Глава 14. Орловская область

Глава 14. Орловская область

В 1941 года Орловская область занимала большую площадь, чем сейчас. В частности, в нее входила Брянская область и несколько районов Липецкой области (образована в январе 1954 года).

28 августа 1941 года начальник УНКВД по Орловской области Фирсанов сообщил в Москву: «Доношу, что 4-й отдел УНКВД сформирован (укомплектован начальствующим и основным оперативным составом полностью) и приступил к работе. Большинство работников 4-го отдела выехало к фронту (Брянск), там образован оперативный штаб по организации и руководству деятельностью партизанских отрядов и диверсионных групп».

«Установлена связь с восемью партизанскими отрядами, находящимися в тылу врага, подготовлено 28 связников и переброшено в тыл врага 16 разведчиков. Переброшена в тыл группа, прибывшая из Москвы.

Вновь созданы и вооружены два отряда в Выгоничском районе».

«В области работают две школы по подготовке диверсантов.

Подготовлено через школы в г. Орле 50 инструкторов, 135 диверсантов, часть которых направлена для переброски за линию фронта, остальные – в тыловые районы для размещения.

Брянская школа № 29 выпускает свыше 150 человек. Все подготовленные в школе снабжены необходимым комплектом взрывчатых веществ, изготовленных школой.

Для снабжения партизан в городах Орле, Орджоникидзеграде организован выпуск бомб (системы Мильса), всего изготовлено 2400 штук.

28 августа 4-м отделом разведаны и сообщены штабу фронта данные о противнике на территории некоторых районов области, о базах противника, аэродромах и концентрации танковых колонн, расположении в Клетнянском районе крупного штаба.

Деятельность отрядов:

отряд партизан Дубровского района с группой красноармейцев в райцентре Дубровка совершил налет на помещение штаба, забросал гранатами и бомбами;

Рогнединский отряд 23 августа провел нападение на две легковые машины, одну сжег бутылками и пять немцев убил, другую захватил и двух немцев взял в плен, отбил мотоцикл.

Рогнединскому отряду стало известно, что бывший германский военнопленный колхозник Макаров выдал немцам расположение минного поля, которое они разминировали. Бойцы отряда сотрудники милиции Пушкарев, Рябчиков ночью проникли в тыл, разыскали предателя, привели в отряд».

О судьбе предателя ничего не сообщалось, но высока вероятность того, что его расстреляли.

«Группа партизан Выгоничского района в районе Почеп взорвала склад с боеприпасами»[256].

С декабря 1941 года по ноябрь 1943 года, когда аппарат Управления НКВД-НКГБ по Орловской области находился в городе Ельце, в тыл противника с задачами разведывательного и диверсионного характера было переброшено 164 группы и 44 разведчика-одиночки. Были также созданы оперативно-чекистские группы при партизанских отрядах[257].

На территории Брянской области

Подготовка к возможной оккупации территории современной Брянской области (была образована в 1944 году путем выделения ряда районов Орловской области, ранее входивших в Брянскую губернию) началась в первые месяцы войны. В населенных пунктах формировались истребительные батальоны, для которых создавались базы в лесных массивах. В августе 1941 года они были подчинены 4-му отделу УНКВД по Орловской области. По мере захвата территории противником в августе – октябре 1941 года истребительные батальоны трансформировались в партизанские отряды. Правда, в реальности большинство из них оказались небоеспособными.

Одна из причин – противнику удалось обнаружить и захватить часть складов, а оставшихся запасов хватило лишь на небольшой срок. Другая причина – допущенные при формировании партизанских отрядов ошибки, а вернее, преступная халатность. Будем называть вещи своими именами. А как иначе охарактеризовать такой эпизод: при организации одного из партизанских отрядов «работник УНКВД пошел на пересыльный пункт 40-й армии, отобрал из дезертиров и окруженцев 50 „добровольцев“ и зачислил их в партизаны. При отборе от них клятвы партизана 25 человек не захотели принимать, заявив, что в партизаны они ни за что не пойдут… При наличии на складе автоматов, полуавтоматов и пулеметов отряд вооружили английскими винтовками при 10 патронах… Ни карты, ни бинокля, ни компаса отряду не дали…»[258]

