В ЛЕСАХ ПОД КОЛПИНО

В ЛЕСАХ ПОД КОЛПИНО

Впервые на поисковые работы под Колпино мы приехали весной 2005 года. Командир поискового отряда «Молодежный исторический фонд» (сокращенно МИФ) Игорь Сергеевич Вепрев, руководивший работой палаточного лагеря, который должен был функционировать в рамках весеннего этапа «Всероссийской Вахты Памяти — 2005», пригласил нас поучаствовать в планируемых работах. Если быть до конца откровенным, до этого времени я даже не представлял себе, что в такой близи от города можно что-нибудь найти.

Лагерь установили на берегу реки Малая Ижорка, в непосредственной близости от путей Октябрьской железной дороги, соединяющей Санкт-Петербург и Москву. По другую сторону от полотна железной дороги начинается не полностью сровненный с землей и хорошо заметный на местности участок так называемого «второго противотанкового рва», за овладение которым шли упорные и кровопролитные бои. В самом начале этого участка установлен памятный монумент «Ижорский таран». На покрашенной в белый цвет бетонной конструкции, изображающей таран, выступает черная рельефная надпись «ПЕРЕДНИЙ КРАЙ ОБОРОНЫ ЛЕНИНГРАДА 1941–1944». Как много в ней заключено…

Рядом с монументом установлено зенитное орудие, ствол которого направлен вверх. Отсюда пошло второе, краткое неофициальное название мемориала — «Зенитка». Если в разговоре слышишь: «…работали у зенитки…» — значит, все ясно.

Та, первая Вахта под Колпино, открыла для меня целый пласт военной истории, который незаслуженно обходят стороной в целом ряде изданий, посвященных обороне Ленинграда. Оно и понятно — несмотря на все попытки прорыва здесь немецкой обороны, частям 55-й армии Ленинградского фронта удалось серьезно потеснить противника только к 1943 году, проведя Красноборскую операцию…

28 августа 1941 года части немецкой 122-й пехотной дивизии XXVIII армейского корпуса 16-й армии в результате ожесточенных боев захватили поселок Красный Бор, заставив отойти практически обескровленные малочисленные части Красной армии за реку Ижора. На Московском шоссе немцы выдвинулись на окраину Ям-Ижоры. На следующий день враг взял её вместе с имевшимися там пустыми оборонительными сооружениями.

Дальнейшее наступление могло развиваться в направлении Ленинграда. Но немецкая дивизия, свернув с Московского шоссе, стала продвигаться вдоль берега Ижоры. Колпино оказалось в непосредственной близости от передовой.

30 августа, части той же дивизии, захватив поселок Ивановское, вышли к Неве и к вечеру форсировали реку Тосна, переправившись на ее западный берег. Немцы заняли деревни Усть-Тосно и Новая, после чего двинулись вдоль 2-го противотанкового рва на юг, создавая с его использованием укрепленную линию.

В это же время части немецкого XXXIX Танкового корпуса продолжали наступление вдоль Невы в сторону Ладожского озера и 29 августа заняли станцию Мга, полностью перерезав железнодорожную связь Ленинграда со страной.

31 августа Ставка Верховного Главнокомандования утвердила предложение Военного совета Ленинградского фронта о превращении Слуцко-Колпинского сектора Красногвардейского укреплённого района в самостоятельный укреплённый район. Его протяжённость по фронту составила 60 километров.

8 сентября, после падения Шлиссельбурга, началась Блокада Ленинграда. Сомкнув блокадное кольцо, противник продолжил развивать наступление на Ленинград.

Всю первую половину сентября в районах Красного Бора, Ям-Ижоры и Фёдоровское шли ожесточённые бои. Противник бросил на это направление две пехотные дивизии, усиленные танками. Особенно сильный нажим противника был в направлении села Фёдоровское. Там противнику удалось подойти вплотную к переднему краю наших позиций по реке Ижора. На этом участке оборону держала 168-я стрелковая дивизия. Рядом с ней находились 289-й отдельный пулеметно-артиллерийский батальон (ОПАБ) и 261-й ОПАБ. Ижорский батальон, сформированный добровольцами из числа рабочих Ижорского завода, располагался ближе к Колпино и взаимодействовал с 462-м стрелковым полком 168-й стрелковой дивизии.

