Глава 14 Как охраняли Брежнева

Глава 14

Как охраняли Брежнева

Я уже отмечал тот факт, что, когда Л. Брежнев пришел к власти, многие люди, даже из его близкого окружения, считали, что пришел он к власти ненадолго. Так же считали и на Западе. Историк Р. Медведев как-то отметил, что первые биографии Брежнева вышли за рубежом только в начале 70-х, а до этого личность нового советского Генсека внимания к себе не привлекала. Да и сам Брежнев не особо себя популяризировал: до 1973 года он, например, вообще не ездил за границу, так сказать, «сидел дома». Однако в 1973 году он. съездил на несколько дней в США, и звезда его, можно сказать, взошла на мировом небосклоне.

Начальником личной охраны Брежнева с 1972 года был генерал-майор А. Рябенко, а его заместителем с 1973 года стал Владимир Медведев, личность настолько уникальная, что я чувствую необходимость рассказать о нем подробнее.

Медведев родился в 1937 году в подмосковной деревне Попою. В 1956 пошел служить в армию. Сначала учился в «учебке» на радиста, затем был направлен в морскую авиацию Прибалтийского военного округа (город Калининград). В 1959 году он вернулся на гражданку и устроился работать фрезеровщиком на завод в городе Серпухове. Тогда же женился. В сентябре 1962 года, после долгой проверки, попал в КГБ, в 9-е Управление. Как рассказывал позднее сам Медведев, в КГБ его заставила пойти служить высокая зарплата (к тому времени у него уже родилась дочка).

В 9-м Управлении Медведев был зачислен в отдел по охране спецсооружений, который был создан в 1962 году. Дело в том, что Н. Хрущев выселил всех членов Политбюро из их бывших квартир и построил для них специальные дома на Воробьевых горах. Вот эти и другие новые объекты и обслуживала охрана отдела спецсооружений.

Параллельно со службой Медведев поступил учиться во Всесоюзный юридический заочный институт. В 1967 году за хорошую службу он был переведен в 18-е отделение 9-го Управления, которое занималось подготовкой сотрудников личной охраны. К тому времени Медведев носил уже звание младшего лейтенанта КГБ и был на хорошем счету у начальства. Последнее обстоятельство и помогло Медведеву в 1968 году попасть в личную охрану самого Леонида Брежнева. Правда, обязанность у него была весьма специфическая: он должен был приглядывать за малолетним внуком Генсека Андреем.

В начале 1973 года Бр>ежнев уличил заместителя начальника своей охраны Бориса Давыдова в том, что тот якобы распускает о нем сплетни. После этого Давыдова, ветерана «девятки», сняли, и А. Рябенко предложил взять на эту должность Медведева. «Это тот, который с Андреем ходит?» — спросил Брежнев и, получив утвердительный ответ, дал «добро» на это назначение. В июне 1973 года Медведев уже сопровождал Брежнева в его поездке по США. Сам Медведев о той поездке вспоминал так:

«Охраняли резиденцию в Кэмп-Дэвиде бравые морские пехотинцы, жившие тут же. Наша охрана разместилась по соседству с ними. Очень интересно было наблюдать за американскими коллегами — и как несут службу, и как отдыхают, и как питаются. И опять — сравнение не в нашу пользу. Мясные стейки, соки, воды, витамины. Наше питание от их — как небо от земли.

По традиции их секретная служба несла охрану и нашего Генерального секретаря… В конце визита Никсон пригласил Бр>ежнева к себе на ранчо в Сан-Клементе — местечко неподалеку от Лос-Анджелеса, на берегу Тихого океана… 23 июня 1973 года вечером там произошло редкостное событие. Охрана президента США дала прием в честь… сотрудников КГБ. Встреча проходила в ресторане в непринужденной, веселой обстановке. Наверное, за всю историю наших отношений ни до, ни после не случалось подобных дружеских застолий двух величайших секретных служб.

Сам я на встрече не был, знаю о ней по рассказам. Меня, видимо, как самого молодого, оставили в этот вечер на дежурстве…»

С точки зрения безопасности Леонид Брежнев был уникальным лидером. Мало того, что на него несколько раз покушались вражеские террористы (одних угроз было за время его правления несколько сот), так еще он сам постоянно создавал угрозу собственной жизни всевозможными легкомысленными поступками.

Так, например, он был ярым автолюбителем и если садился за руль сам (а это он делал до конца 70-х), то развивал на автомобиле просто бешеную скорость. Несколько раз он чуть было не разбился насмерть.

Однажды, когда он лихо гнал автомобиль, у него на ходу лопнуло правое колесо. Машину сразу стало заносить. Брежнев, хоть и был уже в возрасте, буквально всем телом налег на руль и сумел удержать машину от аварии.