Были и другие случаи, когда в партизанские отряды попадали случайные люди, да и дисциплина в формированиях хромала. Вот несколько цитат из документов, датированных июнем 1942 года. «От безделья отряд потерял всякий облик дисциплинированного партизанского отряда. Кроме семейственности, никаких признаков дисциплины». «Партизаны… считали, что они будут действовать на месте самостоятельно, выдвинув из своей среды командира отряда… Отряд… считает, что требуемая от отряда дисциплина необязательна, что они не воинская часть…» «Назначенный командиром отряда, взятый из… пересылочного пункта Минченко, назвавшийся лейтенантом, оказался сержантом и через 2 недели был арестован за самовольный расстрел партизана»[259].

Городской партизанский отряд

На территории Орловской области одним из первых был создан Брянский городской партизанский отряд численностью 167 человек. Он был сформирован 4-м отделом УНКВД по Орловской области, Брянским ГК ВКП(б) и горотделом НКВД в августе – сентябре 1941 года в основном из рабочих брянских промышленных предприятий, железнодорожного узла, городского советско-партийного актива и частично из военнослужащих, вышедших из немецкого окружения. Вооружение отряда на момент формирования: «винтовок – 167 шт., пулеметов ручных – 2, гранат – 25 шт., тола – 25 кг, аммонита – 25 кг».

Командиром отряда был назначен секретарь Брянского горкома партии Дмитрий Кравцов (Кравцев), который непосредственно принимал участие в организации партизанского отряда совместно с начальником Брянского горотдела НКВД Василием Суровягиным. Начальником штаба был назначен Анатолий Щекин, помощник секретаря Брянского горкома ВКП(б). Он же выполнял обязанности комиссара отряда. «Данный отряд разбит на 5 групп, командирами которых являются: Анатолий Щекин (помощник секретаря Брянского горкома ВКП(б)), Михаил Дука (председатель завкома Брянского мясокомбината), Анатолий Коростелев, Павлов, Петр Соловьев».

Впоследствии указанный отряд разукомплектовали и на его базе создали два самостоятельных отряда. 1-м отрядом продолжал командовать Дмитрий Кравцов. Командиром 2-го отряда был назначен Анатолий Щекин. Отрядам были определены зоны деятельности, и каждый из них ко дню оккупации Брянского района находился на своих базах. В это время отряд Кравцова значительно пополнился за счет рабочих, служащих и советско-партийного актива предприятий и учреждений города. К концу декабря 1941 года отряд насчитывал в своих рядах 244 человека.

14 декабря 1941 года Дмитрий Кравцов при загадочных обстоятельствах погиб в бою с немецко-фашистскими оккупантами. Его именем был назван партизанский отряд, которым он руководил. Отряд возглавил Михаил Дука[260].

Разведшкола

В августе 1941 года в Ельце, где располагался эвакуированный из Орла аппарат областного управления НКВД, была организована школа по подготовке кадров для зафронтовой работы: радистов, подрывников, снайперов, разведчиков, заместителей командиров отрядов по разведке, переводчиков, шифровальщиков, санинструкторов.

Осенью 1941 года ее перебазировали в город Задонск (Липецкая область), на территорию Рождество-Богородицкого мужского монастыря. Ее замаскировали под пожарную часть, которая раньше располагалась на территории монастыря.

Курс подготовки в разведшколе был предельно сжат – первые группы ушли на задание через месяц усиленной учебы. Ниже монастыря, ближе к реке Дон, был расположен полигон для отработки полученных бойцами навыков. Там производили закладку взрывчатки под рельсы и учебные взрывы поездов, стрельбы, отработки приемов рукопашного боя. Нынешний мост через Дон стоял и тогда на этом же месте, и он тоже служил диверсантам объектом для тренировок. Там они учились закладывать взрывчатку для подрыва мостов. Огромное внимание уделялось изучению теории. Будущие разведчики изучали все необходимое для разведывательной и диверсионной деятельности.