14 сентября немцы предприняли наступление, попытавшись прорвать оборону, которую держала 168-я СД, захватить деревню Путролово и выйти к Московской Славянке. Получив отпор и понеся большие потери, немцы отступили, однако уже на следующий день атаки возобновились. 16 сентября форсировав Ижору, немецкие подразделения заняли Путролово, но их дальнейшее продвижение было остановлено.

16 сентября противник также предпринял наступление на южную окраину Третьей колонии. К 11 часам немецкие автоматчики заняли шесть домов, но их дальнейшее продвижение вглубь обороны было остановлено огнём станковых пулемётов бойцов Ижорского батальона. При этом подожжены были и захваченные немцами дома. К вечеру сражение разгорелось с новой силой. Особенно упорным был бой на позициях 1-й роты — против нее немцы бросили до двух батальонов.

Поскольку на другом участке обороны немцы уже взяли Путролово, то все силы были брошены на задержание врага, продвигавшегося по Московскому шоссе. Части 168-й СД, 289-го ОПАБ и подошедшее к ним подкрепление, усиленное танками, перешли в контратаку и сдержали превосходящие силы немцев.

17 сентября в 7 часов противник снова пошёл в наступление силами около двух рот, сосредоточив основной удар против 1-й роты 74-го батальона. Бой длился 3,5 часа. Поздно вечером немцы предприняли психическую атаку на позиции 75-го батальона. Эта атака была отбита; утром следующего дня немцы предприняли новую попытку, которая также не удалась.

18 сентября в ходе решительной контратаки Ижорского батальона противник был выбит из Третьей колонии. Линия обороны под Колпино выровнялась. В последующие дни противник предпринял несколько попыток прорвать позиции защитников колпинских рубежей, окончившихся безуспешно.

24 сентября из противотанкового рва (на небольшом его участке) были выбиты занявшие его при отступлении из Третьей колонии немцы.

25 сентября противник перешел к обороне на Колпинском участке фронта. Обескровленные в предыдущих боях, немецкие войска были вынуждены отказаться от своих намерений захватить Ленинград штурмом.

При этом, перейдя к обороне, немецкие части стали активно укреплять занятые позиции, умело используя преимущества занимаемой территории. Теперь воюющие стороны поменялись местами: немецким частям было необходимо удержать линию фронта, а нашим — прорвать созданную блокаду города.

Командование Ленинградского фронта считало, что, с учетом пополнения состава армии, создались благоприятные условия для наступления.

В начале октября 55-й армии была поставлена задача:

«…внезапной атакой левым крылом, вводом в бой свежих 125-й и 268-й СД со средствами усиления при поддержке фронтовой авиации нанести удар в общем направлении Колпино, Ульяновка, Любань с ближайшей задачей овладеть рубежом Чёрная Речка, Саблино…».

В ходе этого наступления 466-й стрелковый полк 125-й стрелковой дивизии смог овладеть частью второго противотанкового рва, но на очень короткое время. В последующие дни ров несколько раз переходил из рук в руки и в итоге остался за немцами. Возобновившиеся в середине октября бои за противотанковый ров и попытка наступления 125-й СД на Красный Бор не привели к существенным изменениям линии фронта.

В результате сентябрьских боев в руках наших частей остались только 2,5 километра северного участка второго противотанкового рва; остальные 8,5 километров до Московского шоссе были у немцев. Захват этого участка рва стал серьёзной преградой для войск, пытавшихся прорвать блокадное кольцо. К концу ноября немцы устроили по обеим сторонам рва три ряда проволочных заграждений, минные поля, разместили огневые точки. Целью всех серьёзных последующих операций 55-й армии стало преодоление этого рубежа. Все попытки наступления 268-й, 70-й и 90-й стрелковых дивизий на немецкие позиции в конце октября — начале ноября были безуспешными.