В другой раз, в Крыму, он с утра влез в машину, а на заднее сиденье посадил двух женщин-врачей. Желая блеснуть перед дамами своей лихостью, он развил такую скорость на горном серпантине, что в конце концов не справился с управлением и проскочил один из поворотов. В самый последний момент он все-таки успел нажать на тормоз, и машина буквально повисла над обрывом.

От себя замечу, что, например, президенту США инструкцией запрещается самому садиться за руль автомобиля.

Та же история происходила у Брежнева и с плаванием. Генсек плавать любил и порой не вылезал из воды по два с половиной часа. Рядом с ним всегда находился Медведев и еще один телохранитель, а чуть поодаль плыла лодка, в которой сидели еще двое. Но и этого было мало: за лодкой следовал катер с аквалангистами и доктором-реаниматором.

Однажды Брежнев попал в сильное течение, но от помощи охраны отказался и боролся с течением сам. В результате его и охранников отнесло далеко за зону, аж в район профсоюзного санатория. А оттуда им всем затем пришлось несколько километров шагать пешком обратно.

Касаясь происшествий на воде, отмечу, что один из соратников Брежнева — Председатель Совета Министров СССР Алексей Косыгин едва не утонул в Архангельском во время плавания на байдарке-одиночке… Случилось это 1 августа 1976 года.

Как выяснилось, Косыгин (а ему тогда было уже 72 года) потерял ориентацию, равновесие и перевернулся вместе с лодкой. Охрана в ту же секунду бросилась к нему, но, пока его вытаскивали, в дыхательные пути попало много воды. В бессознательном состоянии премьера тут же отвезли в госпиталь в Архангельском. Там врачи установили, что у Косыгина во время гребли произошло нарушение кровообращения в мозгу с потерей сознания, после чего он и перевернулся.

После этого случая Косыгин так и не смог полностью оправиться (он умер в октябре 1980-го).

Однако вернемся к Леониду Брежневу.

Несколько опасных инцидентов произошло с ним и на охоте. Так, однажды он «завалил» с вышки огромного кабана. После этого спустился вниз и направился к убитому зверю. Когда же до него оставалось всего несколько шагов, зверь внезапно ожил и бросился на Брежнева. Все произошло так внезапно, что Генсек опешил и, если бы не егерь, который вовремя сориентировался и дважды выстрелил в кабана, беды мог не избежать. Кабан испугался выстрелов и, изменив направление, ушел в сторону. Однако там напоролся на нож «прикрепленного» Г. Федотова, согнул этот нож и все же убежал в лес.

На основании описанных случаев можно сделать вывод о фантастической везучести и удачливости Брежнева. По словам все того же В. Медведева, с Генсеком не случилось ни одного автомобильного ЧП, которое нанесло бы ему хоть одну травму. Единственная авария, которая произошла в середине 70-х, случилась в отсутствие Брежнева, но во время нее погиб тридцатилетний охранник Генсека Владимир Егоров.

Описывая обычный рабочий день Брежнева, В. Медведев вспоминает:

«Рабочий день мой начинается в Заречье, на даче Генерального, в 8.30 утра. Принимаю смену, и уже с Леонидом Ильичом возвращаемся в Москву. В основной машине (раньше — «Чайка», позже — «ЗИЛ») впереди водитель и Генеральный, сзади, на откидных сиденьях, — мы с Рябенко. За нами — машина с «выездной охраной», еще дальше — сзади и впереди, метрах в трехстах, — трассовики. Задним работы немного, кроме обгона, ничего нам не грозит, передним забот побольше — затор, гололед, дерево упало, то есть все, что на трассе, — по их части.

Через Боровицкие ворота подъезжаем ко второму подъезду первого корпуса Кремля.

К десяти часам Брежнев уже в кабинете. Кроме хорошо известных приемной и кабинета, было еще маленькое уютное помещение, около десяти квадратных метров, где он обедал, здесь же стоял стол с телефонами, за которым он иногда в тишине работал, дальше — такого же размера комната отдыха: тахта, зеркало, раковина для мытья рук и наконец — предбанник с вешалкой и туалетом. Сюда, в предбанник, мы и заходим через отдельный личный вход. Я помогаю Леониду Ильичу снять пальто и через коридор прохожу в приемную, здесь у меня своя отдельная дежурная комнатка (два на два метра) с прямой связью.

У входа в кабинет несет службу еще один сотрудник «выездной охраны».

Цековские апартаменты на Старой площади были скромнее — основной кабинет плюс комната, в которой стояли тахта и столы, кроме того — полки с книгами и туалет…

Брежнев работал больше в Кремле.