С конца 1941 года Задонской разведывательно-диверсионной школой руководил Тимофей Ноур, прозванный за пытливый, аналитический склад ума «Аналитиком». Перед войной он работал в 1-м отделении, потом в 3-м отделении 2-го отдела, в контрразведывательном и секретно-политическом отделе УГБ УНКВД по Рязанской области. Когда началась война, ему поручили формировать партизанские отряды в Данковском районе (сейчас территория Липецкой области).

По свидетельству выпускника спецшколы Наума Федорова, Тимофея Ноура побаивались инструкторы и уважали курсанты.

«Всегда чисто выбрит, в отглаженной форме и начищенных до блеска сапогах, он производил впечатление аккуратиста. Быстрый в движениях, он и решения принимал мгновенно.

Иногда наблюдал за занятиями по физической подготовке. Увидит, что кто-то слабоват, с трудом подтягивается на перекладине, быстро подойдет, и вот уже его тело полтора десятка раз легко взмывает вверх, – вспоминал Наум Федоров. – „Вот так надо владеть своим телом!“ – скажет и уйдет. То покажет, как надо броском уложить на землю противника. А как он стрелял! На полигоне курсанты учились вести огонь из советского и немецкого стрелкового оружия. Не у всех получалось поразить мишени. Некоторые говорили, что виноват во всем „шмайсер“ или револьвер. И тогда он показывал, что оружие здесь ни при чем»[261].

Учебный центр действовал до конца 1943 года. За время его существования было подготовлено 164 группы и отряда и 94 одиночных разведчика[262].

Дорога в один конец

Эффективность и уровень работы 4-го отдела УНКВД по Орловской области и Четвертого управления НКВД СССР весной 1942 года иллюстрирует рассказанная ниже история. Оговоримся сразу: хотелось бы верить, что произошедшее – драматическое стечение обстоятельств, а не следствие уровня профессиональной подготовки сотрудников центрального и областного подразделений, которые за 10 месяцев войны должны были чему-то научиться.

В апреле 1942 года выяснилось, что в Орле у 4-го отдела УНКВД по Орловской области нет агентуры. Вернее, она есть, но от нее невозможно получить информацию о том, какие части и соединения противника находятся в городе и в его ближайших окрестностях. Поэтому в Москве было принято решение направить в город сотрудников УНКВД. По непонятной причине, вместо того чтобы назначить сотрудников для выполнения этого задания, руководство Управления объявило, что нужны добровольцы. Вызвалось двое: младший лейтенант госбезопасности Иван Воробьев и сержант Павел Алексахин. Место службы первого неизвестно, но, судя по косвенным данным, он не был сотрудником 4-го отдела, а второй служил «в группе по охране секретарей обкома партии».

Много лет спустя после окончания войны Павел Воробьев написал воспоминания, которые так и не были опубликованы, где есть такая фраза: «Других добровольцев в Управлении НКВД по Орловской области не оказалось, поэтому наши кандидатуры были одобрены, о чем сообщили в Наркомат». Так была сформирована группа «Дубровцы».

После этого их вызвали в Москву, где в течение 10 суток готовили к выполнению задания в тылу противника. Инструктировал их лично Павел Судоплатов. «Задание сформулировал четко и лаконично: собрать в Орле достоверную военную информацию о силах вермахта и их передислокации, об оккупационном режиме, о положении и настроениях населения, добытые сведения доставить в Центр». А дальше начинается самое интересное. Во-первых, выяснилось, что в Четвертом управлении НКВД СССР нет «свежей» информации о ситуации в городе. Во-вторых, нет возможности изготовить документы «прикрытия». Теоретически их можно было сделать, но непонятно, какие именно. А в годы войны существовал такой порядок, что все добытые трофейные удостоверения личности, различные справки, пропуска и т. п. бойцы разведывательно-диверсионных групп после возвращения из-за линии фронта сдавали в 4-е отделы. Периодически издавались приказы, обязывающие добывать такие документы. Поэтому «коллекция» регулярно пополнялась. В очередном таком пополнении были обнаружены две справки, которые были выданы отпущенным из немецкого плена красноармейцам. Согласно разработанной «легенде», бойцы группы «Дубровцы» должны были изображать как раз таких бывших военнопленных. Непонятно, правда, зачем этим людям понадобилось идти в Орел, а не в родную деревню.