25 ноября поступил новый приказ командующего армией выбить немцев из противотанкового рва. В продолжительной и кровопролитной операции в разное время участвовали 70-я, 72-я, 56-я, 90-я, 125-я и 268-я стрелковые дивизии.

Первые атаки, рассчитанные на внезапность, успеха не принесли. Уже в первую неделю боёв под пулемётно-автоматным огнём полегли тысячи бойцов Красной армии. Наибольшие потери несла 268-я СД. В журнале боевых действий дивизии записано:

«…недостаточное подавление огневых точек противника, малый отпуск снарядов, малый калибр систем привели к тому, что ров взять не удалось…».

7 декабря частям 125-й СД удалось захватить 500 метров рва. В течение недели бои за каждый метр на разных участках велись непосредственно во рву. Отдельные участки несколько раз переходили из рук в руки.

18 декабря было предпринято новое наступление силами подразделений 268-й и 125-й стрелковых дивизий, а также Ижорского батальона. В ночь на 21 декабря позиции южнее Колпино заняла 56-я СД. 22 декабря на рассвете дивизия пошла в атаку. Сапёры под огнём противника разрезали и растащили колючую проволоку в полосе обороны противника. Вслед за ними в противотанковый ров ворвались стрелки дивизии и в рукопашном бою уничтожили 174 вражеских солдата. В ожесточённых боях дивизия овладела своим участком рва.

Положение частей, атаковавших немецкие позиции во втором противотанковом рву в ноябре-декабре 1941 года.

Была предпринята попытка развить наступление и освободить Красный Бор, к тому времени хорошо укреплённый немцами. В наступлении приняли участие две роты 84-го танкового батальона. Танки наступали слева от железной дороги. Сапёры сделали проход через противотанковый ров, но он оказался слишком узким для КВ. Танки застряли, пехота понесла очень большие потери. Наступление оказалось безуспешным.

Упорные бои за Ям-Ижору и Красный Бор продолжались вплоть до конца декабря. В ходе наступательных боёв за второй противотанковый ров в последнюю декаду декабря потери Красной армии, согласно данным, приведенным в книге «Заслон на реке Тосна», составили 25 234 человека…

В целом, потери, понесенные 55-й армией на участке фронта от Невы до полей совхоза Шушары исчисляются десятками тысяч человек. И большая часть солдат и командиров, которые погибли в этих местах, остались лежать непохороенными непосредственно в тех местах, где застала их смерть. Каждый год, начиная с 2000, на этом участке Ленинградского фронта проводятся поисковые работы. И каждый раз в конце сезона захораниваются десятки воинов Красной армии, найденные представителями поисковых отрядов.

С 2005 года наш отряд постоянно участвует в поисковых работах, проводимых под Колпино. За это время члены отряда участвовали в эксгумации останков 50 воинов Красной армии, находившихся в так называемом «верховом» залегании, а также трех санитарных захоронений, из которых были извлечены останки 143 военнослужащих. С этими работами связано много воспоминаний. Приходилось и преодолевать многие километры под палящим солнцем с тяжелым рюкзаком за спиной, и коченеть от мороза под минус тридцать, возвращаясь глубокой ночью по заснеженному лесу к машине, оставленной на шоссе, и работать по пояс в воде, руками нащупывая в ней останки, и копать плотную синюю глину под ливнем, в насквозь промокшем камуфляже… О многом можно рассказать. И о разорванном в клочья солдате Серебрякове, и о неизвестном политработнике, у которого в планшетке лежала завернутая в газету агитационная брошюра, и об убитом прямым попаданием минометной мины в траншею художнике Камневе… В этом рассказе я хочу поведать только об одной истории, начавшейся в июле 2009 года.

В том июле наш поисковый отряд проводил работы в составе сводной экспедиции поисковых отрядов Санкт-Петербурга, среди которых были поисковая группа «Безымянная», «Рокада», «Имени Евгения Ковалева», «Ораниенбаумский плацдарм» и «Восток».

