Морские битвы в Вашингтоне и Лондоне

Морские битвы в Вашингтоне и Лондоне

Как это ни странно, новый этап гонки морских вооружений едва не развернулся после окончания Первой мировой войны, хотя все страны были измучены долгой и тяжелой войной, а экономика находилась в коматозном состоянии. Инициаторами этой гонки стали Соединенные Штаты, экономика которых за годы войны значительно окрепла, и Япония, амбиции которой за годы войны тоже окрепли. Девиз новой гонки с простодушием деревенского парня сформулировал какой-то американский сенатор, то ли от Арканзаса, то ли от Небраски: «Давайте построим линкоров больше, чем у кого-либо в мире, и будем делать все, что только захотим». Вдобавок американцы приложили серьезные усилия, чтобы раскрутить не только количественную, но и качественную гонку вооружений. Именно их линкоры типа «Колорадо» (4 единицы) первыми разменяли цифру 30 000 тонн стандартного водоизмещения, однако останавливаться на этом американские адмиралы не пожелали, и новая серия линкоров типа «Монтана» (6 единиц) вместе с линейными крейсерами типа «Лексингтон» (6 единиц) перескочила отметку 40 000 тонн. В то время еще ни одна страна ничего подобного не имела, лишь перепроектированные британские линейные крейсера типа «Худ» могли с ними соперничать, но при заметно более слабом вооружении. Мимоходом отметим, что один из вариантов «Лексингтона» мог войти в Книгу рекордов Гиннесса, так как имел целых семь труб. Американская судостроительная промышленность вполне могла справиться с поставленными задачами и дать даже еще что-то сверх этих 16 тяжелых кораблей.

Японцы еще в 1910 году утвердили план 8/8, согласно которому намеревались построить 8 линкоров и 8 линейных крейсеров, однако деньги удалось наскрести только на два («Нагато» и «Муцу»), но даже их строительство началось только в 1917 году. Здесь, кстати, повторилась история с «Дредноутом» и «Мичиганом». Постройка японской пары была утверждена раньше, чем американской четверки типа «Колорадо», однако сам «Колорадо» был заложен на 4 месяца раньше «Нагато», но японский корабль вошел в строй на два года раньше. Так что первым линкором с 406-мм орудиями стал все-таки «Нагато». Дальнейшие планы вроде бы серьезных людей в адмиральских эполетах больше всего напоминают детскую игру в кораблики. Японцы планируют постройку двух еще более сильных линкоров типа «Кага», потом 4 линейных крейсеров типа «Амаги» и в завершение еще 4 огромных линкоров, которые даже не получили названий. Относиться всерьез к этому горячечному бреду, названному кораблестроительной программой, невозможно. Японская промышленность ни тогда, ни даже 20 лет спустя на подобные подвиги не была способна.

В самом сложном положении оказалась Великобритания. Остальным европейским державам было просто не до строительства флота, и интерес, скажем, Франции и Италии к подобным вопросам можно с полным основанием назвать платоническим. Но для Англии наличие сильного флота оставалось важнейшим вопросом, хотя формулировка «вопрос жизни и смерти» в 1922 году уже звучала неубедительно. Почему-то принято считать, что целостность Британской империи все еще оставалась под угрозой, но такое утверждение не выдерживает никакой критики. Последний раз подобное положение имело место где-то в конце XVIII века, когда французский флот еще представлял собой реальную океанскую силу. Уже в период наполеоновских войн речь могла идти только об охране морских коммуникаций, и реформы адмирала Фишера в начале ХХ века, когда он сосредоточил все современные и наиболее боеспособные корабли в европейских водах, лишь подтвердили это. Первую мировую войну Англия закончила в стане победителей, но при этом безвозвратно надорвала свою экономику, бывшая «мастерская мира» превратилась всего лишь в развитую державу, причем не первую. Принятые США и Японией кораблестроительные программы выглядели угрожающе, особенно американская, потому что не приходилось сомневаться – если потребуется, США эту программу реализуют. Другой вопрос, насколько даже реализованная программа угрожала безопасности Великобритании, но инерция мышления, особенно британских адмиралов, прямо-таки кричала во весь голос: «Угрожает!» Поэтому для сохранения баланса морских сил (о каком-либо превосходстве британского флота речь уже не шла) британское Адмиралтейство запланировало строительство 4 линейных крейсеров типа G-3 и 4 линкоров типа N-3, но при этом было совершенно ясно, что построить их Англия уже не могла. Новый национальный герой адмирал Битти мог сколько угодно кричать о том, что Британия готова потратить последнюю гинею, но знала ли об этом сама Британия?