Как только мы приезжали, начальник охраны уходил, и я оставался один. Иногда сидел в приемной, так как Брежнев частенько вызывал меня. Если один звонок, значит — секретарю, два — мне…

1 Мая и 7 Ноября служба охраны усиливается. И та смена, которая заканчивает дежурство, и та, которая заступает, — обе сопровождают Генерального на Красную площадь…

Выезжали мы с таким расчетом, чтобы без десяти десять быть на углу первого правительственного корпуса, возле Сенатской башни Кремля. Мавзолей — рядом… Без двух минут десять начинаем движение. Сначала мы, охрана, впереди, на подъеме в Мавзолей пропускаем Леонида Ильича вперед. На трибуне рядом с ним — члены Политбюро, за ними — кандидаты в члены Политбюро, еще дальше — секретари ЦК КПСС, еще-еще дальше — военачальники…

Охрана располагается слева от Брежнева, позади него. С площади нас не видно. Напряжение огромное. В течение нескольких часов я не свожу глаз со своего подопечного, даже если смотрю по сторонам, его все равно вижу… Если кто-то меня отвлечет, второй «прикрепленный» не спускает глаз с Генсека.

В дальние зарубежные рейсы мы летали на «Ил-62», поскольку он самый удобный, комфортабельный. Длинные перелеты внутри страны — на «Ту-154». Эти самолеты большие, тяжелые, не каждый аэродром мог принять их, поэтому на короткие расстояния по Союзу мы летали на «Ту-134». Было по три-четыре самолета каждого вида с гербами СССР, готовых к немедленному взлету.

Зачистка аэропортов, подготовка трассы к ним и от них — как в любом городе страны, в любой стране мира. На трассе следования должны быть отделения милиции, телефонные пункты, медицинские учреждения с обязательным стационаром, в котором готова отдельная палата, ее никто не занимает. В большом городе, за рубежом ли, у нас ли в стране, на длинной трассе готовятся три таких стационара — в начале, в середине и в конце пути, в небольших городах — один.

Кроме главного, готовятся точно так же два-три запасных маршрута, и не только на аэропортовских путях, но и при всех поездках от объекта к объекту.

При Сталине трассовики знали не только все ходы и выходы, но и всех дворников в лицо, а через них — всех жильцов, кто выехал, кто приехал. Тогда это было проще, у Сталина было не так много маршрутов, да и Москва была не столь заселена.

При Брежневе, когда я работал, все строилось на устных рассказах, планах и схемах трасс.

Любимым местом отдыха для Брежнева всегда оставался Крым — Нижняя Ореанда. Чудесный уголок неподалеку от Ялты. Вокруг — хвойные и лиственные деревья: сосны, кедры, пихты, дубы, платаны, вязы, клены…

Двухэтажный особняк довольно скромен… На первом этаже — три комнаты и маленький детский бассейн, на втором — спальня супругов, рабочий кабинет, столовая и гостиная. На север и юг выходили две большие лоджии, на первой хозяева завтракали, на второй — обедали.

Особняк соединялся переходом со служебным домом, там находились комнаты начальника охраны, двух его заместителей, дежурное помещение и кухня, откуда доставлялась на тележке пища в главный дом.

Остальная охрана жила довольно далеко — наверху, отдельно. У ребят была своя столовая, кинозал, спортивная площадка, для них организовывались экскурсии в Ялту, Севастополь.

Тем не менее жизнь охраны протекала довольно однообразно, с годами у всех накапливалась усталость. Некоторые приезжали заранее, а поскольку Генеральный еще иногда продлевал себе отдых, командировка у многих офицеров затягивалась иногда до двух месяцев…»

Сотрудники охраны в любой стране зависят от капризов своих патронов. Однако, если в той же Америке телохранителей защищает закон, то в нашей стране времен «развитого социализма» все решалось довольно просто. Вот, например, что пишет об этом М. Докучаев:

«Сотрудникам службы безопасности и обслуживающему персоналу не разрешается отдавать предпочтение женской половине семьи охраняемого лица, чтобы не вызвать ревность и подозрение.

Официантки и сестры-хозяйки должны быть осторожны в своих взаимоотношениях с мужчинами. Неприятных историй такого рода было немало, а виновными всегда оказывались сотрудники охраны. В лучшем случае их переводили на другие места, а чаще увольняли».

Однако такой аскетизм не всегда был характерен для властных структур. В 90-е годы, когда пресса освободилась от гнета цензуры, она поведала миру кое-что о жизни и нравах нашей «верхушки».