8 июля с утра мы погрузили все необходимые для постановки лагеря вещи в две машины и выехали из Петербурга в Колпино. Прибыв на место, мы довольно оперативно поставили несколько палаток, натянули над ними тенты, оборудовали кострище, расставили столы для еды и в стороне вырыли яму для хранения взрывоопасных предметов. В целом, к трем часам дня лагерь был полностью установлен.

Решив не терять времени, Герман Сакс, Юра Пашанин и я с братом выдвинулись в лес, на бывшую нейтральную полосу, отделявшую позиции наших войск от немецких, укрепившихся во втором противотанковом рву.

Зима в 2009 году выдалась снежная. Толщина сугробов в районе Колпино составляла в некоторых местах почти метр. Вдобавок к этому, пришедшее лето не отличалось отсутствием дождей. Потому неудивительно, что и так довольно сырая местность превратилась в болото. Практически везде приходилось передвигаться по щиколотку в воде. В отдельных местах можно было пробираться через заросли тростника и низкого кустарника только погружаясь в воду почти до колен.

Такое обилие воды наложило свой отпечаток на процесс проведения эксгумационных работ — практически все останки, которые были найдены во время той Вахты, были на ощупь извлечены из торфяной или глиняной жижи, перебираемой руками.

В тот день удача улыбнулась нашим коллегам. Пока мы с братом эксгумировали останки двоих военнослужащих, найденные еще в прошлом году поисковой группой «Безымянная», Юра и Герман нашли место гибели еще двоих воинов, у одного из которых при эксгумации обнаружили карманные часы, бритву и портмоне, в котором оказался медальон.

Записка в медальоне сохранилась, благодаря чему было установлено имя красноармейца 947-го стрелкового полка 268-й стрелковой дивизии Аношина Григория Степановича 1920 года рождения. Он был убит во время наступления 7 октября 1941 года, да так и остался лежать на месте своей гибели, среди немецкого минного поля, состоявшего из шпринг-мин, прыгающих «мин-лягушек»…

В субботу, 11 июля, мы с братом нашли на болоте, по которому в ноябре — декабре 1941 года пытались безуспешно наступать на немецкие позиции части 90-й стрелковой дивизии, останки безымянного солдата. До немецкой передовой траншеи он не добежал около тридцати метров, сраженный близким разрывом мины…

Эта эксгумация надолго останется в моей памяти. В густом болотном мху, насквозь пропитанном водой, металлоискатель показал наличие железа. Сделав несколько движений, я извлек на свет саперную лопатку. Это был косвенный признак наличия останков, поэтому я решил немного расширить яму, чтобы проверить это предположение. И действительно, в нескольких сантиметрах от лопатки показался небольшой кусок от шинели…

Встав на колени, мы с братом начали планомерно перебирать торф вперемешку со мхом, извлекаемый из коричневой болотной воды. Фрагмент за фрагментом доставая кости солдата из холодной, несмотря на жару, воды, я наткнулся на остатки кошелька, в котором вместе с монетками лежала разбитая взрывом на несколько частей маленькая фарфоровая иконка «Знамение Божией Матери». Позднее мы похоронили ее вместе с останками солдата.

Во время этой эксгумации раздался звонок моего мобильного телефона. Мокрыми, испачканными, слабо слушающимися руками я полез доставать его из кармана и чуть не выронил в воду. Звонил Герман. Он сообщил, что в пятницу утром погиб наш друг, боец «Варяга-2», Андрей Михайлович Прошин. 5 июня того года ему исполнилось 26 лет…

18 июля мы практически весь день потратили на обследование той части болота, по которой атакующие войска выдвигались на первоначальные позиции, так как, согласно журналу боевых действий 90-й стрелковой дивизии, солдаты, идущие в атаку, попадали под пулеметно-ружейный и минометный огонь еще на расстоянии 500–800 метров от передовых окопов противника.