Кстати, полное название Вашингтонской конференции звучало так: «Конференция по ограничению морских вооружений и дальневосточным вопросам», и ее политическая составляющая имела не меньшее значение, чем военная. Фактически это был дальневосточный Версаль, который должен был зафиксировать на бумаге итоги войны для Тихоокеанского региона.

Конференцию открыл президент Соединенных Штатов Гардинг. «Переговоры будут словами народов, уставших от войны, – заявил он. – Мы ни в ком не подозреваем врага. Ничье самолюбие не должно быть унижено, никакая национальность не должна быть подавлена, мы надеемся установить лучший порядок, который вернет спокойствие миру».

Представителем Соединенных Штатов на конференции был государственный секретарь Хьюз, он и сделал драматическое заявление о том, что США готовы отправить на слом более десятка линейных кораблей, при условии, что остальные державы сделают то же самое. Предлагалось отправить на слом линкоры общим водоизмещением более двух миллионов тонн. Это дало основание журналистам заявить, что он потопил кораблей больше, чем все адмиралы прошедшей войны, вместе взятые. Более того, Хьюз предложил установить мораторий на строительство новых линкоров и ограничить их размеры. Мотивы американцев были вполне очевидны. Даже для Соединенных Штатов строительство нового флота было делом тяжелым, кроме того, возникли бы вопросы с комплектацией команд и базированием новых кораблей. А самое главное – США постоянно имели перед собой ту же проблему, что и Россия в период Русско-японской войны – базирование флота на два отдельных театра. Перебрасывать корабли с Тихого океана в Атлантику и назад можно было через Панамский канал, что накладывало ограничения на максимальное водоизмещение кораблей. Именно этот фактор похоронил проекты сверхмощных линкоров, которые собирались строить главные морские державы. Ну, или хотя бы пугали соперников сообщениями о том, что собираются их строить.

Кстати, первым договором, подписанным в Вашингтоне 13 декабря 1921 года, был именно политический договор, касающийся будущего мироустройства Тихоокеанского региона. Это был так называемый трактат четырех держав – США, Англии, Франции и Японии. Договаривающиеся стороны соглашались уважать права каждого из поименованных государств на островные владения и островные территории в районе Тихого океана. Возникающие споры при невозможности урегулировать их дипломатическим путем стороны обязывались разрешать на общих конференциях. Если бы островным владениям какой-либо из четырех держав грозила опасность со стороны другой державы, то все государства, подписавшие договор, обязывались войти «во взаимный, полный и откровенный обмен мнениями, для того чтобы достигнуть соглашения». Договор заключался на 10 лет. Статья 4 его знаменовала победу американской дипломатии; она гласила, что после ратификации договора теряет силу англо-японский союзный договор, возобновленный в 1911 году. Правда, английские дипломаты подчеркивали, что договор был не аннулирован, а лишь заменен соглашением четырех держав, – двусторонний пакт уступил место пакту четырех держав. Однако японский делегат точнее определил истинный смысл статьи 4. «Во всяком случае, – заявил он английскому представителю на Вашингтонской конференции, – вы устроили союзу (англо-японскому) блестящие похороны».