После этого они вернулись обратно в Елец, где в то время находилось областное управление. Там тоже не было «свежей» информации об оперативной обстановке в городе. Первоначально «Дубровцев» планировалось через линию фронта перебросить на самолете. Дело в том, что на территории Орловской области были районы, которые полностью контролировали партизаны. Там, среди прочего, были оборудованы лесные аэродромы. На один из них и должен был приземлиться самолет, на борту которого находились чекисты. Но из-за того, что в районе приземления немцы начали проводить карательную операцию против партизан, аэродром оказался «вне зоны доступа». Так как дата вывода в тыл противника была утверждена в Москве, было принято решение сбросить «Дубровцев» с парашютами. Правда, никто из них не имел опыта парашютных прыжков. Времени на тренировки не было, обошлись инструктажем перед посадкой в самолет.

11 июня 1942 года группа благополучно десантировалась в расположение одного из партизанских отрядов. Правда, выяснилось, что попасть в Орел через брянские леса крайне трудно: районы партизанских баз были блокированы немецкими частями и полицейскими отрядами. Поэтому «Дубровцы» решили пробираться в город окружным путем, через Курскую область, а это в три раза длиннее.

Шли только ночами. Ориентируясь по карте, преодолевали по 20–25 километров за ночь. Разведчики неоднократно подвергались смертельной опасности. В Михайловском районе один из чекистов, некий Казаков, которого «Дубровцы» знали только по служебной переписке, заподозрил в них немецких агентов и уже готовил арест с последующим расстрелом. Выручила случайная встреча с хорошим курским знакомым Воробьева Алексеем Жариковым, они вместе учились в московской школе НКВД.

Узнав о «легенде», которую планировали использовать «Дубровцы», Алексей Жариков заявил, что это гарантированный провал. Их бы задержали как подозрительных лиц и в лучшем случае отправили бы в лагерь военнопленных, а в худшем решили бы, что они партизаны, которые хотят проникнуть в Орел.

Поэтому Алексей Жариков предложил использовать подлинные документы жителей города. Плюс нужно было решить проблему с местом их проживания в Орле. Через несколько дней он добыл две справки, где было указано, что их предъявители ездили в Курскую область за зерном. Он же рекомендовал обратиться к жительнице Орла Марии Ушаковой.

Эта женщина до войны работала заведующей столовой Орловского педагогического института. По какой-то причине (возможно, как социально чуждый элемент) ее исключили из рядов ВКП(б), но обиды она не держала, настроена была очень патриотично и горела желанием включиться в борьбу с оккупантами. Мария Антоновна предоставила Ивану и Павлу, представившимся партизанами, свой дом на ул. Левый берег Орлика. Месяц он служил местом дислокации группы. В своих квартирах появляться, конечно, было опасно – соседи знали об их принадлежности к НКВД.

Несмотря на тяжелейшие условия работы, «Дубровцы» не только восстановили связь со своей агентурой, но и привлекли к сотрудничеству новых помощников, причем это были люди, от которых меньше всего ожидали содействия. Так, однажды Воробьев столкнулся с К., в аресте которого за антиобщественные высказывания и хранение оружия он лично принимал участие, то есть теперь Иван не исключал, что К. может на него донести. Однако тот пригласил Воробьева к себе домой, накрыл стол с немецким шнапсом и рассказал, что немцы угнали жену в Германию, убили брата, и он остался один. Свою готовность мстить фашистам новый агент подтвердил обязательством, которое по собственной инициативе написал… своей кровью. К. внедрился в бургомистрат города и собрал важную документальную информацию о транспортных перевозках немцев и строительстве ими Орловского укрепрайона (после освобождения Орла с учетом результатов работы по заданиям разведки К. был принят на работу в 4-е управление НКВД СССР, а службу закончил в звании полковника).