Газета «Голос» в октябре 1994 года сообщила читателям о существовании группы гейш, которые «ублажали» членов Политбюро. Одна из них — Люба — со страниц газеты рассказала следующее:

«В любую минуту могли позвонить: «За вами выехали», днем, ночью ли — я должна была быстро одеться — и вперед. Дальше по обстоятельствам. Если это был неофициальный банкет, или охота, или сборище подобного рода, значит, просто поддержать компанию, пофлиртовать, естественно. Если банька или там бассейн — тут надо поплескаться игриво, показать себя со всех сторон, завести публику. Ну, а если лично к кому-то везли, предупреждали заранее. Тут надо было потрудиться вовсю — у «дедушек»-то фантазия была богатая».

Но до «дедушек» девушки проходили своеобразный тренинг. И Марина, и Люба говорят, что по окончании основного обучения, длившегося несколько месяцев, их возили развлекать сначала «мелких сошек», тех, что помоложе. Ну а потом, когда они в полной мерю оправдывали доверие, и до «дедушек» допускали…

«Сам», Леонид Ильич, все больше коллективно развлекался — чтобы вокруг были друзья-соратники и рой хорошеньких «цыпочек». К ним, цыпочкам, был ласков, никого не выделял, любил, как родных дочек По-отечески и одаривал: одевал, обувал, всякие безделушки золотые навешивал…

«Если честно, не так уж часто приходилось с ними в постели возиться, — задумчиво рассказывает Ирина, — больше на охоте, на природе развлекались. Ну, танец живота им изобразишь на столе или еще что-нибудь в этом роде…»

Кто-то, прочитав подобное, скажет. «Брехня». А кто-то подумает: «А почему бы и нет? Что они — не люди?»

И действительно, ведь сколько уже написано о той медсестре, с которой у Брежнева в середине 70-х установились «особые отношения». А ведь Генсеку в ту пору было уже почти семьдесят.

Как помнит читатель, в 1952 году И. Сталин снял начальника Главного управления охраны Н. Власика за то, что тот раздул штаты охраны до фантастических размеров и тянул из государственного кармана огромные средства на прокорм своей «армии». Пришедший затем к власти Н. Хрущев продолжил начатое Сталиным сокращение охраны (а это не только телохранители, но и повара, дворники, горничные и т. д.). Однако Л. Брежнев повернул это дело вспять. К середине 70-х 9-е Управление КГБ включало в себя два десятка всевозможных отделов, в которых трудились несколько тысяч человек Да еще охрана дач, квартир, правительственных учреждений, служба материально-технического обеспечения: коменданты, персонал дворцов, повара, официантки, сестры-хозяйки, дворники, садовники.

Весь этот персонал, начиная от начальника Главного управления и до самого низшего по служебной лестнице сотрудника, тщательно подбирается, проверяется и обучается.

Служба безопасности во все времена располагалась в Кремле, чтобы находиться в непосредственной близости к высшим советским руководителям. Она была всегда громоздкой, хотя личный состав старался поменьше показываться на территории Кремля.

В отличие от нелюдимого Сталина и капризного Хрущева, Брежнев для своей охраны был, что называется, «своим мужиком». Никакого барства, никакой надменности и в помине. Как вспоминает В. Медведев, к людям Брежнев привыкал, привязывался, держал их на близкой дистанции — ни кичливости, ни барства себе не позволял. Простота в общении была более чем естественной. В этой близости и привязанности к рядовым людям были и плюсы, и, как ни странно, минусы.

В ноябре 1974 года, после встречи с президентом США Д. Фордом во Владивостоке, у Брежнева произошло динамическое нарушение мозгового кровообращения. С этого момента и начался отсчет болезни Генсека. Брежнев все больше и больше терял способность к критическому анализу, снижалась его работоспособность и активность, срывы становились более продолжительными и глубокими. В 1975 году скрывать их практически не удавалось — об этом свидетельствует Е. Чазов.

Болезнь Брежнева прибавила забот и его охране. Телохранители Генсека превратились в нянек, причем таких, которые права голоса практически не имели.

Упоминаемый мною ветеран Секретной службы США Д. Маккарти рассказывал в одном своем интервью: «Очень важно, чтобы агентов секретной службы уважали те, кого они охраняют. Президент Джонсон очень хотел, чтобы мы выгуливали его собаку. Это не наше дело. Генри Киссинджер (государственный секретарь США. — Ф. Р.) хотел, чтобы мы носили его «дипломат». Каждый раз, когда он проявлял такое намерение, я напоминал ему: «Господин доктор, простите, но вы забыли свой «дипломат» в машине». И ему приходилось возвращаться за ним. Наша задача — защищать во имя американского народа жизнь руководителей страны, а не таскать их вещи».

Вот что по этому поводу говорит В. Медведев:

«Нас обучали охранять лидеров партии и государства. Вся наша многолетняя, изнурительная, в жестком, иногда жестоком режиме подготовка была посвящена именно этому.