Кстати, уже тогда в полном блеске проявились имперские амбиции новорожденной Советской России. Большевики исступленно требовали, чтобы к решению этих вопросов были допущены представители марионеточной Дальневосточной республики, хотя Москву совершенно не волновал вопрос о допуске на конференцию представителей Китая. Чьи интересы защищает ДВР, было понятно без лишних объяснений.

Этот трактат четырех держав был дополнен серией дополнительных протоколов, которые, в частности, уже тогда заложили бомбу под отношения США и Японии, сделав конфликт между ними очень вероятным.

После трех месяцев переговоров и препирательств 6 февраля 1922 года был подписан договор об ограничении морских вооружений. Он зафиксировал установление нового соотношения сил на мировой арене, Соединенные Штаты впервые заявили о себе как о ведущей мировой державе. Напомним такой смешной факт из истории дипломатии. До начала Первой мировой войны все страны в столицах ведущих мировых держав имели полномочных послов в ранге министра, к этим столицам относились: Лондон, Париж, Берлин, Вена, Петербург и, вы будете смеяться, по инерции Мадрид. В Вашингтон отправляли всего лишь посланника, который на дипломатической лестнице стоял на две или три ступеньки ниже полномочного посла. Теперь же Вашингтон встал вровень с Лондоном, а Токио неожиданно для многих опередил Париж. Кстати, на первом заседании за центральным столом не нашлось места для французского премьер-министра Бриана, которому пришлось сидеть в сторонке, так как все места были заняты американцами и представителями Британского содружества.

Подписанный договор устанавливал между флотами Великобритании, США, Японии, Франции, Италии соотношение 5: 5: 3: 1,75: 1,75. Дольше всех упиралась Япония, настаивавшая на более выгодном для себя соотношении, но США просто пригрозили на каждый японский корабль строить четыре своих, и вопрос решился. Вдобавок Соединенным Штатам пришлось еще раз прибегнуть к шантажу, когда начались проволочки с ратификацией договора Францией и Италией. Последовало заявление, что США не разберут ни одного корабля, пока договор не будет ратифицирован.

Кстати, хотя формально самые большие потери должен был понести британский флот, на самом деле он отделался легче других. Англия слишком долго тянула со строительством новых кораблей, поэтому на слом отправлялись лишь старые, доютландские линкоры и отменялись заказы на строительство новых, а вот Соединенным Штатам и Японии приходилось жертвовать реально строящимися кораблями. Англичане были довольны, так как получили разрешение построить два новых линкора с 406-мм орудиями в виде компенсации за строящиеся в Соединенных Штатах и Японии корабли и сохранив строящийся линейный крейсер «Худ», который по водоизмещению не вписывался в дозволенные 35 000 тонн. Но одновременно представители Англии допустили грубейшую ошибку, внеся в число своих линкоров откровенно слабые линейные крейсера типа «Ринаун». Ведь они были слабыми по всем параметрам – всего 6 стволов главного калибра, всего 6 дюймов главного пояса. А согласно статьям договора разницы между линейными кораблями и линейными крейсерами больше не существовало.

Бои местного значения вокруг крейсеров и легких кораблей нас уже не интересуют, хотя именно эта конференция стала местом рождения нового класса кораблей – тяжелого крейсера.

Кстати, существует мнение, что пошедшие под нож проекты были новым словом в кораблестроении, равносильным созданию «Дредноута», так как они с легкостью могли уничтожить любой из кораблей, построенных ранее. Утверждение слишком смелое, ведь то же самое мог сделать любой линкор со своим предшественником, построенным 5 лет назад. Дуэли между «Куин Элизабет» и тем же «Дредноутом» явно не получилось бы, и сейчас превосходство новых кораблей было обеспечено всего лишь ростом водоизмещения и ростом калибра орудий. Доютландские линкоры явно не были рассчитаны на попадания снарядов калибра 406 и тем более 457 мм. Хотя, будем справедливы, кое-какие новые черты в линкорах 1920-х годов все-таки появились.