Работать в этом месте было крайне затруднительно. Молодой лес, который вырос на болоте в послевоенные годы, неоднократно горел, поэтому все пространство болота завалено стволами упавших деревьев, которые сильно мешали передвижению. Кроме того, на многих воронках и стрелковых позициях вырос низкий, но очень густой кустарник, также затруднявший работу. За весь день нам попались только несколько предметов амуниции военнослужащих Красной армии, да около десяти взрывоопасных предметов, от ручных гранат РГД-33, найденных на бруствере одной ячейки, до невзорвавшихся от попадания в болото немецких 81-миллиметровых минометных мин и 105-миллиметровых снарядов.

Уставшие от изнуряющего преодоления завалов деревьев, жары и огромного количества кровососущих насекомых, отбиваться от которых во время поиска не было ни сил, ни времени, мы с братом пришли в лагерь около семи вечера. Наскоро перекусив и дав отдохнуть «гудящим» ногам, мы присоединились к группе поисковиков, которая планировала поработать на нейтральной полосе в лесном массиве между речкой Большая Ижорка и вторым противотанковым рвом. Все вместе мы выдвинулись из лагеря примерно в восемь часов вечера.

Перейдя ров напротив лагеря, группа рассредоточилась и приступила к «верховому» поиску с помощью металлоискателей и прощупыванию воронок с помощью щупов. Примерно через десять минут, буквально в 50 метрах ото рва, боец поисковой группы «Безымянная» Андрей Семенов «поймал» в неглубокой воронке сигнал металлоискателя, не похожий на сигнал от снарядного осколка. Проверив сигнал, он на ощупь нашел в воде алюминиевую солдатскую ложку и прямо рядом — плечевую кость. Стало понятно, что в воронке находятся останки.

К осушению воронки и работе в ней подключилось около десяти человек, в том числе и я с братом. Пока мы окапывали и осушали воронку, несколько человек выкачивало из нее воду. При этом они доставали останки прямо из-под толстого слоя опавшей листвы. Когда вода была откачана, а воронка очищена от листьев и веток, начался процесс эксгумации останков, ушедших за прошедшие десятилетия в грунт. Этот процесс требовал очень большого внимания, так как пропустить в таком глинистом грунте предметы, способные помочь в идентификации солдат — очень просто. Поэтому все, кто работал в воронке, в буквальном смысле перетирали в руках каждый комок глины.

В результате из воронки были извлечены останки трех красноармейцев, видимо пытавшихся укрыться в ней от огня противника и погибших от близкого взрыва во время зимнего наступления 1941 года. Их винтовки, скорее всего, остались на бруствере и, наверное, были найдены много лет назад. Зато останки не обыскали после гибели. Это вселяло надежду на возможное их опознание.

Конечно, работая в воронке, я очень надеялся найти медальон. Однако в этот раз мне не повезло. Зато повезло другим! Просеивая глинистый грунт пальцами, Максим Чернецов нашел круглый черный пенал «блокадного» медальона. Такие медальоны выпускались в осажденном городе из-за недостатка стандартных капсул. Эта находка вызвала всеобщий прилив радости и заставила еще более тщательно перебирать грунт перед его удалением из воронки.

Примерно через три минуты послышался еще один радостный возглас: «Есть медальон!». На этот раз повезло Куликову Алексею, поисковику из Екатеринбурга. Широко улыбаясь, он держал в руке стандартный медальон образца 1941 года.

Также в воронке нашлось около десятка странных пластмассовых прямоугольных коробочек белого цвета. На местах боев мне ничего подобного встречать не приходилось, однако я был точно уверен в том, что где-то я такие коробочки уже видел. Такое же мнение было и у других участников работ. Наконец кто-то предположил, что это кюветы из-под красок. И ведь верно! Теперь и я вспомнил, что мне напоминали эти формочки. Дело в том, что в детстве я довольно долго занимался рисованием, ходил в несколько художественных кружков. И у меня был именно такой набор акварельных красок «Ленинград», правда, производства 1970-х годов. Эти атрибуты мирной жизни очень непривычно смотрелись рядом с останками…

Завершающий этап работы в воронке.