В конце июля 1942 года группа «Дубровцы», выполнив задание, вышла из Орла, добралась, совершая за ночь переходы примерно по 40 километров, до партизанского отряда в Михайловском, а затем была самолетом эвакуирована за линию фронта.

Спустя много лет Иван Воробьев подвел такие итоги деятельности спецгруппы «Дубровцы»: «Ни один из агентов, на связь с которыми мы с Алексахиным выходили и работали в июле 1942 года, нас не предал. Напротив, только благодаря агентуре мы выполнили свое задание, нужная центру информация неоднократно передавалась в Москву. Только после войны мы узнали, что нас посылали в Орел с заданием ГКО и Ставки для получения достоверных данных о намерениях немецкого командования на летнюю кампанию 1942 года. Из отчетов группы „Дубровцы“ центру делался вывод: систематическая передислокация немецких сил через Орел в южном направлении и создание укрепрайона в районе Орла указывают на то, что в 1942 году главный удар вермахт нанесет не на Москву, а на юг».

За выполнение этого задания Иван Воробьев был награжден орденом Красной Звезды, а Павел Алексахин – медалью «За боевые заслуги»[263].

Подводя предварительные итоги

В начале июля 1943 года УНКГБ по Орловской области направило в Четвертое управление доклад № 1–4/67 об агентурно-диверсионной работе 4-го отдела Управления в тылу врага. В документе, в частности, сообщалось:

«4-й отдел УНКГБ по Орловской области, созданный в дни начала оккупации противником территории западных районов Орловской области и строивший первоначально свою работу [в основном] на организации партизанского движения, сосредоточивал свое внимание вместе с тем и в направлении организации массовой переброски за линию фронта своих агентурно-диверсионных кадров с задачей по разрушению коммуникаций противника в его тылу…

При отделе с первых дней его работы были организованы две спецшколы по подготовке диверсионных кадров, действовавшие в городах Орле и Брянске. С занятием войсками противника этих городов Брянская школа была упразднена, а Орловская – продолжила свою работу в г. Задонске до июня 1942 года.

В спецшколах и на базе отдела прошли обучение подрывному делу около 1000 человек, подобранных аппаратом отдела через партийно-советские и наши периферийные органы, организованных в группы и переброшенных в разное время за линию фронта с заданиями по разрушению как ближних, так и сравнительно отдаленных вражеских коммуникаций, таких, например, как: Брянск – Орел (железная дорога и шоссе), Брянск – Рославль, Орел – Курск, Брянск – Середина-Буда (Киевская железная дорога), Орел – Мценск (железная дорога и шоссе) и др.

Всего с начала организации диверсионно-подрывной работы в тылу врага (сентябрь 1941 г.) до момента реорганизации отдела (июнь 1942 г.) было сформировано на базе отдела и переброшено через линию фронта 300 диверсионно-разведывательных групп обшей численностью 800 человек.

За этот же период группами подорвано 7 железнодорожных эшелонов с 73 вагонами-платформами с военной техникой и живой силой противника, 39 грузовых автомашин с живой силой и разными военными грузами, 4 деревянных моста, 3 склада, при этом уничтожено около 260 солдат и офицеров противника…»

Очень скромные результаты по сравнению с деятельностью спецгрупп других УНКВД.

«…Одновременно с этим диверсионно-разведывательными группами во многих пунктах оккупированной противником территории перерезывалась телефонно-телеграфная связь, в 80 местах на различных железных и шоссейных дорогах, большаках и на разных участках произведено минирование, результаты которого установить в то время не представлялось возможным…»

Высока вероятность того, что ущерб для противника был минимальным. Далее авторы документа пытаются объяснить низкую эффективность деятельности отдела.

«Характеризуя показатели диверсий за этот период, следует отметить, что тогда отдел практически не располагал еще возможностями связи с забрасываемыми за линию фронта своими группами ни по радио, ни с помощью каких-либо других реальных средств, и на практике в этом вопросе, как правило, рассчитывал на обратное их возвращение из тыла врага через линию фронта. Из общего количества переброшенных во вражеский тыл групп возвратились с задания 90 групп».