Первую новацию предложили американцы. Они явно не опасались перспективы боя на малых дистанциях в затянутом постоянными туманами Северном море, гораздо реальнее для них выглядели дуэли на солнечных и лазурных просторах Тихого океана. То есть они предполагали дуэль на больших расстояниях, когда кораблю грозят лишь единичные попадания тяжелых снарядов. Отсюда и появилась система бронирования «все или ничего», когда жизненно важные части корабля прикрывались максимально толстой броней, зато все остальное не имело вообще никакой защиты. Самое большое удивление европейцев вызывали противоминные батареи, не имевшие даже противоосколочной защиты.

Кое-какие новинки придумали англичане. Их новые корабли имели наклонный броневой пояс, что также повышало сопротивляемость снарядам на больших дистанциях, но при этом на тех же G-3 они убрали этот пояс внутрь корпуса. Новшество довольно сомнительной ценности, хотя его можно понять – борт с углом наклона 18 градусов выглядел бы странно. Они также переняли американскую систему «все или ничего», но при этом, стремясь защитить цитадель максимально толстой броней, постарались сократить ее размеры. Для этого им пришлось стащить все башни главного калибра в носовую часть корабля, что придавало проектируемым кораблям и построенным уже в соответствии со статьями договора линкорами типа «Нельсон» довольно интересный вид. Еще одной новинкой сомнительной ценности стала попытка встроить противоминные були в конструкцию корпуса, ведь идея булей заключалась как раз в том, чтобы максимально удалить точку взрыва торпеды от противоминной переборки, которая являлась главной защитой корабля от подводных взрывов, а встроенные були ничуть этому не способствовали. Почему мы столь уверенно называем эти новшества сомнительными? Да потому, что почти все страны испробовали их и вернулись к классическим концепциям.

Вашингтонская конференция, кроме всего прочего, вывела из тупика линейный флот, но сделала это с радикальностью гильотины. Как мы уже отмечали, в годы Первой мировой войны английский и германский флоты переросли пределы управляемости, их боеспособность совсем не соответствовала численности. После предполагаемых сокращений линейный флот плавно превратился в линейную эскадру, снова обретя гибкость и управляемость, вывести в сражение три десятка линкоров уже не мог никто. Правда, реальность оказалась гораздо более суровой, даже эскадра линкоров участвовала в бою лишь один-единственный раз – в октябре 1944 года в проливе Суригао американцам удалось собрать целых 6 линейных кораблей.

Интересно, что точный текст статей договора породил неожиданные проблемы с классификацией новых кораблей. Куда следовало отнести построенные немцами «Дойчланды»? По калибру артиллерии они попадали в линейные корабли, по водоизмещению и бронированию – в крейсера. Сами немцы дали им название «Panzerschiff» – броненосец, а англичане повесили уничижительную кличку «карманный линкор». Впрочем, к концу войны немцы перевели их в тяжелые крейсера, что, наверное, было справедливо.

Но куда деть построенные в той же Германии корабли типа «Шарнхорст»?! Опять же, по формальным признакам это линкоры, но в 1930-х годах главный калибр 280 мм смотрелся откровенно смешно. Линейные крейсера, как их чаще всего называют? Тоже вряд ли, ведь основным постулатом адмирала Фишера было равенство калибров тяжелых орудий, а чему равнялся главный калибр «Шарнхорста»? Орудиям броненосцев начала ХХ века? Американские большие крейсера типа «Аляска» и то имели больше – 305 мм. Наверное, американцы поступили разумно, придумав для обозначения этих кораблей новый класс – большие крейсера. Но к «Шарнхорсту» и «Гнейзенау» прилипло определение «линейные крейсера», и ничего с этим не поделаешь.