Эксгумацию мы завершили почти с наступлением темноты, около десяти часов вечера. После этого найденные останки солдат были перенесены в лагерь экспедиции.

Медальоны — стандартный граненый и круглый, так называемый «блокадный».

Надо сказать, что, начиная с момента обнаружения медальонов, всех очень волновал вопрос о том, сохранились ли в них бумажные бланки? С одной стороны, вскрывать капсулу медальона в полевых условиях не рекомендуется (лучше как можно быстрее передать ее на экспертизу), а с другой — после извлечения капсулы из грунта нарушается ее природная консервация и открывается дополнительный, губительный для бумаги приток кислорода, поэтому медлить со вскрытием и прочтением вкладыша нельзя.

Так как 18 июля в том году пришлось на субботу, раньше понедельника, то есть 20 июля, ни о какой передаче медальонов на экспертизу речь идти не могла. Хранить их в условиях лагеря также было негде, ввиду отсутствия холодильника. Исходя из этих соображений, той же ночью «блокадный» медальон был вскрыт.

К счастью, бланк в медальоне сохранился довольно хорошо. Герман, как наиболее опытный в этом вопросе поисковик, извлек из медальона записку и, вооружившись тонкими стальными проволочками, неторопливо начал ее разворачивать.

Процесс разворачивания бланка медальона Максимова Н. Е.

Владелец медальона вряд ли думал о том, что его вкладыш будут пытаться прочесть через долгих 68 лет, и прежде чем свернуть бумажку в рулончик, он несколько раз сложил ее пополам, что доставило немало проблем при разворачивании. Кроме того, бумага уже частично потеряла свои свойства и стала «мягкой», легко разделяемой на волокна. В результате этого, практически вся центральная часть бумажного вкладыша была потеряна…

К всеобщему облегчению, несмотря ни на что, из развернутого вкладыша удалось установить следующие данные о военнослужащем:

Фамилия: Максимов

Имя: Николай

Отчество: Е…вич

Год рождения: 1915

Уроженец

Область: Ленинградская

Город: Н….

Второй медальон был вскрыт утром следующего дня. Для того чтобы извлечь бланк из медальона, не повредив его, капсулу пришлось распилить. Бумага во втором медальоне сохранилась значительно лучше, что позволило установить почти полные данные солдата:

Фамилия: Вихров

Имя: Дмитрий

Отчество: Емельянович

Год рождения: 1906

Уроженец Деревня: Гусево

Адрес семьи

Фамилия: Михайловы

Город: Ленинград,

улица Тверская

Полученные из медальонов данные позволили с помощью объединенной базы данных «Мемориал» установить личности найденных солдат:

Максимов Николай Ефимович, 1915 года рождения, красноармеец 252-го стрелкового полка 70-й стрелковой дивизии. Уроженец Ленинградской области, города Новый Петергоф. Пропал без вести 25 декабря 1941 года. Жена Вязьменская Фани Львовна. Адрес семьи: Москва, 2 Старо-Конюшенный переулок, дом 41, квартира 19;

Вихров Дмитрий Емельянович, 1906 года рождения, красноармеец. Уроженец Новгородской области, деревни Гусево. Призван Смольнинским РВК. Пропал без вести в декабре 1941 года. Жена Михайлова Пелагея Михайловна. Адрес семьи: Ленинград, Тверская улица, дом 23, квартира 43.