Когда мы занимались стрельбой, рукопашным боем, накачивали мышцы, когда плавали, бегали кроссы, играли в футбол и волейбол, даже когда для формальной галочки мы, повинуясь казенному плану, нелепо шлепали на лыжах по весенней воде, мы готовили себя к охране лидеров. И даже когда высиживали на пустых партийных собраниях или служебных совещаниях, и тогда нас готовили, пусть казенно, не всегда умно, но готовили все к тому же — к охране лидеров страны.

В итоге оказалось, что охранять их нужно не от внешних угроз, а от самих себя, — этому нигде не учат.

Теория сопровождения охраняемого существует для охраны нормальных, здоровых лидеров, мы же опекаем беспомощных стариков, наша задача — не дать им рухнуть и скатиться вниз по лестнице…

В ГДР, в Берлине, наш правительственный кортеж встречали празднично, с цветами и транспарантами. В открытой машине, приветствуя берлинцев, стоят рядом Хонеккер и Брежнев. Фотографы, теле- и кинооператоры, ни один человек не знает, не видит, что я распластался на дне машины, вытянул руки и на ходу, на скорости держу за бока, почти на весу, грузного Леонида Ильича Брежнева.

Брежнев довольно часто терял очки. Однажды перед выступлением он прямо на трибуне выронил их, стал топтаться, искать и раздавил их ногами… Начальник личной охраны велел нам иметь полный запас очков всех видов. К футлярам мы приклеивали бумажки: «для дали», «для чтения», «для докладов» — и заполняли ими наши карманы. У одного только начальника охраны очков для чтения было трое…

Следили мы и за охотничьим арсеналом Генсека: содержали в боевой готовности абсолютно все стволы, мало ли — он мог выбрать любое ружье. Несколько раз в году мы их все чистили, протирали насухо, заново смазывали. Возни было очень много: для четверых членов охраны работы каждый раз на полнедели…

В 1975 году врачи запретили Брежневу курить. Однако нам, охране, в связи с этим добавилось заботы. Мы начали обкуривать Генерального со страшной силой. Едем в машине — Рябенко и я еще с кем-нибудь из охраны — и курим по очереди без передышки. Пытался и сам он иногда закурить, но мы отговаривали: «Лучше мы все еще по разу курнем». И он соглашался. Зато когда подъезжаем, нас кто-то встречает, распахиваем дверцы машины, и оттуда клубы дыма, как при пожаре.

Любой мой коллега по охране заслужил высокие награды: никто из Генеральных секретарей не получил ни одной царапины. Но уберечь их от самих себя не было никакой возможности. За этими наградами — подневольные, унизительные обязанности, о которых не подозревает никто — ни обыватели, ни ближайшее высокое окружение. С горечью вспоминаю, как мы подбирали Генеральному секретарю таблетки, стараясь как можно меньше навредить здоровью. При этом нарывались на его яростное сопротивление, рисковали не должностью или карьерой, а уголовной ответственностью: потихоньку от Генерального разводили водой водку, которой он привык запивать эти таблетки…

Где, в какой цивилизованной стране мира личная охрана руководителя страны занимается этим?*

Продолжая тему, отмечу, что точно такая же ситуация, когда личная охрана превращалась в нянек, существовала в большинстве социалистических стран. Вспомните, как «ублажали» Председателя КНР Мао Цзэдуна телохранители, которые следили даже за его запорами. То же самое происходило и в Монголии. Там Генсек Монгольской компартии Юмжагийн Цеденбал страдал от алкоголизма, и его личная охрана изыскивала всякие возможности, чтобы хотя бы на правительственных приемах их «патрон» не падал замертво.

В Румынии Николае Чаушеску страдал маниакальной подозрительностью. Его охрана в 70-х годах была огромной и контролировала всех и вся. К тому же он был патологически брезглив и боялся заразиться. Его телохранитель всегда носил с собой флакон со спиртом. ЕДва Чаушеску прикасался к каким-нибудь предметам (например, к дверным ручкам), он тут же протирал руки спиртом. Делал он это даже после рукопожатий во время официальных приемов.

Вот как описывает визит Н. Чаушеску в 1978 году в США бывший шеф секретной службы Румынии Ион Пачепа:

«Вокруг Чаушеску суетились охранники, которые какими-то антисептиками обрабатывали полы, ковры, мебель, даже дверные ручки и электровыключатели — все, к чему он мог прикоснуться. В спальне его слуга и его парикмахер снимали постельное белье отеля и заменяли его личным бельем, прибывшим из Бухареста в опечатанных чемоданах. Гостиная превратилась в гладильную, потому что нижнее белье и настольные салфетки Чаушеску, хотя и стерилизованные и привезенные из Румынии в герметически запечатанных пластиковых мешках, перед использованием надлежало снова погладить, чтобы убить всех микробов…