После Вашингтона последовала целая серия новых конференций по ограничению морских вооружений: Рим, 1924 год; Женева, 1927 год; Лондон, 1930 год; Рим, 1931 год; Женева, 1932 год; снова Лондон, 1936 год. Большинство этих конференций вылилось в пустую говорильню, причем по ходу дела политиканы попытались превратить линкор в какого-то недомерка, предложив ограничить его водоизмещение 25 000 тонн, а главный калибр – 305 мм, но адмиралы встали на дыбы. В результате всех этих перипетий родился новый договорный линкор, он имел водоизмещение 35 000 тонн и орудия калибром 356 мм. Однако в тексте договора имелась одна серьезная лазейка – Япония отказалась участвовать в переговорах, поэтому Англия, США и Франция предусмотрели возможность увеличения калибра до 406 мм, если Япония к нему не присоединится. В результате в несколько гипертрофированном варианте повторилась история линейного крейсера – на свет появились несбалансированные проекты, в которых наступательные характеристики превосходили оборонительные. Италия тоже отсутствовала на переговорах, что показывает, какой жестокой была морская битва в Лондоне.

Однако она принесла свои плоды – на свет появился действительно качественно новый линейный корабль, причем дело не в том, что улучшение какой-то отдельно взятой характеристики дало ему превосходство над более старыми линкорами. Изменилось буквально все, и естественно, что количество изменений перешло в новое качество.

Прежде всего, новые линкоры имели скорость, которой раньше обладали только линейные крейсера, но эта скорость не была куплена ценой ослабления бронирования. Новые котлы и турбины весили гораздо меньше, что позволило не сокращать вес бронирования. Другое дело, что прекратился рост толщины броневого пояса, так как еще в годы прошлой войны стало понятно – абсолютной защиты от тяжелых снарядов не существует, в результате даже «лондонские» линкоры не имели поясов толще 14 дюймов, или 356 мм. Зато резко возросла толщина горизонтального бронирования, теперь палубы приходилось рассчитывать на попадания снарядов с больших дистанций, а также авиационных бомб.

Качественные изменения произошли в составе зенитного вооружения. Если ранее оно являлось необязательным довеском (можно вспомнить хотя бы орудия, расставленные на крышах башен), то теперь это был органичный компонент систем вооружения, причем не имело значения, были это универсальные орудия или более легкие зенитки. Их количество как минимум удвоилось по сравнению с модернизированными старыми линкорами. Кстати, как мы только что сказали, появились качественно новые орудия – универсальные, способные с одинаковым эффектом вести огонь по морским и воздушным целям.

Изменилась и артиллерия главного калибра. Вот простой пример – если в 1914 году дальнобойность немецких 280-мм орудий достигала примерно 100 кабельтовых, то орудия «Шарнхорста», вошедшего в строй в 1939 году, стреляли вдвое дальше. Но главным был рост калибра и рост веса снаряда. Ушла в прошлое концепция боя на малых дистанциях, которая требовала легкого снаряда и его высокой начальной скорости, хотя немцы упрямо пытались за нее цепляться. Например, снаряд к новым американским 406-мм орудиям весил на четверть больше, чем, скажем, снаряд «Нельсона» или «Муцу». И этим снарядам уже не могла противостоять никакая броня, в рамках договорных ограничений оказалось невозможным создать сбалансированный корабль.

Отчасти поэтому многие страны пошли на мелкие нарушения договорных ограничений, а Германия и на достаточно серьезные, и уж совершенно точно поэтому перед самой войной Англия и Соединенные Штаты начали разработку проектов линкоров в 45 000 тонн водоизмещения. Но это снова был путь количественного наращивания отдельных характеристик, нового качества эти линкоры собой не представляли.