Необходимо отметить, что место нахождения останков как раз расположено в полосе прорыва 70-й стрелковой дивизии, атаковавшей немецкие позиции, расположенные во втором противотанковом рву. Ширина нейтральной полосы достигала здесь трехсот и более метров, которые было необходимо преодолеть бегом по болотистой равнине, покрытой довольно толстым слоем снега. Излишне говорить, что эта низменная, только после войны заросшая густым низкорослым кустарником и деревьями, местность, насквозь простреливалась ружейно-пулеметным огнем…

Необходимо отметить, что Николай Ефимович числится в списках безвозвратных потерь дивизии за конкретное число, а Дмитрий Емельянович учтен как пропавший без вести просто на основании списков призывников Смольнинского РВК и того факта, что связь родных с ним прервалась. Можно почти однозначно утверждать, что он также служил в 252-м стрелковом полку и погиб вместе с Николаем Ефимовичем 25 декабря. Просто, как и многие другие солдаты, он не был учтен среди официально утвержденных потерь дивизии. Поэтому также оказалось невозможно установить личность третьего военнослужащего, чьи останки были обнаружены в воронке. Ведь, даже если закрыть глаза на тот факт, что часть потерь дивизии не была учтена, все равно, в списке потерь за 25 декабря 1941 года числится 30 человек. И еще 25 числятся в этот день пропавшими без вести…

Захоронение останков 66 бойцов и командиров Красной армии, найденных за время проведения поисковых работ под Колпино в 2009 году, было назначено на субботу, 17 октября 2009 года. По традиции, захоронение прошло на воинском мемориале «Корчмино», расположенном в поселке Понтонный. Здесь еще во время войны располагались кладбища нескольких дивизий, воевавших под городом Колпино. Здесь же, начиная с 2002 года, ежегодно проводятся захоронения останков военнослужащих, которые находят представители поисковых отрядов.

На мемориал мы приехали еще вечером в пятницу. Это было необходимо для того, чтобы предварительно подготовить останки к захоронению, а также проследить за процессом откапывания могилы. Традиционно захоронения на мемориале «Корчмино» проводились в последнюю субботу сентября, но в этот раз получилось так, что захоронение было отложено на две недели. Поэтому, так как на дворе стояла середина октября, погода была пасмурной. К вечеру пятницы начался мелкий дождь, ночью переросший в жестокий ливень. Глинистая почва, в которой была вырыта могила, размокла. Кроме того, она практически не пропускала влагу, поэтому половину ночи нам пришлось бороться с водой, заливавшей могилу.

К утру субботы ливень поутих, превратившись в постоянно накрапывающий дождь, который периодически становился довольно сильным. Примерно в десять часов утра завершились последние приготовления — могила была облагорожена добротными свежими досками, которые были положены на ее дно, а также песком, которым была присыпана глинистая почва вокруг. Закончив с могилой, мы сняли с гробов, стоящих на постаменте, тент, закрывавший их от дождя, и возложили на них каски, найденные во время работ. Все было готово к церемонии захоронения.

Проводить в последний путь останки солдат приехали ветераны Великой Отечественной войны и школьники. Также на захоронение пришли местные жители. В качестве почетного караула на захоронении присутствовали курсанты Военно-морского инженерного института. Андреевский флаг и черные шинели, конечно, не соответствовали роду войск, к которому принадлежали убитые, однако военно-морская выправка и железное спокойствие курсантов, несколько часов неподвижно стоявших на продуваемом сильным ветром берегу Невы под непрекращающимся дождем, только дополнили ощущение строгости и важности происходящего.

Торжественно-траурный митинг, посвященный Памяти воинов, погибших при обороне Колпино, начался в 12 часов дня. После кратких выступлений его участники переместились от центрального мемориала к могиле, напротив которой стоял помост с гробами. Отец Вячеслав Харинов провел церемонию отпевания, длившуюся около двадцати минут. По окончании церемонии часть поисковиков заняла место в могиле, приготовившись принимать гробы и размещать их в могиле, а часть поисковиков, в том числе и я, приготовилась нести гробы от помоста до могилы.

Ведущий церемонии захоронения дал команду приступить к захоронению останков воинов Красной армии. Заиграл Государственный Гимн и мы, взяв вчетвером один гроб, понесли его к могиле. Салютная группа почетного караула произвела с короткими промежутками три холостых залпа в воздух, отдав воинские почести погребаемым военнослужащим.