Следуя другому незыблемому ритуалу, майор Попа — инженер-химик, которому было поручено защищать Чаушеску от малейшего риска чем-либо заразиться, уже развернул свою портативную лабораторию и проверял еду, тоже привезенную из Бухареста, чтобы убедиться, что в ней нет яда, бактерий или радиоактивности. Затем он проконтролировал приготовление блюд румынским шеф-поваром в кухне отеля «Уолдорф Астория». Когда все было готово, еда была разложена на столиках на колесиках, которые сконструировали специально для зарубежных поездок Чаушеску, Попа закрыл крышку столика на ключ, используя шифр, который менялся каждый день, затем он и телохранитель — оба они были при оружии — прикатили столик в президентский номер. По традиции, крышка должна была открываться только в столовой, без посторонних, и только личный слуга Чаушеску имел право к ней прикоснуться…"

В начале этой главы я уже писал о том, что в 70-х годах Брежневу неоднократно угрожали террористы. Причем больше всего сигналов было во время его зарубежных турне. Так, незадолго до его визита во Францию в июне 1977 года «девятка» получила серьезный сигнал о том, что некие террористы готовят покушение на Л. Брежнева в момент возложения им венка к Вечному огню у Триумфальной арки в Париже. Снайпер должен был расположиться на одной из улиц вблизи арки. Сложность же для охраны заключалась в том, что к Триумфальной арке вело двенадцать улиц.

Выездная группа «девятки», готовившая этот визит, тут же сообщила о своих опасениях французским властям. Однако французы, «набившие руку» на охране президента де Голля, ответили, что и на этот раз все будет в порядке. Префект Парижа срочно мобилизовал 12 тысяч полицейских (то есть по тысяче на каждую улицу) и 6 тысяч пожарных (по 500 человек на крыши домов каждой улицы). Помимо этого еще более тысячи полицейских окружили площадь с Триумфальной аркой. Сколько в тот день — 21 июня 1977 года — на площади было агентов КГБ, до сих пор неизвестно. Но самое главное: выстрела не прозвучало.

Не менее трагикомично проходил и визит советского Генсека в ФРГ в начале мая 1978 года. Тогда тоже в «девятку» поступил сигнал о том, что в Брежнева будут стрелять, когда он выйдет из замка Аугуст-бург, где канцлер ФРГ Гельмут Шмидт даст обед в его честь. Поэтому по завершении обеда охрана вывела Брежнева через запасный выход, усадила его в бронированный «ЗИС» и увезла в резиденцию.

Надо отметить, что, разминувшись с Брежневым, смерть тогда уходила по другим адресам.

Четвертого октября 1980 года в автомобильной катастрофе под Минском погиб кандидат в члены Политбюро, Первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии Петр Машеров. В то время личность этого человека весьма заметно выделялась из длинного ряда членов и кандидатов в члены Политбюро в лучшую сторону и имела в народе исключительную популярность. Еще бы: партизан-фронтовик, Герой Советского Союза и, главное, не лизоблюд, как все остальные в окружении Брежнева. И вот именно этот человек уходит из жизни, попав в страшную автомобильную катастрофу. Народ сделал вывод: убили.

Для расследования этого неординарного дела (П. Машеров был первым за всю советскую историю кандидатом в члены Политбюро, погибшим столь трагическим образом) в Минск была направлена представительная следственная бригада, среди членов которой находился следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР Владимир Калиниченко. Позднее он так описал случившееся:

«Четвертого октября 1980 года в 14 часов 35 минут от здания ЦК КП Белоруссии в сторону г. Жоди-но выехала автомашина „ГАЗ-13“ „Чайка“, госномер 10–09 ММП под управлением водителя Е. Ф. Зайцева. Рядом с водителем сидел П. М. Машеров, на сиденье сзади — офицер охраны майор В. Ф. Чесноков. Вопреки правилам и соответствующим инструкциям впереди шла автомашина сопровождения „ГАЗ-24“ обычной окраски, не снабженная проблесковыми маячками. И только сзади, подавая звуковыми и проблесковыми маячками сигналы, двигалась автомашина ГАИ.