Совершенно иным путем пошли тоталитарные государства, которые начали резко наращивать водоизмещение линкоров, полагая добиться таким путем решающего преимущества. Если в годы Первой мировой существовали супердредноуты, то теперь появились все основания использовать термин суперлинкор. Но единственными представителями этого класса оказались японские корабли типа «Ямато», все остальные так и остались на чертежных досках, хотя немцы даже попытались воплотить свою розовую мечту в жизнь. В рамках кораблестроительной программы «Z» они даже заложили 2 линкора типа Н-39 (стандартное водоизмещение 52 000 тонн) из 6 запланированных, ничуть не смущаясь тем, что в Германии просто не было стапелей для них. Было принято соломоново решение – кормовую часть корпуса линкора строить на временных подпорках. Вообще-то интересно было бы посмотреть на подобное чудо. Самое странное, что ожидаемого качественного скачка явно не наблюдалось, можно было лишь предположить, что он довольно хорошо держал бы попадания торпед, ведь ширина корпуса нового корабля даже превосходила ширину корпуса «Ямато» с его 66 000 тонн.

А дальше начинается полная фантасмагория, разрабатываются проекты один чуднее другого. Для начала появляется вариант линкора «Н», известный как проект Н-41, его водоизмещение подскакивает уже до 76 000 тонн. Увеличение водоизмещения позволяло наконец-таки усилить горизонтальное бронирование. При этом рассматривается вариант рассверливания стволов 406-мм орудий до 420 мм, чтобы увеличить вес снаряда и дальность стрельбы, однако сохраняется пояс умеренной толщины 300 мм.

А затем рождаются уже совершенные химеры – проекты Н-42, Н-43 и Н-44. Полное водоизмещение линкора проекта Н-42 достигает 98 000 тонн. Здесь впору сделать небольшое отступление. Небезызвестный Суворов-Резун совершенно справедливо высмеивал немецких танкостроителей, создавших сверхтяжелый танк «Маус» весом 180 тонн. Как выяснилось после постройки этого монстра, он не в состоянии пройти ни по одной дороге и его не выдержит ни один мост. Но позвольте, а почему после, задает резонный вопрос историк. Что, еще во время проектирования не было известно, что ни один мост в Германии не в состоянии выдержать подобную нагрузку?

Точно так же обстояло дело с новыми линкорами. Уже при постройке сравнительно скромных «Н» и «J» выяснилось, что в Германии нет верфей с достаточно длинными стапелями, и придется ставить специальные подпорки под оконечности… Как будут строиться корабли Н-42 и далее, никто не задумывался. Вооружение Н-42 составляли все те же 8 420-мм орудий. Наконец-то до 380 мм выросла толщина главного пояса, увеличилась толщина горизонтального бронирования. Но опять-таки, что крайне странно, количество и качество вспомогательной артиллерии осталось тем же самым, что и на «Бисмарке», имевшем вдвое меньшее водоизмещение: 12 150-мм и 16 105-мм орудий.

Дальше – больше. На свет появляется проект Н-43 – 120 000 тонн. Резко, скачком увеличивается ширина – до 48 метров, что уже вполне сопоставимо с шириной полетной палубы авианосцев. Но это мера вынужденная – все-таки немецкие гавани мелководны, и рост водоизмещения идет не за счет увеличения осадки, а за счет увеличения ширины. Главное отличие этого корабля от Н-42 – орудия главного калибра. Теперь он возрастает до 508 мм, однако этих орудий по-прежнему остается 8 штук.

Логичным завершением всего этого безумия стал проект Н-44 – 141 500 тонн. Отметим, что его вооружение по сравнению с Н-43 не увеличилось ни на одно орудие. Как можно всерьез рассматривать подобные проекты, я не знаю. Но этим занималась специально созданная комиссия по новым проектам под руководством адмирала Карла Топпа, кстати, первого командира «Тирпица». Так что, я полагаю, вполне можно сказать, что германские адмиралы занимались игрой в кораблики. Ведь больше ни в одной стране не появилось подобных проектов. Даже японские линкоры проекта 798, которые предполагалось вооружить 510-мм орудиями, были заметно меньше – всего около 70 000 тонн.

