зрителями за то, что свой рассказ о происходящем в Белграде я не могу подкрепить соответствующим видеорядом.

Потом разбомбили и само здание телецентра. Нас, к счастью, в это время там не было. Ещё одной целью для ракет стало посольство Китая.

В Белград тогда прилетал Виктор Степанович Черномырдин как полномочный представитель России. Встречался с Милошевичем, пытался как-то договориться с натовцами о прекращении бомбардировок. С той же целью Евгений Максимович Примаков ездил в Берлин и в другие европейские столицы. Но усилия политических деятелей не принесли желаемого результата. Видимо, время для дипломатического разрешения ситуации было безнадёжно упущено.

Не удалось остановить агрессию и путём военного сопротивления. Хотя были моменты, когда Югославская народная армия доказывала свой высокий боевой потенциал, и тогда сербы испытывали подлинный подъём духа и патриотических настроений.

Самый яркий эпизод был связан с тем, что югославам удалось сбить вражеский самолёт-невидимку. Это невероятно трудно, и событие расценили как свидетельство того, что натовцев можно победить. Сбили, кстати, ракетой российского производства, как сказал мне один из генералов.

Самолёт-невидимка упал в болото, недалеко от Белграда. Мы видели, как местные крестьяне на своих мини-тракторах пытались вытащить поверженную машину на сушу. Им хотелось сделать это ещё до прибытия военных, чтобы первыми разглядеть это чудо военной авиационной техники. Конечно, им это не удалось, самолёт извлекли из трясины военные тягачи.

Мы с оператором тогда пошли в цепочке военных искать лётчика, который успел катапультироваться. Нашли его кресло, шлем. Но сам пилот исчез. Потом появилась информация, что он включил специальный прибор, подал сигнал бедствия и его забрала группа спасения на вертолетах, прилетевшая с территории то ли Хорватии, то ли Венгрии.

До сих пор у меня дома хранится частичка этого самолёта — кусок чёрной пористой массы, маслянистый на ощупь, похожий на пластик. Это вещественное напоминание о югославской трагедии.

А тогда радость белградцев была так велика, что по городу несколько дней ездила машина с установленным на крыше макетом сбитого самолёта-невидимки. При виде её люди кричали: «Мы сбили невидимку!»

Но радость была недолгой. Не получилось тогда у югославов ни отразить агрессию, ни спасти свою страну. Что было дальше, теперь хорошо известно.

От Союзной Югославии оторвали буквально «с мясом» автономный край Косово. Миротворческая операция, проводимая там силами НАТО, способствовала только дальнейшему разделению страны, но никак не её объединению.

А начиналось всё в весеннем Белграде — сначала были митинги оппозиции, потом яростные споры вокруг Косово, где уже лилась кровь. И, наконец, атака самолётов североатлантической военной коалиции, боль и слёзы мирных людей, разрушение столицы процветающей когда-то страны. А в это время страны западной демократии наперегонки признавали легитимность нового государства, созданного, по существу, боевиками и террористами.

Многое мог бы я ещё рассказать о Югославии, о своей работе там. Но в заключение этого разговора хотелось бы обратить внимание вот на что. Проходят годы, но югославский сценарий разыгрывается вновь и вновь, причём воспроизводится он с поразительной точностью, буквально один в один. Самый свежий тому пример — события на Украине в 2014–2015 годах. Меняются лишь названия стран, а методы и подходы организаторов всех этих событий остаются неизменными. Об этом следовало бы помнить всем, кто кричит о независимости, незалежности, самостийности и тому подобное. Под такими лозунгами легче всего втянуть народы в кровавую междоусобную бойню и в итоге подчинить их, сделать предельно зависимыми от тех же кукловодов.

Уроки Югославии — горькие, трагические, страшные. Будут ли они усвоены? Это зависит от разума и доброй воли не только политиков, лидеров государств, но и каждого человека. А мне и ребятам, работавшим со мной в одной команде, не дано забыть Балканы.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.