На трассе Москва — Брест шириной до двенадцати метров пошли по осевой со скоростью 100–120 км/ч. Такая скорость рекомендуется службой безопасности, так как, по расчетам, она не позволяет вести по автомобилям прицельную стрельбу. Дистанцию между собой держали в 60–70 метров. За километр до пересечения трассы с дорогой на Смолевическую бройлерную птицефабрику первая „Волга“, преодолев подъем, пошла на спуск До катастрофы оставались секунды. Грузовик, вынырнувший из-за „МАЗа“, увидели сразу. Правильно сориентировавшись в ситуации, старший эскорта резко увеличил скорость и буквально пролетел в нескольких метрах от двигавшегося навстречу и несколько под углом грузовика. Водитель Машерова пытался тормозить, но затем, ориентируясь на маневр „Волги“, также резко увеличил скорость. Петр Миронович уперся правой ногой в стенку кузова „Чайки“ и, как бы отстраняясь от надвигающегося препятствия, выбросил вперед правую руку, отжимаясь от лобового стекла…»

За рулем злосчастного грузовика сидел водитель экспериментальной базы «Жодино», отец троих детей Николай Пустовит. После бессонной ночи он выполнял обычный рейс до Минска. Вина его была бесспорной: зазевавшись, он не заметил, как ехавший впереди «МАЗ» резко сбавил скорость. В результате этого Пустовит вывернул руль влево, и его грузовик с пятью тоннами картофеля буквально в лоб протаранил старую машеровскую «Чайку».

Следственная группа, которую возглавлял следователь Белорусской прокуратуры Николай Игнатович, не нашла в действиях Н. Пустовита ничего преднамеренного. Состоявшийся вскоре суд приговорил его к пятнадцати годам тюрьмы за нарушение правил безопасности.

А Петра Машерова похоронили в Минске 7 октября 1980 года. Из Москвы на похороны прилетел лишь секретарь ЦК КПСС В. Зимянин.

После этого трагического инцидента всех секретарей ЦК союзных республик обязали ездить только в бронированных «ЗИСах», а водителей-пенсионе-ров уволили.

Ровно через два месяца после трагической гибели П. Машерова — 4 декабря 1980 года, во время отдыха в Чолпон-Атинском санатории, был предательски через окно застрелен Председатель Совета Министров Киргизии 53-летний Султан Ибраимов. Так же, как и П. Машеров в Белоруссии, С. Ибраимов пользовался большим авторитетом среди населения своей республики, и поэтому внезапная и трагическая гибель его потрясла буквально всех Стрелявший в премьер-министра преступник между тем благополучно исчез с места преступления и почти год скрывался от правосудия. Лишь в 1981 году милиция напала на его след, но при попытке задержания он был застрелен, и тайна убийства Ибраимова так и осталась неразгаданной.

Так же, впрочем, как и тайна убийства заместителя Председателя Совета Министров Якутии Степана Платонова, совершенного в том же году. По одной из версий, Платонов собирался встретиться с председателем КГБ Ю. Андроповым для того, чтобы доложить ему о положении в алмазодобывающей промышленности, о фактах хищения алмазов. И вот незадолго до этой встречи Платонов был «случайно» застрелен на охоте одним из секретарей городского комитета партии.

Между тем Леонид Брежнев счастливо избежал всех покушений. Даже в марте 1982 года, когда ему было уже 75 лет и когда в Ташкенте на него упала металлическая балка, он отделался всего лишь травмой ключицы.

В. Медведев о том инциденте вспоминает следующим образом:

«Брежнев отправился в Ташкент на празднества, посвященные вручению Узбекской ССР ордена Ленина…

Двадцать третьего марта по программе визита мы должны были посетить несколько объектов, в том числе авиационный завод. С утра, после завтрака, состоялся обмен мнениями с местным руководством, все вместе решили, что программа достаточно насыщенна, посещение завода будет утомительным для Леонида Ильича. Договорились туда не ехать, охрану сняли и перебросили на другой объект.

С утра поехали на фабрику по изготовлению тканей, на тракторный завод имени 50-летия СССР, где Леонид Ильич сделал запись в книге посетителей. Управились довольно быстро, и у нас оставалось свободное время. Возвращаясь в резиденцию, Леонид Ильич, посмотрев на часы, обратился к Рашидову:

— Время до обеда еще есть. Мы обещали посетить завод. Люди готовились к встрече, собрались, ждут нас. Нехорошо… Возникнут вопросы… Пойдут разговоры… Давай съездим.

Гостеприимный Рашидов, естественно, согласился:

— Давайте, Леонид Ильич, давайте съездим.

Разговор зашел уже при подъезде к резиденции. Вмешался Рябенко:

— Леонид Ильич, ехать на завод нельзя. Охрана снята. Чтобы вернуть ее, нужно время.

Брежнев жестко ответил:

— Вот тебе пятнадцать минут — возвращай охрану…

Мы знали, что принять все меры безопасности за такой короткий срок невозможно. Все-таки надеялись на местные органы безопасности: хоть какие-то меры принять успеют. Но оказалось, что наша, московская, охрана успела вернуться на завод, а местная — нет… По внутренней заводской трансляции объявили: едут, встреча — в цехе сборки. Все бросили работу, кинулись встречать.