На фоне всего этого даже японские изыски выглядят довольно скромными, хотя японцы и воплотили свои фантазии в металле. В декабре 1941 года в строй вошел линкор «Ямато», представлявший собой очередной шаг по пути линейного увеличения договорного линкора, причем в отличие от немцев японцы поступили более логично. Был увеличен не только калибр орудий («Ямато» оказался одним из тех немногих кораблей, которые получили 18-дюймовые орудия), но и толщина брони, хотя принцип эквивалентности не был соблюден. Толщина пояса была увеличена до 410 мм, а лобовая броня башен имела рекордную толщину – 650 мм, хотя даже такой пояс не выдержал бы попадания собственных полуторатонных снарядов.

Получилось так, что японцы при строительстве этих кораблей обманули сами себя. Изначально «Ямато» задумывался как корабль, способный уничтожить любой американский линкор – давайте назовем кошку кошкой, японский флот строился только и исключительно для борьбы с американцами. Появление Великобритании в числе врагов Японии было не вполне обязательным, и на борьбу против Королевского флота японцы изначально не настраивались. Однако строительство этих кораблей было окружено слишком плотной завесой секретности, поэтому американцы даже не подозревали, что им следует бояться «Ямато». Они воспринимали этот корабль как обычный большой линкор, лишь немного превосходящий постдоговорные линкоры в 45 000 тонн.

Японцы планировали построить четыре таких линкора, но достроили только два из них, а третий еще на стапелях был перестроен в авианосец. Знаковое событие! Вместо самого мощного в мире линкора японцы предпочли получить посредственный авианосец… Разговоры о строительстве пятого корабля этого типа так и остались разговорами.

Японские конструкторы предложили усовершенствованный вариант «Ямато», так называемый линкор 798, его водоизмещение увеличивалось до 72 000 тонн, а в качестве вооружения предусматривались 508-мм орудия, проектирование которых даже не начиналось.

Не менее увлекательной игрой в кораблики занялись советские адмиралы. Приведем небольшую цитату из второго издания «Большой советской энциклопедии», чтобы не быть обвиненными в голословных фальсификациях, направленных в ущерб интересам.

«АНГЛО-СОВЕТСКОЕ МОРСКОЕ СОГЛАШЕНИЕ 1937 – соглашение между правительством СССР и правительством Великобритании, подписанное 17 июля 1937 в Лондоне, устанавливавшее известное качественное ограничение тоннажа и вооружения для основных категорий военно-морских судов и предусматривавшее взаимный обмен информациями о военно-морском строительстве. Соглашение в основных чертах воспроизводило постановления Лондонского морского договора от 25 марта 1936, заключенного между Великобританией, США и Францией (см. Лондонская морская конференция 1935–1936). По этому договору индивидуальный тоннаж линкора не должен был превышать 35 тыс. т, а калибр его орудий – 14 дюймов (356 мм). Предельный тоннаж для авианосца устанавливался в 23 тыс. т, калибр орудий – 6,1 дюйма (155 мм); предельный тоннаж для крейсера – 8 тыс. т, калибр орудий – 6,1 дюйма (155 мм).

Переговоры о заключении А.-с. м. с. начались 13 мая 1936 по инициативе Великобритании. Английское правительство, вступая в переговоры с правительством СССР, стремилось создать видимость того, что оно проводит политику ограничения вооружений, и тем самым прикрыть осуществлявшуюся им на деле политику усиления своих вооружений и поощрения гонки вооружений гитлеровской Германии».

Вся пикантность ситуации заключается в том, что СССР подписывал этот договор, не собираясь его выполнять в принципе. Если Германия все-таки втиснула свои корабли типа «Шарнхорст» в договорные статьи и приступила к нарушениям уже при строительстве «Бисмарка», то все перспективные советские разработки уже в день подписания договора даже близко не соответствовали его ограничениям. Для этого достаточно посмотреть фундаментальную работу А. Васильева «Линейные корабли типа «Советский Союз».