После того, как все гробы были уложены в могилу, участники церемонии прошли мимо нее организованной цепью, бросив вниз по несколько горстей земли. После этого мы все приступили к зарыванию могилы, которое прошло довольно быстро. Группа реконструкторов в обмундировании Красной армии сделала три залпа в воздух из винтовок Мосина. На свежий холм легли венки и кроваво-красные гвоздики…

Табличка с именами найденных солдат. Корчмино, 17 октября 2009 года.

Непосредственно после окончания работ в Колпинском районе началась переписка с военными комиссариатами и жилищными управлениями Санкт-Петербурга с целью поиска родственников найденных солдат. В ходе установления судьбы Дмитрия Емельяновича удалось выяснить, что он прибыл с действительной службы 12 июля 1940 года, пройдя Советско-финляндскую войну, а 29 июля 1941 года был мобилизован вновь. Пелагея Михайловна Михайлова была прописана вместе с ним с 1932 года, 16 марта 1944 года она была эвакуирована из Ленинграда. В 1997 году Пелагея Михайловна умерла. У Дмитрия Емельяновича осталась дочь Ольга Дмитриевна 1933 года рождения, проживающая в Санкт-Петербурге. Разговаривая с ней по телефону, я сообщил ей о местах гибели и захоронения останков ее отца. К сожалению, Ольга Дмитриевна, в связи с плохим самочувствием, отказалась встретиться с нами для передачи ей вкладыша из медальона.

Далее была продолжена работа по поиску родственников Николая Ефимовича. В результате переписки с военным комиссариатом Невского района Санкт-Петербурга, удалось выяснить, что документы о смерти Максимова Н. Е. в 1945 году были переданы его жене, Вязьменской Фани Львовне 1912 года рождения, работавшей и проживавшей на киностудии «Леннаучфильм», расположенной на улице Глухоозерской в здании 4а. Так как больше никаких других «зацепок» у нас не было, мы решили попытаться добыть дополнительные сведения в архиве киностудии, все еще располагающейся на том же месте, что и раньше.

И вот, обратившись на студию, мы получили данные о Николае Ефимовиче, который, как оказалось, также был ее сотрудником. Он родился 7 декабря 1915 года в городе Новый Петергоф.

Согласно полученной информации, Николай работал на киностудии с 1933 по 1941 год художником! Сначала мульт-цеха, а затем Отдела комбинированных съемок. Все сошлось — в воронке были обнаружены его краски. Насколько надо любить свою профессию, чтобы в атаку взять с собой акварель?!

Фани Львовна работала на студии «Лентехфильм» (впоследствии «Леннаучфильм») с 1934 года, вначале как режиссер-мультипликатор, а затем режиссер научно-популярных фильмов. Она снимала фильмы на медицинские темы, а также фильмы об исторических памятниках.

Максимов Николай Ефимович.

Вязьменская Фани Львовна.

Стихи, написанные Фани Львовной Вязьменской. Фотография экспоната из музея киностудии «Леннаучфильм».

Режиссер картин «Неотложная хирургия» (1935), «Господин Великий Новгород» (1938), «Первая помощь» (1939), «Трахеотомия» (1940), «Памятники Урарту» (1940), «Панариций» (1942), «Ранение гортани» (1944), «Петропавловская крепость» (1946), «Из записок врача» (1947), «Паровозные инженеры» (1951), «Состав и свойства крови» (1955), «Простые линии карандаша» (1962), «Скульптурный портрет» (1964), «Солнце на палитре» (1968) и ряда других.

Детей у Николая Ефимовича и Фани Львовны не было…

Благодаря Фани Львовне, Память о Николае сохранилась на студии и была увековечена на нескольких мемориальных досках, в том числе на входе в здание. Вязьменская Ф. Л. умерла в 1998 году.

Так как близких родственников у Максимова не осталось, его медальон и личные вещи были переданы на постоянное хранение в музей киностудии, в котором, среди экспонатов, посвященных Блокаде, есть стихи, написанные в Память о Николае…