Основная машина с Генеральным с трудом сквозь толпу пробилась к подъезду, следующая за ней — оперативная — пробиться не сумела и остановилась чуть в стороне. Мы не открывали дверцы машины, пока не подбежала личная охрана. Выйдя из машины, двинулись к цеху сборки. Ворота ангара были распахнуты, и вся масса людей также хлынула в цех. Кто-то из сотрудников охраны с опозданием закрыл ворота. Тысячи рабочих карабкались на леса, которыми были окружены строящиеся самолеты, и расползались наверху повсюду, как муравьи. Охрана с трудом сдерживала огромную толпу. Чувство тревоги не покидало. И Рябенко, и мы, его заместители, настаивали на том, чтобы немедленно вернуться, но Леонид Ильич даже слушать об этом не хотел.

Мы проходили под крылом самолета, народ, заполнивший леса, также стал перемещаться. Кольцо рабочих вокруг нас сжималось, и охрана взялась за руки, чтобы сдержать натиск толпы. Леонид Ильич почти вышел из-под самолета, когда раздался вдруг скрежет. Стропила не выдержали, и большая деревянная площадка — во всю длину самолета и шириной метра четыре — под неравномерной тяжестью перемещавшихся людей рухнула! Люди по наклонной покатились на нас. Леса придавили многих. Я оглянулся и не увидел ни Брежнева, ни Рашидова. Вместе с сопровождавшими они были накрыты рухнувшей площадкой. Мы, человека четыре из охраны, с трудом подняли ее, подскочили еще местные охранники, и, испытывая огромное напряжение, минуты две держали на весу площадку с людьми.

Люди сыпались на нас сверху как горох.

…Леонид Ильич лежал на спине, рядом с ним — Володя Собаченков. С разбитой головой. Тяжелая площадка, слава Богу, не успела никого раздавить. Поднимались на ноги Рашидов, наш генерал Рябенко, местные комитетчики. Мы с доктором Косаревым подняли Леонида Ильича. Углом металлического конуса ему здорово ободрало ухо, текла кровь. Помогли подняться Володе Собаченкову, сознания он не потерял, но голова была вся в крови, кто-то прикладывал к голове платок Серьезную травму, как потом оказалось, получил начальник местной «девятки», зацепило и Рашидова.

Доктор Косарев спросил Леонида Ильича:

— Как вы себя чувствуете? Вы можете идти?

— Да-да, могу, — ответил он и пожаловался на боль в ключице.

Народ снова стал давить на нас, все хотели узнать, что случилось. Мы вызвали машины прямо в цех, но пробиться к нам не было никакой возможности. Ря-бенко выхватил пистолет и, размахивая им, пробивал дорогу к машинам. Картина была — будь здоров, за все годы я не видел ничего подобного: с одной стороны к нам пробиваются машины с оглушительно ревущей сиреной, с другой — генерал Рябенко с пистолетом…»

Это было последнее «приключение» Леонида Брежнева. После него он прожил еще семь с половиной месяцев и скончался ночью 9 ноября 1982 года у себя на даче в Завидове. Дежурил в ту роковую ночь все тот же Медведев, но то, что Генсек скончался, обнаружили только утром, при сдаче смены (заступал на дежурство В. Собаченков).

После смерти Генсека его личную охрану разогнали. Собаченкову предложили занять должность замначальника одной из комендатур в каком-то особняке. Тот отказался, и его отправили на пенсию, хотя ему в ту пору было чуть больше сорока.

Начальник личной охраны Брежнева Александр Рябенко после смерти Брежнева работал замначальника 11-го отдела КГБ СССР и занимался охраной резервных дач (в них жили бывшие члены Политбюро). В 1987 году его отправили на пенсию. Умер он в марте 1993 года в возрасте семидесяти семи лет. А В. Медведев после смерти шефа получил должность замначальника 18-го отделения 9-го Управления и занялся обеспечением безопасности советских и зарубежных делегаций. К тому времени он был уже полковником (звание получил в 1981 году). В 1984 году, при К Черненко, В. Медведев вновь стал расти по служебной лестнице и занял пост начальника 18-го отделения.

А начальником личной охраны нового Генсека Юрия Андропова стал полковник Е. И. Калгин, бывший до этого у Ю. Андропова референтом. Начальником 9-го Управления КГБ СССР Ю. Андропов назначил 52-летнего Юрия Плеханова. Этого человека Андропов также знал давно: в 1960 году Плеханов закончил Московский государственный заочный педагогический институт по специальности преподаватель истории и вскоре стал секретарем Ю. Андропова. В 1967 году из своего секретаря Андропов сделал Ю. Плеханова старшим офицером приемной председателя КГБ СССР (председателем, как мы помним, был Ю. Андропов). И вот в конце 1982 года последовало новое, еще более высокое назначение — начальник 9-го Управления КГБ СССР.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.