31 июля, всего через две недели после подписания договора, был заложен «Советский Союз», имевший стандартное водоизмещение около 59 000 тонн, что там твой «Бисмарк», щенок, да и только! Уже после окончания войны начались работы над проектом 24, который должен был иметь водоизмещение 72 000 тонн, и так далее.

Но дело в том, что все это было именно игрой в кораблики, и ничем иным. Индустриализация, которая обошлась стране в миллионы жизней, оказалась неспособна обеспечить строительство кораблей, и многие изделия пришлось заказывать за границей, у тех самых империалистов, которых большевики намеревались уничтожить. Шаровые опоры башен, валы, турбины, часть брони – все это пришлось закупать за рубежом. Ну, а о качестве работ говорит тот факт, что вскоре после закладки линкор «Советская Белоруссия» пришлось разбирать обратно – при клепке были использованы заклепки из мягкой конструкционной стали, поэтому существовала вероятность того, что сразу после спуска на воду у линкора просто вывалится днище.

В общем, к сентябрю 1939 года, когда началась война, не был достроен ни один из линкоров нового поколения, они начали входить в строй лишь осенью 1940 года. А до тех пор приходилось отдуваться модернизированным и немодернизированным старичкам.

В это время линейный корабль еще считался главной силой флота, а имеющиеся авианосцы должны были лишь обеспечивать его действия. Англичане так прямо – предполагали, что палубные торпедоносцы атакуют вражескую эскадру, несколько попаданий снизят скорость вражеских линкоров, после чего подойдут свои линкоры и уничтожат супостата. Нечто подобное предусматривали и американцы, которые находились в еще более сложном положении – все их линкоры отличались завидной тихоходностью. Часто пишут, будто японцы делали ставку на авианосцы, но те же самые авторы четко указывают – в японском флоте они считались уравнителем сил, ведь японский флот заметно уступал американскому в количестве линкоров. То есть это было нечто вроде английской доктрины, только в более крупных масштабах.

Все адмиралы с оптимизмом смотрели в будущее. Кризис управления остался позади, размеры линейных флотов сократились в несколько раз, появилась волшебная палочка-выручалочка в виде УКВ-станций, обеспечивавших надежную и оперативную связь, поэтому кризис управления, превративший Гранд Флот в бессмысленного и небоеспособного бронтозавра, был преодолен. Впереди их ждали красивые генеральные сражения – артиллерийская дуэль на дальних дистанциях, которая с помощью современных систем управления огнем и самолетов-корректировщиков должна была принести победу. Неважно кому, но победу. Правда, англичане, получив жестокий урок Ютландского сражения, на всякий случай готовились к ночным боям, то же самое делали и японцы. Но это считалось чем-то второстепенным, аварийной мерой на тот случай, если не сработает основная тактическая схема.

И тем более жестоким оказалось разочарование, реальность никак не вписывалась в прокрустово ложе теорий. «Владение морем» превратилось в форменный мираж; артиллерийские дуэли, даже если они и случались, никак не походили на классический бой кильватерных колонн; линкоры были вынуждены сражаться ночью на дистанции пистолетного выстрела, когда серьезным фактором становилось наличие зенитных автоматов. Совершенно неожиданно линейный корабль превратился в рейдер, занимающийся уничтожением вражеских конвоев, что также не предусматривали никакие теории. А тут еще появился новый противник – самолет из вспомогательной силы неожиданно стал главной опасностью, авиабомбы и торпеды оказались способны отправить на дно любой линкор, даже огромный «Ямато», и при этом авианосным самолетам совсем не требовалась помощь чудовищных орудий собственных линкоров. Вот об этом и пойдет далее речь.

Кстати, считается, что Вторая мировая война началась с залпа германского учебного корабля «Шлезвиг-Гольштейн» по польским укреплениям Вестерплатте. Так, казалось бы, безнадежно сошедший со сцены эскадренный броненосец начал новую мировую войну.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.