Соответственно, за линией фронта осталось 210 групп, и судьба большинства из них осталась неизвестной. Правда, авторы доклада были настроены оптимистично и верили, что большинство из бойцов разведывательно-диверсионных групп остались живы:

«Хотя часть из них и выполнила задание, осталась все же на оккупированной территории из-за трудностей перехода через линию обороны противника. И поэтому, естественно, эти группы, не имея связи с нами, отдавались сами себе и если и действовали, то прибегая к диверсиям малозначительным, не наносившим серьезного ущерба врагу, как, например, перерезывание телефонно-телеграфной связи в неуязвимых местах, минирование в местах, где не было движения вражеских войск, и т. п. Большинство же таких групп влилось в партизанские отряды, действующие сейчас в районах севернее и южнее г. Брянска».

Начиная с июня 1942 года количество выведенных в тыл противника групп резко сократилось.

«За прошедший год с июня 1942 г. по июнь 1943 г. организованы и действовали 63 диверсионно-разведывательные и спецдиверсионные группы с 239 участниками».

Зато эффективность их деятельности резко возросла. Хотя, может быть, благодаря тому, что большинство из них было радиофицировано, они смогли регулярно докладывать в Центр о своих успехах.

«Проводя операции за истекший год на важных в военно-стратегическом отношении коммуникациях врага на оккупированной им территории перед Брянским, Центральным и Западным фронтами, группы пустили под откос 67 железнодорожных эшелонов противника, что подтверждается результатами проверки, произведенной через разведывательную агентуру нашими оперработниками, действующими в тылу врага.

В составе этих эшелонов оказались взорванными и разбитыми: 705 вагонов и платформ с танками, автомашинами, орудиями, мотоциклами, частично с живой силой и боеприпасами; 301 вагон и платформа только с боеприпасами; 171 вагон только с живой силой; 101 платформа и цистерна с горючим; 36 платформ с авиационными моторами и разобранными самолетами; 37 вагонов с продовольствием, снаряжением и другим разным грузом.

В числе 67 пущенных под откос вражеских эшелонов подорвано: 12 – с неустановленным количеством вагонов и платформ в них, 6 – с разной военной техникой, 4 – с живой силой, 1 – с боеприпасами, 1 – с продовольствием и 1 – со стройматериалами, 5 – с неустановленным грузом…

В диверсионно-подрывных операциях под обломками взорванных поездов убито и ранено, по ориентировочным и неполным подсчетам, отражающим лишь то, что можно было установить, около 1500 солдат и офицеров противника».

Далее авторы документа подвели итоги деятельности 4-го отдела за два года войны.

«Таким образом, итоги диверсионно-подрывной работы по тылам противника, проведенной оперативным и агентурно-диверсионным составом 4-го отдела за период с начала его организации по 1 июля 1943 г., характеризуются следующими показателями: пущено под откос с военной техникой, живой силой, боеприпасами, горючим, продовольствием, снаряжением и другими военными грузами 74 железнодорожных эшелона противника; уничтожено путем поджогов и взрывов: 2 завода, 1 автобаза, 2 парокотельные станции, 1 торфяная база, 1 железнодорожная водокачка, 13 деревянных мостов, 1 паровая мельница, 3 военных склада, 30 мотоциклов; разбито путем минирования: 75 автомашин с живой силой, боеприпасами и другими грузами, 2 автодрезины.

Из организованных 74 крушений вражеских железнодорожных эшелонов пущены под откос на коммуникациях: Брянск – Гомель – 27 эшелонов, Брянск – Льгов – 26 эшелонов, Брянск – Орел – 9 эшелонов, Брянск – Киев – 4 эшелона, Брянск – Топливная ветка – 1 эшелон, Брянск – Рославль – 2 эшелона.

Следует отметить, что в результате наших действий на таких железных дорогах, как Брянск – Гомель и Брянск – Льгов, где в период с августа 1942 г. по февраль 1943 г. происходило особенно интенсивное движение железнодорожных составов, временами доходившее до 25 и более эшелонов в сутки, эксплуатационно-пропускная способность этих коммуникаций значительно снижалась, а порой доходила до 4, 3 и даже 2 эшелонов в сутки»[264].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.